Случилось так, что на следующее утро мы получили действительно поразительные новости.
20
ШИФРОВКА УМЕРШЕГО
Мы только что покончили с плотным завтраком, когда в дверь тихо постучали.
– Войди, Билли, – сказал Холмс. У него была необыкновенная способность распознавать шаги на семнадцати ступенях лестницы, ведущей в наши комнаты.
Слуга вошел с конвертом в руке, подал его Холмсу:
– Это только что прибыло со специальным курьером, сэр. Он ждет внизу на случай, если будет ответ.
Холмс поспешно разорвал конверт. В нем было письмо, написанное от руки, и еще один лист бумаги с машинописным текстом. Бегло просмотрев его, Холмс тихо присвистнул. Он передал отпечатанное сообщение мне, а сам углубился в рукописную часть послания.
Я взял протянутый мне листок и с изумлением прочел следующее:
«Базил Селкирк умер прошлой ночью во сне. Эти бумаги срочно высланы вам в соответствии с особыми указаниями, данными мне усопшим. Мне велено в дальнейшем поддерживать с вами связь и оказывать вам возможное содействие. Пожалуйста, сообщите, не смогу ли я быть вам полезен.
Сидрик Фалмут, личный секретарь мистера Селкирка».
– Светловолосый молодой человек, – сказал я, мысленно возвращаясь к нашему визиту в замок эксцентричного миллионера.
Холмс что-то пробормотал, с жадностью листая послание. Потом он откинулся назад и задумался.
– Билли, – наконец произнес он. – Попроси курьера подождать, пока я не приму решения.
– Сию секунду, мистер Холмс. – И слуга удалился.
– Позвольте мне зачитать вам это, Ватсон. Как вы уже, наверное, догадались, это написано Базилом Селкирком, и довольно твердой рукой. – Холмс поднес лист дорогой бумаги к глазам, чтобы изучить чернила. – Я бы сказал, совсем недавно. Несомненно, не прошло и недели… Слушайте:
«Дорогой Холмс!
Хотя это, вероятно, не входило в ваши намерения, вы действительно внесли радость в унылую жизнь старого человека. Более того, вы подарили мне под занавес, ибо время мое истекает, момент триумфа. Именно ваша ссылка на 1822 год дала мне ключ к разгадке тайны Золотой Птицы. Благодаря вам я получил возможность напоследок любоваться самой уникальной драгоценностью в мире – знаменитым бриллиантом, который официально не существует, но мы-то знаем лучше, не правда ли? К этому времени вы, конечно, докопаетесь до правды о бриллианте «Пиготт». Увы, холод, сковывающий мою бренную оболочку, усиливается, и я предчувствую мучительный переход в край, куда не смогу уже взять свое сокровище. Так же как и все остальное, кроме репутации, служащей дурным предзнаменованием ожидающего меня за чертой. Потому, сэр, я оставляю «Пиготт» вам, но взять его будет не так просто. Вам придется немного поработать, хотя моя маленькая загадка не настолько сложна, чтобы стать для вас настоящим препятствием. Когда это письмо попадет к вам, я уже не смогу лично пожелать вам удачи. Позвольте мне сделать это сейчас…
Базил Селкирк».
Я встал позади Холмса и уставился на последнее послание этого пугающего и в то же время странно располагающего к себе человека:
ОЕТАН
ХТОЕНЦ
КСЮТЕРН
– Но это же тарабарщина! – вырвалось у меня, но я тут же осекся. Селкирк не позволил бы себе послать что-нибудь бессмысленное. Сузившимися глазами я рассматривал три строчки букв, пытаясь найти какую-нибудь закономерность в головоломке.
– Селкирк не сомневался, что я разгадаю этот шифр. Следовательно, он использовал определенный текст.
Мне показалось, что, кроме шифровки миллионера, я получил и шифровку сыщика. К счастью, Холмс пояснил свои слова:
– Например, К – одиннадцатая буква алфавита, и начальная буква шифровки может находиться на первой странице в одиннадцатом слове какого-то романа. Или не очень известного, если это важно. Н, будучи четырнадцатой буквой, может относиться к четырнадцатому слову на второй странице той же книги, и так далее. Но такой шифр основан на тексте, который должен быть известен отправителю и получателю, чего не может быть в данном случае. Я уверен, что мы имеем дело с замещающим шифром.
