– Генерал приехал! Находится внизу, у автокамер.
Холодилин встал. Сабодаш легонько тронул спящего инспектора за плечо, тот не пошевелился.
Холодилин обернулся:
– Пусть немного поспит, только форточку прикройте – простудится…
Денисов нагнулся к сейфу. В огромном двухъярусном шкафу «Бр. Смирновы, Москва, уг. Лубянской шт., Мебельные ряды» ему принадлежало нижнее отделение. Многие удачные мысли посетили Денисова в то время, пока он, сидя на корточках, смотрел в этот раскрытый стальной ящик.
«Некоторые пассажиры еще не знают, что у них украдены вещи… – подумал Денисов. – Всех потерпевших и настоящие масштабы преступления мы сможем узнать лишь через пять дней – после окончания срока хранения вещей».
Пронзительный телефонный звонок рассыпался на множество мелких тревожных звоночков. Инспектор на диване так и не проснулся, Денисов поднял трубку.
– …Начальник караула с Москвы-Третьей. Такое дело. Вы пассажиром интересуетесь из первой электрички? Он в девятиэтажку забежал. Наш стрелок его видел.
– Алло?!
– …На планерке рассказывал.
– Еду к вам. Где он сейчас находится?
– Первый пакгауз, за арбузными шатрами.
– Предупредите его: я сейчас буду!
– Я считал, что вы знаете об этом, – стрелок, встречавший Денисова на Москве-Третьей, приоткрыл овчинный тулуп, который закрывал его с головой, – только сам я этого не видел. Весовщица говорила с контейнерной площадки. Побежал, сказала, в девятиэтажный дом на Дубниковку, где «Галантерея».
– Как зовут весовщицу? Вы сможете ее показать?
– Почему же? Невысоконькая. Валей зовут.
Прошло минут пятнадцать, пока Денисов и стрелок в тяжелом тулупе обошли контейнерную площадку, растянувшуюся на добрый километр.
– Нигде не вижу. – От стрелка клубами валил пар. Валенки с литыми галошами задевали за каждую шпалу. – Шапочка у нее еще со шнурочком…
Сверху, из кабин грузовых кранов, их сопровождали острые взгляды. Стропальщики, прыгавшие по крышам контейнеров, тоже интересовались. Стрелок и милиционер в гражданском кого-то искали, и наблюдать за ними было увлекательнее, чем делать обычную работу – цеплять по два пустых контейнера и смотреть, как они висят над землей, словно две большие горбушки, прижавшиеся друг к другу корками.
– Кого ищете? – не выдержал парнишка-стропальщик, проезжавший рядом на лесенке крана. – Может, помочь?
– Весовщицу! Невысоконькую, в шапочке…
– Со шнурочком? Валю? Так бы и сказали! Отпросилась она – скоро будет.
– Попросите ее позвонить. – Денисов нахмурился, достал визитку.
– О! – присвистнул стропальщик. – Инспектёр де инструксьон криминель… – Карточка была на двух языках, за образец Денисов взял визитную карточку Кристинина. – Э бьен! Как только появится – сразу передам. Вот и образование пригодилось!
1 января, 9 часов 50 минут
Инспектора на диване уже не было.
Слыша за собой шаги, Денисов проскользнул к столу, сбросил куртку на диван и быстро открыл сейф. Занимаясь личным сыском на вокзале, он, безусловно, не должен был уезжать. Холоди-лин застал Денисова в той же позе, в которой и оставил час назад, – сидящим на корточках у раскрытого сейфа.
– Никто меня не спрашивал? – спросил Холодилин.
– При мне нет.
На одной плоскости была товарная станция, стрелок в литых галошах и огромном тулупе, бойкий, понимавший по-французски стропальщик, он сам, Денисов, только что прибежавший с товарной станции, на другой – заместитель начальника управления полковник Холодилин, полагавший, что все это время Денисов провел в кабинете, вокзал, кабинет с колонной, опять же он сам, инспектор Денисов, являвший ту единственную грань, в которой обе эти плоскости пересекались.
– …Я отлучался…
– Прозвенел телефон.
– Астраханский вокзал, милиция.
– Меня просили позвонить. Я из контейнерного отделения…
– Инспектор Денисов. Здравствуйте. – Он на секунду замялся. – Уголовному розыску важно знать, как вы встретили Новый год. Не удивляйтесь. В трубке раздался смех.
