Зачем ему книги по нумизматике, если у него нет самих монет?
Обдумав за вечер и ночь создавшееся положение, Силин собрался в Железногорск. Он долго перебирал антиквариат, решая, что целесообразнее сейчас продать. В конце концов остановился на паре икон, том самом дуэльном пистолете, редкой красоты чернильнице из серебра в форме ракушки и полном наборе георгиевского кавалера, в который входили четыре медали и четыре солдатских креста.
Утром, проходя в девятом часу мимо проклятого бара, Силин с большим удивлением заметил, что в «Золотой» по очереди нырнули два типчика самой что ни на есть ханыжной внешности.
«Странно», — подумал он и, свернув к бару, также толкнул входную дверь. Пройдя короткий тамбур, он очутился внутри и понял, что днём этот престижнейший кабак работает как обычная забегаловка. На высоких табуретах сидели те самые два «синюшных» объекта, облизывающихся в ожидании опохмелки. Продавщица, высокая суховатая дама лет сорока с навеки застывшей высокомерной миной, пододвинула ханурикам стаканы, а затем выставила на прилавок ещё и по блюдечку с довольно большим куском селёдки и горбушкой хлеба. Закончив, она обернулась к Силину.
— Вам сколько?
— Мне сто, нет, сто пятьдесят грамм, — поспешно поправился Михаил, увидев в глазах дамы некоторое разочарование. Как всегда, он мёрз, и рука, протянутая к стакану, дрожала ничуть не хуже, чем у соседей. К его удивлению, селёдка с хлебом досталась и ему.
— Но я это не заказывал, — неуверенно начал он.
— За счёт заведения, — ответила барменша, не глядя на клиента.
— Гараня об народе заботится, — охотно посвятил Силина повеселевший сосед. — Сам в своё время квасил не хуже нашего. Правда ведь, Серёг?
Сосед его поддержал.
— Это точно, я сам с ним бухал в «семёрке» — столовая была на Майкопской, помнишь?
— Ну как же! — По тону говорившего можно было подумать, что речь идёт по крайней мере о храме Христа Спасителя. — Жаль, снесли в восемьдесят седьмом.
— А теперь у Гарани почки болят, — низким басом добавил Серёга, хрумкая селёдочный хвост.
— Не почки, а печень, — поправил его сосед. — Да ведь, Зоя?
Пока они препирались, Силин исподтишка разглядывал заведение. Бар от остального зала отделяла фигурная раздвигающаяся решётка, дабы у дневных посетителей не возникало желания присесть за белоснежные простыни двух десятков круглых столиков. На каждом из них стояла фигурная лампа своего цвета, отличного от соседнего столика. У противоположной стены виднелось небольшое возвышение вроде эстрады, но с отполированным шестом посредине. Михаил понял, что это и есть рабочее место стриптизерш, так в своё время поразивших Семку-Динамита. Разглядел Силин и крутящийся шар подсветки светомузыки, сейчас, потухший и неподвижный.
— Вы ещё что-нибудь заказывать будете? — прервала барменша исследование Нумизмата. Его соседи пропустили ещё по сто грамм и оживлённо обсуждали былые весёлые времена. Их похмелье плавно перерастало в очередной запой.
Силин вздрогнул от неожиданности, пожал плечами и отказался:
— Нет, спасибо.
Странно, он чувствовал, что не нравится этой сухопарой женщине с иссушенным возрастом и характером лицом. Его соседей она просто презирала, но к нему почему-то отнеслась с удивительным недоверием и нетерпением. Михаилу не очень хотелось пить водку, рыбу он вообще терпеть не мог, но что делать. Пришлось и выпить, и закусить.
К залу Силин больше не оборачивался, его занимало одно: куда же девался вышибала? Узнал он об этом в последний момент. Мощный Серёга рассорился со своим мелкозернистым приятелем, да тут ещё Силин, уходя, случайно уронил свою высокую табуретку. На грохот и гам из неприметной двери рядом с тамбуром выскочил здоровый детина со свирепым выражением лица.
