— Это Пол, — сказал адвокат. — Впустите его, Делла.
— Мистер Дрейк, мистер Форрестер Бэйлор, — представил посетителей друг другу Мейсон.
С лица детектива сразу же исчезло всякое выражение; оно стало похожим теперь на застывшую маску.
— Как поживаете, мистер Бэйлор? Рад с вами познакомиться, — сказал он с таким видом, будто имя этого человека ничего ему не говорило.
— Я Форрестер Бэйлор, сын Гарримана Бэйлора, — пояснил молодой человек, немного задетый таким пренебрежением.
— Да-да, я слышал, — отозвался Дрейк. — У меня кое-какие новости, Перри.
— Какие именно?
— Насчет четырех тысяч долларов.
— Говори.
— Эти деньги из Национального банка в Мидфилде, штат Арканзас. Семнадцатого числа прошлого месяца там произошло ограбление. Невысокий худой парнишка сунул револьвер в окно кассы и потребовал передать ему все имеющиеся в наличии стодолларовые купюры, не нажимать сигнал тревоги и выждать пять минут перед тем, как поднять тревогу. Ну, ты знаешь, как это делается. Кассиру пришлось вручить ему сорок кредиток. Сначала он думал, что это парень, но позже стал склоняться к мысли, что это была девушка в мужской одежде. По описанию она похожа на Ферн Дрисколл.
Бэйлор-младший закричал:
— Ты лжешь, негодяй! — и кинулся на Дрейка. Тот с выработавшейся годами сноровкой уклонился от удара. Адвокат обхватил молодого человека сзади, прижав его руки к поясу.
— Полегче! Полегче! — воскликнул он.
— Да ведь это ложь! Грязная, бессовестная ложь! Ферн никогда бы не сделала такое! Это же абсурд!
Адвокат пихнул его в глубокое мягкое кресло для посетителей.
— Сядьте и успокойтесь! — резко сказал он. — Держите в узде свои проклятые эмоции. Работайте головой, а не кулаками. Мне нужна ваша помощь. Я хочу узнать побольше о Ферн Дрисколл. У вас есть ее фотография?
Оглушенный Бэйлор повторял:
— Она не могла! Она этого не делала!
— Карточку! — крикнул адвокат.
— Давайте карточку!
Молодой человек почти машинально достал из кармана бумажник и открыл его. В прозрачный пластиковый кармашек была вставлена фотография улыбающейся девушки.
Мейсон выхватил у него бумажник.
— Мы нашли еще и машину Ферн Дрисколл, — сказал Дрейк.
— Где? — спросил адвокат.
— На дне ущелья, между Прескоттом и Финиксом. Она потерпела аварию.
— Кто-нибудь в ней был?
— Никого не было.
— А багаж?
— Не нашли.
— Как туда попала машина?
— Очевидно, упала сверху, с дороги. Кажется, никто не пострадал. Водитель, скорее всего, спасся.
Мейсон покачал головой.
— Значит, пока машина падала с обрыва, водитель испарился, да еще вместе с чемоданом?
Дрейк усмехнулся:
— Местные власти об этом не задумывались.
— В котором часу ограбили банк?
— Утром, в половине одиннадцатого.
Адвокат выдернул из бумажника фотографию Ферн Дрисколл:
— Пол, сделай с нее побольше копий. Задействуй всех своих людей. Я хочу, чтобы этот снимок появился во всех газетах вместе с сообщением об ограблении банка.
Молодой человек вскочил на ноги. Мейсон пихнул его обратно в кресло и сунул в руки бумажник.
— А какой в этом смысл, Перри? — спросил детектив.
— Не все ли тебе равно? Займись делом. Побывай во всех мотелях в радиусе трех часов езды от Мидфилда. Показывай там фотографию. Опубликуй ее в газетах. Поставь в известность ФБР. Вообще, шевелись.
— Все это на руку обвинению, — проворчал Дрейк. — Ничего хорошего из этого…
Адвокат, все еще удерживавший Бэйлора в кресле, прикрикнул на своего помощника:
— Да иди же наконец! Сколько можно болтать?!
Дрейк вышел.
Бэйлор, сделав еще одну безрезультатную попытку встать, сказал с печальной искренностью:
— Знаете, мистер Мейсон, я когда-нибудь убью вас, даже если на это уйдет вся моя оставшаяся жизнь!
Глава 17
Судья Болтон обвел глазами переполненный зал.