Пожирая глазами послание. Холмс продолжал рассуждать как бы сам с собой:
– В качестве простого примера рассмотрим обратный алфавит. Вместо А используется Я, Б превращается в Ю и так далее. Обычно это маленькое упражнение, развлекающее ум, но не изнуряющее его. Но здесь я вижу трудности. В трех строках послания Селкирка содержится восемнадцать букв. Буква О наиболее часто используется в алфавите. Но обратите внимание, что в послании О встречается только два раза. Е, вторая по частоте использования буква, встречается трижды. При разгадывании замещающего шифра первый шаг заключается в том, чтобы определить наиболее часто встречающуюся букву и принять ее за О. Следующая наиболее встречающаяся буква принимается за Е, третья за А, четвертая за И и так далее. Обратите также внимание, что Т, Е и Н использованы по три раза, а остальные буквы – только по одному.
– Не может ли дать ключ расположение строк?
– Не исключено. Дайте подумать.
Оставив Холмса, погрузившегося в глубокое раздумье, я присел на диван. Хотя я не понимал решительно ничего, не вызывало сомнений, что мой друг скоро найдет решение. В конце концов он был автором монографии о кодировании, где проанализировал сто шестьдесят различных шифров.
Неожиданно Холмс встал:
– Это не пойдет, Ватсон.
Тон детектива был слегка раздраженным. Он подошел к двери, позвал Билли и велел сообщить ожидавшему курьеру, что мы сейчас же отправляемся в Сент-Обри.
– Чего-то не хватает, – сказал он возвращаясь. – Нужно найти ключ.
Через некоторое время кеб доставил нас на станцию Сент-Панкрас, где мы сели на первый поезд, останавливающийся в тихом городке Сент-Обри. Во время нашего короткого путешествия Холмс, к моему удовольствию, захотел поделиться своими соображениями.
– Всегда полезно попытаться разгадать мысли другого человека. Попробуем поставить себя на место покойного Селкирка. Он осуществил заветную мечту коллекционера – завладел знаменитым драгоценным камнем и получил право обладать им на законных основаниях. Но Селкирк не испытывает желания похваляться своим приобретением, потому что дни его сочтены. Он решает передать камень тому, кто способствовал его обнаружению. Мне. Но кто даст ему гарантию, что подарок попадет в мои руки? Долгие годы жизни породили у старого лиса недоверие ко всем. Возможно, это от эксцентричности его характера или в результате многолетнего опыта. Он решает послать зашифрованное сообщение о местонахождении бриллианта, считая, что только я смогу разгадать его.
– Неплохой анализ мыслей умирающего, – сказал я. – Но о чем это говорит?
– О том, что надо искать связь. Необходимо найти предмет, выбранный Селкирком в качестве ключа к шифру. И этот предмет умирающий миллионер должен был постоянно видеть рядом, ведь он был лишен возможности передвигаться.
В Сент-Обри уже ждал экипаж, который и доставил нас к замку финансиста. Светловолосый секретарь был чрезвычайно любезен, он подозвал печального дворецкого и велел ему всячески помогать Холмсу. Кругом царила атмосфера секретности; позднее я узнал, что о смерти Селкирка не было сообщено немедленно из-за того, что эта новость могла повлиять на мировые финансовые рынки.
Холмс выразил желание осмотреть комнату, где встретил смерть хозяин замка, и дворецкий Мирс провел нас в кабинет Селкирка.
Комната казалась тесной из-за обилия набитых книгами полок. Посредине стоял большой стол тикового дерева. Тиковыми же панелями были обиты и стены и большой камин из валунов. Дорогая мебель поражала изяществом отделки. На одной стене висели четыре небольшие картины, принадлежавшие, насколько я мог судить, кисти одного мастера. Холмс бросил взгляд на эти полотна и в его глазах появилось удивление. Дворецкий стоял у двери, ожидая указаний, и Холмс повернулся к нему.