– Неплохо: смотрели телевизор. Часа в три ночи вышли на лыжах. В лесу хорошо! Не приходилось бывать?
– Приходилось, но давно. Во сколько часов вы вернулись из леса?
– В шесть, сразу на работу поехала. Можете объяснить, зачем это уголовному розыску?
Основной вопрос Денисов приберегал на конец.
– Каким образом вам стало известно, что из электрички в четыре двенадцать кто-то побежал на Дубниковскую улицу? К девятиэтажке?
– Вот оно что? А я-то думала! – Весовщица снова засмеялась. – Мне подружка рассказала – Нина Устюжанина. Она в той электричке проводницей ездила.
– Вас понял.
Круг замкнулся.
1 января, 10 часов 15 минут
– Кто это приходил к тебе тридцать первого декабря вечером на работу? – спросил Блохин у дежурного по автоматической камере хранения, полушутя и как бы не придавая большого значения. – Давно его знаешь?
Блохин пригласил Порываева для беседы в кабинет.
– …Или только познакомились?
Длинноволосый Порываев сидел перед столом, выставив вперед тонкие, в огромных ботинках ноги. Вопрос застал его врасплох.
– Да нет. Наш один – белостолбовский.
– Сосед, что ли?
– Он вроде теперь в Москве живет. – Порываев оглядел кабинет.
Блохин спрашивал наугад.
– Будем считать: товарищ. – Он оживился. – Что его на вокзал-то принесло? В такой день!
– Кто знает? Может, просто так пришел!
– Ну уж просто так! Как, говоришь, его фамилия?
– Я и имени-то не знаю. Поздороваешься обычно: «Как дела, старик?» – «Ничего». Вот и все. – Порываев разговаривал нехотя, но Блохина это не смущало: у него была своя линия поведения во время таких бесед.
– Бывает. У меня тоже, бывало, друзья-знакомые! Полгорода здоровается, где ни появишься, в любое время суток! Этот-то к тебе в какое время заявился?
– После мариупольского.
– Примерно в двадцать один час. Выпивали? По глазам вижу! А закуска? – Блохин засмеялся, снял с головы шляпу, подумал и снова надел. – Или под водичку?
Порываев колебался.
– Не бойся, начальнику вокзала не скажу. Старый год провожали?
Независимо от ответа Блохин знал правду – выпивали. Во время кражи из автоматической камеры хранения дежурный был навеселе. К нему приходил человек, которого дежурный либо не знает, либо хочет скрыть. Все вместе это составляло освященный традицией набор ингредиентов раскрытия любого преступления: подозреваемый, ведущий сомнительный образ жизни; сообщник, которого «не знают», и алкоголь.
– Ну ладно. Не хочешь – можешь не называть. Не настаиваю. Вот мне что скажи: когда ты открываешь ячейку и видишь, что в ней нет вещей, как ты обязан поступить?
– Пустую ячейку я оставлю открытой – пусть пассажиры пользуются.
– Правильно. Следующий вопрос: когда по указанию инспектора ты вскрывал ячейки, какую-нибудь из них оставил открытой?
– Я? – Порываев с секунду смотрел Блохину в глаза, потом не выдержал, отвел взгляд.
– …Да или нет?
– Нет
– Вот видишь! Значит, во всех ячейках лежали вещи!
Порываев не догадывался, куда клонит Блохин, но чувствовал подвох.
– Повторяю: поскольку ты ни одной ячейки не оставил открытой, значит, среди них не было ни одной пустой – вывод из двух первых посылок. Так?
– Так.
– Следовательно, в пятьсот второй – слушай внимательно! – лежали в это время вещи. Их украли уже после этого. Верно?
– Погодите! Про них я ничего не знаю! Я же только приоткрывал ячейки, чтобы пассажиры свои вещи искали! А сам в них не заглядывал.
– Ловко? Так и не заглядывал?!
– Зачем мне? – Порываев переступил на полу тяжелыми нелепыми ботинками. – Да еще при инспекторе?
– Но, если бы ты открыл пустую ячейку, тебе бы потерпевшие подсказали!
– А я откуда знаю? С них и спрашивайте.
«Нечем тебя прижать, ведь врешь! – подумал Блохин. – Сейчас хотя бы еще улику, самую малую!»
Тут ему снова повезло.