— Суд ознакомился с отчетами о деле в утренних газетах, — сказал он. — Хочу попросить зрителей воздерживаться от замечаний, какой бы характер они ни носили… Кажется, все в сборе. Можно начинать. До перерыва обвиняемая отвечала на вопросы прокурора. Прошу ее снова занять свое место.
— Минуточку, — вставил Бергер. — Я пришел к выводу, что все существенное уже было сказано. У меня нет больше вопросов.
— У меня тоже, — тут же сказал Мейсон.
— Отлично. Ваш следующий свидетель?
— Попрошу вызвать мистера Гарримана Бэйлора, — сказал адвокат.
— Кого?! — воскликнул изумленный миллионер.
— Вас, мистер Бэйлор. Прошу сюда.
Миллионер вскочил:
— Я ничего не знаю об этом деле. Я здесь только потому, что интересуюсь…
— Вас вызвали давать показания, — перебил его судья. — Вы обязаны выйти и принять присягу.
Прокурор встал со своего места.
— Я возмущен попытками мистера Мейсона отвлечь внимание суда, впутав в дело мистера Бэйлора, который здесь совершенно ни при чем. Ставлю суд в известность, что я лично выяснил: он совершенно не в курсе дела. Единственное, о чем он может рассказать, — это о Ферн Дрисколл, однако такого рода сведения понадобятся, скорее, на суде присяжных. Сейчас, во время предварительного слушания, это никому не нужно. Поэтому думаю, что не стоит вызывать его свидетелем.
— К сведению окружного прокурора, защита имеет неоспоримое право вызвать в качестве свидетеля любого человека, — заявил судья. — Поэтому мистер Бэйлор должен принять присягу и дать показания. Обвинение, как всегда, имеет право вносить протесты по поводу конкретных вопросов.
Миллионер нехотя встал и пошел давать показания.
— Ставлю суд в известность, что мистер Бэйлор страдает от бурсита, — снова вмешался прокурор. — Поэтому, когда он будет принимать присягу, прошу разрешить ему поднять не правую, а левую руку.
— Минуточку, — сказал Мейсон. — С позволения суда, протестую против того, что прокурор дает показания вместо свидетеля!
Судья посмотрел на адвоката дикими глазами:
— Но он же не дает показания, мистер Мейсон!
— Прошу извинения у суда, но прокурор делает ничем не оправданные заявления, суть которых чрезвычайно важна для дела.
— Вы имеете в виду его слова, что мисс Стрит дала ложные показания?
— Отнюдь нет. Возражаю против его заявления, что мистер Бэйлор страдает от бурсита и потому не может поднять правую руку.
— Что?! — взъярился прокурор. — Я же не даю никаких показаний, я просто объясняю суду, в чем дело!
— А вы уверены, что вам известно, в чем дело?
— Ну знаете… Он же… Мистер Бэйлор ведь был у меня в кабинете. Я долго беседовал с ним и выяснил все подробности, в том числе и насчет его болезни.
— Вот я и говорю, ваша честь, что прокурор дает сейчас показания, к тому же с чужих слов!
— Послушайте, к чему вы клоните? — вопросил судья.
— По закону свидетель обязан поднять правую руку и принять присягу. Если он отказывается сделать это, я хочу знать, по какой причине он не может поднять руку.
Судья повернулся к Бэйлору:
— Скажите, вы не можете поднять правую руку из-за бурсита плечевого сустава?
Воцарилась напряженная тишина.
— А может, — продолжал Мейсон, — из-за инфицированной раны, нанесенной шпателем для мороженого?
— Шпателем! — вырвалось у судьи.
— Вот именно, шпателем, — подтвердил адвокат. — Если суд обратит внимание на фотографию в газете, где мистер Бэйлор выходит из самолета, то на ней видно, что он держит портфель в левой руке, а правой машет тем, кто его встречает. В статье под этим снимком говорится, что он страдает от бурсита. Если это верно, то поражено у него левое плечо. Хотелось бы знать, как это болезнь так внезапно перекинулась на другую руку. Прошу выяснить у мистера Бэйлора, кто из врачей лечил его в нашем городе и не по поводу ли колотой раны он к ним обращался.
— Это весьма тяжкое обвинение, мистер Мейсон, — сказал судья. — Надеюсь, вы располагаете фактами, подтверждающими вашу правоту.
