Через три секунды стальной корпус субмарины завибрировал от акустических волн советской подводной лодки.
— Торпеды готовы! Трубы три и два!
— Проверить пеленги — пуск! — Торпеды были выстрелены почти одновременно. — Отсечь провода! Погружение на тысячу футов, самый полный вперед, лево на борт, новый курс два-шесть-пять! — Подводная лодка развернулась и устремилась на запад. Выпущенные ею торпеды помчались к цели.
— Торпеды в воде со стороны кормы, пеленг ноль-восемь-пять.
— Терпение, — произнес Макафферти. Ты ведь не рассчитывал, что мы предпримем такой шаг, правда! — Молодцы торпедисты! Мы выпустили торпеды на целую минуту раньше противника. Скорость?
— Двадцать четыре узла и продолжает увеличиваться, сэр, — ответил рулевой. — Проходим отметку четыреста футов, сэр.
— Гидропост, сколько русских рыб преследует нас?
— По крайней мере три, сэр. Наши датчики принимают их сигналы. Думаю, они замкнулись на нас.
— Старпом, через несколько секунд мы сделаем поворот и изменим глубину. Как только начнется маневр, выстрелите четыре шумовые приманки с интервалами в пятнадцать секунд.
— Слушаюсь, капитан.
Макафферти встал за спиной рулевого. Парню только вчера исполнилось двадцать лет. Руль был направлен вдоль оси судна, горизонтальные рули опущены на десять градусов, подводная лодка проскочила отметку пятьсот футов и продолжала стремительно погружаться. Скорость достигла тридцати узлов. По мере того как «Чикаго» приближался к пределу своего хода, ускорение замедлялось. Капитан похлопал парня по плечу.
— Все. Поднять горизонтальные рули на десять градусов и положить руль направо на двадцать.
— Слушаюсь, сэр!
Корпус субмарины содрогнулся от мощного взрыва — их торпеды нашли свою цель. Члены экипажа все как один вздрогнули или съежились — каждого преследовали собственные страхи. Внезапный маневр «Чикаго» привел к образованию мощного водоворота, еще более усилившегося от четырех шумовых приманок, выпущенных старпомом. Небольшие цилиндры с газом наполнили водоворот массой пузырьков, образовав отличную акустическую цель для русских торпед, в то время как сама подводная лодка стремительно уходила на север. Она проскочила прямо под гидроакустическим буем, однако русские не могли сбросить новую торпеду, опасаясь помешать уже пущенным.
— Пеленг на все контакты меняется, сэр, — доложил старший акустик.
Макафферти перевел дыхание.
— Треть хода вперед.
Рулевой передвинул рукоятку машинного телеграфа. Тут же раздался ответный звонок из машинного отделения, и «Чикаго» снова сбавил ход.
— А теперь мы опять постараемся стать невидимыми и неслышными. Они не знают еще, наверно, кто кого потопил. Мы используем это время, чтобы спуститься ко дну и красться на северо-восток. Молодцы, парни, нам удалось выпутаться из неприятной ситуации.
Рулевой повернулся к нему.
— Как видите, шкипер, южная часть «Чикаго» — больше не худшая часть города!
Но уж точно самая усталая, подумал Макафферти. Русские не смогут все время преследовать нас. Им придется сделать паузу и обдумать ситуацию, верно? Карту этого участка Баренцева моря капитан помнил наизусть. Оставалось еще сто пятьдесят миль до кромки паковых льдов.
Глава 39 Берега Стиккисхоульмура

Хунцен, Федеративная Республика Германия
Наконец они сумели разбить союзные войска, предпринявшие, контратаку. Впрочем, нет, мы не разбили их, поправил себя генерал Алексеев, всего лишь заставили отступить. Немцы сами отошли на исходные рубежи, подорвав наступательный порыв советских дивизий. Победа — это нечто большее, чем захват поля битвы.
