– Все будет хорошо.
Но я заметил кое-что на полу у кровати. И понял, что ничего уже хорошо не будет. У меня появилось чувство, что ничего и никогда не будет хорошо. Я протянул руку и поднял эту вещь.
– Что это? – спросил я. Но и так видел, что это. Просто хотел услышать, что скажет она.
– Не знаю. Выкинь в мусорку.
– Как это сюда попало?
– Говорю ж тебе – не знаю. Тут бардак. Могло месяц тут проваляться.
– Нет тут никакого бардака. На ковре ничего нет, кроме твоего белья и этого. Давай говори, что это?
– Я… я не знаю. Кажется, визитка какого-то продавца.
– И что тут написано?
– Я без очков не вижу.
– Что здесь написано, блядь?
– Ладно. Тут написано «Мантон Моторз».
Я знал про Салли все. Она ничего не могла от меня скрыть. Когда она нервничала, начинала врать. Когда пугалась, становилась мягкой и пушистой, будто пыталась с помощью флирта выпутаться из неприятностей. Сейчас она делала и то, и другое, разминая мне плечи.
– Ну и хули?
– Хули? – сказал я, осторожно взяв ее за запястье и развернув лицом к себе. – Да ни хуя, наверное. Просто десять минут назад у тебя был мужик, после этого ты назвала меня ссыклом, а после этого я нашел визитку Мантона рядом, с твоими трусами. И сколько же это уже продолжается?
– Ненавижу тебя, бля! – завопила она, забрызгав мне лицо слюной. – Руку отпусти.
– Говори давай. Давно ты опять встречаешься с Базом? Все никак не можешь от него оторваться. А может, это и не Баз? Может, теперь ты решила попользовать Ли и Джесса, а?
– Отъебись.
– Так кто это был, блядь подзаборная?
– Иди на хуй. Это был Баз. Здесь со мной был Баз. И вот что я тебе скажу… вот что…
– Ну? Что? Что ты мне скажешь про База Мантона?
Она дотронулась до моего плеча, погладила по лицу. Я позволил ей это сделать. Она трахалась с одним из Мантонов. С Базом Мантоном, нахуй. Но мне все равно нравилось, когда она меня ласкала. Я чувствовал, как испаряется мой гнев. И ничего не мог с этим поделать. Она держала меня за яйца, в переносном смысле, конечно.
Она положила вторую руку мне на ширинку, чтобы упрочить позиции.
– Послушай, Блэйк, – мягко сказала она. – Это был просто перепихон. Ничего больше. Типа вспомнить старые добрые времена. Это же ничего не значит.
– Тогда почему он оставил здесь свою визитку? – сказал я, неожиданно почувствовав себя как пацан, который знает, что к чему, но это ему совершенно не в кайф.
Она пожала плечами:
– Уронил, наверное.
– А что он говорил про меня?
Она убрала руку. И лицо у нее изменилось. Сложно объяснить, как именно. Я ее такой никогда не видел. Она всегда относилась ко мне так, будто я царь и бог. Даже когда называла меня пидором.
– Неважно, Блэйк.
– Неважно? Неважно, блядь? Говори.
– Ну, Блэйк…
– Говори.
– Ладно, ладно. Отпусти руку. Вот. Он сказал, что ты ссыкло, потому что ты он пришел в «Хопперз», а все знают, что Мантонов в «Хопперз» не любят, а он лупит тебя по, морде и называет пидором, и толкает, а… а… а ты стоишь столбом и спокойно пускаешь его внутрь. А настоящие вышибалы так себя, типа, не ведут.
Я встал и подошел к окну. На улице два пацана пинали мой «Форд Капри». Я открыл окно и заорал:
– Эй! Отвалите от моего «Форда Капри», мудачье мелкое.
Им было лет по десять, и они очень резво припустили, когда услышали, что я кричу из окна Сэл. А потом один остановился и посмотрел на меня. Сказал что-то второму, который тоже остановился.
Потом оба пошли к моей машине – к моему «Форду Капри», блядь, – и сели на капот.
– Перебьешься, зассанец! – закричал один из них.
Наверное, в следующие десять секунд у меня на лице промелькнуло штук сто оттенков белого и красного. Ни один пацаненок мне такого не говорил с тех пор, как я сам был пацаном. Да и тогда я бы сунул ему по зубам до того, как он повторит это еще раз. Но сейчас… Ладно, это всего лишь пацаны. Наверное, неправильно вышибить мелкому пацану зубы. Я закрыл окно и снова лег на кровать.
