По крайней мере, ногами они дрались квалифицированно. Хлоп! Хлоп! Руки мои оказались свободными, зато мои бывшие приятели уже в прострации валялись с правой и левой стороны от меня. Меня самого покамест не тронули.
— Дядя Саша, — сказал тип в кепке с козырьком своему заросшему бородой напарнику, — их надо бы связать и оттащить в тенек.
Тот, кого назвали Дядей Сашей, шустро достал из кармана моток бечевки и обмотал ноги-руки обеспамятевших охранцев. Я с большим запозданием сообразил, почему эта парочка из УО не была так предупредительна, как давешний охранец на Тверской. Они, наверное, меня не узнали в этом парике! А то, может, как телезвезду, лупили бы не так сильно…
Тем временем мои спасители перекантовали парочку в кусты, а потом, вернувшись ко мне, подтолкнули легонько меня в машину. Я покорно влез на заднее сиденье. Тип в кепке завел мотор. Бородатый уставился на меня и негромко сказал:
— Ну, так что?
Я устало поглядел на своих спасителей.
— Вы, конечно, из ФСК, — утвердительно произнес я.
— Ух ты, — озадаченно сказал бородатый. — Ты телепат, что ли? Я вздохнул.
— Те, что были до вас, оказались из СБ и из УО. Спецслужбы у нас три, а из трех два вычитать я пока что умею.
Бородатый усмехнулся:
— Есть у нас к тебе дело…
Я поежился.
— Тоже бить будете? Спрашивать, на кого я работаю?
Тот, что сидел в кепке за рулем, громко хмыкнул.
— Для начала снимите парик. Вы ведь Полковников с телевидения, да? Программа «Лицом к лицу»?
Последние слова весьма расположили меня в пользу этих двух фискалов. Я снял пегий парик и очки, пригладил волосы.
— Отлично, — сказал тип в кепке. — Хотите получить сенсацию?
Глава 62
ТЕЛЕЖУРНАЛИСТ ПОЛКОВНИКОВ
(Продолжение)
— Невероятно! — признался я полчаса спустя. — Больше всего это похоже на бред или на дрянной боевик из не нашей жизни.
Тип в кепке с козырьком, которого звали Максимом Лаптевым, пожал плечами:
— То, что вы нам рассказали, тоже похоже на плохой боевик. А тем более, если вы правильно расслышали Дроздова, — это вообще уже из разряда фантастики…
— Ненаучной и очень мрачной, — прибавил бородатый Дядя Саша. — Есть ведь специалисты, врачи, медицинские комиссии… По-моему, твой генерал Дроздов погорячился. В связи с постигшим его тяжелым горем… Нет уж, ЭТОМУ я не верю. И так хватает чернухи с этим покушением…
Максим Лаптев сказал осторожно:
— Ладно. Давайте пока примем генеральские слова к сведению, но займемся другими делами. Дядя Саша прав. Главный вопрос — что будем делать с терактом. В связи со всеми его обстоятельствами.
Дядя Саша проговорил рассудительно:
— Куда ни кинь — все клин. Перво-наперво надо не болтать, а ехать туда. И так время поджимает. Нам надо прибыть хотя бы за час.
— А я куда, по-твоему, рулю? — удивился Лаптев. — Туда и едем. Что-то у тебя нынче с соображалочкой туго.
— Это потому что я давно не курил, — серьезно ответил Дядя Саша. — Мозги требуют наркотика… Аркадий Николаевич, не найдется сигаретки? Свои все вышли, как назло…
Лаптев с переднего сиденья непонятно хихикнул. Я, пожав плечами, достал свою початую «Магну» и коробок, в котором оставалось две спички. Парочка моих спасителей-фискалов выглядела очень экзотично. Впрочем, и сам я в этой необычной компании казался себе вполне на месте: тележурналист с подбитым глазом. Меня не оставляло странное чувство, что нее мы попали внутрь какого-то американского боевика и теперь катимся по наклонной плоскости сюжета. Для полноты, картины в нашей компании не хватало только блондинки и ребенка — все остальное уже было. Мои спутники, правда, меньше всего думали про американское кино. Дядя Саша деловито потрошил сумочки моих последних конвоиров. Лаптев, не выпуская руля, на ходу облачался обратно в милицейскую рубашку. В конце концов ему удалось привести себя в относительный порядок; затем он отложил на соседнее сиденье кепку и темные очки. Я немедленно протянул ему милицейский головной убор. Обратное превращение в милиционера было как нельзя кстати: в центре города, куда мы направлялись, было полным-полно патрулей, и милицейский капитан за рулем, по крайней мере, избавлял нас от излишнего внимания ГАИ.
