Сколько времени вам понадобилось, чтобы дойти до седьмой лунки?
— Думаю, минуты три.
— Значит, вы были у лунки в четыре или пять минут одиннадцатого?
— Да.
— И столько же времени вам понадобилось, чтобы вернуться от лунки в здание клуба?
— Да.
— Вы слышали показания сыщика Фултона о том, что вы вышли из здания клуба в двадцать два часа двадцать две минуты?
— Да, сэр.
— Вы заметили случайно, во сколько вернулись в машину?
— Нет. Я был очень взволнован. Но я помню, что взглянул на часы, когда остановился у сточной трубы.
— И который был час? Даттон улыбнулся.
— Честно говоря, я забыл, мистер Бюргер. И я не думаю, что это имеет какое-то значение. Хотя мне кажется, было около двадцати пяти минут одиннадцатого. Правда, я не очень уверен.
— А почему вы посмотрели на часы?
— Ну, это же обыденное, автоматическое действие. Можно сказать, рефлекс.
— Да, да, конечно, — кивнул Гамильтон Бюргер. И затем неожиданно добавил: — А кстати, вы к тому времени уже решили, что поедете в Энсенаду?
— Да, я думал об этом.
— Значит, — словно бы невзначай спросил Бюргер, — вы, по-видимому, посмотрели на часы, чтобы засечь, сколько времени у вас уйдет на дорогу?
— Ну да, наверное…
— Пока все вполне правдоподобно. Когда вы подошли в начале одиннадцатого к седьмой лунке, вы предполагали увидеть там Роджера Палмера?
— Да, сэр.
— Небо было достаточно ясным, чтобы позволить вам ориентироваться?
— Да, ночь была лунная.
— Значит, если бы Палмер ждал вас на месте, вы смогли бы различить его силуэт?
— Да, сэр. Думаю, он бы меня первым заметил.
— Вы были удивлены, не увидев его?
— Да. Именно поэтому я и сделал несколько шагов, разглядывая землю вокруг.
— Землю? — переспросил Бюргер. — Вы искали человека, с которым у вас было назначено свидание, на земле?
— Не увидев его, я подумал: что-то случилось, может быть, он плохо себя почувствовал…
— Понимаю. Итак, придя на место и не обнаружив Палмера, вы тут же занялись его поисками на земле…
— Я не сказал «тут же».
— Этого вы не сказали, но это очевидно… Не увидев силуэта Палмера на фоне неба, вы начали искать его на земле… В десять часов пять минут?
— Да.
— Вы меня простите, мистер Даттон, я просто хочу быть с вами откровенным. Мне нужно, чтобы присяжные как следует разобрались со всеми обстоятельствами этого дела.
— Да, конечно, я понимаю.
— Вы огляделись и увидели тело, которое лежало на земле?
— Не сразу.
— Нет? Сколько же вам понадобилось времени, чтобы отыскать его? Десять, двадцать секунд?
— Не знаю, может, восемь, может, десять.
— Допустим, — сказал прокурор. — А теперь я хотел бы попросить вас сойти со свидетельского места и сделать кружок по залу. А я вам скажу, когда будет десять секунд.
Даттон начал прохаживаться кругами. Наконец Бюргер остановил его:
— Десять секунд. Теперь представьте, что вы начали ходить от седьмой лунки. Тело Палмера лежит внутри сделанного вами круга?
Ну, возможно, там я обошел больший круг.
— Может быть, вы прохаживались двадцать секунд, после того как стали приглядываться?
— Пожалуй, даже тридцать.
— Тридцать — самый больший срок?
— Да, сэр, думаю, да.
— Прекрасно. Значит, вы обошли круг за тридцать секунд, пока не наткнулись на тело?
— Я увидел что-то темное на земле и толкнул этот предмет ногой.
— И поняли, что это человеческое тело?
— Да, сэр.
— И вы тотчас опустились на колени возле него?
— Да.
— Я буду считать с запасом. В десять часов шесть минут вы оказались на коленях около трупа… Вы согласны?
— Да.
Что вы сделали после этого? Убедились, что он мертв? Для этого вам хватило десяти секунд?
— Приблизительно.
— А потом?
— Я поспешил, чтобы позвонить в полицию, но споткнулся обо что-то, лежавшее в траве… Нагнувшись, я понял, что это револьвер, мой револьвер…
— Вы были уверены, что это именно ваш револьвер?