– Блэйк…
– Не бери в голову, Сэл.
– Что?
– То, что они говорят.
– Пиздюки.
– Фигня все это, Блэйк.
– Пиздоболы. Я не ссыкло.
– Я знаю.
– Я не ссыкло, блядь.
– Знаю я.
– Я не ссыкло, блядь на хуй.
– Блэйк…
– Не…
Сэл засунула мою руку себе под халат и прижала к груди. Это меня обычно успокаивало, а потом снова возбуждало, но уже по-другому. Но в этот раз ничего не получилось. Я ее не хотел. Не мог. Как я мог ее хотеть, если она была еще мокрая и потная после База Мантона.
– Не бери в голову, Сэл, – сказал я, вставая.
– Ну давай же, Блэйк. Я только душ приму.
– Я не в настроении. К тому же на работу скоро.
4
Думаю, вам не надо особо много рассказывать про клан Мантонов. Если вы выросли не в лесу, и так все знаете. Других таких семей в Мэнджеле не было. Когда-то шли разговоры, чтобы поставить посреди города памятник трем ребятишкам и их папочке. Надеюсь, они таки это сделают. Будет во что кидать тяжелыми предметами. Потому что, бля буду, нет тут никого, кто посмел бы тронуть настоящего Мантона и выжил бы после этого. И хвастался бы потом перед соседями. Ну, кроме меня, конечно. Но это была Мэнди Мантон, деваха. И я не хвастаюсь.
Ну вот, я курил, думал про все это и ехал по городу. «Капри» с инжекторным двигателем в 2,8 литра выжимает сто тридцать по прямой и разгоняется до шестидесяти миль в час за семь с половиной секунд. Плюс к тому руль с гидроусилителем и затрата бензина один галлон на двадцать восемь миль. По крайней мере в инструкции так сказано. Но у меня все было не совсем так. Рулевое управление накрылось пиздой, карбюратор полетел, и, как я уже говорил, начала стрелять выхлопная труба. Но я все равно любил эту тачку.
Я припарковался за «Длинным носом» и пошел внутрь. Было полпятого. Нейтан читал газету, опиршись локтями на стойку. Увидел меня и выпрямился.
– Как сам, Блэйки? – спросил он.
– Нормально, Нейтан. А че это ты читаешь?
– Что? Газету. Нормальные люди читают газеты, чтобы знать, что творится в мире, Блэйк. Я читаю затем же.
– Этт да, но разница между тобой и нормальными людьми в том, что ты и так все знаешь. В этом городе никто пернуть не может, чтобы до тебя это не донеслось.
– Я б так не сказал, Блэйк.
– А я б сказал. Ты можешь сам смело писать эту долбаную газету.
Он вроде как зарычал. Не то, чтобы он изображал из себя дикого зверя. Нейтана никак нельзя было назвать здоровым мужиком. Просто он так показывал, что его парит прилюдный разговор о таких вещах.
– Как обычно? – спросил он.
– Ага, – сказал я, хотя он и так уже налил полкружки. Его, наверное, можно пожалеть. Наверное, если нет ничего, что ты не знаешь, – жить становится тоскливо. – Какое сегодня блюдо дня? – спросил я.
– Пирог.
– Опять?
– Угу.
– Лады, пирог и чипсы тогда.
– Десять минут.
Я отдал ему банкноту, он вернул какую-то мелочь. Хватит на сигареты и бутылку молока. Я сунул мелочь в карман, раздумывая, почему у меня никогда нет бабла, хотя большую часть времени я работаю в баре и даже не пью там особо. Потом я вспомнил, что сегодня дают зарплату, и слегка взбодрился. Развернул газету и попытался почитать. Это был «Мэнджел Информер». Но прочесть толком ничего не получилось. На каждой странице было то, что канало у них за новости Мэнджела. Если б только они знали, подумал я, качая головой. Если б они только знали настоящие новости. Как я мог думать, что кто-то там выловил двадцатифунтового усача в реке Кландж, когда Мантоны делали все, чтобы испоганить мне жизнь.
Ваш сосед мог бы ответить на мои жалобы по-своему. Подумаешь, ссыклом назвали, не самое худшее, что может случиться, сказал бы он. Хуже, если бы тебе яйца отрезали ржавыми ножницами. Так скажет обычный человек. Но он не вышибала, так ведь? Он каменщик или молочник, или работает на бойне – в общем, работа, не требующая уважения. Но для меня – начальника охраны «Винного бара и бистро Хопперз» – потеря яиц – полная хуйня. По крайней мере никто не увидит, что у меня их нет.
