Ведущий опустил глаза на конверты у себя в руках.
– Ну вот, девушки. – Теперь и он сиял белозубой улыбкой. – Третье место на конкурсе «Мисс Вселенная» заняла... мисс Канада!
Нагаи буркнул что-то, глядя на крошечные движущиеся фигурки. Прямо как тараканьи бега.
Ведущий открыл следующий конверт.
– Второе место в конкурсе «Мисс Вселенная» заняла... мисс Эквадор!
Слезы, смятение. Нагаи опять посмотрел на Масиро. За последние полчаса он не пошевелился. Ну почему это должно продолжаться целую вечность? Давай же, Масиро, очнись. Нагаи снова повернулся к телевизору.
Ведущий встал боком к камере и поглядел на оставшихся двух девиц, которые стояли плечом к плечу и держали друг друга за руки. Вид у них был такой, словно им вот-вот объявят смертный приговор.
– Нервничаем, да? – пропел петушок и глупо хихикнул. Девушки закивали головами, как мартышки.
Ну поторапливайся же. Шевелись.
Оркестр загрохотал на драматической ноте, и ведущий открыл последний конверт. Он улыбнулся, глубоко вздохнул в микрофон и закатил глаза.
– Первое место, дающее право носить титул в том случае, если царствующая мисс Вселенная будет вынуждена сложить с себя корону, заняла... мисс Египет1. Египет!
Паника, смятение. Эффект разорвавшейся бомбы.
– А наша новая мисс Вселенная – это МИСС ГОНКОНГ!
Девушки, крича, подталкивали друг друга. Шум и невообразимая сумятица. На мисс Гонконг надели корону, на плечи набросили меховое манто, в руки вложили розы. Она что-то восклицала, расхаживала взад и вперед, махала руками.
Нагаи фыркнул. Хороший выбор. Интересно все же, что с мисс Японией. Поздно включил.
Когда заиграла музыка и под плачущей мисс Гонконг замелькали баллы, Нагаи заметил, что Масиро пошевелился: каменная статуя оживала.
– Масиро, – позвал он своего самурая. – У нас неприятности.
Масиро поднялся на ноги и затянул черный пояс на боевой куртке. Потом подошел к Нагаи и склонил голову.
– Неприятности? Какие?
– Вечером звонила Рэйко.
– Из дома Д'Урсо?
– Да, из дома Д'Урсо. – Нагаи почесал затылок. – Она полагает, что те готовы осуществить задуманное.
Масиро кивнул.
– Ты очень волнуешься. Что-то еще случилось?
– У панка Франчоне новый автомат. Рэйко сказала, что он пугал ее. Он напился, называл ее Антонелли и делал вид, что расстреливает. Сукин сын.
– Он не ранил ее?
– Она говорит, что нет. – У Нагаи, впрочем, были свои сомнения. Д'Урсо давно спит и видит, как залезть к ней в трусы. Панк, наверное, тоже ее хочет – тянется следом за боссом. Интересно, подумал Нагаи, расскажет ли ему Рэйко, если те двое пытались что-нибудь сделать с нею.
Масиро пошел к своему коврику и взял меч. Положил клинок себе на ладони и поклонился господину.
– Он обесчестил тебя. Должен ли я пойти и убить его?
Нагаи подумал с минуту, но в конце концов раздраженно покачал головой.
– Рэйко сказала, что пьяный ублюдок нес чепуху. Потеряв рассудок, плел что-то о том, как он забрызгает кровью Антонелли новую машину и утопит ее в воде. Стоянка новых машин в доках – вот о чем он говорил. Вот где они собираются пристрелить своего босса.
– Когда они собираются это сделать? Рэйко не говорила?
Нагаи пожал плечами.
– Панк об этом ничего не сказал. Ублюдки. Единственное, что она говорит, – Франчоне и Д'Урсо сейчас дома, спят.
– Я могу пойти прямо сейчас. Утром их найдут мертвыми в постелях.
Нагаи снова покачал головой.
– Нет, так нельзя. Это бросит на нас тень. Мы не можем действовать, как ниндзя. Хамабути этого так не оставит.
Масиро нахмурился. Нагаи совсем забыл: самураи ненавидели коварных, трусливых ниндзя и не выносили сравнения.
– Но мы должны спасти Антонелли, – заметил Масиро. – Все твои мечты покоятся на биении его сердца. Если Д'Урсо добьется своего, мечты твои погибнут. Давай я убью их до того, как они совершат покушение.
