Пистолет с глушителем выпал из рук прямо в кровавую лужу, успевшую натечь, и картина эта сделалась до отвращения похожей на рисунок, украшающий обложку бестселлера Эдгара Лоуренса. Меня чуть не стошнило. Я знал, что по законам «Олимпийца» эти люди безоговорочно попадали в разряд террористов и заслуживали немедленного уничтожения. Я знал, что, если бы мой план не сработал, не они, но я валялся бы сейчас среди пачек книг, прикрывая руками окровавленный живот. И все же… Сегодняшний бой я, безоружный и беззащитный, выиграл чужими руками на знакомой территории, но в следующий раз, боюсь, они вынудят меня играть по СВОИМ правилам…
Тут я вспомнил о Петре Петровиче и, пригнувшись, бросился к дверям основного хода: если не по эскалатору, то спуститься он мог только по основной лестнице. Лестница, однако, была пуста: валялись лишь обрывки оберточной бумаги, огрызки бечевок, смятые остатки бракованных суперов… И все же он был здесь! В том месте, где располагался узкий чуланчик с пожарным гидрантом, я услышал слабый шум. Оружия у меня по-прежнему не было, однако в данном случае оно мне было без надобности. Вжавшись в узкую щель чуланчика с гидрантом, бывший Петр Петрович умирал. Очевидно, его зацепило пулей, когда он еще был наверху и когда туда стали выпрыгивать первые охранники. Но он еще смог одолеть один лестничный пролет и попытался спрятаться.
Когда я подбежал, сил у него уже не хватило, чтобы поднять свой пистолет. Однако он еще был жив, он еще был способен узнать меня.
— Ра-ду-ешь-ся?… — с колоссальным напряжением проговорил он. Тоненькая струйка крови стекла изо рта и стала заливать элегантный пиджак.
— Нет, — сказал я правду. Вид умирающего человека, даже врага, никому бы не смог доставить большой радости. Ненависти я уже не испытывал.
— Какой же ты дурак… Яков Семенович… — прошелестел посланец «ИВЫ». — Тебя убьют… обязательно… Впутался зря… Дурак… Слишком много поставлено на «Доппель»…
— На что? На что?! — быстро спросил я умирающего. Я вдруг осознал, что теряю шанс узнать, что же на дискете.
— А-а… — удивленно прошептал бывший Петр Петрович. — Ты… не знаешь?… Тогда тем более… дурак.
Глава 5
ДУБЛЬ-ПУСТО
Если мужчина возвращается домой усталый, еле живой, пахнущий кровью, в грязном плаще (который еще утром был как новенький), то его женщина просто обязана быть счастлива. Потому что все-таки жив. А в этом деле чуть-чуть не считается…
Жанна Сергеевна, птичка моя, однако, так не думала. Увидев меня на пороге в таком живописном виде, она в ужасе замерла, словно вместо меня к ней явился главный персонаж популярного кинохита сезона «Граф Дракула. Первая кровь». И это при всем при том, что вчера после катастрофы в театре «Вернисаж» вид у меня тоже был далеко не блестящий. Тенденция, однако.
— Все почти нормально, — произнес я сразу, вместо здравствуйте, перво-наперво захлопнув входную дверь. Глупо одну и ту же ошибку совершать дважды. Конечно, по дороге домой я самым тщательным образом подстраховался и даже сделал лишний крюк почти в километр, подозревая в каждом втором прохожем соглядатая «ИВЫ». Я надеялся, что, вычислив меня, они все-таки едва ли соберут координаты всех дальних знакомых Жанны Сергеевны Володиной. Поэтому призрак киллера за моей спиной, стреляющего мне в затылок, пока, слава Богу, оставался плодом моего больного воображения. Ну, а далеко вперед я не заглядывал Иначе можно сразу делать себе харакири от полной, космической безнадеги во всех делах, минуя личные.
— Что значит «почти»? — воскликнула Жанна Сергеевна — Ты цел? — И она принялась стаскивать с моих плеч некогда бежевый, а ныне пятнистый от грязи плащ. Словно бы хотела убедиться, что под плащом все мои руки-ноги на своих местах. И что я не скрываю от нее пулевой дырки в боку, размером с кулак.