– Эй, Нейтан.
– Да, Блэйк? – отозвался он, засовывая тарелку в микроволновку.
– Слышал чего-нить про меня?
– Да нет вроде бы, – сказал он, подходя к бару и приглаживая усы. Хотя приглаживать там было особо нечего. Вряд ли сороконожка могла бы поспать у него на верхней губе. Жалкое подобие моих усов, густых и широких, полностью заполняющих пространство между носом и верхней губой. Мне кажется, если мужик не может отрастить себе нормальные усы, пусть лучше бреется. Но Нейтану насрать на любое мнение, кроме собственного. – Неа, кажется, ничего. Только если про Мантонов. Про База Мантона, если точнее.
Как я уже сказал – никто не заметит, если у тебя не будет яиц. Но если смелость вышибалы под сомнением – об этом знает каждый мудак, у которого есть два уха.
Но то, что ответил Нейтан, мало что значило. Если об этом знает он, не факт, что знают все остальные.
– Лады, Нейтан. Спасибо.
Я начал есть пирог. Пирог был ничего. По сравнению со всем остальным, что можно получить в «Длинном носе». Но я не мог насладиться этим пирогом. Я ничем не мог толком насладиться, пока у меня над головой болтался этот проклятый вопросительный знак. Даже пиво казалось пресным. Жизнь потеряла вкус. И насколько я понимал, был лишь один способ вернуть этот вкус обратно. Показать всем, что я не зассал. Показать всем, что ни один урод – даже ебаный Мантон – не может меня опустить.
Я очистил тарелку и выпил еще пива. Вкус потихоньку стал возвращаться. Так и бывает, когда примешь решение. Возвращается вкус жизни. Ну, его часть. Весь не вернется, пока не сделаешь то, что решил. Но и это уже скоро. Я посмотрел на часы.
Пора на работу.
Вот что хорошо в решениях. Как только примешь, тут же начинаешь чувствовать себя лучше. И никогда не приходит в голову, что сделать то, что решил, – совсем другой геморрой, и если ты облажаешься, тебе запросто опять станет херово.
– Ладно, ребятишки, – сказал я эдак по-отцовски. Им приятно, настроение улучшается, и они влегкую тратят бабло в баре. Такие вот мелкие детали и сделали меня начальником охраны «Винного бара и бистро Хопперз».
Но, кажется, в этом случае прием не сработал. Их было пятеро, и все на взводе. Ваще, если честно, им бы мне ботинки целовать за то, что я их впустил. Но нет. Они только плевали и сморкались в мою сторону.
Но я не мог позволить, чтобы меня это запарило. Мне было о чем думать и кроме этого.
– Отлично сегодня выглядите, дамочки, – сказал я секунд через пять. И знаете что, они действительно хорошо выглядели. Это одна из тех фишек, за которые я люблю свою работу. Ты должен вести себя как хозяин на крутой вечеринке – подмигиваешь девахам и хлопаешь их по заднице, когда они проходят мимо. И им это нравится.
Как правило.
– Убери от меня свои грязные лапы, – сказала одна. Я видел ее тут с тех самых пор, как у нее отросли сиськи и ее стали пускать в пабы. Обычно она нормальная, подмигнет, губки оближет, потрется об меня, если толпа большая.
– Ладно, куколка, – сказал я, пытаясь сохранить невозмутимость, я все ж вышибала, типа. – Никто не пострадал, так, нет?
– Я видела, что ты сделал, ублюдок недоделанный. – Это уже другая. И все три повернулись ко мне и стали напирать своими торчащими сиськами. – Ты ее лапал.
– Эй, – пропел я сладким голосом, все еще улыбаясь. – Спокойно, ладно? Просто я хорошо к вам отношусь.
– Хорошо относишься? Слишком, блин, хорошо, я бы сказала. – Это снова заговорила первая деваха, та, которую я пощупал за задницу. – Мне страшно хочется…
Я молчал. За их спинами образовалась толпа, все ржали и потирали руки, будто сейчас ночь Гая Фокса , а я его чучело, которое будут жечь.
Мне показалось, я заметил среди них Легза, но сложно было сказать наверняка. Нет, это не мог быть он. Легз бы меня прикрыл. Мне, честно говоря, как-то резко поплохело. Я хотел только, чтобы эти бабы заткнулись и шли себе дальше. Тогда толпа рассосется и все вернется в норму. В конце концов, я делаю свое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Но я заметил кое-что на полу у кровати. И понял, что ничего уже хорошо не будет. У меня появилось чувство, что ничего и никогда не будет хорошо. Я протянул руку и поднял эту вещь.
