«Вздуть тебя, красавчик? Вздуть тебя? Вздуть?»
Гарри поспешно поднял глаза и увидел на столе перед инспектором магнитофон. Он коротко вскрикнул и зажал уши руками, пытаясь укрыться от этого звука. Не помогло, голос продолжал литься. Кошмар превращался в реальность. Гарри заткнул уши пальцами, но голос проникал в его слух, издевался, сочился презрением, злобой.
«Что за маленькая штучка у нас в штанах… ну-ка, посмотрим… как орешки… а если их сдавить… сдавить…»
Ему показалось, что все вернулось, все началось сызнова. Раздавленный ужасом, Гарри затрясся в беззвучных рыданиях. Запись остановилась. Ласковые, но строгие руки отвели пальцы от его ушей.
– Кто проделывал это с тобой, Гарри? – спросил инспектор Линли.
Гарри снова приподнял голову, от слез все распевалось перед глазами. Лицо инспектора вылядело замкнутым, сдержанным, но темные глаза сулили сочувствие и требовали ответа. Этим глазам можно довериться, им не надо лгать. Но назвать имя… нет, этого он сделать не сможет. Никогда. Только не это. Но что-то ведь надо сказать. Он должен что-то сказать. Все этого ждут. – Пойдемте, – позвал он.
Вслед за Гарри Линли и Хейверс вышли из главного школьного вестибюля, пересекли площадку для автомобилей перед восточным флигелем школы и направились по тропинке в «Калхас-хаус». Все ученики сидели на уроках, во дворе детективы никого не встретили.
Гарри шагал впереди. Он всю дорогу молчал, то и дело потирая рукой раскрасневшееся лицо, словно пытаясь уничтожить следы слез. Линли уговорил директора остаться в кабинете, надеясь, что в его отсутствие мальчик решится поведать им больше, чем при Локвуде, однако после короткого то ли вскрика, то ли всхлипа – «пойдемте» – он так ничего и не произнес.
Гарри, по-видимому, собирался до конца упорствовать в молчании. Он далее переходил порой на трусцу, лишь бы держаться подальше от полицейских. Сгорбившись, он воровато поглядывал по сторонам. Когда до «Калхаса» оставалось двадцать ярдов, Гарри сорвался на бег. Он скрылся за дверью пансиона прежде, чем Линли и Хейверс успели к ней подойти.
Мальчик поджидал их в вестибюле пансиона. Маленькая тень, прижавшаяся в самом темном уголке возле телефона. Линли отметил, что план этого здания полностью соответствует плану «Эреба», где жил Мэттью Уотли. И точно так же, как «Эреб», «Каллхас» нуждался в ремонте.
Когда детективы захлопнули за собой дверь, Гарри проскользнул мимо них и устремился к лестнице. Он одним махом одолел два этажа. Линли и Хейверс следовали за ним по пятам, но мальчик ни разу не оглянулся, чтобы удостовериться в этом. Он словно надеялся сбежать от них, и это едва не произошло на верхнем этаже, когда Гарри внезапно свернул в коридор, ведший в юго-восточный угол здания.
Здесь он остановился у двери– сутулый, съежившийся, прижавшись спиной к стене, словно готовясь отразить нападение. .
– Там, внутри, – односложно пояснил он.
– Там ты нашел носок Мэттью? – уточнил Линли.
– На полу, – пробормотал Гарри, прижимая руки к животу.
Линли внимательно посмотрел на мальчика, опасаясь, что тот может обратиться в бегство. Распахнув дверь, он заглянул в вонючее, сильно натопленное помещение.
– Сушильня, – пояснила сержант Хейверс. – В каждом общежитии есть такая. Господи, вонища-то!
– Вы проверяли эти комнаты, сержант?
– Все до одной. Они все одинаковые. И пахнет в них одинаково.
Линли оглянулся на Гарри. Мальчик тупо смотрел в одну точку, темные волосы упали ему на лоб, лицо лихорадочно раскраснелось.
– Побудьте с ним, – попросил он Хейверс и вошел в комнату, оставив дверь открытой.