— Цел без всяких почти, — поспешил уточнить я. — Кровь на мне чужая, а грязь — из «Олимпийца». Совсем не подметают там лестницы. Предпочитают нанять лишнюю пару гоблинов для охраны, чем одну простую уборщицу. А так вроде серьезные, интеллигентные люди… — Юмор мой носил отчасти вымученный характер, и хохмил я в основном, чтобы подбодрить птичку. На самом же деле мне было отнюдь не до шуток. Царство Снежной Королевы едва не приняло меня сегодня на постоянное жительство. Но пока я уцелел. Более того: предоставил право выкладывать теперь из льдинок слово «вечность» пятерым охотникам на себя. К черту сантименты, подумал я, тщательно хороня подальше в памяти расстрелянного Петра Петровича и его элегантных орлов. К черту. У Снежной Королевы им самое место.
Мои хохмы Жанну Сергеевну отчего-то совершенно не развеселили. Она все-таки сняла с меня проклятый плащ, взволнованно осмотрела мой костюм на предмет пулевых дыр — и лишь после этого несколько успокоилась. В жизни не видел женщины более заботливой. Наталью, например, интересовала только моя простуда, и только потому, что я мог, кашлянув, передать инфекцию. Когда же я как-то в семейном кругу пожаловался на боли в желудке, это не произвело — помню, как сейчас! — на супругу ни малейшего впечатления. Съел, наверное, что-нибудь, — равнодушно сказала она и была потом несколько удивлена, когда через день скорая увезла меня с диагнозом аппендицит. Стоило мне послушаться жену и промедлить еще хоть несколько часов — и абсцесс меня бы доконал. Об этом любезно сообщил мне потом лечащий врач. Сообщил, надо признать, не сразу, а только когда я выписывался. Чтобы, значит, до того не портить мне настроение. Сам виноват, — нравоучительно заметила по этому поводу Наталья. — Курить надо было поменьше. От курения, я читала, все болезни… Включая и импотенцию! — строго уточнила она, словно я уже давным-давно дошел до этой печальной стадии курильщика. Наверное, в этот момент я окончательно для себя решил: только развод. Иначе мне конец. Именно после выхода из больницы я и стал надежно запасать транквилизаторы, чтобы перетерпеть потоки жениных слез. И ведь перетерпел! — с чувством законной гордости напомнил я себе.
Несмотря на всю мою усталость, я деликатно уклонился от птичкиного предложения помочь и отправился отмокать в ванне без посторонней помощи. Вернее, сначала я чуть не согласился, но потом резко передумал. Помощь Жанны Сергеевны в процессе купания Якова Семеновича была бы волнующе-приятной, но чреватой. Ибо клинические последствия курения, предсказанные Натальей (чур! чур меня!), покамест еще не задели меня своим черным крылом, а потому обычная рядовая помывка с участием двух сторон непременно бы затянулась. Часа на два, не меньше, скромно уточнил я про себя. Никак не меньше. С этими мыслями я покинул ванную, переоделся во все свежее, специально припасенное птичкой, съел предъявленный пирожок. И лишь после этого набрался мужества сказать Жанне Сергеевне:
— Обмен не состоялся.
Кажется, птичка догадалась об этом, лишь только я вошел, и теперь почти не удивилась моему признанию. Тем не менее она, зябко поведя плечами, тихонько спросила:
— Они отказались?
Я вздохнул:
— Похоже, они и не предполагали отдавать мне Макдональда. Кажется, они вообще приняли меня за мелкого наемника, посланного из тридевятого царства забрать То-Не-Знаю-Что. Их, скорее, занимало, КТО меня послал…
— Они спрашивали об этом? — с тревогой поинтересовалась птичка. Возможно, она вообразила, что я обожаю направо и налево распространять сведения о своих клиентах.
Я сделал драматическую паузу, а потом сказал печально:
— Только об этом и спрашивали. Мы, дескать, и так все знаем, но все же скажите, уточните, авось нам веселее будет… Примерно в таком вот духе.