— Так, кто тут выступает не по делу? — сурово спросил он. Михаил уже уходил, и охранник, скользнув по нему взглядом, рванулся к друзьям-собутыльникам. Отойдя метров на тридцать от бара, Нумизмат обернулся и увидел дружный полет обоих друзей в ближайшую лужу. Здоровяк Серёга переоценил свои подорванные алкоголем силы и проиграл сражение более молодому противнику. Не узнал Силин и почему его так невзлюбила сухопарая барменша Зоя. А та сказала вернувшемуся с улицы швейцару:
— Видел длинноволосого? Типичный поп. Терпеть не могу этих святош: вечером в церкви кадилом машет, а поутру вон руки дрожат. А этот все на шест пялился, видно, тоже охота на голую задницу посмотреть.
— Конечно, у них ведь как попадья, то килограммов по сто, не меньше, — захохотал вышибала и, выпив рюмку водки, снова отправился к себе в каморку смотреть видик.
А Силин шёл к вокзалу. От водки неприятно кружилась голова, но она хоть на время прогрела его изнутри. Думал Нумизмат по-прежнему о своём — о том, как раздобыть оружие, о Гаране — все вспоминал его тяжёлую походку, о том, что так не вовремя загремел в больницу Васян.
Потом он неожиданно остановился, наблюдая, как по противоположной стороне улицы шествует типичная собачья свадьба. Небольшая белая сучка вела за собой штук шесть псов самых разных размеров, от той-терьера до одичавшей овчарки. Силин не уловил начала драки, но вдруг вой, лай и звериный рык взорвали покой тихой улочки. Белая собака по-прежнему трусила впереди, а сзади неё слились в комке ярости сразу несколько псов. Этот клубок пёстрым колесом крутанулся по асфальту, чуть не сбив с ног двух взвизгнувших девчонок. И тут же собачья свора распалась, несколько кобелей поменьше размерами отскочили в сторону, и остались только двое: та самая одичавшая овчарка и крупная серая собака с тёмной полосой по спине. Неожиданно Силин узнал её, без сомнения, это был Чифир Васяна. Видел он его в своё время всего несколько секунд, но волчий окрас и порванное левое ухо хорошо запомнил. Его тогда ещё рассмешила мысль, что у хозяина с отрезанным носом и собака под стать ему.
А кобели все стояли друг против друга, оскалив зубы и глядя глаза в глаза. Низкий утробный рык в любую секунду готов был взорваться новой яростью. Овчарка казалась выше в холке, но пёс Васяна был мощнее и шире в груди. Силин ждал новой драки, но неожиданно более породистый пёс поджал хвост и отошёл в сторону, прижимая уши и оглядываясь при каждом шаге. Чифир ещё несколько секунд постоял в горделивой позе победителя, а потом повернулся ко всем остальным псам спиной и побежал догонять измученную кобелиными домоганиями невесту.
Усмехнувшись, Силин двинулся дальше, а взглянув на часы, ещё и прибавил шагу. С заходом в бар и этой собачьей сценой он уже пропустил одну электричку до Железногорска.
9. РОЖДЕНИЕ ЗВЕРЯ.
Этот роковой день вымотал Силина до изнеможения. В Железногорск он приехал лишь к концу первой половины дня, и все пришлось делать чуть ли не бегом, перепрыгивая из автобуса в автобус и неизбежно попадая на обеденные перерывы, распределившиеся словно назло ему на следующие два часа.
Адреса антикварных лавок и частных барыг Михаил знал давно, иногда он и раньше продавал не нужный ему хлам. Но в этот день все торгаши словно сговорились довести его до белого каления. За две чудные иконы восемнадцатого века Ушаковской школы они давали столь мизерную цену, что у Силина сначала появилось желание просто отматерить этих крохоборов, а в третьей лавке он уже был готов прошибить той же иконой голову оценщика. Перекупщики в один голос талдычили о падении спроса на иконы, и гораздо больше интереса проявляли к чернильнице в стиле рококо, а также к бронзовому распятию удивительно тонкой работы. Деваться Силину было некуда и, скрипя душой, он продал свои вещицы за сумму в два раза меньшую, чем рассчитывал.
