- Протест принимается.
- В ночь с семнадцатого на восемнадцатое Роберт Селкирк находился у вас дома?
- Да, сэр.
- Вы увезли его из дома рано утром восемнадцатого?
- Да.
- Почему?
- У него была назначена встреча с ребятами.
- Но он не поехал с ними?
- Совершенно верно.
- Почему?
- Из-за драматических событий, происшедших у нас в доме, мы решили, что это нежелательно.
- Но ведь вы узнали об убийстве Мервина Селкирка гораздо позже?
- Гораздо позже чего?
- Гораздо позже, чем вы увезли Роберта из дома.
- Нет, вы не правы.
- Насколько мне известно, мальчики, с которыми должен был ехать Роберт, договорились встретиться в одиннадцать часов.
- Да, я ошибся, решив, что они договорились на семь утра. Потом-то я узнал, что они не собирались уезжать раньше одиннадцати. Я выяснял время по телефону и перепутал, было плохо слышно. Разговаривал с человеком, который все это организовал, и я понял его так, что они собираются уехать в семь утра, а встретиться договорились на час раньше. Позже я понял, что речь шла об одиннадцати часах, но сначала был уверен, что Роберт уезжает гораздо раньше.
- Во сколько вы увезли Роберта?
- Было... было довольно рано. Не знаю точно. Я не посмотрел на часы.
- И куда же вы его повезли?
- Протестую, - вновь вмешался Гамильтон Бюргер. - Я уже просил не задавать вопросов о местопребывании Роберта Селкирка, и представитель защиты не имеет никакого права снова возвращаться к этому вопросу. Вопрос неправомерный, несущественный и не относится к делу.
- Суд считает, что свидетель должен ответить на этот вопрос, - сказал судья Кент. - Отвечайте, свидетель. Куда вы отвезли Роберта Селкирка?
- К одному приятелю.
- К своему приятелю или к приятелю Роберта? - спросил Мейсон.
- Это друг нашей семьи.
- А теперь скажите, почему вы так рано увезли Роберта из дома в то утро? - спросил Мейсон.
- Мне не хотелось его волновать.
- Чего вы боялись?
- Дело в том... Честно говоря, мистер Мейсон, к тому времени уже были предприняты определенные шаги, чтобы добиться передачи опеки над Робертом одному человеку.
Я имею в виду мою жену, она хотела быть его единственным опекуном. Мисс Эллисон, обвиняемая, должна была стать нашей свидетельницей, во всяком случае мы на это рассчитывали. Мне очень не хотелось, чтобы обо всех этих планах узнал Роберт, тем более раньше времени, да и вообще было нежелательно, чтобы он слышал все эти разговоры.
- Итак, вы выехали из дома чуть свет и увезли с собой Роберта? продолжал Мейсон.
- Да, сэр.
- И это единственная причина, почему вы так поступили?
- Да, единственная.
- Когда вы увозили Роберта, он сказал вам, что ночью стрелял из пистолета?
- Обвинение протестует, - подскочил Гамильтон Бюргер. - Вопрос неправомерный, несущественный и не относится к делу.
- При такой формулировке вопроса суд вынужден будет поддержать протест, - произнес судья Кент.
- Может быть, вы увезли его именно потому, что он рассказал вам, будто ночью выстрелил из пистолета? - спросил Мейсон.
- Протестую, - вновь привстал Бюргер.
Судья Кент покачал головой:
- В последней формулировке вопрос вполне правомерен.
- Хорошо, - после минутного колебания сказал Бартон Дженнингс. - Можно сказать, что я увез его именно поэтому.
- А когда вы впервые услышали от него, что ночью он выстрелил из пистолета?
- Обвинение протестует, вопрос несущественный, неправомерный и не относящийся к делу, - снова вмешался Бюргер.
В задумчивости судья Кент поправил парик, пригладил его ладонью и посмотрел на Мейсона.
- Мы отклонились от существа дела, мистер Мейсон.
Вы должны ясно представлять себе, что суд и присяжные несут серьезную ответственность. Ваши вопросы и ответы свидетеля, несомненно, станут достоянием прессы, и суд настаивает, чтобы допрос велся строго в рамках закона.
Выслушав замечание судьи, Мейсон сказал:
- Я полностью в курсе этих обстоятельств, ваша честь.