— Заедем со стороны Театральной площади, — предложил Дядя Саша. Он убедился, что в сумочках охранцев были только пистолеты и не было курева, негромко выругался и оставил свои попытки мелкого мародерства.
— Конечно, с Театральной, — согласился Лаптев. — Там возле ЦУМа есть хорошее местечко для наблюдения: видно обе стороны.
— Как же ты припаркуешься? — спросил заинтересованно Филиков, раскуривая наконец мою сигарету моей спичкой. — Там же стоянка запрещена. Нас оттуда турнут через десять минут.
— Была запрещена, — любезно объяснил Лаптев, отважно вписываясь в поворот. Вел он машину довольно лихо, не боялся. Может быть, оттого не боялся, что машина была чужая и отбита, как я понял, у Охраны.
— А теперь? — спросил я Лаптева. За всеми нововведениями градоначальника уследить просто было нельзя.
— А теперь — разрешена, — обнадежил нас Лаптев. — Сто баксов в день… Нет, вру: сто пятьдесят.
— Сколько-сколько? — поразился бедный Дядя Саша.
Максим Лаптев самым небрежным тоном повторил.
— И что, — заинтересовался Филиков, — у нас сейчас есть такая сумма? У меня, например, нет. И попробуй кому докажи, что мы с тобой на задании и при исполнении… К тому же Лубянку уже не боятся так, как раньше, — прибавил он с печалью. — Сейчас, Макс, у Президента другие фавориты…
— Это ты верно заметил, — кивнул Лаптев. — Вот в них мы и сыграем на стоянке. Машина-то наша откуда взялась? Эту серию номеров ГАИ обязано знать и не встревать.
— Под охранцев работать? — огорчился Дядя. Саша. — Стыд-то какой.
— Вам тоже стыдно, Аркадий Николаевич? — спросил меня Лаптев.
— Потерплю, — быстро отозвался я.
Лишних ста пятидесяти баксов у меня под рукой не было. По правде говоря, у меня и с рублями было туговато. Отправляясь в Солнцево, я переложил свой бумажник из кармана в отделение ушастого «Запорожца» Мокеича, на котором доехал до кладбища. Надеюсь, его никто там не додумается вскрыть. Все-таки атмосфера кладбища не должна благоприятствовать уголовным преступлениям… Я припомнил, однако, как меня отлупили, невзирая на кладбищенскую атмосферу, и почел необходимым подумать о чем-нибудь другом. Например, о том, какой отличный сюжет можно будет мне снять, если все, во что мы впутались, не блеф. Я еще раз проверил камеру. Подарок господина Накамуры работал, как часы. Меня убьют — а это чудо техники все равно будет работать… Последняя мысль мне тоже крайне не понравилась. Снимать телесюжет ценою собственной жизни — это никогда не было моим правилом. Отчасти я нарушил правило только вчера, в «Вишенке», однако это исключение, не должно войти в систему. Ни за какой тройной оклад…
— Эй, Макс! Макс! Осторожнее! — неожиданно воскликнул Дядя Саша.
Я вернулся к реальности и тоже со страхом заметил, что Максим выруливает уж чересчур бесшабашно. Милицейская фуражка могла спасти нас от ГАИ, а номер Управления Охраны — от потери полутора сотен долларов. Но вот от аварии нас бы спасти никто не смог.
— Не обгоняй его, Макс! Не надо! — встревоженно крикнул Филиков, видя, как лихо теснит Лаптев какой-то драндулет, типа «Чайки» восьмидесятого года выпуска. Обитатели «Чайки» с ужасом смотрели на нахала.
— Не мешай, Дядя Саша, — сосредоточенно говорил меж тем Лаптев, совершая свои фантастические маневры. — Если мы сейчас попадем в пробку на Арбате — то, считай, опоздали…
С этими словами он круто вывернул машину. Раздался громкий скрежет. Машину тряхнуло.
— Прорвались! — радостно сказал Лаптев.