— Я был почти убежден в этом.
— И тогда?
— Тогда я понял, что попал в чрезвычайно щекотливое положение…
— Я бы сказал… как нельзя более щекотливое положение!!!
— Да, сэр.
— И вам захотелось немного подумать, прежде чем что-либо предпринимать?
— Совершенно верно.
— И наконец вы решили как можно скорее покинуть место происшествия и не сообщать полиции, что обнаружили труп?
— Да, сэр.
— Приняв это решение, вы быстро вернулись в здание клуба, пробежали через него насквозь, вскочили в свою машину и рванули прочь на предельной скорости?
— Да, сэр.
— Мы знаем, что вы выехали в двадцать две минуты одиннадцатого. Тело вы обнаружили в десять часов шесть минут. Таким образом, между двумя этими событиями прошло пятнадцать минут. Целых пятнадцать минут, мистер Даттон!
— Я не имел понятия, как долго это продолжалось.
— Неопровержимые доказательства свидетельствуют, что это продолжалось именно так долго, мистер Даттон. Вы стояли на коленях возле трупа Роджера Пал-мера целых пятнадцать минут.
— Не может быть!
— Что еще вы делали?
— Ничего.
— Пятнадцать минут, четверть часа. Что вы пытались сделать, мистер Даттон?
— Я старался привести в порядок свои мысли.
— И утаить некоторые факты?
— Нет, вовсе нет!
— Вы отдаете себе отчет, что револьвер является важной уликой?
— О да, конечно!
— И тем не менее вы унесли его с собой и спрятали в сточной трубе… Вы хотели скрыть эту улику!
— Да, пожалуй…
— В таком случае не притворяйтесь, будто вы не способны спрятать вещественное доказательство преступления. Именно поэтому я вас спрашиваю во второй раз: что вы делали в течение этой четверти часа?
— Не знаю…
— Теперь скажите: было темно?
— Да, но светила луна.
— Но земля была темная?
— Ну, не совсем.
— Но тем не менее вы не сразу разглядели тело?
— Я увидел что-то черное.
— Только что вы сказали, что вам потребовалось от двадцати до тридцати секунд, чтобы обнаружить тело.
— Нет, поменьше… Я возвращаюсь к своему первому утверждению: секунд восемь — десять.
— Вы хотите изменить показания?
— Я думаю, это вы настаиваете на том, что мне потребовалось тридцать секунд. Я же сказал: больше, чем десять секунд. Возможно, двадцать. А вы предположили, что все тридцать для полной уверенности.
— Да, да, конечно, — с легкостью согласился Гамильтон Бюргер. — Значит, ваша собственная оценка времени — двадцать секунд?
— Да, сэр.
— Но сейчас вы говорите, что вам хватило десяти секунд?
— У меня же не было с собой секундомера!
Тем не менее вы под присягой сказали, что вы ходили кругами дольше десяти секунд. Примерно двадцать секунд.
— Да, правильно.
— А теперь вы настаиваете на том, что это потребовало меньше десяти секунд.
— Возможно.
— Так где же истина? — Голос Гамильтона Бюргера сорвался на крик. — Десять или двадцать секунд?
— Скорее все-таки десять. Прокурор удовлетворенно кивнул.
— Когда вы подобрали револьвер, вы подумали, что он ваш?
— Да.
— Почему?
— Да потому, что это был «смит-и-вессон» той же модели.
— А как вы разглядели, что это «смит-и-вессон»? Я знаю, небо было ясное, но все же?
— У меня был карманный электрический фонарик.
— Что?! — вскричал Бюргер, как будто Даттон сознался в совершении преступления.
— У меня был карманный фонарик, — повторил Даттон.
— А почему вы до сих пор не сказали о нем?
— Потому что меня никто не спрашивал.
— В самом деле? Существуют, видимо, и другие предметы, совершенно невинные, о которых вы не упомянули только потому, что никто вас о них не спросил?
— Но я не считаю ношение фонарика противозаконным. А вы?
— Нет, но если у вас был электрический фонарик, то почему вы не воспользовались им, когда искали тело на земле?
— В этом не было необходимости, вот и все.
— Даже чтобы осветить человека, когда вы его нашли?
— Мне не нужен был свет, чтобы понять, что он мертв.
— А для того, чтобы опознать его?
— Я не был знаком с Роджером Палмером и никогда его не видел, только говорил с ним по телефону.
— Вы просто предположили, что это именно он?