– Мирс.
– Да, мистер Холмс, сэр?
– Мне кажется, я не знаю автора этих работ.
– Ничего удивительного, сэр. Художник не был знаменит, но картины нравились мистеру Селкирку.
Великий детектив подошел к стене, чтобы взглянуть на полотна поближе. Мне показалось, что он насторожился. Я не в первый раз замечал, что иногда мой друг становится похожим на хищную птицу.
– Больше ничего не нужно, Мирс.
– Хорошо, сэр.
Когда дворецкий вышел. Холмс взглянул на меня с кривой полуулыбкой, за которой обычно следовал приступ самокритики.
– Каким же я был глупцом! – начал он.
Я терпеливо ждал, зная, что продолжение тирады не замедлит. Холмс никогда не бывал полностью удовлетворен. Когда решение оказывалось в его руках, а я по своему опыту знал, что в данном случае так оно и было, мой друг, как правило, начинал сокрушаться, что не нашел его раньше. Жизнь стремящегося к совершенству человека довольно трудна.
– Мне следовало обратить внимание на карьеру Базила Селкирка, – продолжил Холмс. – Финансист был помешан на средствах связи. Его деловой успех зависел от того, насколько надежно и быстро поступает информация. Вполне естественно, что ему нравились эти четыре работы Сэмюэла Морзе.
– Я никогда не слышал о таком художнике.
– Не сомневаюсь, Ватсон. Морзе учился живописи в Англии и позднее стал профессором гуманитарных наук университета Нью-Йорка. Видите ли, он был американцем. Посвятив живописи первую часть жизни, он осознал, что искусство никогда не принесет ему славы, а потому приложил свои усилия в другом направлении. В 1837 году было передано первое сообщение по изобретенному им беспроволочному телеграфу.
– Ну конечно, – осенило меня. – Азбука Морзе. Но связь этого с пропавшим бриллиантом ускользает от меня.
– Но ведь это элементарно, Ватсон. Вы отлично знаете, что бывший художник изобрел телеграфный код, основанный на точках и тире. Интересная особенность кода Морзе заключается в том, что половина букв алфавита имеет свои противоположности. Скажите, например, как звучит сигнал бедствия на море?
– SOS, – автоматически ответил я.
– В коде Морзе буква S состоит из трех точек или коротких звуков. Буква O является ее противоположностью, передаваясь тремя тире или длинными звуками. Сейчас вы все поймете, Ватсон. Каковы первые ноты Пятой симфонии Бетховена?
– Та… та… та… та-а-а, – быстро напел я. Не зря Холмс таскал меня на все эти концерты в Альберт-Холле.
– Вы только что передали букву Ж, старина. Три точки и тире. Между прочим, противоположностью Ж является Б.
– Подождите, – возбужденно сказал я. – Шифр Селкирка использует противоположности, основанные на коде Морзе?
– Точно, – ответил Холмс, присаживаясь к столу и доставая из кармана письмо финансиста.
Я порылся в пальто, поискал карандаш и, найдя его, протянул сыщику.
– Так, – продолжал детектив. – В первой строке написано: ОЕТАН. Противоположностью О является С. Е становится Т, Т дает нам Е, а Н становится А. Ватсон, первое слово – стена.
Мой взгляд упал на обшитую деревянными панелями стену, а Холмс лихорадочно работал над оставшимися двумя строками. Наконец он торжествующе посмотрел на меня:
– Стена… шестая… розетка.
И действительно, панели были украшены рядом розеток. Я поспешно подошел к стене. Отсчитав слева, я повертел шестую розетку, но ничего не произошло.
– Попробуйте с другой стороны, – предложил Холмс.
Дрожа от азарта, я принялся отсчитывать снова. Резное украшение под моими пальцами повернулось на сорок пять градусов. Раздался щелчок – и секция обшивки бесшумно распахнулась. Более сильного волнения я не испытывал никогда. Я сунул руку в отверстие и извлек маленькую шкатулку. Сама по себе она была произведением искусства. Подавив естественное желание, я подошел к столу и поставил шкатулку перед Холмсом.