В окно я заметил, что «Чайка»-драндулет боком въехала на тротуар. И еще — что у нее сильно помято крыло. И еще — что на помятом крыле трепыхается какой-то явно не наш флажок.
— Максим, — взволнованно произнес я. — По-моему, это была посольская машина…
Дядя Саша с интересом посмотрел через плечо.
— И правда, — с укоризной сообщил он. — Прибавь-ка скорость, от греха подальше… — Потом он подумал и произнес: — Кстати, а у какой страны желто-голубой флаг? У Швейцарии, что ли?
Глава 63
ПОСОЛ УКРАИНЫ КОЗИЦКИЙ
С самого утра все пошло наперекосяк, словно одно к одному.
Сперва закатила внеочередную истерику моя секретарша Анеля, вообразив, будто я грубо с ней поздоровался. Битых полчаса мне пришлось отпаивать эту дурочку валерьянкой и сладким сиропом, по-отечески гладить ее по головке, опасаясь, что вот сейчас распахнется дверь приемной, войдет бдительный Сердюк и, как всегда, поймет все превратно. Наверняка у него уже давным-давно заготовлена депеша в Киев, и в этой депеше шановный посол обвиняется в безнравственном поведении и использовании служебного положения в личных целях. Можно подумать, что, если бы я и впрямь собрался воспользоваться своим служебным положением в общении с Анелей, я стал бы делать это в нашей приемной!…
Наконец моя Анеля успокоилась и удалилась восстанавливать макияж, а я с головной болью вернулся к себе в кабинет.
Оказалось, что мои испытания только-только начинались. Стоило мне унять секретаршу, как по телефону стал названивать какой-то Сапего, жалуясь мне зачем-то на бесчинства Лубянки. Я с тоской слушал минут сорок, как пан Сапего изливал мне свои мыслимые и немыслимые обиды на москалей, которые вламываются в квартиры иностранных подданных и устраивают там допросы. За все эти сорок минут я так и не понял, какого черта следовало подвергать допросу этого занудного историка, зато даже пожалел российского гэбиста, который встретился вчера с таким вот фруктом.
От Сапеги меня спас приехавший Сердюк. Он взял у меня отводную трубку, немного послушал и резко осведомился у оскорбленного историка, чего тот, собственно, хочет от посла Украинской Республики Козицкого?
Сразу выяснилось, что при всем своем красноречии требований послу пан Сапего сформулировать не в состоянии. Нет, он не требует немедленного объявления войны России. Нет, ноты протеста в адрес российского МИДа он тоже не требует. Чего же он требует? Ах, оградить его, великого историка Сапего, от посягательств российской Лубянки? Хорошо. Пусть он только скажет, каким образом это сделать? Не желает ли, к примеру, пан Сапего переехать из своей квартиры в центре Москвы в маленький номер для гостей на территории самого посольства? Нет, не желает. А может быть, пан Сапего желает, чтобы посол Козицкий послал сичевиков охранять Сапегину городскую квартиру? Нет, этого он тоже не желает… Отвечая на прямые вопросы Сердюка, Сапего совсем запутался и в конце уже стал гнуть, что он всего лишь возмущен, что его, украинского гражданина, допрашивал российский гэбист. Ладно, объявил Сердюк. В таком случае он посоветует послу распорядиться, чтобы отныне пана Сапего ежевечерне посещали агенты Безпеки и вели свои допросы исключительно на родном языке. Такой вариант пана Сапего устраивает? Историк испуганно пискнул, что ему, в принципе, не к спеху, и отключился.
— Спасибо, — искренне сказал я Сердюку. — Выручил, умеешь.
Сердюк грустно махнул рукой. Оказалось, что он только что вернулся из района Большого театра и вернулся в самом скверном расположении духа. Внутрь театра попасть не удалось, но и то, что он увидел вблизи, настораживало. Четырежды у него проверяли документы, причем три раза — Управление Охраны и только один — Служба Безопасности Президента. Я удивился. С каких это пор Охрана берет на себя все эти дела? Сердюк согласился со мной, что все это крайне подозрительно и больше всего походит на провокацию.
— Такэ дило трэба розжуваты, — уставным тоном выразился Сердюк.
