Он, разумеется, не был настолько наивен и глуп, чтобы быть на все сто процентов уверенным в своей победе. Борьба против Каверина с его «героической» биографией предстояла нешуточная, и Белов понимал, что ее итог вполне может оказаться не в его пользу. Но сложность стоящей перед ним задачи только подстегивала Сашу, его уже захватил азарт соревнования.
Белов с нетерпением ждал начала схватки со своим давним врагом, и причиной тому была не только личность его основного оппонента. Просто он ясно понял — будущего у Бригады нет, рано или поздно им всем прижмут хвост, а значит, настало время искать новые возможности и новые пути. И даже если ему суждено проиграть Каверину, он сможет набраться необходимого опыта и со второй попытки взять реванш.
Вообще, чем больше он думал о карьере политика, тем яснее понимал — это то, что ему надо. Не в плане личных амбиций, не с целью еще полнее набить и без того тугую мошну и не для гарантий собственной безопасности. Это, прежде всего, — шанс хоть как-то изменить жизнь к лучшему.
Да, мир устроен несправедливо, думал Белый, и в политике тоже полным-полно жулья и хапуг. Но если все будут сидеть по своим норам и как хомяки набивать щеки, жизнь никогда не изменится к лучшему. И все больше вокруг будет несправедливости, бардака, беспредела и жестокости, а ведь в этом мире жить его сыну!..
Такие мысли и ему самому порой казались верхом наивности, но в глубине души Саша верил — он и в самом деле способен повлиять на окружающий мир. Вот почему он ночи напролет корпел над книгами, просматривал кипы газет и часами не вылезал из Интернета. Он верил в свои силы и готовился к грядущим боям.
В новом офисе кипела работа. Одни рабочие расставляли мебель, другие таскали коробки с новой оргтехникой, третьи распаковывали ее и подключали.
Космос настоял на самой полной и тщательной проверке помещения на предмет прослушки и привел с собой специалиста по этим делам — тщедушного рыжего очкарика Антона, чем-то похожего на известного мальчишку-актера из «Ералаша».
Парень сразу взялся за дело — нацепил наушники, подключил их к какой-то странной штуковине и принялся водить ею поверх панелей декоративной обшивки стен в будущем кабинете Белова. За его действиями с уважением наблюдали Космос и Макс.
Белов с Пчелой нашли себе место потише — они перебрались в соседнюю комнату и погрузились в бумаги, что-то вполголоса обсуждая. При этом между ног Пчелы стояла приоткрытая коробка из-под ксерокса, доверху наполненная банкнотами.
Рыжий Антон на минутку прервался и с деловито-озабоченным видом повернулся к Космосу и Максу.
— Так, мужики, запоминаем все, что нужно делать, — слегка заикаясь, сказал он. — Насчет «жучков» я все здесь сейчас проверю. А вам надо будет проверять всю сувенирную продукцию, которая приходит в здание — блокноты, ручки, брелоки, зажигалки…
Кос тут же сунул ему свою зажигалку. Антон повертел ее в руках, откинул крышку, заглянул в глазок горелки, зажег и вернул хозяину.
— Нормально, — важно кивнул он и пояснил свои рекомендации: — Просто в любой мелочевке может быть передатчик. Батарейки ему хватает на полгода, и шарашит он в радиусе двухсот метров.
— Макс, если что надо — помоги, — распорядился Космос и пошел к выходу.
— Да, Космос, еще насчет телефонов… — окликнул его рыжий. — Я пришлю тебе людей — все аппараты в офисе они поставят на защиту.
Космос кивнул ему и вышел в соседнюю комнату — туда, где за большим столом для переговоров ждали завершения проверки кабинета Пчела и Белый.
— Полный пакет, пацаны, — не удержавшись, похвастался он. — Видали? Проверено электроникой!..
Космос кивнул в проем приоткрытой двери на очкарика Антона, который успел взгромоздиться на стремянку и с самым серьезным видом обследовал стены офиса слегка похожим на крышку от кастрюли детектором.
— Кос, ты про Джеймса Бонда смотрел? — скептически усмехнулся Пчела. — Там одному черту в глаз лазер вмонтировали.