– В конце концов это ваша находка, – пробормотал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
20
ШИФРОВКА УМЕРШЕГО
Мы только что покончили с плотным завтраком, когда в дверь тихо постучали.
– Войди, Билли, – сказал Холмс. У него была необыкновенная способность распознавать шаги на семнадцати ступенях лестницы, ведущей в наши комнаты.
Слуга вошел с конвертом в руке, подал его Холмсу:
– Это только что прибыло со специальным курьером, сэр. Он ждет внизу на случай, если будет ответ.
Холмс поспешно разорвал конверт. В нем было письмо, написанное от руки, и еще один лист бумаги с машинописным текстом. Бегло просмотрев его, Холмс тихо присвистнул. Он передал отпечатанное сообщение мне, а сам углубился в рукописную часть послания.
Я взял протянутый мне листок и с изумлением прочел следующее:
«Базил Селкирк умер прошлой ночью во сне. Эти бумаги срочно высланы вам в соответствии с особыми указаниями, данными мне усопшим. Мне велено в дальнейшем поддерживать с вами связь и оказывать вам возможное содействие. Пожалуйста, сообщите, не смогу ли я быть вам полезен.
Сидрик Фалмут, личный секретарь мистера Селкирка».
– Светловолосый молодой человек, – сказал я, мысленно возвращаясь к нашему визиту в замок эксцентричного миллионера.
Холмс что-то пробормотал, с жадностью листая послание. Потом он откинулся назад и задумался.
– Билли, – наконец произнес он. – Попроси курьера подождать, пока я не приму решения.
– Сию секунду, мистер Холмс. – И слуга удалился.
– Позвольте мне зачитать вам это, Ватсон. Как вы уже, наверное, догадались, это написано Базилом Селкирком, и довольно твердой рукой. – Холмс поднес лист дорогой бумаги к глазам, чтобы изучить чернила. – Я бы сказал, совсем недавно. Несомненно, не прошло и недели… Слушайте:
«Дорогой Холмс!
Хотя это, вероятно, не входило в ваши намерения, вы действительно внесли радость в унылую жизнь старого человека. Более того, вы подарили мне под занавес, ибо время мое истекает, момент триумфа. Именно ваша ссылка на 1822 год дала мне ключ к разгадке тайны Золотой Птицы. Благодаря вам я получил возможность напоследок любоваться самой уникальной драгоценностью в мире – знаменитым бриллиантом, который официально не существует, но мы-то знаем лучше, не правда ли? К этому времени вы, конечно, докопаетесь до правды о бриллианте «Пиготт». Увы, холод, сковывающий мою бренную оболочку, усиливается, и я предчувствую мучительный переход в край, куда не смогу уже взять свое сокровище. Так же как и все остальное, кроме репутации, служащей дурным предзнаменованием ожидающего меня за чертой. Потому, сэр, я оставляю «Пиготт» вам, но взять его будет не так просто. Вам придется немного поработать, хотя моя маленькая загадка не настолько сложна, чтобы стать для вас настоящим препятствием. Когда это письмо попадет к вам, я уже не смогу лично пожелать вам удачи. Позвольте мне сделать это сейчас…
Базил Селкирк».
Я встал позади Холмса и уставился на последнее послание этого пугающего и в то же время странно располагающего к себе человека:
ОЕТАН
ХТОЕНЦ
КСЮТЕРН
– Но это же тарабарщина! – вырвалось у меня, но я тут же осекся. Селкирк не позволил бы себе послать что-нибудь бессмысленное. Сузившимися глазами я рассматривал три строчки букв, пытаясь найти какую-нибудь закономерность в головоломке.
– Селкирк не сомневался, что я разгадаю этот шифр. Следовательно, он использовал определенный текст.
Мне показалось, что, кроме шифровки миллионера, я получил и шифровку сыщика. К счастью, Холмс пояснил свои слова:
– Например, К – одиннадцатая буква алфавита, и начальная буква шифровки может находиться на первой странице в одиннадцатом слове какого-то романа. Или не очень известного, если это важно. Н, будучи четырнадцатой буквой, может относиться к четырнадцатому слову на второй странице той же книги, и так далее. Но такой шифр основан на тексте, который должен быть известен отправителю и получателю, чего не может быть в данном случае. Я уверен, что мы имеем дело с замещающим шифром.