– Ну ладно, Порываев, верю – не знаешь, не видел… Но о встрече-то с тем человеком вы договорились? Он к тебе зайдет после Нового года или ты к нему? Как?
Блохин снова попал в точку – и это почувствовал. Дежурный заерзал на стуле.
– Сказал, утром вернется с первой электричкой…
– С первой?!
– Он так сказал…
– Понимаю. – Блохин пока еще ничего не понимал. – В чем он одет?
– По-рабочему: куртка, сапоги.
1 января, 10 часов 30 минут
Москва,
начальнику Московского управления
транспортной милиции.
На ваш № 01/1 от 1 января сообщаю, в период с 22 по 26 декабря на бакинском вокзале зарегистрирован ряд краж из ячеек автоматической камеры хранения. При этом направляю словесное описание лиц, вызвавших подозрение дежурных сотрудников милиции и камеры хранения.
Начальник линейного
отдела милиции на ст. Баку .
Далее шли описания – всего одиннадцать словесных портретов.
1 января, 11 часов 10 минут
– Ну, теперь краж не будет, честное слово! – обрадовался Денисову механик. – Кончились кражи! При вас не посмеют! Отрезано, товарищ начальник! – Горелов показал на баул, который Денисов нес в руке. – Это вы хорошо придумали. Полная конспирация!
В лабиринтах камеры хранения было много людей. Щелкали шифраторы, хлопали дверцы ячеек. Уборщицы едва успевали отбрасывать в сторону оберточную бумагу, стружки.
Киоскер напротив залавливал покупателей, модулируя глухим, хорошо поставленным баритоном:
– «Две зимы, три лета» – писателя Федора Абрамова! Последние экземпляры! Факты биографии разведчика Георгия Суханова-Ставрова! – Все книги, проходившие через киоск, оказывались в конце концов детективами. – Предупреждаю, товарищи, всем не хватит! Не становитесь, Очень интересная книга!
У киоска быстро росла очередь.
Открывая ячейки, чтобы что-то взять или положить, большинство пассажиров не меняло шифр изнутри – как только электронное устройство срабатывало и щелкал замок, они быстро изменяли цифры на наружном шифраторе. Так было проще. Уложив вещи, просто опускали монету и гулко хлопали дверцами. Шифр внутри оставался тот же.
Денисов прошел по всем отсекам. Обстановку для совершения кражи из автокамеры трудно было назвать благоприятной: наступал очередной прилив пассажиров. Он продолжался два часа, пока были закрыты на обед магазины.
Вернувшись, обычно из «Лейпцига», «Тысячи мелочей», «Людмилы», пассажиры сортировали покупки. У входа в отсеки толпилось не менее двух-трех десятков ожидающих. О том, чтобы в таких условиях подобрать шифр, переходить от ячейки к ячейке, не могло быть и речи.
– Пока ничего насчет вчерашних краж? – подошедший сзади Горелов положил Денисову руку на плечо. – Так с концами?
– Пока да.
– Хитро делают! Значит, среди них тоже головы есть – будь здоров артисты! А эти… – Механик показал на очередь. – Едут-едут, а шифр и тот набрать ни один как следует не умеет… Ну ладно. К врачу иду! – В руке он держал портфель.
Сколько помнил Денисов Горелова, тот всегда лечился – это очень вязалось с его обликом лодыря и горлопана. Он лечил зубы, уши, белые пятнышки на руках, болезнь Витилиго.
– Совсем ушел?
– Скоро буду. – Механик махнул портфелем.
На Денисова пахнуло апельсинами.
1 января, 11 часов 30 минут
– Блохин нашел человека, с которым выпивал Порываев, – сообщил Сабодаш, которого Холодилин на время прислал в камеру хранения, – оказывается, на багажке работал грузчиком! Не слыхал? И фотоэкспонометр нашли…
– Не может быть!
Денисов побежал в багажное отделение.
«Возможно, пассажир, который напугал проводницу, шел сюда! Багажное отделение как раз против последнего вагона…»
В открытом сверху каменном мешке багажки, как по дну котлована, передвигались люди. Они оттаскивали ящики. Денисов был здесь впервые. Сбоку, со стороны города, к багажке примыкала глухая стена кирпичного дома, с трех остальных – глухой каменный забор.
– Где нашли фотоэкспонометр? – спросил Денисов у милиционера, стоявшего с рацией у входа в багажный двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26