Нагаи давно уже устал от живых метафор Масиро. Самурай говорил, как Хамабути.
– Нет, мы не можем убить их в доме. Нужно застать их с поличным.
Масиро отложил меч в сторону.
– Тогда чего же ты ждешь от меня?
Нагаи полез в карман за сигаретой. Огонек зажигалки блеснул в темноте, и Нагаи сделал длинную, глубокую затяжку.
– Приходи в доки до рассвета. Спрячься там где-нибудь и будь готов ко всему. Тем временем я еще раз попробую заставить Д'Урсо отказаться от его грандиозного плана.
– Почему ты так добр к нему? Он не заслуживает того, чтобы ему дали еще один шанс.
Нагаи сделал еще затяжку и выпятил губы, выпуская дым. Он еле заметно улыбался.
– Может, Д'Урсо послушает меня, когда возникнет опасность кое-что потерять. Кое-что, чем этот сукин сын дорожит.
Ухмылка появилась и на лице Масиро. Он догадался, что задумал Нагаи.
– Отдыхай, – сказал Нагаи. – Если нам повезет, то ничего не случится. Но ты приходи туда – просто на всякий случай. Может быть, панк выкинет какую-нибудь глупость и даст тебе повод познакомить его с твоим мечом.
– Хай. – Ухмылка Масиро сделалась шире. Он повернулся и посмотрел на доспех предка, висящий на стене, который в потемках казался призраком.
– В те дни, когда мой предок Ямашита сражался за своего господина Нагаи, – проговорил Масиро, – самураи делали господина сильным, а сильные воеводы делали сёгуна непобедимым. Из таких великолепных нитей ткалось самое великое военное общество всех времен. – Масиро вздохнул полной грудью. – Я придерживаюсь той же традиции. Сила твоя будет прибывать, как речные воды, мой господин. Я тебя не подведу. Нагаи бросил окурок на пол и затоптал его каблуком.
– Да... я знаю, что могу на тебя положиться. – Он никогда не знал, что отвечать, когда Масиро начинал говорить о традициях. – Увидимся завтра, Масиро.
Он повернулся и пошел, потом вспомнил про портативный телевизор.
– Кстати, я оставил твой телевизор вон на тех коробках.
Масиро поклонился, и Нагаи пошел прочь. Гулко отдавались его шаги по бетонному полу. Он обернулся на ходу и увидел, как Масиро идет за своим телевизором.
Нагаи поглядел на Ямашиту, который парил над складом. Духохранитель. Нагаи пожал плечами и направился к двери. Кто знает? Может, так оно и есть.
Проходя длинными коридорами между тележек, доверху заставленных коробками и ящиками, Нагаи вдруг явственно услышал голос, доносящийся сзади. Он остановился и прислушался, потом посмотрел на часы. Десять минут первого. Ну да, конечно, кому же еще быть? Масиро любил Леттермана. «В этом шоу полно дураков, и все классные», – говаривал он.
Глава 26
Лоррейн бежала по улице; холодный ветер дул ей в спину, развевал волосы, а она все вглядывалась в номера на фасадах домов, отыскивая сорок девятый. Публика вокруг нее спешила по своим утренним субботним делам; особое оживление наблюдалось у супермаркетов и винных магазинов. Стайка мальчишек промчалась мимо, истошно вопя, и все они столпились, толкая друг друга, у дверей маленького магазинчика напротив, в витрине которого висели пластмассовые и резиновые маски для праздника Хэллоуин. Лоррейн тоже остановилась посмотреть. Большинство персонажей были ей незнакомы, но некоторых она все же узнала. Дракула, Фред Флинтстоун, Смарф, Чарли Браун и Люси...
Черт бы их всех побрал.
Она стала разглядывать свое отражение в стекле. Растрепанные ветром пряди упали на изможденное лицо. Темные круги под глазами, на лице отражена вся накопившаяся усталость. На ней были мешковатые джинсы, которые следовало постирать еще на прошлой неделе, а на ссутулившихся плечах – старая в черно-белую клетку короткая куртка. И то и другое она кое-как напялила на себя нынче утром, когда ей пришла в голову мысль поехать сюда, в Мэплвуд. Она глядела на свой удручающий облик на фоне зловещих пластмассовых рож и думала, что сама похожа на Злую Колдунью с Запада. Ведьму с Запада. Если она и ведьма, то не ее в том вина. Это Гиббонс, сукин сын, сделал из нее старую перечницу.