После этого Михаил нашёл магазин, про который ему говорил цыган. В нем он полчаса простоял в каком-то трансе. Здесь продавалось все что угодно: пистолеты, револьверы, охотничьи ружья, карабины. Они находились так близко, рядом, только руку протяни. Но чуть раньше Михаил прочитал правила приобретения оружия и понял, что никогда не сможет приобрести хоть что-то из этого арсенала законным путём. Чтобы купить пусть даже газовую «пукалку», надо было выложить кучу денег и собрать охапку справок. На это у него не хватило бы ни терпения, ни времени.
После оружейнего магазина Силин поехал в противоположный конец города к давнему знакомому профессору, коллекционеру старинного оружия. Деньги Нумизмату все равно были нужны. Не получилось достать оружие законным путём, купит на «чёрном рынке». Старичок при виде кремниевого пистолета долго восхищался, охал и ахал.
— Жалко, что он у вас один, это ведь явно дуэльный вариант! Удлинённый ствол, гранёное сечение, бельгийского или французского производства. Примерно двадцатые годы прошлого века.
После столь бурного начала профессор замялся:
— Сколько вы за него хотите?
— А сколько вы за него дадите? — спросил в свою очередь Силин.
— Знаете ли, я сейчас не при деньгах, — признался профессор. — Платить нам стали как-то удивительно. Во-первых, задерживают зарплату, а во-вторых, столь странные суммы начисляют, просто как-то даже смешно, ну и… стыдно, честно говоря.
— Хорошо, сколько вы можете дать? — настаивал Михаил. Старичок назвал сумму, сам же явно стесняясь её.
— Я согласен, — равнодушным тоном согласился Нумизмат. Он уже понял, что в этот день удачи ему не будет.
Потрясённый профессор отсчитал деньги, а Силин спросил:
— Скажите, а у вас ничего нет такого… посовременней? — Михаил показал рукой на развешенное по стенам оружие. — Я бы купил.
— Нет-нет, мои интересы ограничиваются прошлым веком. «Веблей», «Смит-Вессон» номер три, первый кольт. Это самые поздние.
— Ну извините, всего хорошего.
Из-за этого неудачного рандеву Силин опоздал на восьмичасовую электричку и пришлось ему добираться до Свечина последней, почти пустой и холодной. Безрадостное настроение Михаила ещё больше усилилось, когда, выйдя на вокзале, он понял, что опоздал и на последний автобус.
Поёживаясь от лёгкого, но холодного ветра, Силин отправился домой пешком. Все как-то застыло у него внутри, замерли и мысли, и эмоции. Безразличие и тоска полностью овладели душой Нумизмата.
В знакомый переулок он свернул уже во втором часу ночи. Кто-то шёл впереди него, но Михаил, занятый своими невесёлыми мыслями, долго не обращал внимание на попутчика. Они так бы и не встретились, но тут идущий впереди человек решил закурить. Остановившись, он отвернулся от встречного ветра и чиркнул зажигалкой. В скромном свете зыбкого пламени Силин рассмотрел милицейскую фуражку, круглое добродушное лицо с густыми усами и узнал живущего в соседнем подъезде участкого милиционера со смешной фамилией Жучков. За глаза его звали, конечно, не иначе как «Жучка». Так и говорили: «Вон Жучка куда-то побежал». Самое забавное, что жену лейтенанта, такую же невысокую, круглую и чрезвычайно ленивую бабу все почему-то именовали Бобиком.
С участковым у Силина сложились самые хорошие отношения. Время от времени он заходил в гости сыграть пару партий в шахматы да полюбоваться последними приобретениями Нумизмата. Именно к нему в вечер ограбления в первую очередь побежал Михаил.
— Николай! — окликнул Силин соседа, уже было отвернувшегося, чтобы продолжить свой путь.
Тот обернулся, присмотрелся.
— А, это ты, Миш! — обрадовался милиционер. Голос у него был под стать фамилии и смешной фигуре — высокий, хрипловатый фальцет. — Откуда это ты так поздно?
— Да с электрички, в Железногорск ездил. Иконы продал, пистолет, ещё кое-какое барахло.
— Что это ты так? — удивился лейтенант. Он прекрасно помнил и иконы, и тем более пистолет.
— Деньги нужны, — коротко пояснил Михаил.
— А, понятно. Про коллекцию-то ничего по-прежнему не слышно?
— Нет, как в воду канула.
— Жалко.