– Что это? – спросил я. Но и так видел, что это. Просто хотел услышать, что скажет она.
– Не знаю. Выкинь в мусорку.
– Как это сюда попало?
– Говорю ж тебе – не знаю. Тут бардак. Могло месяц тут проваляться.
– Нет тут никакого бардака. На ковре ничего нет, кроме твоего белья и этого. Давай говори, что это?
– Я… я не знаю. Кажется, визитка какого-то продавца.
– И что тут написано?
– Я без очков не вижу.
– Что здесь написано, блядь?
– Ладно. Тут написано «Мантон Моторз».
Я знал про Салли все. Она ничего не могла от меня скрыть. Когда она нервничала, начинала врать. Когда пугалась, становилась мягкой и пушистой, будто пыталась с помощью флирта выпутаться из неприятностей. Сейчас она делала и то, и другое, разминая мне плечи.
– Ну и хули?
– Хули? – сказал я, осторожно взяв ее за запястье и развернув лицом к себе. – Да ни хуя, наверное. Просто десять минут назад у тебя был мужик, после этого ты назвала меня ссыклом, а после этого я нашел визитку Мантона рядом, с твоими трусами. И сколько же это уже продолжается?
– Ненавижу тебя, бля! – завопила она, забрызгав мне лицо слюной. – Руку отпусти.
– Говори давай. Давно ты опять встречаешься с Базом? Все никак не можешь от него оторваться. А может, это и не Баз? Может, теперь ты решила попользовать Ли и Джесса, а?
– Отъебись.
– Так кто это был, блядь подзаборная?
– Иди на хуй. Это был Баз. Здесь со мной был Баз. И вот что я тебе скажу… вот что…
– Ну? Что? Что ты мне скажешь про База Мантона?
Она дотронулась до моего плеча, погладила по лицу. Я позволил ей это сделать. Она трахалась с одним из Мантонов. С Базом Мантоном, нахуй. Но мне все равно нравилось, когда она меня ласкала. Я чувствовал, как испаряется мой гнев. И ничего не мог с этим поделать. Она держала меня за яйца, в переносном смысле, конечно.
Она положила вторую руку мне на ширинку, чтобы упрочить позиции.
– Послушай, Блэйк, – мягко сказала она. – Это был просто перепихон. Ничего больше. Типа вспомнить старые добрые времена. Это же ничего не значит.
– Тогда почему он оставил здесь свою визитку? – сказал я, неожиданно почувствовав себя как пацан, который знает, что к чему, но это ему совершенно не в кайф.
Она пожала плечами:
– Уронил, наверное.
– А что он говорил про меня?
Она убрала руку. И лицо у нее изменилось. Сложно объяснить, как именно. Я ее такой никогда не видел. Она всегда относилась ко мне так, будто я царь и бог. Даже когда называла меня пидором.
– Неважно, Блэйк.
– Неважно? Неважно, блядь? Говори.
– Ну, Блэйк…
– Говори.
– Ладно, ладно. Отпусти руку. Вот. Он сказал, что ты ссыкло, потому что ты он пришел в «Хопперз», а все знают, что Мантонов в «Хопперз» не любят, а он лупит тебя по, морде и называет пидором, и толкает, а… а… а ты стоишь столбом и спокойно пускаешь его внутрь. А настоящие вышибалы так себя, типа, не ведут.
Я встал и подошел к окну. На улице два пацана пинали мой «Форд Капри». Я открыл окно и заорал:
– Эй! Отвалите от моего «Форда Капри», мудачье мелкое.
Им было лет по десять, и они очень резво припустили, когда услышали, что я кричу из окна Сэл. А потом один остановился и посмотрел на меня. Сказал что-то второму, который тоже остановился.
Потом оба пошли к моей машине – к моему «Форду Капри», блядь, – и сели на капот.
– Перебьешься, зассанец! – закричал один из них.
Наверное, в следующие десять секунд у меня на лице промелькнуло штук сто оттенков белого и красного. Ни один пацаненок мне такого не говорил с тех пор, как я сам был пацаном. Да и тогда я бы сунул ему по зубам до того, как он повторит это еще раз. Но сейчас… Ладно, это всего лишь пацаны. Наверное, неправильно вышибить мелкому пацану зубы. Я закрыл окно и снова лег на кровать.