Все помещение можно было охватить одним взглядом: горячие трубы, на которых развешана одежда, покрытый линолеумом пол, одинокая лампочка под потолком, в потолке – дверца люка. Поднявшись по привинченной к стене металлической лестнице, Линли почувствовал, как волосы касаются чего-то липкого: люк был украшен надписью, выложенной из комков жевательной резинки. Дотянувшись до подвесного замка, Линли резко дернул его, и тот, легко оторвавшись от петель, которые должен был скреплять, остался у инспектора в руке. Хейверс, осматривая комнату, не догадалась проверить люк. Но Линли понял: кто-то поработал ножовкой и подпилил петли, чтобы безо всяких помех проникать в помещение над сушильней. Линли распахнул дверцу.
Над его головой открылся узкий темный проход, стены его были покрыты цветным пластиком. В конце прохода виднелась покоробившаяся щелястая дверь, в отверстия которой проникали лучи света – похоже, с улицы. Линли поднялся на верхнюю ступеньку лестницы, подтянувшись, залез в проход и закашлялся от густой пыли, поднимавшейся с каждым его движением.
Он не взял с собой фонаря, но света, доходившего снизу, из сушильни, в сочетании с лучами, брезжившими сквозь дверь в конце прохода, оказалось достаточно, чтобы заметить множество отпечатков ног на пыльном полу. Присмотревшись к следам, Линли не обнаружил особых примет: они были оставлены спортивной обувью, скорее всего,
Судя по размеру, принадлежавшей юноше. Выделив несколько наиболее отчетливых отпечатков и оторожно обойдя их, Линли направился к двери в конце прохода.
Эта дверь была, в отличие от всего помещения, чистой, петли недавно смазывали маслом. Стоило легонько толкнуть ее, и она бесшумно отворилась, открыв доступ в помещение, какие частенько встречаются в постройках пятнадцатого века, в пустое пространство под гребнем крыши, совершенно неиспользуемое и давно забытое школьной администрацией, однако отнюдь не забытое и, по-видимому, весьма активно используемое кем-то другим.
Из трех бойницеобразных окон в западной стене сквозь заросшие за много лет грязью стекла сочился тусклый свет. Запущены были не только окна, но и вся эта комнатенка: стены в пятнах– от сырости, от пролитого на них в опьянении или гневе спиртного. Виднелись и ржавые, коричневатые пятна, похожие на кровь. Помимо пятен стену украшали непристойные картинки, мужские и женские фигуры сплетались во всевозможных позах. На грязном полу кучами громоздился мусор – окурки, фантики от конфет и жевательной резинки, банки из-под пива, одноразовые стаканы и старая кружка; перед очагом лежало рваное, мятое оранжевое одеяло. Камин также был забит мусором вперемешку с золой, слежавшийся пепел доюавлял свой аромат ко всепроникающей вони мочи экскрементов. На каменной каминной доске стояли четыре свечи– подсвечников не было, их прилепили к камину, накапав понемногу воска. Свечи догорели почти до основания; судя по натекам воска, эту комнату частенько посещали по ночам втайне от персонала школы.
Линли внимательно осматривал помещение. Слишком много следов, команде экспертов потребуются недели работы, чтобы вычленить улики, подтверждающие: именно здесь Мэттью Уотли держали пленником, прежде чем умертвить. Линли ни на миг не сомневался, что подобные доказательства найдутся– достаточно одного волоса с его головы, капельки крови, крошечной частицы кожи, но мысль о Пэтси Уотли, постепенно теряющей рассудок от горя и неизвестности, заставляла его торопиться. Ради родителей мальчика нужно как можно скорее завершить дело. Неужели они станут тянуть с арестом убийцы, ожидая, пока эксперты выполнят свою сложную и долгую работу?! Подумав об этом, Линли вернулся к люку и окликнул сержанта Хейверс. Он твердо решил любой ценой заставить Гарри говорить.
– Я хочу, чтобы Гарри увидел это, сержант, – распорядился Линли, когда Хейверс подошла поближе. – Помогите ему подняться по лестнице.
Хейверс кивнула, подвела Гарри к лестнице, и вскоре он уже стоял рядом с Линли в узком проходе. Положив руку ему на плечо, Линли провел мальчика в комнату и, втолкнув его внутрь, встал в дверях, отрезав путь к отступлению. Он обеими руками держал мальчика за плечи и чувствовал, как хрупко его тело– словно надломленный стебелек.