Дальше ситуация все более усложнялась. Береговой был прав, когда утверждал, что координировать крупное наступление продвигающихся вперед механизированных войск намного труднее, чем управлять сражением из центрального командного пункта. Непросто даже найти и развернуть необходимую карту внутри тесного командирского бронетранспортера, для этого требовалось время и свободное пространство, а для фронта протяженностью восемьдесят километров нужно иметь под рукой много тактических карт. Неожиданное контрнаступление немецких танковых бригад заставило советских генералов перебросить на север одно из драгоценных отборных соединений, причем незадолго до того, как немцы отступили, разгромив тылы трех мотострелковых дивизий резерва и посеяв панику среди тысяч военнослужащих, призванных из запаса, которые пытались справиться с устаревшим снаряжением и вспомнить давно утраченные солдатские навыки.
— Почему они отступили? — спросил Сергетов у своего генерала. Алексеев не ответил. Он сам задавал себе этот вопрос уже много раз. По-видимому, по двум причинам, подумал он. Во-первых, у них не хватало сил для того, чтобы развить успех, и им пришлось удовлетвориться тем, что они сбили наш наступательный порыв. Во-вторых, острие нашего главного удара уже почти достигло Везера, и их могли отвести назад, чтобы приготовиться к этому решающему моменту.
Подошел офицер из разведотдела группы армий.
— Товарищ генерал, получено тревожное донесение от одного из наших разведывательных самолетов. — Офицер изложил содержание отрывочного радиодонесения, переданного советским низколетящим самолетом. Эти важнейшие разведывательные подразделения несли особенно тяжелые потери из-за господства в воздухе авиации НАТО. Пилот МиГа-21 увидел и сообщил об огромной танковой колонне союзников, продвигающейся по шоссе Е8 к югу от Оснабрюка. Сразу после передачи донесения связь прервалась. Генерал немедленно поднял трубку радиотелефона, связывающего его со Стендалем.
— Почему нам не сообщили об этом сразу после получения донесения? — спросил Алексеев у своего начальника.
— Оно не получило подтверждения, — ответил главнокомандующий Западным фронтом.
— Но ведь мы знали, черт побери, что американцы высадили в Гавре подкрепления!
— Да, но они не смогут прибыть на фронт еще по крайней мере в течение суток. Когда вам удастся захватить плацдарм на Везере?
— Сейчас наши части вышли к реке у Рюле…
— Тогда перебросьте туда свои понтонные части и переправляйтесь!
— Товарищ генерал, я еще не успел перегруппировать свой правый фланг, а теперь получил сообщение о возможном появлении там дивизии противника!
— Вот что, Павел Леонидович, займитесь форсированием Везера и предоставьте мне заниматься этой воображаемой дивизией! Это приказ, Павел Леонидович!
Алексеев положил телефонную трубку. Главнокомандующий лучше меня представляет общую картину происходящего, подумал он. После того как мы форсируем Везер, перед нами не будет серьезных преград на протяжении более сотни километров. Переправившись через Везер, мы сможем ворваться в Рур, промышленное сердце Германии. В случае его уничтожения или даже угрозы Руру немцы захотят урегулировать вопрос политическими средствами, и мы одержим победу. Вот что имеет в виду главнокомандующий.
Алексеев посмотрел на карты. Скоро головной полк попытается форсировать Рюле. Понтонные части уже движутся туда. Он должен выполнить приказ.
— Начинайте выдвижение оперативно-маневренной группы.
— Но у нас все еще расстроен правый фланг! — запротестовал Береговой.
— Пусть сам о себе позаботится.
Брюссель, Бельгия
Верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе продолжал беспокоиться о снабжении фронта. Ему также пришлось пойти на риск и полностью очистить дороги для бронетанковой дивизии, уже приближающейся к Шпринге. Контейнеровозы с боеприпасами, запчастями и другими бесчисленными предметами, необходимыми для ведения боевых действий, сейчас разгружались, и все это немедленно поступало на фронт. Самый крупный резерв верховного главнокомандующего, танковая часть, должен был соединиться с двумя немецкими танковыми бригадами и остатками Одиннадцатого бронетанкового полка, который когда-то фактически представлял собой бригаду, но теперь состоял всего лишь из двух батальонов измученных солдат.
