… Из-за них фирма будет теперь двигаться в таком направлении, куда таким старичкам, как мы, путь заказан.
– Но ведь ты пока держишься, не так ли?
– Держусь, но не потому, что я юридический гений. Все гораздо проще: отказав мне от места, фирма вынуждена будет раскошелиться на большую компенсацию, и будь я проклят, если не заставлю их оплатить мне каждую мелочь вплоть до шнурков для ботинок.
Некоторое время мы молчали; Дэн слегка помешивал ложкой суп, и от его тарелки поднимался пар.
– Я слышал, в последнее время ты почти не работал, – сказал он негромко.
– Я? – ответил я. – Да, пожалуй.
– Почти или совсем?
– Кое-какая работа была, но очень мало.
– Собираешься заняться чем-нибудь другим? Я покачал головой:
– Ничего другого я не умею.
– То, как они обошлись с тобой, было противозаконно, Билл.
Я пожал плечами:
– Возможно, но у фирмы были слишком хорошие адвокаты.
– Да. – Дэн с заговорщическим видом наклонился ко мне. – Скажу тебе по секрету: я намерен послать Кирмера куда подальше.
– Хочешь уйти?
– Уйти? Я хочу катапультироваться, пока не поздно, и пусть эти ублюдки гниют дальше без меня. У меня кое-что отложено; кроме того, фирме придется выплатить мне мою долю. И наконец, у меня есть отец Минди.
– Не понимаю, при чем тут твой тесть?
Дэн откинулся на спинку стула и потер грудь. Я хорошо помнил этот жест: он означал, что старине Дэну есть что рассказать.
– Ты ведь знаешь – я никогда не был примерным мужем и любил сходить налево.
– Я догадывался, – сказал я.
– А вот к тебе было не придраться!…
– Я привык подчиняться правилам, – сказал я. – Как все зануды.
Он фыркнул.
– Ты что-то хотел сказать насчет тестя…
Я видел, что ему не терпится рассказать мне все.
– Это просто фантастическая история, Билл! Ты в жизни не догадаешься, в чем тут перец. Ну, слушай… Недели этак три назад звонит мне отец Минди – ему, мол, охота сыграть со мной в гольф. Я соглашаюсь, и мы с ним едем в уэст-хэмптонский «Нэшнл». Прекрасное место, доложу я тебе! Мой тесть хваткий мужик; в семидесятых он заработал кучу бабок на каких-то делах с авиакомпаниями. Сейчас он «стоит» примерно двести миллионов и может очень неплохо жить на проценты с процентов.
– Что-нибудь из его капиталов достанется Минди?
– Как же, жди!… То есть со временем, конечно, достанется, только я, наверное, загнусь раньше. Этот парень проживет минимум лет до девяноста. Знаешь, какой у него пульс? Пятьдесят четыре в покое, и давление – девяносто пять на семьдесят.
– Неприятный тип?
– Не то слово! Типичный ублюдок; обожает чужими руками жар загребать, к тому же сейчас у него слишком много свободного времени. Его жена умерла лет десять назад, и он завел себе симпатичную цыпочку-японочку, которая у него и живет. Теперь у него весь дом оформлен в японском стиле: бамбуковые циновки, повсюду нефритовые безделушки плюс рис и рыба каждый вечер… Видно, эта японка окончательно прибрала его к рукам и вертит им как хочет. Все эти разговоры о покорных азиатских женщинах – просто куча дерьма, Билл!… Точно тебе говорю: теперь все решает японка, а он забил на дела и расслабляется в свое удовольствие. Впрочем, выглядит он просто отлично – этого у него не отнимешь.
– Но свои двести миллионов он, наверное, из рук не выпустил?
– Погоди, сейчас и до этого дойдет. В общем, сыграли мы с ним пару лунок. Я жду, когда этот старый хрыч скажет, за каким я ему понадобился. А он молчит. Играет он, в отличие от меня, хорошо, к тому же я начинаю дергаться…
– Нервничать?
– А ты бы на моем месте не нервничал?… Слово за слово, доходим мы до шестой лунки, где скамейка. Он мне и говорит – давай, мол, присядем.
– Тут-то он тебе все и выложил?
– Точно. – Принесли основное блюдо, и Дэн кивнул. – Ну, садимся мы. Он снимает свою перчатку, кладет мне на колени и говорит: я знаю, зятек, ты трахаешься с другой бабой, может, и не с одной.