– Вот куда привели Мэттью, – пояснил Линда. —Кто-то привел его сюда, Гарри. Наверное, он сказал ему, что им надо поговорить, что настала пора все прояснить, помириться, а может быть, этот человек приволок его сюда в бессознательном состоянии, чтобы не утруждать себя, выдумывая какие бы то ни было предлоги; так или иначе, но Мэттью заперли здесь.
Линли рукой повернул голову мальчика, заставляя его взглянуть в угол, где пыль была притоптана.
– Его привязали в том углу. Видишь, сколько там валяется окурков? Его прижигали сигаретами, и в нос засовывали сигарету, и яички тоже прижигали. Ты ведь слышал про это? Ты можешь себе представить– каково это, какую боль он испытывал, как пахло паленым мясом?
Гарри задрожал и словно впал в оцепенение. Он пытался и никак не мог сделать вдох.
– Чувствуешь запах мочи? – беспощадно продолжал Линли. – Запах кала? Мэттью не мог сходить в туалет, он мочился под себя, он обделался. Он лежал здесь совершенно голый. Вот почему в комнате такой запах.
Гарри резко запрокинул голову, ударившись затылком о грудь Линли, и завизжал, как пойманный зверек.
Линли легонько коснулся его лба, влажного, горячего.
– Это все мои догадки, но я думаю, что не ошибся. Вот что проделали с Мэттью прежде, чем умертвить его. Но только ты можешь сказать нам, кто это сделал.
Гарри исступленно замотал головой.
– Он знал, что кто-то из старшеклассников преследует тебя. Мэттью был не такой, как другие мальчики, верно? Он не стал отводить глаза и радоваться, что не ему одному плохо приходится в этой школе. Он не мог смириться с насилием, к тому же он считал тебя своим другом. Он не желал отступить в сторону и позволить кому бы то ни было издеваться над его другом. Он придумал, как положить этому конец, он спрятал в твоей комнате подслушивающее устройство и сделал запись. Наверное, он сделал все это три недели назад, когда отпросился с вечернего матча, притворившись, будто заболел. У него было как раз достаточно времени, чтобы установить микрофон и опробовать его, и никто– кроме тебя, разумеется– не был посвящен в эту тайну. Он все подготовил, и вам осталось только дождаться очередного визита. Той же ночью, не правда ли? Ведь это всегда происходило по ночам.
Мальчик беззвучно заплакал, вздрагивая плечами.
– Мэттью сделал запись, и ночные визиты прекратились, так? Этот негодяй не мог больше продолжать свои игры. Если б он хоть пальцем тебя тронул, запись отправилась бы к директору и его исключили бы из школы. Однако Мэттью вовсе не хотел причинять этому старшекласснику неприятности, хотя тот и заслуживал исключения. Нет, он предоставил ему шанс исправиться. Он не понес пленку к директору, он передал ее кому-то другому. Он не знал, бедняга, что для некоторых людей насилие становится потребностью, маниакальной страстью. Но чтобы снова наслаждаться ночными визитами, твоему мучителю требовалось получить кассету, И не только саму кассету, но и копию. Он притащил Мэттью сюда, чтобы заставить его отдать все записи.
Из горла Гарри вырвался пронзительный крик. Он бессмысленно топтался на месте, будто пытаясь куда-то уйти.
– Нужно нарушить этот заговор молчания, – сказал Линли. – Мэттью Уотли сделал все, что мог, но это не сработало. Гарри, пора компромиссов прошла, теперь нам нужна вся правда. Ты же сам понимаешь, Мэттью попытался пойти на компромисс – и погиб. Я должен знать имя убийцы.
– Не могу! Нет! Не могу! – задыхался Гарри.
– Ты можешь. Ты должен. Говори. Назови его имя.
Гарри судорожно извивался в руках Линли, голова его упала на грудь детективу, вскинув руки, Гарри попытался оторвать пальцы Линли от своих плеч.