— А ты откуда так поздно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Обдумав за вечер и ночь создавшееся положение, Силин собрался в Железногорск. Он долго перебирал антиквариат, решая, что целесообразнее сейчас продать. В конце концов остановился на паре икон, том самом дуэльном пистолете, редкой красоты чернильнице из серебра в форме ракушки и полном наборе георгиевского кавалера, в который входили четыре медали и четыре солдатских креста.
Утром, проходя в девятом часу мимо проклятого бара, Силин с большим удивлением заметил, что в «Золотой» по очереди нырнули два типчика самой что ни на есть ханыжной внешности.
«Странно», — подумал он и, свернув к бару, также толкнул входную дверь. Пройдя короткий тамбур, он очутился внутри и понял, что днём этот престижнейший кабак работает как обычная забегаловка. На высоких табуретах сидели те самые два «синюшных» объекта, облизывающихся в ожидании опохмелки. Продавщица, высокая суховатая дама лет сорока с навеки застывшей высокомерной миной, пододвинула ханурикам стаканы, а затем выставила на прилавок ещё и по блюдечку с довольно большим куском селёдки и горбушкой хлеба. Закончив, она обернулась к Силину.
— Вам сколько?
— Мне сто, нет, сто пятьдесят грамм, — поспешно поправился Михаил, увидев в глазах дамы некоторое разочарование. Как всегда, он мёрз, и рука, протянутая к стакану, дрожала ничуть не хуже, чем у соседей. К его удивлению, селёдка с хлебом досталась и ему.
— Но я это не заказывал, — неуверенно начал он.
— За счёт заведения, — ответила барменша, не глядя на клиента.
— Гараня об народе заботится, — охотно посвятил Силина повеселевший сосед. — Сам в своё время квасил не хуже нашего. Правда ведь, Серёг?
Сосед его поддержал.
— Это точно, я сам с ним бухал в «семёрке» — столовая была на Майкопской, помнишь?
— Ну как же! — По тону говорившего можно было подумать, что речь идёт по крайней мере о храме Христа Спасителя. — Жаль, снесли в восемьдесят седьмом.
— А теперь у Гарани почки болят, — низким басом добавил Серёга, хрумкая селёдочный хвост.
— Не почки, а печень, — поправил его сосед. — Да ведь, Зоя?
Пока они препирались, Силин исподтишка разглядывал заведение. Бар от остального зала отделяла фигурная раздвигающаяся решётка, дабы у дневных посетителей не возникало желания присесть за белоснежные простыни двух десятков круглых столиков. На каждом из них стояла фигурная лампа своего цвета, отличного от соседнего столика. У противоположной стены виднелось небольшое возвышение вроде эстрады, но с отполированным шестом посредине. Михаил понял, что это и есть рабочее место стриптизерш, так в своё время поразивших Семку-Динамита. Разглядел Силин и крутящийся шар подсветки светомузыки, сейчас, потухший и неподвижный.
— Вы ещё что-нибудь заказывать будете? — прервала барменша исследование Нумизмата. Его соседи пропустили ещё по сто грамм и оживлённо обсуждали былые весёлые времена. Их похмелье плавно перерастало в очередной запой.
Силин вздрогнул от неожиданности, пожал плечами и отказался:
— Нет, спасибо.
Странно, он чувствовал, что не нравится этой сухопарой женщине с иссушенным возрастом и характером лицом. Его соседей она просто презирала, но к нему почему-то отнеслась с удивительным недоверием и нетерпением. Михаилу не очень хотелось пить водку, рыбу он вообще терпеть не мог, но что делать. Пришлось и выпить, и закусить.
К залу Силин больше не оборачивался, его занимало одно: куда же девался вышибала? Узнал он об этом в последний момент. Мощный Серёга рассорился со своим мелкозернистым приятелем, да тут ещё Силин, уходя, случайно уронил свою высокую табуретку. На грохот и гам из неприметной двери рядом с тамбуром выскочил здоровый детина со свирепым выражением лица.