Положение со снабжением оставалось напряженным. Многие части на передовой имели припасы всего на четверо суток, и даже при самых благоприятных условиях потребуется два дня, чтобы доставить на фронт самое необходимое. Такая ситуация была допустимой в мирное время, но не тогда, когда на карту поставлены человеческие жизни и судьбы наций. Но сейчас у него просто не было выбора.
— Генерал, нам только что сообщили, что Иван пытается переправить полк на левый берег Везера.
— Какие силы у нас в том районе?
— Всего один потрепанный батальон ландвера. На подходе две танковые роты — прибудут через час с небольшим. У нас имеются предварительные сведения, что к месту предполагаемой переправы направляются советские подкрепления. Это, возможно, и есть направление, их главного удара. По крайней мере они концентрируются именно там.
Верховный главнокомандующий откинулся на спинку кресла, глядя на карту. В его распоряжении в трех часах перехода от Рюле находился резервный полк. Генерал любил рисковать. Он испытывал величайшее удовольствие, сидя за карточным столом, когда ставки достигали нескольких сотен долларов. Обычно он оказывался, в выигрыше. Если генерал нанесет удар к югу от Шпринге и потерпит поражение…, русские переправят две или три дивизии на левый берег Везера, и тогда им будет противостоять всего один резервный полк. Если же перебросить туда свежую танковую дивизию и каким-то чудом она успеет прибыть вовремя, он лишится возможности нанести контрудар, поскольку будет вынужден снова реагировать на навязанное русскими сражение. Нет, больше он не пойдет на поводу у русских. Генерал указал пальцем на Шпринге.
— Когда они смогут выступить?
— Вся дивизия — не раньше чем через шесть часов. Мы можем направить те части, которые все еще в пути, к югу…
— Нет.
— Значит, мы нанесем удар из Шпринге теми силами, которые сейчас находятся в нашем распоряжении?
— Нет. — Верховный главнокомандующий покачал головой и объяснил свой план…
Исландия
— Вижу одного, — послышался голос Гарсиа. К нему тут же подползли Эдварде и Николе.
— Привет, Иван, — негромко произнес Николе. Три мили — большое расстояние, и даже с помощью бинокля Эдварде с трудом сумел разглядеть крошечную фигурку, идущую по гребню горы. Русский держал автомат, а на голове его было что-то вроде шапки — скорее всего берет — вместо каски. Он остановился и поднес руки к лицу. Эдварде понял, что это бинокль. Русский посмотрел на север, чуть наклонив бинокль вниз, поглядывая налево и направо, затем повернулся и посмотрел в сторону Кефлавика.
Появился еще один человек, который приблизился к первому. Они встали рядом и, возможно, говорили о чем-то, но определить с такого расстояния было невозможно. Тот, у которого был бинокль, указал на что-то в южном направлении.
— Как вы думаете, что там происходит? — спросил Эдварде.
— Говорят о погоде, девках, спорте — кто знает? — пожал плечами Николе. — Смотрите, вот и третий!
Появилась еще одна фигура, и три русских десантника некоторое время стояли рядом друг с другом. Один из них — наверняка офицер, подумал Эдварде. Тот, которого он принял за офицера, что-то сказал, и остальные двое быстро ушли, скрывшись за гребнем торы. Интересно, что за приказ он им отдал?
Скоро появилась группа солдат. Освещение было плохим, солдаты шли тесной кучкой, их трудно было сосчитать, но их там имелось не меньше десятка, решил лейтенант. Половина солдат, вооруженных автоматами, начала спускаться по горному склону, направляясь на запад.
— У них хороший командир, — заметил Николе. — Он выслал патруль, чтобы проверить местность вокруг наблюдательного пункта.
— Как нам поступить? — спросил Эдварде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162