– Назови его имя, – негромко повторил Линли. – Посмотри на эту комнату, Гарри. Пора положить конец молчанию. Назови его имя,
Гарри вскинул голову. Линли знал: сейчас мальчик еще раз оглядывает комнату, вновь видит грязь, мусор, стены, покрытые скабрезными рисунками, ржавые пятна, пыль на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Гарри поспешно поднял глаза и увидел на столе перед инспектором магнитофон. Он коротко вскрикнул и зажал уши руками, пытаясь укрыться от этого звука. Не помогло, голос продолжал литься. Кошмар превращался в реальность. Гарри заткнул уши пальцами, но голос проникал в его слух, издевался, сочился презрением, злобой.
«Что за маленькая штучка у нас в штанах… ну-ка, посмотрим… как орешки… а если их сдавить… сдавить…»
Ему показалось, что все вернулось, все началось сызнова. Раздавленный ужасом, Гарри затрясся в беззвучных рыданиях. Запись остановилась. Ласковые, но строгие руки отвели пальцы от его ушей.
– Кто проделывал это с тобой, Гарри? – спросил инспектор Линли.
Гарри снова приподнял голову, от слез все распевалось перед глазами. Лицо инспектора вылядело замкнутым, сдержанным, но темные глаза сулили сочувствие и требовали ответа. Этим глазам можно довериться, им не надо лгать. Но назвать имя… нет, этого он сделать не сможет. Никогда. Только не это. Но что-то ведь надо сказать. Он должен что-то сказать. Все этого ждут. – Пойдемте, – позвал он.
Вслед за Гарри Линли и Хейверс вышли из главного школьного вестибюля, пересекли площадку для автомобилей перед восточным флигелем школы и направились по тропинке в «Калхас-хаус». Все ученики сидели на уроках, во дворе детективы никого не встретили.
Гарри шагал впереди. Он всю дорогу молчал, то и дело потирая рукой раскрасневшееся лицо, словно пытаясь уничтожить следы слез. Линли уговорил директора остаться в кабинете, надеясь, что в его отсутствие мальчик решится поведать им больше, чем при Локвуде, однако после короткого то ли вскрика, то ли всхлипа – «пойдемте» – он так ничего и не произнес.
Гарри, по-видимому, собирался до конца упорствовать в молчании. Он далее переходил порой на трусцу, лишь бы держаться подальше от полицейских. Сгорбившись, он воровато поглядывал по сторонам. Когда до «Калхаса» оставалось двадцать ярдов, Гарри сорвался на бег. Он скрылся за дверью пансиона прежде, чем Линли и Хейверс успели к ней подойти.
Мальчик поджидал их в вестибюле пансиона. Маленькая тень, прижавшаяся в самом темном уголке возле телефона. Линли отметил, что план этого здания полностью соответствует плану «Эреба», где жил Мэттью Уотли. И точно так же, как «Эреб», «Каллхас» нуждался в ремонте.
Когда детективы захлопнули за собой дверь, Гарри проскользнул мимо них и устремился к лестнице. Он одним махом одолел два этажа. Линли и Хейверс следовали за ним по пятам, но мальчик ни разу не оглянулся, чтобы удостовериться в этом. Он словно надеялся сбежать от них, и это едва не произошло на верхнем этаже, когда Гарри внезапно свернул в коридор, ведший в юго-восточный угол здания.
Здесь он остановился у двери– сутулый, съежившийся, прижавшись спиной к стене, словно готовясь отразить нападение. .
– Там, внутри, – односложно пояснил он.
– Там ты нашел носок Мэттью? – уточнил Линли.
– На полу, – пробормотал Гарри, прижимая руки к животу.
Линли внимательно посмотрел на мальчика, опасаясь, что тот может обратиться в бегство. Распахнув дверь, он заглянул в вонючее, сильно натопленное помещение.
– Сушильня, – пояснила сержант Хейверс. – В каждом общежитии есть такая. Господи, вонища-то!
– Вы проверяли эти комнаты, сержант?
– Все до одной. Они все одинаковые. И пахнет в них одинаково.
Линли оглянулся на Гарри. Мальчик тупо смотрел в одну точку, темные волосы упали ему на лоб, лицо лихорадочно раскраснелось.
– Побудьте с ним, – попросил он Хейверс и вошел в комнату, оставив дверь открытой.