— Причем здесь лазер?! — возмутился Космос. — Антон у отца в институте электроникой занимался, потом работал не где-нибудь, а в Федеральном агентстве правительственной связи и информации, понял?.. Девяносто пять процентов гарантии защиты от прослушки — это тебе не хухры-мухры!..
— За такие бабки можно было бы и все сто, — брюзгливо заметил Пчела.
— А сто тебе и Господь Бог не даст, — Космос плюхнулся на диван рядом с Белым и взгромоздил ноги на столик.
— А! — недовольно поморщился Пчела, перелистывая какие-то бумаги. — Баловство все это…
Саша и Космос быстро переглянулись. Космос фыркнул, Саша сдержался.
— Да ладно, перед выборами не помешает, — примирительным тоном сказал он и многозначительно процитировал: — «Скрой то, что говоришь сам, узнай, что говорят другие, и станешь подлинным Государем». Никколо Макиавелли…
— Слышь, ты, Никола, — Пчела оторвался от документов и неодобрительно покачал головой. — Если ты так с избирателями будешь разговаривать — пролетишь, как фанера над Парижем. Проще надо быть, тогда к тебе потянутся люди.
— Куда уж проще, еханный бабай?.. — хмыкнул Саша.
В двери переговорной появился озабоченный Макс, не говоря ни слова, он быстро подошел к Белову.
— Саша, нас это… слушают, — наклонившись к самому уху Белова, еле слышно прошептал он. — Антон там на стене нашел заклепку…
Все сразу вскочили на ноги и гуськом, на цыпочках прошли в кабинет. Стоящий на стремянке Антон повернулся к подошедшим ребятам, приложил палец к губам и показал наверх. Там, под снятой панелью декоративной обшивки, в верхнем углу стены поблескивал «жучок» подслушивающего устройства. Саша с усмешкой взглянул на крайне озадаченного Пчелу. В ответ тот лишь развел руками и молча сунул спустившемуся вниз Антону пачку зеленых банкнот.
На освободившуюся стремянку тут же поднялся Белов. Он внимательно осмотрел устройство и вдруг с мальчишеским лукавством подмигнул друзьям.
— А я вот думаю: может, ну к черту эти выборы?!.. — с наигранной задумчивостью произнес он прямо в «жучок».
— Ты что, Сань, охренел?! — тут же подыграл ему Пчела.
— Ну а что, в натуре? — продолжал дурачиться Белов. — На выборах ведь кто побеждает?.. Сильнейший! А кто у нас сильнейший?.. Во-ло-дя…
Космос и Пчела прыснули, а Белов легонько щелкнул ногтем по блестящему кругляшу «жучка» и язвительно улыбнулся:
— Володенька! Кончай пакостить, слышишь?..
XIX
В Москве весь снег давно уже стаял, а здесь, в подмосковной рощице, в низинках еще сохранились островки ноздреватого, голубовато-серого весеннего снега. На фоне одного из них суетливый и словоохотливый фотограф распорядился выкопать яму.
Пока двое хмурых рабочих ковыряли лопатами землю, Каверина готовили к съемке. Его облачили в прорезиненный армейский комбинезон и военный бушлат, обильно заляпанный грязью. После этого миловидная девушка-гримерша принялась за его лицо. Володе приклеили недельную щетину, нарисовали синяки, кровоподтеки и темные круги под глазами. Физиономия получилась жутковатая, но фотограф, заправлявший всем на съемочной площадке, остался доволен.
— Хорошо, Юленька! — проблеял он на бегу. — Займись теперь абреками, киска…
Чуть поодаль, у микроавтобуса стояли пятеро мужчин — в зимних камуфляжных куртках, с зелеными повязками на головах и с автоматами в руках. Другая девушка приклеивала им черные усы и бороды. Возле ямы расставляли свою аппаратуру осветители, а фотограф беспрестанно метался от одной группы к другой и всех поторапливал.
Сверху, с высушенного апрельским солнышком пригорка, за всей этой суетой наблюдал подполковник Введенский. Вообще-то идея подготовить серию снимков о страданиях Каверина в плену у чеченских боевиков принадлежала ему, Введенскому. Он вполне резонно полагал, что публикация их в прессе добавила бы его подопечному немало голосов сердобольных старушек-избирательниц.
И, тем не менее, такая низкопробная фальсификация была Игорю Леонидовичу не по душе. Мышиная возня внизу была ему отвратительна, впрочем, лицо его оставалось абсолютно беспристрастным.