— Да.
— Но это мог быть и кто-то другой?
— Да.
— И вы не проявили любопытства и не посмотрели на него при свете?
— Нет.
— Другими словами, вы знали, чей это труп, мистер Даттон, не правда ли?
— Нет, я только предполагал, что это он.
— Но когда вы нашли револьвер, вы осмотрели его с помощью фонарика, да?
— Да.
— Для того чтобы убедиться, что это действительно ваш револьвер? Вы посмотрели на его номер?
— Да, кажется, посмотрел.
— И вы заметили, что одного патрона не хватает?
— Да.
— И что вы сделали?
— Я протер его носовым платком.
— Но вы ведь стерли с него все отпечатки пальцев, в том числе и чужие, если они на нем были?!
— Боюсь, что да, сэр.
— И после этого вы нам рассказываете, что не способны утаить улики?
— О нет, великий Боже!
— Тогда зачем вы обтерли этот револьвер?
— Я не хотел, чтобы на нем остались мои отпечатки.
— Почему?
— Я боялся, что меня обвинят в этом преступлении.
— Ах вот как! Только тут вы поняли, что вас могут счесть виновным? У вас не возникло такого опасения, когда вы нашли свой револьвер рядом с трупом?
— Послушайте, а как бы вы себя чувствовали, если б нашли свой револьвер рядом с трупом?
— Как бы я себя чувствовал? — переспросил Гамильтон Бюргер, расправляя плечи. — Я бы чувствовал себя как любой законопослушный гражданин. Подумал бы, что нужно немедленно предупредить полицию и принять все меры для того, чтобы сохранить отпечатки пальцев убийцы на оружии. Я поспешил бы к ближайшему телефону и сказал: «Я предполагаю, что это мой револьвер. На нем должны быть мои отпечатки, но также и отпечатки убийцы!» Я не схватился бы за платок, чтобы стереть все отпечатки… я не стал бы прятать этот револьвер в трубу… Вот так вот, мистер Даттон, вы задали мне вопрос, и я ответил, хотя мог бы и не отвечать. Здесь вопросы задаю я. И теперь отвечайте, что вы сделали после того, как вытерли револьвер?
— Побежал к своей машине.
— Нет! По вашим же собственным словам, вы были там еще по крайней мере четырнадцать минут! Что вы там делали?
— Я вытирал револьвер!
— Энергично терли?
— Да.
— И дышали на него, чтобы получше снять отпечатки?
— По-видимому, да.
— Очень подходящее поведение для человека, который не хочет, чтобы его заподозрили в сокрытии улик!
Бюргер горестно закрыл глаза, разведя руки и качая головой. Затем он направился к своему месту, но вдруг обернулся, словно вспомнив что-то особенно важное:
— Кстати, о поручительстве, мистер Даттон! Вы нам сказали, что сумма наследства составляла сто тысяч долларов, из которых вы передали наследнице девяносто шесть тысяч, а после всего этого осталось около двухсот пятидесяти тысяч.
— Да.
— И вы должны были встретиться с этим человеком, Роджером Палмером, чтобы обсудить некую сделку, связанную с пакетом этих акций?
— Да, сэр.
— Я что-то не совсем понимаю, — сказал Бюргер. — Вы ведь продали акции «Стар ридж ойл»?
— Да, но у меня был другой пакет.
— Другой?
— Да.
— Ну и ну! Расскажите же нам о нем.
— Я купил некоторое количество акций на свое имя.
— Когда?
— Несколько недель назад. Еще до ажиотажа на бирже вокруг «Стар ридж ойл».
— Значит, вы теперь акционер?
— Да.
— Мои поздравления! А почему вы продали пакет акций, входивший в наследство мисс Эллис?
— Я всегда считал эту компанию не особенно надежным местом для размещения капитала, особенно когда речь идет о трастовом фонде. Эти акции могут в один день превратиться в никчемную бумагу.
— Однако сами вы решились на риск?
— Я могу себе это позволить.
— Конечно, конечно, — закивал Бюргер. — Но если я не ошибаюсь, акции «Стар ридж ойл» растут?
— Да.
— И насколько увеличилась их стоимость?
— На значительную сумму. Пакет стоит двести тысяч долларов.
— Таким образом, вы сделали себе сто девяносто тысяч долларов, предав интересы вашей подопечной?
— Ничего подобного!