— Да что там розжуваты, — печально возразил я. — Киев требует — пойдем как миленькие…
Я надел свой идиотский парадный фрак, галстук и на всякий случай повторил список запретных тем, которых я не должен касаться в разговорах с российским президентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Дядя Саша, — сказал тип в кепке с козырьком своему заросшему бородой напарнику, — их надо бы связать и оттащить в тенек.
Тот, кого назвали Дядей Сашей, шустро достал из кармана моток бечевки и обмотал ноги-руки обеспамятевших охранцев. Я с большим запозданием сообразил, почему эта парочка из УО не была так предупредительна, как давешний охранец на Тверской. Они, наверное, меня не узнали в этом парике! А то, может, как телезвезду, лупили бы не так сильно…
Тем временем мои спасители перекантовали парочку в кусты, а потом, вернувшись ко мне, подтолкнули легонько меня в машину. Я покорно влез на заднее сиденье. Тип в кепке завел мотор. Бородатый уставился на меня и негромко сказал:
— Ну, так что?
Я устало поглядел на своих спасителей.
— Вы, конечно, из ФСК, — утвердительно произнес я.
— Ух ты, — озадаченно сказал бородатый. — Ты телепат, что ли? Я вздохнул.
— Те, что были до вас, оказались из СБ и из УО. Спецслужбы у нас три, а из трех два вычитать я пока что умею.
Бородатый усмехнулся:
— Есть у нас к тебе дело…
Я поежился.
— Тоже бить будете? Спрашивать, на кого я работаю?
Тот, что сидел в кепке за рулем, громко хмыкнул.
— Для начала снимите парик. Вы ведь Полковников с телевидения, да? Программа «Лицом к лицу»?
Последние слова весьма расположили меня в пользу этих двух фискалов. Я снял пегий парик и очки, пригладил волосы.
— Отлично, — сказал тип в кепке. — Хотите получить сенсацию?
Глава 62
ТЕЛЕЖУРНАЛИСТ ПОЛКОВНИКОВ
(Продолжение)
— Невероятно! — признался я полчаса спустя. — Больше всего это похоже на бред или на дрянной боевик из не нашей жизни.
Тип в кепке с козырьком, которого звали Максимом Лаптевым, пожал плечами:
— То, что вы нам рассказали, тоже похоже на плохой боевик. А тем более, если вы правильно расслышали Дроздова, — это вообще уже из разряда фантастики…
— Ненаучной и очень мрачной, — прибавил бородатый Дядя Саша. — Есть ведь специалисты, врачи, медицинские комиссии… По-моему, твой генерал Дроздов погорячился. В связи с постигшим его тяжелым горем… Нет уж, ЭТОМУ я не верю. И так хватает чернухи с этим покушением…
Максим Лаптев сказал осторожно:
— Ладно. Давайте пока примем генеральские слова к сведению, но займемся другими делами. Дядя Саша прав. Главный вопрос — что будем делать с терактом. В связи со всеми его обстоятельствами.
Дядя Саша проговорил рассудительно:
— Куда ни кинь — все клин. Перво-наперво надо не болтать, а ехать туда. И так время поджимает. Нам надо прибыть хотя бы за час.
— А я куда, по-твоему, рулю? — удивился Лаптев. — Туда и едем. Что-то у тебя нынче с соображалочкой туго.
— Это потому что я давно не курил, — серьезно ответил Дядя Саша. — Мозги требуют наркотика… Аркадий Николаевич, не найдется сигаретки? Свои все вышли, как назло…
Лаптев с переднего сиденья непонятно хихикнул. Я, пожав плечами, достал свою початую «Магну» и коробок, в котором оставалось две спички. Парочка моих спасителей-фискалов выглядела очень экзотично. Впрочем, и сам я в этой необычной компании казался себе вполне на месте: тележурналист с подбитым глазом. Меня не оставляло странное чувство, что нее мы попали внутрь какого-то американского боевика и теперь катимся по наклонной плоскости сюжета. Для полноты, картины в нашей компании не хватало только блондинки и ребенка — все остальное уже было. Мои спутники, правда, меньше всего думали про американское кино. Дядя Саша деловито потрошил сумочки моих последних конвоиров. Лаптев, не выпуская руля, на ходу облачался обратно в милицейскую рубашку. В конце концов ему удалось привести себя в относительный порядок; затем он отложил на соседнее сиденье кепку и темные очки. Я немедленно протянул ему милицейский головной убор. Обратное превращение в милиционера было как нельзя кстати: в центре города, куда мы направлялись, было полным-полно патрулей, и милицейский капитан за рулем, по крайней мере, избавлял нас от излишнего внимания ГАИ.