— И что же? — округлив глаза и склонив по-птичьи головку набок, допытывалась Жанна Сергеевна. Воробышек решил, будто наша главная проблема именно в том, кто из покойников и о чем спросил.
— Не волнуйтесь, Жанна Сергеевна, — проговорил я. — Какая нам, в сущности, теперь разница, что за вопросы они мне задали при встрече?
— То есть?… — непонимающим тоном спросила птичка.
Пришлось открыть карты. Все равно ведь через час она узнает из выпуска новостей недостающие подробности. Лучше уж сказать самому.
— Обмен не состоялся, и они все умерли. Все пятеро, что решили вместо ченча отнять у нас трофейную дискету задаром…
Жанна Сергеевна побледнела.
— Боже мой! ТЫ их убил, Яшенька?
Я отрицательно покачал головой:
— Даже пальцем к ним не притронулся. Честное благородное слово.
Птичка с недоверием поглядела мне в лицо. Я постарался, чтобы лицо мое ничего особенного не выражало. По-моему, у меня не получилось.
— Несчастный случай, значит?
— Ага, — подтвердил я, почти не слукавив. — Результат неосторожного обращения с оружием.
Видимо, во мне всю жизнь сидел циничный мерзавец, который мог себе пошучивать на тему смертоубийств. Или просто профессионал во мне разыгрался до неприличной степени, решив, что все ему позволено. Заткнись, кретин, сказал я своему профессионалу. Мало того что ты сегодня дал себя поймать и чуть не облажался уже безвозвратно, ты еще и корчишь из себя какого-то Джеймса Бонда. Если тебе и приходится убивать, то только в целях самообороны. И не демонстрируй девочке, какой ты крутой. Противно…
— Извините, Жанна Сергеевна, — поправился я. — Разумеется, это вовсе не случайность. Я спровоцировал перестрелку, а в «Олимпийце» это запрещено. Вот и все. Понимаете?
Птичка, как всегда, оказалась понятливой. Даже слишком.
— Спровоцировал — это как? — серьезно переспросила она. — Вызвал огонь на себя? — В ее глазах вновь блеснула тревога.
Я поцеловал ее, чтобы не отвечать. Говорить «да» означало бы снова выпускать на волю мерзавца или профессионала, щелкающих людей словно семечки. Врать и отвечать «нет» мне совершенно не хотелось. Разговаривая с Жанной Сергеевной, я почел за правило не лукавить. В лучшем случае я мог просто не сказать ей всего, что знаю, — для ее же спокойствия. По крайней мере о последних словах умирающего Петра Петровича я решил пока промолчать. Надо было обо всем крепко подумать. Что толку вновь объяснять птичке, что мы впутались в безумное дело — чем дальше, тем безумнее. Покойный посланец «ИВЫ» утверждал, что мы так и так обречены. Наверняка в его словах была правда, подробностей которой я пока не знал. Но это же давало мне, частному детективу Якову Семеновичу Штерну, известное преимущество. Если бы опасность угрожала мне в меньшей степени, я избирал бы осторожные сценарии, рассчитанные до секунды. Мишень же могла рисковать — другого выбора у нее не было. Кролик в состоянии стресса способен забить лапами удава — факт из «Популярной биологической энциклопедии». Меня, конечно, так же сильно, как простого кролика, запугать не удалось… Но своему родному адреналину не прикажешь. Поступает в кровь, голубчик, не обращая внимания на все показное спокойствие и весь дурацкий юмор с похоронным оттенком.
— И еще, — признался я, — они меня вычислили. Теперь они знают, как меня зовут, чем я занимаюсь. Вполне возможно, станут наблюдать за моими друзьями, раздадут фотографии своим осведомителям. Вы в своем издательстве никому не проговорились, что наняли именно меня?
Птичка замахала руками:
— Что ты, Яшенька! Они там и не знают вовсе про мою затею. Да и издательство мое — два с половиной человека. Я думала: вот издам Макдональда, рассчитаюсь с кредитами, наберу штат… Ой, прости, солнышко, — оборвала она сама себя. — Ты, наверное, думаешь, что я, дрянь такая, буду опять уговаривать тебя… — Глаза птички стали набухать слезами.