Но прошу суд учесть, что передо мной стоит нелегкая задача защитить мою клиентку, обвиняемую в предумышленном убийстве. Я должен в первую очередь учитывать ее интересы. Заверяю вас, что я задаю эти вопросы отнюдь не из праздного любопытства, а преследую цель, которая, если мне позволят продолжить, будет очень скоро ясна всем.
- Хорошо, - объявил судья Кент. - В таком случае протест отклоняется. Свидетель, вы можете ответить на вопрос.
Гамильтон Бюргер не отступил:
- Но, ваша честь, стоит только затронуть эту сторону дела, и придется выяснить все до конца.
Немного поколебавшись, судья ответил:
- Я думаю, в данном случае вопрос зашиты вполне уместен. У защиты тоже есть свои права. Свидетель, отвечайте на вопрос мистера Мейсона.
Бартон Дженнингс наконец решился:
- По-моему, было около полуночи, когда Роберт, плача, вбежал в дом. Я понял так: он рассказал матери, что ему приснился страшный сон и что он выстрелил.
- Он сам сказал, что ему приснилось что-то страшное?
- Нет. Но я подумал, что это так, когда узнал, что именно он рассказал матери.
- Ему показалось, что кто-то вошел к нему под навес?
- Он рассказал, что ему почудилось, будто кто-то вошел под навес и движется вдоль кровати. Он сказал, что уже проснулся к этому времени и вспомнил, что у него под подушкой должен быть пистолет.
Судья Кент не выдержал:
- Роберт это все рассказал матери?
- Да, именно так, - ответил Бартон Дженнингс. - Я, правда, сам этого не слышал, так как у меня разболелась нога и незадолго до этого я был вынужден принять кодеин, а после него я всегда сплю как убитый.
Судья бросил взгляд на Гамильтона Бюргера:
- Похоже, что все это - сплошные домыслы, господин прокурор.
Бюргер моментально разъярился:
- Я не собираюсь спорить, ваша честь. Это как раз то, на что рассчитывает представитель защиты. В его интересах раздуть это дело. Сенсационные заголовки в газетах - вот чего он добивается. Я именно это и имел в виду, когда говорил, что стоит нам только начать, и придется выяснять все до конца. Роберт рассказал матери, что ночью он стрелял из пистолета. А на следующий день он то же самое рассказал свидетелю. Где же тут домыслы?
- Если свидетель слышал это от самого мальчика - это одно. Если же вся история дошла до него в пересказе другого лица - то это совсем другое.
- Тут мне нечего сказать, - заявил Бюргер. - Раз уж мы зашли так далеко, по-моему, единственное, что нам остается, - это расспросить самого мальчика.
Судья Кент нахмурился.
- Какой пистолет лежал у Роберта под подушкой? - спросил Мейсон.
- Это тот самый пистолет, который фигурирует в деле в качестве улики: автоматический "кольт-вудсмен" двадцать второго калибра.
- И случилось так, что он спустил курок?
- Ему это приснилось. Ему приснился сон, будто он просыпается, услышав, как кто-то крадется к его навесу и подходит к кровати, и в этом кошмарном сне Роберт вытаскивает из-под подушки пистолет и стреляет.
- Итак, вы уверены, что это был сон?
- Да, сэр.
- А почему вы так решили?
- Потому, что пистолет был не заряжен. Когда его давали Роберту, из него вынули обойму.
- А кто именно дал ему пистолет?
- Пистолет ему дал я, но тут мне хотелось бы кое-что объяснить.
- Пожалуйста, прошу вас, - поддержал его судья.
- Незадолго до той злополучной ночи я случайно узнал, что одна из приходящих нянь, услугами которых мы время от времени пользовались, чтобы не оставлять Роберта одного, позволяла ему играть разряженным пистолетом. У Роберта, конечно, было множество игрушечных пистолетов, как у большинства мальчишек его возраста. Он воображал себя то ковбоем, то шерифом, то еще кем-нибудь в этом роде. Так случилось, что однажды он обнаружил дома настоящее оружие и весь извелся от желания взять его в руки. Он просто потерял от него голову, не мог ни думать, ни говорить ни о чем другом. Он так допек свою няню, что она не выдержала и дала ему пистолет. Я узнал об этом незадолго до семнадцатого.