— Вы продали акции «Стир ридж ойл», а затем перекупили их на собственное имя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— Думаю, минуты три.
— Значит, вы были у лунки в четыре или пять минут одиннадцатого?
— Да.
— И столько же времени вам понадобилось, чтобы вернуться от лунки в здание клуба?
— Да.
— Вы слышали показания сыщика Фултона о том, что вы вышли из здания клуба в двадцать два часа двадцать две минуты?
— Да, сэр.
— Вы заметили случайно, во сколько вернулись в машину?
— Нет. Я был очень взволнован. Но я помню, что взглянул на часы, когда остановился у сточной трубы.
— И который был час? Даттон улыбнулся.
— Честно говоря, я забыл, мистер Бюргер. И я не думаю, что это имеет какое-то значение. Хотя мне кажется, было около двадцати пяти минут одиннадцатого. Правда, я не очень уверен.
— А почему вы посмотрели на часы?
— Ну, это же обыденное, автоматическое действие. Можно сказать, рефлекс.
— Да, да, конечно, — кивнул Гамильтон Бюргер. И затем неожиданно добавил: — А кстати, вы к тому времени уже решили, что поедете в Энсенаду?
— Да, я думал об этом.
— Значит, — словно бы невзначай спросил Бюргер, — вы, по-видимому, посмотрели на часы, чтобы засечь, сколько времени у вас уйдет на дорогу?
— Ну да, наверное…
— Пока все вполне правдоподобно. Когда вы подошли в начале одиннадцатого к седьмой лунке, вы предполагали увидеть там Роджера Палмера?
— Да, сэр.
— Небо было достаточно ясным, чтобы позволить вам ориентироваться?
— Да, ночь была лунная.
— Значит, если бы Палмер ждал вас на месте, вы смогли бы различить его силуэт?
— Да, сэр. Думаю, он бы меня первым заметил.
— Вы были удивлены, не увидев его?
— Да. Именно поэтому я и сделал несколько шагов, разглядывая землю вокруг.
— Землю? — переспросил Бюргер. — Вы искали человека, с которым у вас было назначено свидание, на земле?
— Не увидев его, я подумал: что-то случилось, может быть, он плохо себя почувствовал…
— Понимаю. Итак, придя на место и не обнаружив Палмера, вы тут же занялись его поисками на земле…
— Я не сказал «тут же».
— Этого вы не сказали, но это очевидно… Не увидев силуэта Палмера на фоне неба, вы начали искать его на земле… В десять часов пять минут?
— Да.
— Вы меня простите, мистер Даттон, я просто хочу быть с вами откровенным. Мне нужно, чтобы присяжные как следует разобрались со всеми обстоятельствами этого дела.
— Да, конечно, я понимаю.
— Вы огляделись и увидели тело, которое лежало на земле?
— Не сразу.
— Нет? Сколько же вам понадобилось времени, чтобы отыскать его? Десять, двадцать секунд?
— Не знаю, может, восемь, может, десять.
— Допустим, — сказал прокурор. — А теперь я хотел бы попросить вас сойти со свидетельского места и сделать кружок по залу. А я вам скажу, когда будет десять секунд.
Даттон начал прохаживаться кругами. Наконец Бюргер остановил его:
— Десять секунд. Теперь представьте, что вы начали ходить от седьмой лунки. Тело Палмера лежит внутри сделанного вами круга?
Ну, возможно, там я обошел больший круг.
— Может быть, вы прохаживались двадцать секунд, после того как стали приглядываться?
— Пожалуй, даже тридцать.
— Тридцать — самый больший срок?
— Да, сэр, думаю, да.
— Прекрасно. Значит, вы обошли круг за тридцать секунд, пока не наткнулись на тело?
— Я увидел что-то темное на земле и толкнул этот предмет ногой.
— И поняли, что это человеческое тело?
— Да, сэр.
— И вы тотчас опустились на колени возле него?
— Да.
— Я буду считать с запасом. В десять часов шесть минут вы оказались на коленях около трупа… Вы согласны?
— Да.
Что вы сделали после этого? Убедились, что он мертв? Для этого вам хватило десяти секунд?
— Приблизительно.
— А потом?
— Я поспешил, чтобы позвонить в полицию, но споткнулся обо что-то, лежавшее в траве… Нагнувшись, я понял, что это револьвер, мой револьвер…
— Вы были уверены, что это именно ваш револьвер?
— Я был почти убежден в этом.
— И тогда?