– Блэйк…
– Не бери в голову, Сэл.
– Что?
– То, что они говорят.
– Пиздюки.
– Фигня все это, Блэйк.
– Пиздоболы. Я не ссыкло.
– Я знаю.
– Я не ссыкло, блядь.
– Знаю я.
– Я не ссыкло, блядь на хуй.
– Блэйк…
– Не…
Сэл засунула мою руку себе под халат и прижала к груди. Это меня обычно успокаивало, а потом снова возбуждало, но уже по-другому. Но в этот раз ничего не получилось. Я ее не хотел. Не мог. Как я мог ее хотеть, если она была еще мокрая и потная после База Мантона.
– Не бери в голову, Сэл, – сказал я, вставая.
– Ну давай же, Блэйк. Я только душ приму.
– Я не в настроении. К тому же на работу скоро.
4
Думаю, вам не надо особо много рассказывать про клан Мантонов. Если вы выросли не в лесу, и так все знаете. Других таких семей в Мэнджеле не было. Когда-то шли разговоры, чтобы поставить посреди города памятник трем ребятишкам и их папочке. Надеюсь, они таки это сделают. Будет во что кидать тяжелыми предметами. Потому что, бля буду, нет тут никого, кто посмел бы тронуть настоящего Мантона и выжил бы после этого. И хвастался бы потом перед соседями. Ну, кроме меня, конечно. Но это была Мэнди Мантон, деваха. И я не хвастаюсь.
Ну вот, я курил, думал про все это и ехал по городу. «Капри» с инжекторным двигателем в 2,8 литра выжимает сто тридцать по прямой и разгоняется до шестидесяти миль в час за семь с половиной секунд. Плюс к тому руль с гидроусилителем и затрата бензина один галлон на двадцать восемь миль. По крайней мере в инструкции так сказано. Но у меня все было не совсем так. Рулевое управление накрылось пиздой, карбюратор полетел, и, как я уже говорил, начала стрелять выхлопная труба. Но я все равно любил эту тачку.
Я припарковался за «Длинным носом» и пошел внутрь. Было полпятого. Нейтан читал газету, опиршись локтями на стойку. Увидел меня и выпрямился.
– Как сам, Блэйки? – спросил он.
– Нормально, Нейтан. А че это ты читаешь?
– Что? Газету. Нормальные люди читают газеты, чтобы знать, что творится в мире, Блэйк. Я читаю затем же.
– Этт да, но разница между тобой и нормальными людьми в том, что ты и так все знаешь. В этом городе никто пернуть не может, чтобы до тебя это не донеслось.
– Я б так не сказал, Блэйк.
– А я б сказал. Ты можешь сам смело писать эту долбаную газету.
Он вроде как зарычал. Не то, чтобы он изображал из себя дикого зверя. Нейтана никак нельзя было назвать здоровым мужиком. Просто он так показывал, что его парит прилюдный разговор о таких вещах.
– Как обычно? – спросил он.
– Ага, – сказал я, хотя он и так уже налил полкружки. Его, наверное, можно пожалеть. Наверное, если нет ничего, что ты не знаешь, – жить становится тоскливо. – Какое сегодня блюдо дня? – спросил я.
– Пирог.
– Опять?
– Угу.
– Лады, пирог и чипсы тогда.
– Десять минут.
Я отдал ему банкноту, он вернул какую-то мелочь. Хватит на сигареты и бутылку молока. Я сунул мелочь в карман, раздумывая, почему у меня никогда нет бабла, хотя большую часть времени я работаю в баре и даже не пью там особо. Потом я вспомнил, что сегодня дают зарплату, и слегка взбодрился. Развернул газету и попытался почитать. Это был «Мэнджел Информер». Но прочесть толком ничего не получилось. На каждой странице было то, что канало у них за новости Мэнджела. Если б только они знали, подумал я, качая головой. Если б они только знали настоящие новости. Как я мог думать, что кто-то там выловил двадцатифунтового усача в реке Кландж, когда Мантоны делали все, чтобы испоганить мне жизнь.
Ваш сосед мог бы ответить на мои жалобы по-своему. Подумаешь, ссыклом назвали, не самое худшее, что может случиться, сказал бы он. Хуже, если бы тебе яйца отрезали ржавыми ножницами. Так скажет обычный человек. Но он не вышибала, так ведь? Он каменщик или молочник, или работает на бойне – в общем, работа, не требующая уважения. Но для меня – начальника охраны «Винного бара и бистро Хопперз» – потеря яиц – полная хуйня. По крайней мере никто не увидит, что у меня их нет.