– Он так и сказал – «трахаешься»?…
– Да, он так и сказал. Я сразу смекнул – это плохой признак. Похоже, мой тесть не на шутку разозлился.
Я согласно кивнул:
– Он, наверное, был в бешенстве.
– Еще в каком! Я, грешным делом, подумал, что сейчас он треснет меня по башке своей клюшкой с медной головкой. Но тесть пока меня не бьет, а говорит спокойненько: «Не спрашивай, откуда я знаю, – я просто знаю. Слухами, как говорится, земля полнится».
– А ты? – не удержался я. – Ты спал с кем-то, кроме Минди?
Дэн поднял руку:
– Вынужден воспользоваться Пятой поправкой , сэр.
– Понятно.
– Ты слушай, что было дальше. Он говорит: «Я отлично понимаю, что Минди – тупая корова. Я ее вырастил, и знаю, что она собой представляет. Но ты не должен с ней разводиться, Дэн, – никогда». Признаюсь, от этих слов у меня мурашки по спине забегали. О'кей. говорю, не буду, с чего вы взяли, что я собираюсь с ней разводиться'' А он мне этак спокойно отвечает: «Я серьезно, Дэн. Ты не должен разводиться с ней, хотя она очень растолстела»… Вообще-то он сказал не «растолстела», а «разжирела», и это – о своей родной дочери, представляешь?! Я только рукой машу, дескать, все это ерунда, я вот тоже толстый. Но с другой стороны, Минди действительно разжирела. Да что я тебе говорю – ты же сам видел, как ее разнесло. Честно говоря, этот ее жир, Билл, мне здорово мешает… я имею в виду, мешает трахаться. Этакий сексуальный гандикап , если ты понимаешь, что я хочу сказать. Единственная поза, которая меня теперь худо-бедно удовлетворяет, это когда я сзади…
Я выставил перед собой ладони:
– Я вполне способен обойтись без таких подробностей. Дэн.
– Не торопись, Билли, я все это рассказываю не просто так. Эти подробности, как ты их называешь, имеют самое непосредственное отношение к твоему будущему.
– Какая может быть связь между моим будущим и тем, в какой позе вы с Минди трахаетесь?
– Ну, возможно, я не так выразился, но… Послушай лучше, что дальше было. В общем, он смотрит на меня и говорит…
В этот момент зазвонил мой телефон.
– Ответь, да поскорее. – Дэн досадливо поморщился. – Здесь этого не любят.
– Алло, Марта? – сказал я наугад. – Вы передумали?
– Привет, членосос! – послышался мужской голос. – Я что, не туда попал?
– Простите, кого вам нужно?
– Мне нужен парень, который когда-то в Бруклине дал мне этот номер.
Я поймал на себе взгляд Дэна.
– Это Шлемиль? – спросил я.
– Он самый. Я добыл для тебя тот адресок, помнишь? Сегодня утром Рейни опять приходил помахать битой. Когда он кончил, я пошел за ним – проводил до самого дома. Как насчет моих трех сотен?
– Скажи мне адрес.
– За кого ты меня принимаешь?! – завопил он мне прямо в ухо. – Сначала бабки!
– Хорошо, давай встретимся, – предложил я.
– Подгребай через полчаса к клубу.
– Не пойдет.
– Какого хрена?!
Я испугался, как бы Дэн не услышал его голос.
– Как насчет трех часов там же?
– Хорошо, приезжай. Иначе я расскажу о тебе Рейни.
Я спрятал телефон.
– Кто это был? – спросил Дэн.
– Так, один парень, который, кажется, собирается меня наколоть.
Дэн кивнул:
– О'кей, на чем я остановился?… Ах да, на своем тесте. Сидим мы, значит, на скамеечке возле шестой метки, и он говорит: я, мол, знаю, что ты собой представляешь и о чем ты сейчас думаешь. Я знаю это. Он из меня прямо шашлык сделал, представляешь? Шашлык из собственного зятя! И тут этот субъект вдруг заявляет: «Я тебя хорошо понимаю, Дэнни».
– Что-о?
Дэн яростно закивал с полным ртом.