Я сказал быстро, пока слезы еще не пролились:
— Не надо меня уговаривать. Я уже сказал, что не отказываюсь. Попробуем еще одну попытку. Надеюсь, что после сегодняшнего «ИВА» отнесется к моим словам серьезнее…
— Погоди, Яшенька, — прервала меня Жанна Сергеевна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Тут я вспомнил о Петре Петровиче и, пригнувшись, бросился к дверям основного хода: если не по эскалатору, то спуститься он мог только по основной лестнице. Лестница, однако, была пуста: валялись лишь обрывки оберточной бумаги, огрызки бечевок, смятые остатки бракованных суперов… И все же он был здесь! В том месте, где располагался узкий чуланчик с пожарным гидрантом, я услышал слабый шум. Оружия у меня по-прежнему не было, однако в данном случае оно мне было без надобности. Вжавшись в узкую щель чуланчика с гидрантом, бывший Петр Петрович умирал. Очевидно, его зацепило пулей, когда он еще был наверху и когда туда стали выпрыгивать первые охранники. Но он еще смог одолеть один лестничный пролет и попытался спрятаться.
Когда я подбежал, сил у него уже не хватило, чтобы поднять свой пистолет. Однако он еще был жив, он еще был способен узнать меня.
— Ра-ду-ешь-ся?… — с колоссальным напряжением проговорил он. Тоненькая струйка крови стекла изо рта и стала заливать элегантный пиджак.
— Нет, — сказал я правду. Вид умирающего человека, даже врага, никому бы не смог доставить большой радости. Ненависти я уже не испытывал.
— Какой же ты дурак… Яков Семенович… — прошелестел посланец «ИВЫ». — Тебя убьют… обязательно… Впутался зря… Дурак… Слишком много поставлено на «Доппель»…
— На что? На что?! — быстро спросил я умирающего. Я вдруг осознал, что теряю шанс узнать, что же на дискете.
— А-а… — удивленно прошептал бывший Петр Петрович. — Ты… не знаешь?… Тогда тем более… дурак.
Глава 5
ДУБЛЬ-ПУСТО
Если мужчина возвращается домой усталый, еле живой, пахнущий кровью, в грязном плаще (который еще утром был как новенький), то его женщина просто обязана быть счастлива. Потому что все-таки жив. А в этом деле чуть-чуть не считается…
Жанна Сергеевна, птичка моя, однако, так не думала. Увидев меня на пороге в таком живописном виде, она в ужасе замерла, словно вместо меня к ней явился главный персонаж популярного кинохита сезона «Граф Дракула. Первая кровь». И это при всем при том, что вчера после катастрофы в театре «Вернисаж» вид у меня тоже был далеко не блестящий. Тенденция, однако.
— Все почти нормально, — произнес я сразу, вместо здравствуйте, перво-наперво захлопнув входную дверь. Глупо одну и ту же ошибку совершать дважды. Конечно, по дороге домой я самым тщательным образом подстраховался и даже сделал лишний крюк почти в километр, подозревая в каждом втором прохожем соглядатая «ИВЫ». Я надеялся, что, вычислив меня, они все-таки едва ли соберут координаты всех дальних знакомых Жанны Сергеевны Володиной. Поэтому призрак киллера за моей спиной, стреляющего мне в затылок, пока, слава Богу, оставался плодом моего больного воображения. Ну, а далеко вперед я не заглядывал Иначе можно сразу делать себе харакири от полной, космической безнадеги во всех делах, минуя личные.
— Что значит «почти»? — воскликнула Жанна Сергеевна — Ты цел? — И она принялась стаскивать с моих плеч некогда бежевый, а ныне пятнистый от грязи плащ. Словно бы хотела убедиться, что под плащом все мои руки-ноги на своих местах. И что я не скрываю от нее пулевой дырки в боку, размером с кулак.