– Эй, Нейтан.
– Да, Блэйк? – отозвался он, засовывая тарелку в микроволновку.
– Слышал чего-нить про меня?
– Да нет вроде бы, – сказал он, подходя к бару и приглаживая усы. Хотя приглаживать там было особо нечего. Вряд ли сороконожка могла бы поспать у него на верхней губе. Жалкое подобие моих усов, густых и широких, полностью заполняющих пространство между носом и верхней губой. Мне кажется, если мужик не может отрастить себе нормальные усы, пусть лучше бреется. Но Нейтану насрать на любое мнение, кроме собственного. – Неа, кажется, ничего. Только если про Мантонов. Про База Мантона, если точнее.
Как я уже сказал – никто не заметит, если у тебя не будет яиц. Но если смелость вышибалы под сомнением – об этом знает каждый мудак, у которого есть два уха.
Но то, что ответил Нейтан, мало что значило. Если об этом знает он, не факт, что знают все остальные.
– Лады, Нейтан. Спасибо.
Я начал есть пирог. Пирог был ничего. По сравнению со всем остальным, что можно получить в «Длинном носе». Но я не мог насладиться этим пирогом. Я ничем не мог толком насладиться, пока у меня над головой болтался этот проклятый вопросительный знак. Даже пиво казалось пресным. Жизнь потеряла вкус. И насколько я понимал, был лишь один способ вернуть этот вкус обратно. Показать всем, что я не зассал. Показать всем, что ни один урод – даже ебаный Мантон – не может меня опустить.
Я очистил тарелку и выпил еще пива. Вкус потихоньку стал возвращаться. Так и бывает, когда примешь решение. Возвращается вкус жизни. Ну, его часть. Весь не вернется, пока не сделаешь то, что решил. Но и это уже скоро. Я посмотрел на часы.
Пора на работу.
Вот что хорошо в решениях. Как только примешь, тут же начинаешь чувствовать себя лучше. И никогда не приходит в голову, что сделать то, что решил, – совсем другой геморрой, и если ты облажаешься, тебе запросто опять станет херово.
– Ладно, ребятишки, – сказал я эдак по-отцовски. Им приятно, настроение улучшается, и они влегкую тратят бабло в баре. Такие вот мелкие детали и сделали меня начальником охраны «Винного бара и бистро Хопперз».
Но, кажется, в этом случае прием не сработал. Их было пятеро, и все на взводе. Ваще, если честно, им бы мне ботинки целовать за то, что я их впустил. Но нет. Они только плевали и сморкались в мою сторону.
Но я не мог позволить, чтобы меня это запарило. Мне было о чем думать и кроме этого.
– Отлично сегодня выглядите, дамочки, – сказал я секунд через пять. И знаете что, они действительно хорошо выглядели. Это одна из тех фишек, за которые я люблю свою работу. Ты должен вести себя как хозяин на крутой вечеринке – подмигиваешь девахам и хлопаешь их по заднице, когда они проходят мимо. И им это нравится.
Как правило.
– Убери от меня свои грязные лапы, – сказала одна. Я видел ее тут с тех самых пор, как у нее отросли сиськи и ее стали пускать в пабы. Обычно она нормальная, подмигнет, губки оближет, потрется об меня, если толпа большая.
– Ладно, куколка, – сказал я, пытаясь сохранить невозмутимость, я все ж вышибала, типа. – Никто не пострадал, так, нет?
– Я видела, что ты сделал, ублюдок недоделанный. – Это уже другая. И все три повернулись ко мне и стали напирать своими торчащими сиськами. – Ты ее лапал.
– Эй, – пропел я сладким голосом, все еще улыбаясь. – Спокойно, ладно? Просто я хорошо к вам отношусь.
– Хорошо относишься? Слишком, блин, хорошо, я бы сказала. – Это снова заговорила первая деваха, та, которую я пощупал за задницу. – Мне страшно хочется…
Я молчал. За их спинами образовалась толпа, все ржали и потирали руки, будто сейчас ночь Гая Фокса , а я его чучело, которое будут жечь.
Мне показалось, я заметил среди них Легза, но сложно было сказать наверняка. Нет, это не мог быть он. Легз бы меня прикрыл. Мне, честно говоря, как-то резко поплохело. Я хотел только, чтобы эти бабы заткнулись и шли себе дальше. Тогда толпа рассосется и все вернется в норму. В конце концов, я делаю свое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36