Пожирая глазами послание. Холмс продолжал рассуждать как бы сам с собой:
– В качестве простого примера рассмотрим обратный алфавит. Вместо А используется Я, Б превращается в Ю и так далее. Обычно это маленькое упражнение, развлекающее ум, но не изнуряющее его. Но здесь я вижу трудности. В трех строках послания Селкирка содержится восемнадцать букв. Буква О наиболее часто используется в алфавите. Но обратите внимание, что в послании О встречается только два раза. Е, вторая по частоте использования буква, встречается трижды. При разгадывании замещающего шифра первый шаг заключается в том, чтобы определить наиболее часто встречающуюся букву и принять ее за О. Следующая наиболее встречающаяся буква принимается за Е, третья за А, четвертая за И и так далее. Обратите также внимание, что Т, Е и Н использованы по три раза, а остальные буквы – только по одному.
– Не может ли дать ключ расположение строк?
– Не исключено. Дайте подумать.
Оставив Холмса, погрузившегося в глубокое раздумье, я присел на диван. Хотя я не понимал решительно ничего, не вызывало сомнений, что мой друг скоро найдет решение. В конце концов он был автором монографии о кодировании, где проанализировал сто шестьдесят различных шифров.
Неожиданно Холмс встал:
– Это не пойдет, Ватсон.
Тон детектива был слегка раздраженным. Он подошел к двери, позвал Билли и велел сообщить ожидавшему курьеру, что мы сейчас же отправляемся в Сент-Обри.
– Чего-то не хватает, – сказал он возвращаясь. – Нужно найти ключ.
Через некоторое время кеб доставил нас на станцию Сент-Панкрас, где мы сели на первый поезд, останавливающийся в тихом городке Сент-Обри. Во время нашего короткого путешествия Холмс, к моему удовольствию, захотел поделиться своими соображениями.
– Всегда полезно попытаться разгадать мысли другого человека. Попробуем поставить себя на место покойного Селкирка. Он осуществил заветную мечту коллекционера – завладел знаменитым драгоценным камнем и получил право обладать им на законных основаниях. Но Селкирк не испытывает желания похваляться своим приобретением, потому что дни его сочтены. Он решает передать камень тому, кто способствовал его обнаружению. Мне. Но кто даст ему гарантию, что подарок попадет в мои руки? Долгие годы жизни породили у старого лиса недоверие ко всем. Возможно, это от эксцентричности его характера или в результате многолетнего опыта. Он решает послать зашифрованное сообщение о местонахождении бриллианта, считая, что только я смогу разгадать его.
– Неплохой анализ мыслей умирающего, – сказал я. – Но о чем это говорит?
– О том, что надо искать связь. Необходимо найти предмет, выбранный Селкирком в качестве ключа к шифру. И этот предмет умирающий миллионер должен был постоянно видеть рядом, ведь он был лишен возможности передвигаться.
В Сент-Обри уже ждал экипаж, который и доставил нас к замку финансиста. Светловолосый секретарь был чрезвычайно любезен, он подозвал печального дворецкого и велел ему всячески помогать Холмсу. Кругом царила атмосфера секретности; позднее я узнал, что о смерти Селкирка не было сообщено немедленно из-за того, что эта новость могла повлиять на мировые финансовые рынки.
Холмс выразил желание осмотреть комнату, где встретил смерть хозяин замка, и дворецкий Мирс провел нас в кабинет Селкирка.
Комната казалась тесной из-за обилия набитых книгами полок. Посредине стоял большой стол тикового дерева. Тиковыми же панелями были обиты и стены и большой камин из валунов. Дорогая мебель поражала изяществом отделки. На одной стене висели четыре небольшие картины, принадлежавшие, насколько я мог судить, кисти одного мастера. Холмс бросил взгляд на эти полотна и в его глазах появилось удивление. Дворецкий стоял у двери, ожидая указаний, и Холмс повернулся к нему.
– Мирс.