Фотограф тем временем начал выстраивать мизансцену — расставил бородачей с автоматами по периметру ямы и с подобострастием препроводил туда главного героя — Каверина. Кандидат в думское кресло с недовольным видом спустился в яму, но оказалось, что ее края едва достают ему до пояса. Этого, безусловно, было мало.
— Идиоты! — напустился на угрюмых землекопов фотограф. — Я же говорил: по грудь надо! Это что, по-вашему, — грудь? — он не глядя ткнул пальцем в сторону ворочавшегося в яме Каверина, оказалось — точнехонько в его оттопыренное мягкое место.
— Так это… Вода же там… — оправдывались рабочие. — Как он в воде-то?..
Яма действительно была подтоплена талой водой. У Каверина, обутого лишь в туфли и резиновые бахилы, стали замерзать ноги.
— Послушайте, как вас там!.. — раздраженно окликнул он фотографа. — Давайте скорее, я же здесь окоченею!
Тот сразу забыл о землекопах и кинулся к клиенту.
— Владимир Евгеньевич! — затараторил он, в отчаянии заламывая руки. — Так снимать невозможно! Понимаете, очень неудачный ракурс, да и общая композиция… Владимир Евгеньевич, вам надо опуститься ниже… А что если встать на колени?! — вдруг осенило его.
— Что?! — возмутился Каверин.
— Всего на одну минуту, Владимир Евгеньевич, на одну только минуточку! — взмолился фотограф.
Володя скривил разрисованное гримом лицо и нехотя согласился:
— Ладно, только быстро… И коньяку приготовьте!
Опершись руками о края ямы, Каверин опустился на колени. Фотограф метнулся к штативу, припал к камере и заверещал:
— Владимир Евгеньич, протез спрячьте вниз — вы же еще с рукой! И взгляд, пожалуйста, жестче и мужественней. Как у Брюса Уиллиса в «Твердом орешке». Вот так!.. Отлично!.. Абреки, больше жестокости! Дайте звериный оскал!.. Автоматы ближе!.. Так!
Один из бородачей с ухмылкой приставил к голове Каверина ствол автомата. «Узник», уставившись на него снизу вверх, сделал благородно-несгибаемое лицо. Одна за другой засверкали фотовспышки.
— Есть!.. Отлично! Снято! — радостно воскликнул фотограф.
Бородач тут же убрал автомат, протянул Каверину руку и вытащил его из ямы.
— Фу, замерз, черт, — раздраженно пробормотал «узник».
— Ничего, Владимир Евгеньевич, сейчас коньячку!.. — фотограф энергично замахал кому-то рукой и, извинившись, убежал.
Осветители принялись шустро сматывать шнуры и раскладывать аппаратуру по кофрам. Абреки, переговариваясь и отклеивая на ходу фальшивые бороды, направились к автобусу.
К Каверину подлетела девушка-гримерша с пластиковым стаканчиком коньяка. После того как Володя залпом проглотил коньяк, она стала снимать грим. Через четверть часа умытый и благоухающий Каверин поднялся к поджидавшему его у машины Введенскому.
— Чуть не околел, блин! — пожаловался Володя.
Игорь Леонидович сочувственно кивнул и протянул ему несколько листов машинописного текста.
— Владимир Евгеньевич, вот ваша героическая биография. Выучите, как «Отче наш».
Неспешно шагая к машине, Каверин рассеянно пробежал глазами по тексту.
— В принципе, это реальная история одного офицера-вэвэшника, — пояснил Игорь Леонидович. — В январе он попал в плен под Курчалоем, потом его расстреляли.
— Курчалой? — оживился Каверин. — Я там на свадьбе гулял. У меня друзья там.
— Никаких свадеб, — категорично покачал головой Введенский. — Вы там сидели в яме. Забудьте о друзьях. Не упоминайте название их тейпов. И вообще, без нужды не детализируйте.
— Нет, Леонидыч, ну так тоже нельзя, — слегка куражась, возразил Володя. — Что значит «забудьте»? Я за эти годы Чечню вдоль и поперек изъездил, у меня там полно товарищей среди о-очень уважаемых людей…
— Владимир Евгеньевич, нас не интересует реальность, — терпеливо разъяснил подполковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27