— Цел без всяких почти, — поспешил уточнить я. — Кровь на мне чужая, а грязь — из «Олимпийца». Совсем не подметают там лестницы. Предпочитают нанять лишнюю пару гоблинов для охраны, чем одну простую уборщицу. А так вроде серьезные, интеллигентные люди… — Юмор мой носил отчасти вымученный характер, и хохмил я в основном, чтобы подбодрить птичку. На самом же деле мне было отнюдь не до шуток. Царство Снежной Королевы едва не приняло меня сегодня на постоянное жительство. Но пока я уцелел. Более того: предоставил право выкладывать теперь из льдинок слово «вечность» пятерым охотникам на себя. К черту сантименты, подумал я, тщательно хороня подальше в памяти расстрелянного Петра Петровича и его элегантных орлов. К черту. У Снежной Королевы им самое место.
Мои хохмы Жанну Сергеевну отчего-то совершенно не развеселили. Она все-таки сняла с меня проклятый плащ, взволнованно осмотрела мой костюм на предмет пулевых дыр — и лишь после этого несколько успокоилась. В жизни не видел женщины более заботливой. Наталью, например, интересовала только моя простуда, и только потому, что я мог, кашлянув, передать инфекцию. Когда же я как-то в семейном кругу пожаловался на боли в желудке, это не произвело — помню, как сейчас! — на супругу ни малейшего впечатления. Съел, наверное, что-нибудь, — равнодушно сказала она и была потом несколько удивлена, когда через день скорая увезла меня с диагнозом аппендицит. Стоило мне послушаться жену и промедлить еще хоть несколько часов — и абсцесс меня бы доконал. Об этом любезно сообщил мне потом лечащий врач. Сообщил, надо признать, не сразу, а только когда я выписывался. Чтобы, значит, до того не портить мне настроение. Сам виноват, — нравоучительно заметила по этому поводу Наталья. — Курить надо было поменьше. От курения, я читала, все болезни… Включая и импотенцию! — строго уточнила она, словно я уже давным-давно дошел до этой печальной стадии курильщика. Наверное, в этот момент я окончательно для себя решил: только развод. Иначе мне конец. Именно после выхода из больницы я и стал надежно запасать транквилизаторы, чтобы перетерпеть потоки жениных слез. И ведь перетерпел! — с чувством законной гордости напомнил я себе.
Несмотря на всю мою усталость, я деликатно уклонился от птичкиного предложения помочь и отправился отмокать в ванне без посторонней помощи. Вернее, сначала я чуть не согласился, но потом резко передумал. Помощь Жанны Сергеевны в процессе купания Якова Семеновича была бы волнующе-приятной, но чреватой. Ибо клинические последствия курения, предсказанные Натальей (чур! чур меня!), покамест еще не задели меня своим черным крылом, а потому обычная рядовая помывка с участием двух сторон непременно бы затянулась. Часа на два, не меньше, скромно уточнил я про себя. Никак не меньше. С этими мыслями я покинул ванную, переоделся во все свежее, специально припасенное птичкой, съел предъявленный пирожок. И лишь после этого набрался мужества сказать Жанне Сергеевне:
— Обмен не состоялся.
Кажется, птичка догадалась об этом, лишь только я вошел, и теперь почти не удивилась моему признанию. Тем не менее она, зябко поведя плечами, тихонько спросила:
— Они отказались?
Я вздохнул:
— Похоже, они и не предполагали отдавать мне Макдональда. Кажется, они вообще приняли меня за мелкого наемника, посланного из тридевятого царства забрать То-Не-Знаю-Что. Их, скорее, занимало, КТО меня послал…
— Они спрашивали об этом? — с тревогой поинтересовалась птичка. Возможно, она вообразила, что я обожаю направо и налево распространять сведения о своих клиентах.
Я сделал драматическую паузу, а потом сказал печально:
— Только об этом и спрашивали. Мы, дескать, и так все знаем, но все же скажите, уточните, авось нам веселее будет… Примерно в таком вот духе.
— И что же? — округлив глаза и склонив по-птичьи головку набок, допытывалась Жанна Сергеевна. Воробышек решил, будто наша главная проблема именно в том, кто из покойников и о чем спросил.
— Не волнуйтесь, Жанна Сергеевна, — проговорил я. — Какая нам, в сущности, теперь разница, что за вопросы они мне задали при встрече?
— То есть?… — непонимающим тоном спросила птичка.