– Да, мистер Холмс, сэр?
– Мне кажется, я не знаю автора этих работ.
– Ничего удивительного, сэр. Художник не был знаменит, но картины нравились мистеру Селкирку.
Великий детектив подошел к стене, чтобы взглянуть на полотна поближе. Мне показалось, что он насторожился. Я не в первый раз замечал, что иногда мой друг становится похожим на хищную птицу.
– Больше ничего не нужно, Мирс.
– Хорошо, сэр.
Когда дворецкий вышел. Холмс взглянул на меня с кривой полуулыбкой, за которой обычно следовал приступ самокритики.
– Каким же я был глупцом! – начал он.
Я терпеливо ждал, зная, что продолжение тирады не замедлит. Холмс никогда не бывал полностью удовлетворен. Когда решение оказывалось в его руках, а я по своему опыту знал, что в данном случае так оно и было, мой друг, как правило, начинал сокрушаться, что не нашел его раньше. Жизнь стремящегося к совершенству человека довольно трудна.
– Мне следовало обратить внимание на карьеру Базила Селкирка, – продолжил Холмс. – Финансист был помешан на средствах связи. Его деловой успех зависел от того, насколько надежно и быстро поступает информация. Вполне естественно, что ему нравились эти четыре работы Сэмюэла Морзе.
– Я никогда не слышал о таком художнике.
– Не сомневаюсь, Ватсон. Морзе учился живописи в Англии и позднее стал профессором гуманитарных наук университета Нью-Йорка. Видите ли, он был американцем. Посвятив живописи первую часть жизни, он осознал, что искусство никогда не принесет ему славы, а потому приложил свои усилия в другом направлении. В 1837 году было передано первое сообщение по изобретенному им беспроволочному телеграфу.
– Ну конечно, – осенило меня. – Азбука Морзе. Но связь этого с пропавшим бриллиантом ускользает от меня.
– Но ведь это элементарно, Ватсон. Вы отлично знаете, что бывший художник изобрел телеграфный код, основанный на точках и тире. Интересная особенность кода Морзе заключается в том, что половина букв алфавита имеет свои противоположности. Скажите, например, как звучит сигнал бедствия на море?
– SOS, – автоматически ответил я.
– В коде Морзе буква S состоит из трех точек или коротких звуков. Буква O является ее противоположностью, передаваясь тремя тире или длинными звуками. Сейчас вы все поймете, Ватсон. Каковы первые ноты Пятой симфонии Бетховена?
– Та… та… та… та-а-а, – быстро напел я. Не зря Холмс таскал меня на все эти концерты в Альберт-Холле.
– Вы только что передали букву Ж, старина. Три точки и тире. Между прочим, противоположностью Ж является Б.
– Подождите, – возбужденно сказал я. – Шифр Селкирка использует противоположности, основанные на коде Морзе?
– Точно, – ответил Холмс, присаживаясь к столу и доставая из кармана письмо финансиста.
Я порылся в пальто, поискал карандаш и, найдя его, протянул сыщику.
– Так, – продолжал детектив. – В первой строке написано: ОЕТАН. Противоположностью О является С. Е становится Т, Т дает нам Е, а Н становится А. Ватсон, первое слово – стена.
Мой взгляд упал на обшитую деревянными панелями стену, а Холмс лихорадочно работал над оставшимися двумя строками. Наконец он торжествующе посмотрел на меня:
– Стена… шестая… розетка.
И действительно, панели были украшены рядом розеток. Я поспешно подошел к стене. Отсчитав слева, я повертел шестую розетку, но ничего не произошло.
– Попробуйте с другой стороны, – предложил Холмс.
Дрожа от азарта, я принялся отсчитывать снова. Резное украшение под моими пальцами повернулось на сорок пять градусов. Раздался щелчок – и секция обшивки бесшумно распахнулась. Более сильного волнения я не испытывал никогда. Я сунул руку в отверстие и извлек маленькую шкатулку. Сама по себе она была произведением искусства. Подавив естественное желание, я подошел к столу и поставил шкатулку перед Холмсом.
– В конце концов это ваша находка, – пробормотал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30