— Мои слова стоят слов прокурора о том, что мистер Бэйлор не может поднять руку из-за бурсита, — возразил адвокат. — Если вам нужны факты, потребуйте их сперва у прокурора.
— Мистер Мейсон, вы заходите слишком далеко. Это уже граничит с неуважением к суду.
— Прошу извинить. Вы, наверное, неправильно меня поняли. Я имел в виду лишь то, что мои слова о ранении мистера Бэйлора были встречены с величайшим недоверием, тогда как утверждение прокурора, что тот страдает бурситом, не вызвало никаких возражений. Убедительно прошу суд узнать у мистера Бэйлора имена врачей, которые его лечили.
— В этом нет необходимости, — прозвучал густой баритон миллионера. — Я должен был внести ясность раньше. Весь этот обман мне давно уже надоел. Хочу заявить суду: мистер Мейсон совершенно прав. Бурсит у меня на левом плече. Правую руку я не могу поднять из-за инфицированной раны, нанесенной шпателем.
Судья тут же принялся стучать молоточком по столу, пытаясь усмирить возникшую сумятицу:
— К порядку! Тишина в зале, иначе я прикажу очистить помещение! Тишина!
Шум несколько поутих. Судья как-то озадаченно посмотрел на Бэйлора и сказал:
— Ничего не понимаю. Вас-то кто ранил шпателем? — Все очень просто, — ответил миллионер. — Я хотел получить у Милдред Крэст письма моего сына к Ферн Дрисколл. Боялся, что их опубликует бульварный журнал. Придя в отель, я не застал мисс Крэст дома. Тогда я подкупил портье, получил второй ключ от ее номера и проник туда. На всякий случай я вывернул пробки — чтобы меня не узнали, если застанут врасплох. Я зажег карманный фонарик и стал искать письма. Вдруг дверь отворилась, и вошла хозяйка номера. Я понял, что оказался в дурацком положении, и решил попытаться проскочить мимо нее к двери. В темноте я нечаянно толкнул ее. Мне не приходило в голову, что у нее в руке может быть шпатель. Он вонзился мне в руку чуть ниже плечевого сустава и застрял там. Сбежав вниз по лестнице, я наткнулся на Хэррода, очевидно, наблюдавшего за тем, что происходит в отеле. Он узнал меня, вытащил фотоаппарат и стал снимать. Я понял, что попался. Быть изобличенным в качестве взломщика мне не хотелось. Я сел в машину, вернулся домой, извлек из руки шпатель и обработал рану, как потом выяснилось — неудачно. Затем я позвонил Хэрроду и предложил ему десять тысяч за то, чтобы он молчал. Что я еще мог сделать? Мы решили, что он позвонит мистеру Мейсону и заявит, что мисс Крэст ранила шпателем его. Он так и сделал, причем сказал адвокату, что ранен в грудь; наверное, хотел выторговать побольше денег. Тот поверил. С того дня я отключил свой телефон в отеле и никуда не выходил. Хэррод докладывал мне, как обстоят дела. Я никогда не шел на поводу у шантажистов, но здесь у меня не было выбора. Он получил свои десять тысяч и знал, что если добудет письма, то получит еще. Так что прошу извинить меня, ваша честь, за то, что я не сказал правду с самого начала.
Судья взглянул на растерянного, павшего духом прокурора, потом на Мейсона.
— Если все так и было, кто же тогда смертельно ранил Карла Хэррода?
— Сделать это мог лишь один человек, ваша честь, — уверенно сказал адвокат. — Когда я разговаривал с Хэрродом, он до смерти не хотел показываться доктору. Дело в том, что в этот момент на теле его не было никакой раны. Но я настоял на том, чтобы его осмотрел врач. Тогда он сделал единственно возможную вещь — попросил молодую женщину, с которой жил, слегка царапнуть его шпателем. Та решила не упускать случая — ведь Хэррод только что получил от Бэйлора десять тысяч наличными. Он обнажил грудь. Женщина взяла на кухне шпатель, наклонилась над ним, ободряюще улыбнулась и вонзила шпатель прямо ему в сердце. Он умер почти мгновенно. Тогда она забрала деньги, вызвала полицию и рассказала о выдуманном ею предсмертном заявлении Хэррода. Если бы окружной прокурор вместо того, чтобы возмущаться моим участием в деле, допросил бы со всей строгостью эту женщину, истина могла бы обнаружиться и раньше. Судья оглядел зал, затем вновь повернулся к адвокату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21