Все помещение можно было охватить одним взглядом: горячие трубы, на которых развешана одежда, покрытый линолеумом пол, одинокая лампочка под потолком, в потолке – дверца люка. Поднявшись по привинченной к стене металлической лестнице, Линли почувствовал, как волосы касаются чего-то липкого: люк был украшен надписью, выложенной из комков жевательной резинки. Дотянувшись до подвесного замка, Линли резко дернул его, и тот, легко оторвавшись от петель, которые должен был скреплять, остался у инспектора в руке. Хейверс, осматривая комнату, не догадалась проверить люк. Но Линли понял: кто-то поработал ножовкой и подпилил петли, чтобы безо всяких помех проникать в помещение над сушильней. Линли распахнул дверцу.
Над его головой открылся узкий темный проход, стены его были покрыты цветным пластиком. В конце прохода виднелась покоробившаяся щелястая дверь, в отверстия которой проникали лучи света – похоже, с улицы. Линли поднялся на верхнюю ступеньку лестницы, подтянувшись, залез в проход и закашлялся от густой пыли, поднимавшейся с каждым его движением.
Он не взял с собой фонаря, но света, доходившего снизу, из сушильни, в сочетании с лучами, брезжившими сквозь дверь в конце прохода, оказалось достаточно, чтобы заметить множество отпечатков ног на пыльном полу. Присмотревшись к следам, Линли не обнаружил особых примет: они были оставлены спортивной обувью, скорее всего,
Судя по размеру, принадлежавшей юноше. Выделив несколько наиболее отчетливых отпечатков и оторожно обойдя их, Линли направился к двери в конце прохода.
Эта дверь была, в отличие от всего помещения, чистой, петли недавно смазывали маслом. Стоило легонько толкнуть ее, и она бесшумно отворилась, открыв доступ в помещение, какие частенько встречаются в постройках пятнадцатого века, в пустое пространство под гребнем крыши, совершенно неиспользуемое и давно забытое школьной администрацией, однако отнюдь не забытое и, по-видимому, весьма активно используемое кем-то другим.
Из трех бойницеобразных окон в западной стене сквозь заросшие за много лет грязью стекла сочился тусклый свет. Запущены были не только окна, но и вся эта комнатенка: стены в пятнах– от сырости, от пролитого на них в опьянении или гневе спиртного. Виднелись и ржавые, коричневатые пятна, похожие на кровь. Помимо пятен стену украшали непристойные картинки, мужские и женские фигуры сплетались во всевозможных позах. На грязном полу кучами громоздился мусор – окурки, фантики от конфет и жевательной резинки, банки из-под пива, одноразовые стаканы и старая кружка; перед очагом лежало рваное, мятое оранжевое одеяло. Камин также был забит мусором вперемешку с золой, слежавшийся пепел доюавлял свой аромат ко всепроникающей вони мочи экскрементов. На каменной каминной доске стояли четыре свечи– подсвечников не было, их прилепили к камину, накапав понемногу воска. Свечи догорели почти до основания; судя по натекам воска, эту комнату частенько посещали по ночам втайне от персонала школы.
Линли внимательно осматривал помещение. Слишком много следов, команде экспертов потребуются недели работы, чтобы вычленить улики, подтверждающие: именно здесь Мэттью Уотли держали пленником, прежде чем умертвить. Линли ни на миг не сомневался, что подобные доказательства найдутся– достаточно одного волоса с его головы, капельки крови, крошечной частицы кожи, но мысль о Пэтси Уотли, постепенно теряющей рассудок от горя и неизвестности, заставляла его торопиться. Ради родителей мальчика нужно как можно скорее завершить дело. Неужели они станут тянуть с арестом убийцы, ожидая, пока эксперты выполнят свою сложную и долгую работу?! Подумав об этом, Линли вернулся к люку и окликнул сержанта Хейверс. Он твердо решил любой ценой заставить Гарри говорить.
– Я хочу, чтобы Гарри увидел это, сержант, – распорядился Линли, когда Хейверс подошла поближе. – Помогите ему подняться по лестнице.
Хейверс кивнула, подвела Гарри к лестнице, и вскоре он уже стоял рядом с Линли в узком проходе. Положив руку ему на плечо, Линли провел мальчика в комнату и, втолкнув его внутрь, встал в дверях, отрезав путь к отступлению. Он обеими руками держал мальчика за плечи и чувствовал, как хрупко его тело– словно надломленный стебелек.
