— У вас не возникло впечатление, что по истечении срока поручительства от наследства ничего не останется?
— Да, у меня возникло именно такое впечатление.
— Говорил ли вам ваш опекун, что по истечении этого срока у вас останется значительная сумма денег?
Мисс Эллис изменила позу, взглянула на Даттона и быстро опустила глаза.
— Нет, ни разу, — ответила она.
— Он никогда не говорил вам, что, продав акции «Стир ридж ойл энд рефайнинг компани» по доллару за штуку, он впоследствии купил такое же количество на свое имя по цене от десяти до пятнадцати центов каждая?
— Нет!
— Он ни разу не упомянул об этих покупках, произведенных всего за несколько дней до внезапного резкого повышения курса этих акций?
— Нет!
— Не говорил ли он вам, что обладает некой секретной информацией о том, что «Стир ридж ойл» в скором времени станет весьма многообещающей компанией?
— Нет.
— Вы полагали, что ваш поверенный никогда не продавал акции «Стир ридж ойл», завещанные вашим отцом?
— Да!
— Подсудимый никогда не упоминал об этом?
— Нет.
— Теперь ваши вопросы, — обратился Бейли к Мейсону.
Мейсон приблизился к свидетельнице и подождал, пока Дезире поднимет на него глаза.
— Итак, у вас сложилось впечатление, что к моменту окончания действия поручительства вы останетесь без средств к существованию? — спросил Мейсон самым доброжелательным тоном.
— Да.
— Отнеситесь очень внимательно к вопросу, который я вам сейчас задам. Говорил ли вам когда-нибудь обвиняемый, что после окончания срока поручительства у вас ничего не останется?
— Я… мне так казалось…
— Я спрашиваю о другом: говорил ли мистер Даттон, что трастовый фонд исчерпан и, когда вам придется взять на себя управление состоянием, управлять уже будет фактически нечем?
— Я не могу припомнить, чтобы он говорил нечто подобное.
— Благодарю вас, это все, что я хотел узнать.
— С вашего позволения, ваша честь, я задам еще один вопрос, — вмешался Бейли. — Мисс Эллис, говорил ли вам ваш поверенный, что вы получите большую сумму после того, как поручительство потеряет силу?
— Нет, сэр, — не задумываясь, ответила она.
— У меня тоже больше нет вопросов, — сказал Бейли, усаживаясь на свое место.
— Еще один вопрос к мисс Эллис, — поднялся Мейсон. — Задавали ли вы своему поверенному вопрос о том, что у вас останется после окончания срока поручительства?
— Нет, сэр, — быстро ответила девушка.
— Вы сами производили подсчеты и пришли к выводу, что все израсходовали?
— Да, совершенно верно. Опять вмешался Бейли:
— Не правда ли, ваш поверенный понимал, что у вас сложилось ложное представление о своем финансовом положении, но не предпринял ничего, чтобы его изменить?
— Возражаю, это наводящий вопрос. Свидетельница не может знать, сознавал это поверенный или нет, поскольку об этом никогда не было разговора.
— Ладно, ладно! — тотчас же откликнулся Бейли, махнув рукой. — Я не собираюсь пререкаться с защитой! Уверен, что присяжным и так все понятно. У меня все, мисс Эллис.
— И у меня все! — повторил Мейсон, с улыбкой кланяясь присяжным.
— Мой следующий свидетель — миссис Розанна Хедли, — объявил Бейли.
Миссис Хедли выполнила необходимые формальности с самым что ни на есть уверенным видом, желая показать, что не принадлежит к тому типу женщин, которых легко запугать.
— Слышали ли вы разговор мисс Эллис и ее поверенного, во время которого мисс Эллис задала вопрос о том, что именно ей останется от наследства?
— Да, сэр.
— Вы случайно не помните, когда это было?
— Помню, и очень точно — четвертого июля этого года. Точнее, вечером четвертого июля.
— Кто еще присутствовал при этом разговоре?
— Были только мисс Эллис, ее поверенный и я. Мой сын в это время вышел из комнаты.
— Вашего сына зовут Фред Хедли?
— Да, Фред Хедли. Он свободный художник. Бейли не смог сдержать улыбки.