— Тогда я понял, что попал в чрезвычайно щекотливое положение…
— Я бы сказал… как нельзя более щекотливое положение!!!
— Да, сэр.
— И вам захотелось немного подумать, прежде чем что-либо предпринимать?
— Совершенно верно.
— И наконец вы решили как можно скорее покинуть место происшествия и не сообщать полиции, что обнаружили труп?
— Да, сэр.
— Приняв это решение, вы быстро вернулись в здание клуба, пробежали через него насквозь, вскочили в свою машину и рванули прочь на предельной скорости?
— Да, сэр.
— Мы знаем, что вы выехали в двадцать две минуты одиннадцатого. Тело вы обнаружили в десять часов шесть минут. Таким образом, между двумя этими событиями прошло пятнадцать минут. Целых пятнадцать минут, мистер Даттон!
— Я не имел понятия, как долго это продолжалось.
— Неопровержимые доказательства свидетельствуют, что это продолжалось именно так долго, мистер Даттон. Вы стояли на коленях возле трупа Роджера Пал-мера целых пятнадцать минут.
— Не может быть!
— Что еще вы делали?
— Ничего.
— Пятнадцать минут, четверть часа. Что вы пытались сделать, мистер Даттон?
— Я старался привести в порядок свои мысли.
— И утаить некоторые факты?
— Нет, вовсе нет!
— Вы отдаете себе отчет, что револьвер является важной уликой?
— О да, конечно!
— И тем не менее вы унесли его с собой и спрятали в сточной трубе… Вы хотели скрыть эту улику!
— Да, пожалуй…
— В таком случае не притворяйтесь, будто вы не способны спрятать вещественное доказательство преступления. Именно поэтому я вас спрашиваю во второй раз: что вы делали в течение этой четверти часа?
— Не знаю…
— Теперь скажите: было темно?
— Да, но светила луна.
— Но земля была темная?
— Ну, не совсем.
— Но тем не менее вы не сразу разглядели тело?
— Я увидел что-то черное.
— Только что вы сказали, что вам потребовалось от двадцати до тридцати секунд, чтобы обнаружить тело.
— Нет, поменьше… Я возвращаюсь к своему первому утверждению: секунд восемь — десять.
— Вы хотите изменить показания?
— Я думаю, это вы настаиваете на том, что мне потребовалось тридцать секунд. Я же сказал: больше, чем десять секунд. Возможно, двадцать. А вы предположили, что все тридцать для полной уверенности.
— Да, да, конечно, — с легкостью согласился Гамильтон Бюргер. — Значит, ваша собственная оценка времени — двадцать секунд?
— Да, сэр.
— Но сейчас вы говорите, что вам хватило десяти секунд?
— У меня же не было с собой секундомера!
Тем не менее вы под присягой сказали, что вы ходили кругами дольше десяти секунд. Примерно двадцать секунд.
— Да, правильно.
— А теперь вы настаиваете на том, что это потребовало меньше десяти секунд.
— Возможно.
— Так где же истина? — Голос Гамильтона Бюргера сорвался на крик. — Десять или двадцать секунд?
— Скорее все-таки десять. Прокурор удовлетворенно кивнул.
— Когда вы подобрали револьвер, вы подумали, что он ваш?
— Да.
— Почему?
— Да потому, что это был «смит-и-вессон» той же модели.
— А как вы разглядели, что это «смит-и-вессон»? Я знаю, небо было ясное, но все же?
— У меня был карманный электрический фонарик.
— Что?! — вскричал Бюргер, как будто Даттон сознался в совершении преступления.
— У меня был карманный фонарик, — повторил Даттон.
— А почему вы до сих пор не сказали о нем?
— Потому что меня никто не спрашивал.
— В самом деле? Существуют, видимо, и другие предметы, совершенно невинные, о которых вы не упомянули только потому, что никто вас о них не спросил?
— Но я не считаю ношение фонарика противозаконным. А вы?
— Нет, но если у вас был электрический фонарик, то почему вы не воспользовались им, когда искали тело на земле?
— В этом не было необходимости, вот и все.
— Даже чтобы осветить человека, когда вы его нашли?
— Мне не нужен был свет, чтобы понять, что он мертв.
— А для того, чтобы опознать его?
— Я не был знаком с Роджером Палмером и никогда его не видел, только говорил с ним по телефону.
— Вы просто предположили, что это именно он?
— Да.