– Вот куда привели Мэттью, – пояснил Линда. —Кто-то привел его сюда, Гарри. Наверное, он сказал ему, что им надо поговорить, что настала пора все прояснить, помириться, а может быть, этот человек приволок его сюда в бессознательном состоянии, чтобы не утруждать себя, выдумывая какие бы то ни было предлоги; так или иначе, но Мэттью заперли здесь.
Линли рукой повернул голову мальчика, заставляя его взглянуть в угол, где пыль была притоптана.
– Его привязали в том углу. Видишь, сколько там валяется окурков? Его прижигали сигаретами, и в нос засовывали сигарету, и яички тоже прижигали. Ты ведь слышал про это? Ты можешь себе представить– каково это, какую боль он испытывал, как пахло паленым мясом?
Гарри задрожал и словно впал в оцепенение. Он пытался и никак не мог сделать вдох.
– Чувствуешь запах мочи? – беспощадно продолжал Линли. – Запах кала? Мэттью не мог сходить в туалет, он мочился под себя, он обделался. Он лежал здесь совершенно голый. Вот почему в комнате такой запах.
Гарри резко запрокинул голову, ударившись затылком о грудь Линли, и завизжал, как пойманный зверек.
Линли легонько коснулся его лба, влажного, горячего.
– Это все мои догадки, но я думаю, что не ошибся. Вот что проделали с Мэттью прежде, чем умертвить его. Но только ты можешь сказать нам, кто это сделал.
Гарри исступленно замотал головой.
– Он знал, что кто-то из старшеклассников преследует тебя. Мэттью был не такой, как другие мальчики, верно? Он не стал отводить глаза и радоваться, что не ему одному плохо приходится в этой школе. Он не мог смириться с насилием, к тому же он считал тебя своим другом. Он не желал отступить в сторону и позволить кому бы то ни было издеваться над его другом. Он придумал, как положить этому конец, он спрятал в твоей комнате подслушивающее устройство и сделал запись. Наверное, он сделал все это три недели назад, когда отпросился с вечернего матча, притворившись, будто заболел. У него было как раз достаточно времени, чтобы установить микрофон и опробовать его, и никто– кроме тебя, разумеется– не был посвящен в эту тайну. Он все подготовил, и вам осталось только дождаться очередного визита. Той же ночью, не правда ли? Ведь это всегда происходило по ночам.
Мальчик беззвучно заплакал, вздрагивая плечами.
– Мэттью сделал запись, и ночные визиты прекратились, так? Этот негодяй не мог больше продолжать свои игры. Если б он хоть пальцем тебя тронул, запись отправилась бы к директору и его исключили бы из школы. Однако Мэттью вовсе не хотел причинять этому старшекласснику неприятности, хотя тот и заслуживал исключения. Нет, он предоставил ему шанс исправиться. Он не понес пленку к директору, он передал ее кому-то другому. Он не знал, бедняга, что для некоторых людей насилие становится потребностью, маниакальной страстью. Но чтобы снова наслаждаться ночными визитами, твоему мучителю требовалось получить кассету, И не только саму кассету, но и копию. Он притащил Мэттью сюда, чтобы заставить его отдать все записи.
Из горла Гарри вырвался пронзительный крик. Он бессмысленно топтался на месте, будто пытаясь куда-то уйти.
– Нужно нарушить этот заговор молчания, – сказал Линли. – Мэттью Уотли сделал все, что мог, но это не сработало. Гарри, пора компромиссов прошла, теперь нам нужна вся правда. Ты же сам понимаешь, Мэттью попытался пойти на компромисс – и погиб. Я должен знать имя убийцы.
– Не могу! Нет! Не могу! – задыхался Гарри.
– Ты можешь. Ты должен. Говори. Назови его имя.
Гарри судорожно извивался в руках Линли, голова его упала на грудь детективу, вскинув руки, Гарри попытался оторвать пальцы Линли от своих плеч.
– Назови его имя, – негромко повторил Линли. – Посмотри на эту комнату, Гарри. Пора положить конец молчанию. Назови его имя,
Гарри вскинул голову. Линли знал: сейчас мальчик еще раз оглядывает комнату, вновь видит грязь, мусор, стены, покрытые скабрезными рисунками, ржавые пятна, пыль на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69