— Заедем со стороны Театральной площади, — предложил Дядя Саша. Он убедился, что в сумочках охранцев были только пистолеты и не было курева, негромко выругался и оставил свои попытки мелкого мародерства.
— Конечно, с Театральной, — согласился Лаптев. — Там возле ЦУМа есть хорошее местечко для наблюдения: видно обе стороны.
— Как же ты припаркуешься? — спросил заинтересованно Филиков, раскуривая наконец мою сигарету моей спичкой. — Там же стоянка запрещена. Нас оттуда турнут через десять минут.
— Была запрещена, — любезно объяснил Лаптев, отважно вписываясь в поворот. Вел он машину довольно лихо, не боялся. Может быть, оттого не боялся, что машина была чужая и отбита, как я понял, у Охраны.
— А теперь? — спросил я Лаптева. За всеми нововведениями градоначальника уследить просто было нельзя.
— А теперь — разрешена, — обнадежил нас Лаптев. — Сто баксов в день… Нет, вру: сто пятьдесят.
— Сколько-сколько? — поразился бедный Дядя Саша.
Максим Лаптев самым небрежным тоном повторил.
— И что, — заинтересовался Филиков, — у нас сейчас есть такая сумма? У меня, например, нет. И попробуй кому докажи, что мы с тобой на задании и при исполнении… К тому же Лубянку уже не боятся так, как раньше, — прибавил он с печалью. — Сейчас, Макс, у Президента другие фавориты…
— Это ты верно заметил, — кивнул Лаптев. — Вот в них мы и сыграем на стоянке. Машина-то наша откуда взялась? Эту серию номеров ГАИ обязано знать и не встревать.
— Под охранцев работать? — огорчился Дядя. Саша. — Стыд-то какой.
— Вам тоже стыдно, Аркадий Николаевич? — спросил меня Лаптев.
— Потерплю, — быстро отозвался я.
Лишних ста пятидесяти баксов у меня под рукой не было. По правде говоря, у меня и с рублями было туговато. Отправляясь в Солнцево, я переложил свой бумажник из кармана в отделение ушастого «Запорожца» Мокеича, на котором доехал до кладбища. Надеюсь, его никто там не додумается вскрыть. Все-таки атмосфера кладбища не должна благоприятствовать уголовным преступлениям… Я припомнил, однако, как меня отлупили, невзирая на кладбищенскую атмосферу, и почел необходимым подумать о чем-нибудь другом. Например, о том, какой отличный сюжет можно будет мне снять, если все, во что мы впутались, не блеф. Я еще раз проверил камеру. Подарок господина Накамуры работал, как часы. Меня убьют — а это чудо техники все равно будет работать… Последняя мысль мне тоже крайне не понравилась. Снимать телесюжет ценою собственной жизни — это никогда не было моим правилом. Отчасти я нарушил правило только вчера, в «Вишенке», однако это исключение, не должно войти в систему. Ни за какой тройной оклад…
— Эй, Макс! Макс! Осторожнее! — неожиданно воскликнул Дядя Саша.
Я вернулся к реальности и тоже со страхом заметил, что Максим выруливает уж чересчур бесшабашно. Милицейская фуражка могла спасти нас от ГАИ, а номер Управления Охраны — от потери полутора сотен долларов. Но вот от аварии нас бы спасти никто не смог.
— Не обгоняй его, Макс! Не надо! — встревоженно крикнул Филиков, видя, как лихо теснит Лаптев какой-то драндулет, типа «Чайки» восьмидесятого года выпуска. Обитатели «Чайки» с ужасом смотрели на нахала.
— Не мешай, Дядя Саша, — сосредоточенно говорил меж тем Лаптев, совершая свои фантастические маневры. — Если мы сейчас попадем в пробку на Арбате — то, считай, опоздали…
С этими словами он круто вывернул машину. Раздался громкий скрежет. Машину тряхнуло.
— Прорвались! — радостно сказал Лаптев.
В окно я заметил, что «Чайка»-драндулет боком въехала на тротуар. И еще — что у нее сильно помято крыло. И еще — что на помятом крыле трепыхается какой-то явно не наш флажок.