— Так, кто тут выступает не по делу? — сурово спросил он. Михаил уже уходил, и охранник, скользнув по нему взглядом, рванулся к друзьям-собутыльникам. Отойдя метров на тридцать от бара, Нумизмат обернулся и увидел дружный полет обоих друзей в ближайшую лужу. Здоровяк Серёга переоценил свои подорванные алкоголем силы и проиграл сражение более молодому противнику. Не узнал Силин и почему его так невзлюбила сухопарая барменша Зоя. А та сказала вернувшемуся с улицы швейцару:
— Видел длинноволосого? Типичный поп. Терпеть не могу этих святош: вечером в церкви кадилом машет, а поутру вон руки дрожат. А этот все на шест пялился, видно, тоже охота на голую задницу посмотреть.
— Конечно, у них ведь как попадья, то килограммов по сто, не меньше, — захохотал вышибала и, выпив рюмку водки, снова отправился к себе в каморку смотреть видик.
А Силин шёл к вокзалу. От водки неприятно кружилась голова, но она хоть на время прогрела его изнутри. Думал Нумизмат по-прежнему о своём — о том, как раздобыть оружие, о Гаране — все вспоминал его тяжёлую походку, о том, что так не вовремя загремел в больницу Васян.
Потом он неожиданно остановился, наблюдая, как по противоположной стороне улицы шествует типичная собачья свадьба. Небольшая белая сучка вела за собой штук шесть псов самых разных размеров, от той-терьера до одичавшей овчарки. Силин не уловил начала драки, но вдруг вой, лай и звериный рык взорвали покой тихой улочки. Белая собака по-прежнему трусила впереди, а сзади неё слились в комке ярости сразу несколько псов. Этот клубок пёстрым колесом крутанулся по асфальту, чуть не сбив с ног двух взвизгнувших девчонок. И тут же собачья свора распалась, несколько кобелей поменьше размерами отскочили в сторону, и остались только двое: та самая одичавшая овчарка и крупная серая собака с тёмной полосой по спине. Неожиданно Силин узнал её, без сомнения, это был Чифир Васяна. Видел он его в своё время всего несколько секунд, но волчий окрас и порванное левое ухо хорошо запомнил. Его тогда ещё рассмешила мысль, что у хозяина с отрезанным носом и собака под стать ему.
А кобели все стояли друг против друга, оскалив зубы и глядя глаза в глаза. Низкий утробный рык в любую секунду готов был взорваться новой яростью. Овчарка казалась выше в холке, но пёс Васяна был мощнее и шире в груди. Силин ждал новой драки, но неожиданно более породистый пёс поджал хвост и отошёл в сторону, прижимая уши и оглядываясь при каждом шаге. Чифир ещё несколько секунд постоял в горделивой позе победителя, а потом повернулся ко всем остальным псам спиной и побежал догонять измученную кобелиными домоганиями невесту.
Усмехнувшись, Силин двинулся дальше, а взглянув на часы, ещё и прибавил шагу. С заходом в бар и этой собачьей сценой он уже пропустил одну электричку до Железногорска.
9. РОЖДЕНИЕ ЗВЕРЯ.
Этот роковой день вымотал Силина до изнеможения. В Железногорск он приехал лишь к концу первой половины дня, и все пришлось делать чуть ли не бегом, перепрыгивая из автобуса в автобус и неизбежно попадая на обеденные перерывы, распределившиеся словно назло ему на следующие два часа.
Адреса антикварных лавок и частных барыг Михаил знал давно, иногда он и раньше продавал не нужный ему хлам. Но в этот день все торгаши словно сговорились довести его до белого каления. За две чудные иконы восемнадцатого века Ушаковской школы они давали столь мизерную цену, что у Силина сначала появилось желание просто отматерить этих крохоборов, а в третьей лавке он уже был готов прошибить той же иконой голову оценщика. Перекупщики в один голос талдычили о падении спроса на иконы, и гораздо больше интереса проявляли к чернильнице в стиле рококо, а также к бронзовому распятию удивительно тонкой работы. Деваться Силину было некуда и, скрипя душой, он продал свои вещицы за сумму в два раза меньшую, чем рассчитывал.