– Так он и сказал, клянусь! Я тебя, говорит, понимаю, но ты все равно не должен бросать Минди. Я отвечаю, что, мол, и не собирался ее бросать, хотя бы потому, что это может плохо отразиться на детях, и все такое. Но его не проведешь. Он сказал, что его друзья в свое время говорили то же самое, а потом все равно бросали своих детей, как только те вырастали. Минди, сказал он, никогда не уйдет от тебя. В ней этого нет, так что даже если бы она захотела, то бы все равно никуда не ушла. Ей для этого не хватит характера. И это истинная правда, Билл! Кроме того, сказал он, Минди слишком тебя любит, и дети тоже. От этих слов я почувствовал себя настоящей свиньей. Тесть прав, конечно: Минди обо мне заботится – заботится о том, чтобы мне было хорошо, чтобы у меня всегда была выпивка. Она сделает для меня все, Билл, буквально все, она мне пятки лизать будет, если я захочу… Но это-то и бесит меня больше всего! Минди потеряла всякую гордость, всякое самоуважение и хочет только одного: чтобы ее любили и чтобы ей вставляли, словно она – бочка, которую нужно затыкать и которую нужно постоянно наполнять, как ту четырехсотгаллонную цистерну для генератора, который я установил в подвале на случай аварии электросети. Да-да, она такая. Ляжет, бывало, на кровать, раздвинет свои жирные ляжки и стонет: «О, Дэн, пожалуйста, люби меня, Дэн! О, скажи мне, что все хороню, что ты по-прежнему меня любишь!» Мне каждый раз становится ее жалко, и вместе с тем я ее ненавижу… – Тут Дэн ненадолго замолчал; глаза его были прищурены, на губах играла недобрая усмешка. – А мне нравятся худые девчонки, Билл. Крутые, норовистые, озорные – крепкие орешки, которые нужно расколоть.
Он тяжело вздохнул и залпом осушил свой бокал.
– Эй, Дэн, не спеши! – предупредил я. – Мы ведь только что съели суп.
– Ну вот, – продолжил он, не слушая меня. – Он говорит: я хочу сделать тебе предложение. О'кей, говорю, какое?… А он сказал: если ты не согласишься сейчас, больше я тебе ничего предлагать не буду. Никогда.
– И что же он предложил?
– Он обещал дать мне два миллиона долларов, если я поклянусь не бросать Минди.
– Два миллиона?!!
– Да. В первую минуту я так обалдел, что не мог и рта раскрыть. Для него-то это ерунда – два миллиона. А он говорит: ты, наверное, хочешь знать, в чем загвоздка, какое я тебе поставлю условие. Хочу, говорю. Я, конечно, попытался взять себя в руки, но не очень-то у меня получилось, так что я не говорил, а хрипел. А мой тесть посмотрел на меня, и говорит: я не требую, чтобы ты обещал, что не будешь ходить налево. Я привык реально смотреть на вещи: ни один мужчина этого обещать не может. Охотничья собака должна охотиться, а не жить под диваном, и все такое… Словом, вот, говорит, мои условия. Первое – ты никогда не уйдешь от Минди. Никогда. От того, как он это сказал, мне стало очень не по себе, а он продолжает: условие номер два – ты сделаешь вазэктомию, чтобы от тебя никто не залетел, когда ты будешь трахаться на стороне. И условие номер три: ты должен обещать, что используешь деньги так, как я скажу, а не потратишь на пустяки.
– Например, купишь виноградник.
– Виноградник, замок в Шотландии, и так далее.
– А дальше?
– А дальше он говорит: подумай, пока я буду бить. Когда я положу мяч в лунку, ты должен дать мне ответ. Если ты скажешь «нет», значит, сделка не состоится и ты никогда не получишь свои два миллиона. Повторять свое предложение я не стану, так что подумай хорошенько.
– И ты ему поверил?
– На все сто.
– А он не говорил, на что ты должен будешь потратить эти два миллиона?
– Я спрашивал, но он сказал, что все объяснит, только если я соглашусь.
– Круто, ничего не скажешь.
Дэн кивнул, но я видел – он отдает старику должное.
– Еще он сказал: если я скажу «да», он будет считать, что мы договорились, и сразу выпишет чек. Только я должен прислать ему копию счета за операцию. – Дэн экспрессивно взмахнул вилкой. – Как тебе это нравится, Билл? Сначала он требует справку от доктора, что тот действительно отрезал мне яйца, а потом преспокойно ставит мяч на метку, берет деревянную клюшку и начинает примериваться к улару.
– Мне кажется, старик просто давил тебе на мозги.
– Он не просто давил – он меня ошеломил, сбил с толку, шокировал.
– Понятно. Он тебя на выдержку брал, как в покере.
– В гробу я видал такой покер.
– Довольно необычно, – сказал я, – когда тесть настаивает на стерилизации зятя. От одного этого можно лишиться всякой потенции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86