Девочка с короткими рыжими косичками вышла из магазина, цепляясь за руку отца. Свободной рукой она придерживала у себя на голове соломенную широкополую китайскую шляпу, чтобы ее не унесло ветром. Лица не было видно, только косички. Девочка хныкала, что ветер поднимет ее и унесет прочь, а отец говорил, что ни за что этого не допустит и можно спокойно идти. Оба прошли мимо Лоррейн, даже не взглянув на нее.
Лоррейн прищурилась, разглядывая номера на противоположной стороне улицы. Читальня Христианского общества, канцелярский магазин – а вот и он, номер сорок девятый, выписан на стеклянной двери между двумя магазинами в нижнем этаже трехэтажного дома из желтого кирпича. Лоррейн полезла в нагрудный кармашек спортивной куртки и вытащила бумажку с адресом, списанным из телефонной книги: Академия Истлейк, Мэйн, 49, комн. 22.
Лоррейн отвела волосы с лица и бросилась через дорогу, направляясь прямо к комнате 22. На бегу она закусила губы. Пожалуйста, будь на месте.
Она толкнула стеклянную дверь, взбежала по лестнице, последовала за стрелками, которые указывали путь к Академии Истлейк. Когда она подошла к двери, оттуда доносилась музыка. Похоже на концерт Вивальди – что-то бравурное, решительное. Лоррейн постучала, подождала немного, постучала еще, потом просто вошла. Больше она не допустит, чтобы ее отодвигали в сторону. Хватит.
В приемной было пусто. Лоррейн проследовала "туда, откуда звучала музыка, – в соседнюю комнату, где Роксана сидела за столом, положив ноги на батарею и глядя в окно. Музыка раздавалась из стереомагнитофона, стоявшего вместе с книгами на высокой полке.
– Привет.
Роксана резко обернулась, глаза ее тревожно расширились. Какое-то время она молча смотрела на Лоррейн. И взгляд был не слишком приветливый.
– Боже, вы напугали меня. – Роксана встала и выключила музыку. Ей явно не хотелось никого видеть.
– Извините, что вламываюсь к вам так, но, как вы, наверное, заметили, я на грани отчаяния.
– Что-то случилось, Лоррейн? Чем я могу помочь? – Голос Роксаны звучал холодно, официально, в нем слышалась некая формальная отчужденность, словно она говорила с клиентом. Где та нежность, та женственность, которые поразили Лоррейн в больнице? Что-то угнетало ее.
– Не хотелось бы затруднять вас, Роксана, но вы моя последняя надежда. – Лоррейн присела на краешек темно-красного кожаного дивана. Она не спала почти всю ночь и была на пределе.
– Что-то не так?
– Гиббонс. С ним всегда все не так.
– Я вас не вполне понимаю. – Роксана села за стол. Держалась она прямо, говорила вежливо, любезно, но очень-очень холодно. Лоррейн решила не обращать на это внимания. Сейчас ей было не до чужих проблем.
– Только вчера его выписали из больницы. Только вчера! Врач сказал, что ему нужно отдыхать. Господи ты Боже мой. Но как вы думаете, где он сейчас? Вместе с Майклом на позициях.
– На позициях?
– Лоррейн вздохнула. Роксана пока не знает жаргона... пока.
– Так они это называют. Пост наблюдения. Засада. Вчера вечером Майкл сказал мне по телефону.
– Я с ним говорила утром. Вечером мы должны были встретиться, но у него, сказал он, случилось какое-то важное дело. И еще он сказал, что сегодня утром он работает, но никаких подробностей я не знаю.
Ах, вот откуда такой прием. Майкл ее подвел вчера вечером. И к двоюродной сестре Майкла – кровная вражда, Лоррейн вздохнула. Хотелось сказать что-нибудь Роксане, поделиться опытом, но что это даст? То же самое – когда профессор в колледже рассказывает юному студенту с горящими глазами, что не стоит избирать академическую карьеру, что у нее нет будущего. Они всегда все знают сами. И никогда не слушают.
– Оба они как дети малые, – вместо этого сказала Лоррейн, – лезут в самое пекло, так и напрашиваются, чтобы их убили. И самое страшное во всем этом – Гиббонс никак не хочет признаться самому себе, что годы его не те. Все думает, что может держаться вровень с Майклом, а Майкл ничего не делает, чтобы разуверить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41