— Но это мог быть и кто-то другой?
— Да.
— И вы не проявили любопытства и не посмотрели на него при свете?
— Нет.
— Другими словами, вы знали, чей это труп, мистер Даттон, не правда ли?
— Нет, я только предполагал, что это он.
— Но когда вы нашли револьвер, вы осмотрели его с помощью фонарика, да?
— Да.
— Для того чтобы убедиться, что это действительно ваш револьвер? Вы посмотрели на его номер?
— Да, кажется, посмотрел.
— И вы заметили, что одного патрона не хватает?
— Да.
— И что вы сделали?
— Я протер его носовым платком.
— Но вы ведь стерли с него все отпечатки пальцев, в том числе и чужие, если они на нем были?!
— Боюсь, что да, сэр.
— И после этого вы нам рассказываете, что не способны утаить улики?
— О нет, великий Боже!
— Тогда зачем вы обтерли этот револьвер?
— Я не хотел, чтобы на нем остались мои отпечатки.
— Почему?
— Я боялся, что меня обвинят в этом преступлении.
— Ах вот как! Только тут вы поняли, что вас могут счесть виновным? У вас не возникло такого опасения, когда вы нашли свой револьвер рядом с трупом?
— Послушайте, а как бы вы себя чувствовали, если б нашли свой револьвер рядом с трупом?
— Как бы я себя чувствовал? — переспросил Гамильтон Бюргер, расправляя плечи. — Я бы чувствовал себя как любой законопослушный гражданин. Подумал бы, что нужно немедленно предупредить полицию и принять все меры для того, чтобы сохранить отпечатки пальцев убийцы на оружии. Я поспешил бы к ближайшему телефону и сказал: «Я предполагаю, что это мой револьвер. На нем должны быть мои отпечатки, но также и отпечатки убийцы!» Я не схватился бы за платок, чтобы стереть все отпечатки… я не стал бы прятать этот револьвер в трубу… Вот так вот, мистер Даттон, вы задали мне вопрос, и я ответил, хотя мог бы и не отвечать. Здесь вопросы задаю я. И теперь отвечайте, что вы сделали после того, как вытерли револьвер?
— Побежал к своей машине.
— Нет! По вашим же собственным словам, вы были там еще по крайней мере четырнадцать минут! Что вы там делали?
— Я вытирал револьвер!
— Энергично терли?
— Да.
— И дышали на него, чтобы получше снять отпечатки?
— По-видимому, да.
— Очень подходящее поведение для человека, который не хочет, чтобы его заподозрили в сокрытии улик!
Бюргер горестно закрыл глаза, разведя руки и качая головой. Затем он направился к своему месту, но вдруг обернулся, словно вспомнив что-то особенно важное:
— Кстати, о поручительстве, мистер Даттон! Вы нам сказали, что сумма наследства составляла сто тысяч долларов, из которых вы передали наследнице девяносто шесть тысяч, а после всего этого осталось около двухсот пятидесяти тысяч.
— Да.
— И вы должны были встретиться с этим человеком, Роджером Палмером, чтобы обсудить некую сделку, связанную с пакетом этих акций?
— Да, сэр.
— Я что-то не совсем понимаю, — сказал Бюргер. — Вы ведь продали акции «Стар ридж ойл»?
— Да, но у меня был другой пакет.
— Другой?
— Да.
— Ну и ну! Расскажите же нам о нем.
— Я купил некоторое количество акций на свое имя.
— Когда?
— Несколько недель назад. Еще до ажиотажа на бирже вокруг «Стар ридж ойл».
— Значит, вы теперь акционер?
— Да.
— Мои поздравления! А почему вы продали пакет акций, входивший в наследство мисс Эллис?
— Я всегда считал эту компанию не особенно надежным местом для размещения капитала, особенно когда речь идет о трастовом фонде. Эти акции могут в один день превратиться в никчемную бумагу.
— Однако сами вы решились на риск?
— Я могу себе это позволить.
— Конечно, конечно, — закивал Бюргер. — Но если я не ошибаюсь, акции «Стар ридж ойл» растут?
— Да.
— И насколько увеличилась их стоимость?
— На значительную сумму. Пакет стоит двести тысяч долларов.
— Таким образом, вы сделали себе сто девяносто тысяч долларов, предав интересы вашей подопечной?
— Ничего подобного!
— Вы продали акции «Стир ридж ойл», а затем перекупили их на собственное имя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21