— Какой вопрос задала мисс Эллис своему поверенному?
— Она спросила, каково ее материальное положение и на что она может рассчитывать в ближайшем будущем.
— И что ответил поверенный?
— Он дал ей понять, что фондов, завещанных ей отцом, хватит на все время действия поручительства, что позволит ему выдавать ей ту ренту, которую она привыкла получать.
— Возражаю! — прервал ее Мейсон. — Свидетельница должна повторить точные слова поверенного.
— Его точные слова? — переспросила миссис Хедли.
— Да, — подтвердил судья, — по мере возможности, конечно. Вы сейчас передаете его ответ своими словами, а не формулируете его так, как он был произнесен.
— Хорошо, ваша честь, — возобновила свои показания свидетельница. — Насколько я помню, он улыбнулся одной из своих масленых улыбочек, которые с такой щедростью расточает, и сказал: «Не беспокойтесь, Дезире, наверняка останется столько денег, что их вполне хватит до истечения срока поручительства».
— Спасибо. Перекрестный допрос, — объявил Бейли.
— Что вы понимаете под «масленой улыбкой», миссис Хедли? — спросил Мейсон.
— О, самодовольная, лицемерная улыбка.
— Сальная?
— Нет, масленая, — мотнула головой миссис Хедли.
— Это ясно показывает ваши чувства к поверенному, не правда ли, миссис Хедли? — прицепился Мейсон.
— Своими поступками иного отношения он не заслуживает, — кисло возразила дама.
— Мистер Даттон сказал мисс Эллис, что у него достаточно денег, чтобы продолжить выплату ренты, — не уступал Мейсон, — и так оно и есть на самом деле. Значит, он ее не обманывал?
— Он вводил ее в заблуждение.
— Но он ей не лгал?
— Возражаю! — запротестовал Бейли. — Это чистая софистика!
— Я снимаю свой вопрос, — сказал Мейсон с улыбкой. — Но полагаю, что присяжные успели составить собственное мнение.
Следующим свидетелем был эксперт по баллистике. Он подтвердил, что револьвер системы «смит-и-вессон», числящийся в списке вещественных доказательств под первым номером, действительно был именно тем оружием, при помощи которого совершено преступление.
После этого свидетельское место занял торговец оружием, который заявил, что продал этот револьвер Керри Даттону, и предъявил в качестве доказательства своих слов квитанцию о продаже с подписью обвиняемого.
Бейли продемонстрировал суду схемы, изображающие место преступления, фотографии загородного «Барклай-клуба», тела и одежды, которая была на убитом в тот вечер. Он призвал присяжных обратить внимание на тот факт, что с пальто и костюма Палмера аккуратно срезаны все метки.
Коронер, руководивший предварительным следствием, подтвердил, что в карманах убитого не обнаружено ни ключей, ни денег, ни носового платка, ни ножа, ни чего бы то ни было другого.
Было вызвано еще несколько свидетелей, уточнивших отдельные подробности, а затем Бейли вызвал лейтенанта Трэгга. Тот рассказал, что, узнав об убийстве, немедленно отправился в «Барклай-клуб», обследовал труп и место преступления. А затем проверил все сточные трубы на дорогах, ведущих от клуба…
— Почему вы это сделали? — спросил Бейли.
— Это обычная полицейская практика, — ответил Трэгг.
— И вы что-то обнаружили?
— В сточной трубе, расположенной на расстоянии одной и трех десятых мили от клуба, был найден револьвер.
— И что вы с ним сделали?
— Определил, на чье имя было зарегистрировано это оружие.
— Сколько времени понадобилось, чтобы установить имя владельца?
— Несколько минут. Для этого и существует серийный номер.
— И что вы предприняли после этого?
— Получив информацию, что обнаруженный револьвер принадлежит Керри Даттону, мы выяснили номер его автомобиля. Затем был отдан приказ о его розыске.
— Розыск был объявлен и в Мексике?
— У нас есть соглашение о выдаче особо опасных преступников с властями нескольких мексиканских городов, в том числе Тихуаны и Энсенады, и местные отделения полиции всегда идут нам навстречу, особенно в таких сложных случаях.
— И что вы узнали?