— Максим, — взволнованно произнес я. — По-моему, это была посольская машина…
Дядя Саша с интересом посмотрел через плечо.
— И правда, — с укоризной сообщил он. — Прибавь-ка скорость, от греха подальше… — Потом он подумал и произнес: — Кстати, а у какой страны желто-голубой флаг? У Швейцарии, что ли?
Глава 63
ПОСОЛ УКРАИНЫ КОЗИЦКИЙ
С самого утра все пошло наперекосяк, словно одно к одному.
Сперва закатила внеочередную истерику моя секретарша Анеля, вообразив, будто я грубо с ней поздоровался. Битых полчаса мне пришлось отпаивать эту дурочку валерьянкой и сладким сиропом, по-отечески гладить ее по головке, опасаясь, что вот сейчас распахнется дверь приемной, войдет бдительный Сердюк и, как всегда, поймет все превратно. Наверняка у него уже давным-давно заготовлена депеша в Киев, и в этой депеше шановный посол обвиняется в безнравственном поведении и использовании служебного положения в личных целях. Можно подумать, что, если бы я и впрямь собрался воспользоваться своим служебным положением в общении с Анелей, я стал бы делать это в нашей приемной!…
Наконец моя Анеля успокоилась и удалилась восстанавливать макияж, а я с головной болью вернулся к себе в кабинет.
Оказалось, что мои испытания только-только начинались. Стоило мне унять секретаршу, как по телефону стал названивать какой-то Сапего, жалуясь мне зачем-то на бесчинства Лубянки. Я с тоской слушал минут сорок, как пан Сапего изливал мне свои мыслимые и немыслимые обиды на москалей, которые вламываются в квартиры иностранных подданных и устраивают там допросы. За все эти сорок минут я так и не понял, какого черта следовало подвергать допросу этого занудного историка, зато даже пожалел российского гэбиста, который встретился вчера с таким вот фруктом.
От Сапеги меня спас приехавший Сердюк. Он взял у меня отводную трубку, немного послушал и резко осведомился у оскорбленного историка, чего тот, собственно, хочет от посла Украинской Республики Козицкого?
Сразу выяснилось, что при всем своем красноречии требований послу пан Сапего сформулировать не в состоянии. Нет, он не требует немедленного объявления войны России. Нет, ноты протеста в адрес российского МИДа он тоже не требует. Чего же он требует? Ах, оградить его, великого историка Сапего, от посягательств российской Лубянки? Хорошо. Пусть он только скажет, каким образом это сделать? Не желает ли, к примеру, пан Сапего переехать из своей квартиры в центре Москвы в маленький номер для гостей на территории самого посольства? Нет, не желает. А может быть, пан Сапего желает, чтобы посол Козицкий послал сичевиков охранять Сапегину городскую квартиру? Нет, этого он тоже не желает… Отвечая на прямые вопросы Сердюка, Сапего совсем запутался и в конце уже стал гнуть, что он всего лишь возмущен, что его, украинского гражданина, допрашивал российский гэбист. Ладно, объявил Сердюк. В таком случае он посоветует послу распорядиться, чтобы отныне пана Сапего ежевечерне посещали агенты Безпеки и вели свои допросы исключительно на родном языке. Такой вариант пана Сапего устраивает? Историк испуганно пискнул, что ему, в принципе, не к спеху, и отключился.
— Спасибо, — искренне сказал я Сердюку. — Выручил, умеешь.
Сердюк грустно махнул рукой. Оказалось, что он только что вернулся из района Большого театра и вернулся в самом скверном расположении духа. Внутрь театра попасть не удалось, но и то, что он увидел вблизи, настораживало. Четырежды у него проверяли документы, причем три раза — Управление Охраны и только один — Служба Безопасности Президента. Я удивился. С каких это пор Охрана берет на себя все эти дела? Сердюк согласился со мной, что все это крайне подозрительно и больше всего походит на провокацию.
— Такэ дило трэба розжуваты, — уставным тоном выразился Сердюк.
— Да что там розжуваты, — печально возразил я. — Киев требует — пойдем как миленькие…
Я надел свой идиотский парадный фрак, галстук и на всякий случай повторил список запретных тем, которых я не должен касаться в разговорах с российским президентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55