После этого Михаил нашёл магазин, про который ему говорил цыган. В нем он полчаса простоял в каком-то трансе. Здесь продавалось все что угодно: пистолеты, револьверы, охотничьи ружья, карабины. Они находились так близко, рядом, только руку протяни. Но чуть раньше Михаил прочитал правила приобретения оружия и понял, что никогда не сможет приобрести хоть что-то из этого арсенала законным путём. Чтобы купить пусть даже газовую «пукалку», надо было выложить кучу денег и собрать охапку справок. На это у него не хватило бы ни терпения, ни времени.
После оружейнего магазина Силин поехал в противоположный конец города к давнему знакомому профессору, коллекционеру старинного оружия. Деньги Нумизмату все равно были нужны. Не получилось достать оружие законным путём, купит на «чёрном рынке». Старичок при виде кремниевого пистолета долго восхищался, охал и ахал.
— Жалко, что он у вас один, это ведь явно дуэльный вариант! Удлинённый ствол, гранёное сечение, бельгийского или французского производства. Примерно двадцатые годы прошлого века.
После столь бурного начала профессор замялся:
— Сколько вы за него хотите?
— А сколько вы за него дадите? — спросил в свою очередь Силин.
— Знаете ли, я сейчас не при деньгах, — признался профессор. — Платить нам стали как-то удивительно. Во-первых, задерживают зарплату, а во-вторых, столь странные суммы начисляют, просто как-то даже смешно, ну и… стыдно, честно говоря.
— Хорошо, сколько вы можете дать? — настаивал Михаил. Старичок назвал сумму, сам же явно стесняясь её.
— Я согласен, — равнодушным тоном согласился Нумизмат. Он уже понял, что в этот день удачи ему не будет.
Потрясённый профессор отсчитал деньги, а Силин спросил:
— Скажите, а у вас ничего нет такого… посовременней? — Михаил показал рукой на развешенное по стенам оружие. — Я бы купил.
— Нет-нет, мои интересы ограничиваются прошлым веком. «Веблей», «Смит-Вессон» номер три, первый кольт. Это самые поздние.
— Ну извините, всего хорошего.
Из-за этого неудачного рандеву Силин опоздал на восьмичасовую электричку и пришлось ему добираться до Свечина последней, почти пустой и холодной. Безрадостное настроение Михаила ещё больше усилилось, когда, выйдя на вокзале, он понял, что опоздал и на последний автобус.
Поёживаясь от лёгкого, но холодного ветра, Силин отправился домой пешком. Все как-то застыло у него внутри, замерли и мысли, и эмоции. Безразличие и тоска полностью овладели душой Нумизмата.
В знакомый переулок он свернул уже во втором часу ночи. Кто-то шёл впереди него, но Михаил, занятый своими невесёлыми мыслями, долго не обращал внимание на попутчика. Они так бы и не встретились, но тут идущий впереди человек решил закурить. Остановившись, он отвернулся от встречного ветра и чиркнул зажигалкой. В скромном свете зыбкого пламени Силин рассмотрел милицейскую фуражку, круглое добродушное лицо с густыми усами и узнал живущего в соседнем подъезде участкого милиционера со смешной фамилией Жучков. За глаза его звали, конечно, не иначе как «Жучка». Так и говорили: «Вон Жучка куда-то побежал». Самое забавное, что жену лейтенанта, такую же невысокую, круглую и чрезвычайно ленивую бабу все почему-то именовали Бобиком.
С участковым у Силина сложились самые хорошие отношения. Время от времени он заходил в гости сыграть пару партий в шахматы да полюбоваться последними приобретениями Нумизмата. Именно к нему в вечер ограбления в первую очередь побежал Михаил.
— Николай! — окликнул Силин соседа, уже было отвернувшегося, чтобы продолжить свой путь.
Тот обернулся, присмотрелся.
— А, это ты, Миш! — обрадовался милиционер. Голос у него был под стать фамилии и смешной фигуре — высокий, хрипловатый фальцет. — Откуда это ты так поздно?
— Да с электрички, в Железногорск ездил. Иконы продал, пистолет, ещё кое-какое барахло.
— Что это ты так? — удивился лейтенант. Он прекрасно помнил и иконы, и тем более пистолет.
— Деньги нужны, — коротко пояснил Михаил.
— А, понятно. Про коллекцию-то ничего по-прежнему не слышно?
— Нет, как в воду канула.
— Жалко.
— А ты откуда так поздно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67