— Что обвиняемый зарегистрировался в Энсенаде…
— Минуточку, — прервал его Мейсон, — свидетель говорит о том, что обнаружил он или полиция Энсенады? В противном случае это слухи.
— Хорошо, — согласился Бейли, — рассказывайте лишь о том, что видели собственными глазами, лейтенант.
— В таком случае я не могу давать показания о пребывании обвиняемого в Энсенаде, — улыбнулся Трэгг.
— Где вы лично встретились с мистером Даттоном?
— На границе возле города Теката.
— А как случилось, что это произошло именно там?
— Мексиканская полиция выслала его из страны как «нежелательного иностранца».
— И что сделали вы?
— Взял его под арест.
— Вы разговаривали с ним?
— Да.
— Вы сообщили ему, что он обвиняется в убийстве?
— Я сказал ему, что он задержан для допроса по поводу убийства Роджера Палмера.
— Вы спросили его, где он находился во время совершения убийства?
— Я задавал ему много вопросов, но на все получил один ответ.
— И какой же?
— «Я отказываюсь отвечать на какие бы то ни было вопросы до консультации со своим адвокатом».
— Он ни разу не ответил вам как-нибудь иначе?
— Нет. Разве что я спросил, почему, если ему действительно нечего скрывать, он зарегистрировался в мотеле под именем Фрэнк Керри, на что обвиняемый ответил, что его полное имя на самом деле Фрэнк Керри Даттон.
— Благодарю вас, — произнес Бейли, — свидетель переходит в распоряжение защиты.
— У меня нет вопросов, — заявил Мейсон.
В голосе Бейли послышалась нотка триумфа, когда он вызвал следующего свидетеля:
— Томас Денмор Фултон!
После принятия присяги Фултон уселся на скамью для свидетелей.
— Ваша профессия? — спросил Бейли.
— Сотрудник частного детективного агентства Пола Дрейка.
— Значит, частный сыщик?
— Да.
— Какое задание вы выполняли двадцать первого сентября?
— Я вел наблюдение за Керри Даттоном.
— Вы следовали за ним повсюду?
— Да, сэр.
— И где же вы побывали?
— Я шел за ним следом до телефонной кабины на станции техобслуживания на пересечении улиц Фигероа и Боливара.
— И что там произошло?
— Увидев, что подсудимый вошел в телефонную кабину, я оставил свою машину на противоположной стороне улицы, а сам подошел ближе. Он куда-то звонил, затем повесил трубку и через некоторое время снова набрал номер. Я притворился, будто мне срочно нужно сделать звонок, и знаками попросил его освободить кабину.
— Что сделал подсудимый?
— Замахал мне, чтобы я отошел.
— И что предприняли вы?
— Прикрепил к стенке кабины портативный магнитофон.
— А затем?
— Вернулся к машине.
— Что произошло потом?
— Подсудимый выбежал из кабины, прыгнул в свою машину и умчался.
— А вы?
— Попытался следовать за ним.
— Вам это удалось?
— Нет, сэр.
— Почему?
— Он гнал как сумасшедший. Несколько раз проскочил на красный свет, едва не врезался во встречную машину. В конце концов я попал в пробку и упустил его.
— Что же вы сделали?
— Вернулся к телефонной кабине, снял магнитофон и прослушал запись в надежде обнаружить какую-нибудь зацепку и узнать, где можно снова пересечься с объектом слежки.
— Магнитофонная запись у вас с собой?
— Да.
— Если суд не возражает, — произнес Бейли, — мы хотели бы продемонстрировать это вещественное доказательство.
— Возражений нет, — ответил Мейсон. Несколько театральным жестом Бейли извлек магнитофон и включил запись. В тишине послышалось потрескивание, затем раздался мужской голос:
«Алло, что нового? Вы меня узнали?.. Я звонил по другому номеру, и мне сказали перезвонить сюда… Да, я заплачу пять тысяч долларов, если вы все сделаете честь по чести». Пауза. «Повторите еще раз… Седьмая лунка на поле для гольфа в загородном „Барклай-клубе“? Почему именно там? Ну ладно, ладно, сейчас выезжаю. Да, ключ у меня есть». Затем щелчок, стук захлопнувшейся двери телефонной кабины.
Бейли снова повернулся к свидетелю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21