Пришлось открыть карты. Все равно ведь через час она узнает из выпуска новостей недостающие подробности. Лучше уж сказать самому.
— Обмен не состоялся, и они все умерли. Все пятеро, что решили вместо ченча отнять у нас трофейную дискету задаром…
Жанна Сергеевна побледнела.
— Боже мой! ТЫ их убил, Яшенька?
Я отрицательно покачал головой:
— Даже пальцем к ним не притронулся. Честное благородное слово.
Птичка с недоверием поглядела мне в лицо. Я постарался, чтобы лицо мое ничего особенного не выражало. По-моему, у меня не получилось.
— Несчастный случай, значит?
— Ага, — подтвердил я, почти не слукавив. — Результат неосторожного обращения с оружием.
Видимо, во мне всю жизнь сидел циничный мерзавец, который мог себе пошучивать на тему смертоубийств. Или просто профессионал во мне разыгрался до неприличной степени, решив, что все ему позволено. Заткнись, кретин, сказал я своему профессионалу. Мало того что ты сегодня дал себя поймать и чуть не облажался уже безвозвратно, ты еще и корчишь из себя какого-то Джеймса Бонда. Если тебе и приходится убивать, то только в целях самообороны. И не демонстрируй девочке, какой ты крутой. Противно…
— Извините, Жанна Сергеевна, — поправился я. — Разумеется, это вовсе не случайность. Я спровоцировал перестрелку, а в «Олимпийце» это запрещено. Вот и все. Понимаете?
Птичка, как всегда, оказалась понятливой. Даже слишком.
— Спровоцировал — это как? — серьезно переспросила она. — Вызвал огонь на себя? — В ее глазах вновь блеснула тревога.
Я поцеловал ее, чтобы не отвечать. Говорить «да» означало бы снова выпускать на волю мерзавца или профессионала, щелкающих людей словно семечки. Врать и отвечать «нет» мне совершенно не хотелось. Разговаривая с Жанной Сергеевной, я почел за правило не лукавить. В лучшем случае я мог просто не сказать ей всего, что знаю, — для ее же спокойствия. По крайней мере о последних словах умирающего Петра Петровича я решил пока промолчать. Надо было обо всем крепко подумать. Что толку вновь объяснять птичке, что мы впутались в безумное дело — чем дальше, тем безумнее. Покойный посланец «ИВЫ» утверждал, что мы так и так обречены. Наверняка в его словах была правда, подробностей которой я пока не знал. Но это же давало мне, частному детективу Якову Семеновичу Штерну, известное преимущество. Если бы опасность угрожала мне в меньшей степени, я избирал бы осторожные сценарии, рассчитанные до секунды. Мишень же могла рисковать — другого выбора у нее не было. Кролик в состоянии стресса способен забить лапами удава — факт из «Популярной биологической энциклопедии». Меня, конечно, так же сильно, как простого кролика, запугать не удалось… Но своему родному адреналину не прикажешь. Поступает в кровь, голубчик, не обращая внимания на все показное спокойствие и весь дурацкий юмор с похоронным оттенком.
— И еще, — признался я, — они меня вычислили. Теперь они знают, как меня зовут, чем я занимаюсь. Вполне возможно, станут наблюдать за моими друзьями, раздадут фотографии своим осведомителям. Вы в своем издательстве никому не проговорились, что наняли именно меня?
Птичка замахала руками:
— Что ты, Яшенька! Они там и не знают вовсе про мою затею. Да и издательство мое — два с половиной человека. Я думала: вот издам Макдональда, рассчитаюсь с кредитами, наберу штат… Ой, прости, солнышко, — оборвала она сама себя. — Ты, наверное, думаешь, что я, дрянь такая, буду опять уговаривать тебя… — Глаза птички стали набухать слезами.
Я сказал быстро, пока слезы еще не пролились:
— Не надо меня уговаривать. Я уже сказал, что не отказываюсь. Попробуем еще одну попытку. Надеюсь, что после сегодняшнего «ИВА» отнесется к моим словам серьезнее…
— Погоди, Яшенька, — прервала меня Жанна Сергеевна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58