- Каким образом это выяснилось?
- Обычно я оставлял заряженный пистолет в ящике шкафа, который стоит в первой комнате второго этажа. Время от времени я его доставал, чистил и смазывал. За день до происшествия или даже в тот самый день я собирался смазать его. Достал его из ящика и обнаружил, что он разряжен и ни одного патрона в обойме нет. Это меня встревожило. Я поговорил с женой - она ничего не знала, и тогда я спросил Роберта. Вот тогда-то я и узнал, что Роберт брал пистолет.
- А как случилось, что в ночь с семнадцатого на восемнадцатое вы позволили Роберту взять пистолет с собой в постель?
- Мы должны были ехать в аэропорт встречать Норду Эллисон. Мы думали, что это ненадолго. Моя жена вообще-то не любит садиться за руль, но в то же время ей хотелось встретить Норду в аэропорту, поэтому мы решили ехать вдвоем. Роберт уже спал под навесом в патио или, может быть, только засыпал. Сначала я хотел попросить кого-нибудь из соседей посидеть с ним час-полтора, я был уверен, что этого времени вполне достаточно, чтобы съездить в аэропорт и обратно.
- Что же вам помешало?
- Мне не удалось договориться ни с кем из соседей. У них были какие-то свои планы. Я позвонил в агентство, где мы часто нанимали приходящую няню для Роберта, но и та и другая были уже заняты в тот вечер. А Роберт не захотел бы остаться с незнакомым человеком. Я объяснил ему все это, как мог. Сказал, что он будет в безопасности под своим навесом во дворе, а он ответил мне на это, что согласен остаться ночью один только в том случае, если ему позволят положить под подушку незаряженный пистолет. Поскольку я уже знал, что ему случалось играть оружием, то дал его Роберту, будучи совершенно уверен, что пистолет не заряжен.
- Вы убедились в том, что в пистолете не было патронов?
- Да, конечно.
- Когда вы в следующий раз увидели пистолет? - продолжал Мейсон.
- Роберт отдал его матери, когда прибежал к ней, увидев тот сон.
- Она пыталась успокоить его?
- Конечно, а как же?
- И после этого он вернулся в постель?
- Ну да, после того как он полностью проснулся и сам понял, что ему привиделся кошмар, он решил вернуться в свою постель, в патио. Он сказал, что хотел бы быть "как настоящий следопыт".
- Он так и поступил?
- Да.
- А что вы сделали с пистолетом?
- Жена оставила его в холле. Я проснулся примерно через час после того, как Роберт пошел спать, и жена мне все рассказала.
- А где в это время был пистолет?
- В холле, на столе. Моя жена оставила его там, чтобы потом, когда Норда уедет и комната освободится, положить на обычное место в шкафу. Мисс Эллисон спала как раз в той комнате, где обычно хранился пистолет.
- Пистолет был незаряжен?
- Конечно, он был незаряжен.
- Вы когда-нибудь пытались обработать ствол пистолета изнутри? Пользовались ли вы для этой цели тонким круглым напильником или каким-либо другим инструментом?
- Нет, сэр.
- Наждачной бумагой?
- Нет.
- Пытались ли вы еще каким-нибудь способом попортить изнутри ствол пистолета?
- Нет, никогда.
- Вам никогда не приходило в голову, что Роберт может зарядить пистолет, выстрелить из него и даже кого-нибудь ранить? А может быть, именно так все и было, и чтобы помешать полиции связать стреляную гильзу с пистолетом, вы попортили ствол изнутри, надеясь выгородить Роберта?
Свидетель поерзал в кресле и ответил:
- Нет, сэр, ничего такого я не делал.
- Эксперт, проводивший баллистическую экспертизу, - подчеркнул Мейсон, - уверен, что ствол пистолета был обработан после того, как из него был сделан последний выстрел. Поэтому, если это вы поработали напильником, то получается, что моя подзащитная не могла стрелять в Мервина Селкирка - во всяком случае, из этого пистолета. Вы хорошо это понимаете, мистер Дженнингс?
- Да, сэр.
- И по-прежнему настаиваете на том, что это не вы обточили ствол пистолета, чтобы защитить Роберта?
- Да, по-прежнему.
- Это вы зарядили пистолет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31