Мечты, мечты…
На лазоревом ковре нагло выделялись несколько пятен, с которыми не мог справиться ни один пятновыводитель. А что, если воспользоваться рецептами из книжицы Абигайль? Я воодушевилась и стащила Эбби с дивана. Тэм тут же запросился на руки и заелозил липким лицом по моему плечу. Фредди, развалившийся в кресле, лениво сообщил, что вместо обеда они угостились шоколадом с бананами. Руки Эбби, словно липучки, приклеивались ко всему, к чему прикасались. Насколько же все-таки уютнее выглядит гостиная, когда есть дети. Взглянув на портрет Абигайль, я вспомнила другой потрет – покойной терьерши Джессики, украшающий гостиную «Высоких труб». Переведя взгляд на пятна, темневшие на ковре, я твердо решила, что счастливее меня нет в целом мире.
– Ну, – протянул Фредди, барабаня не менее липкими, чем у Тэма, пальцами по коленям, – как перенесла похороны старушка Рокси?
– Ее не было.
Эбби уже тихо посапывала, я сунула ее Бену, который заговорщицким шепотом объявил, что отволочет ее в детскую.
– Странно! – продолжал Фредди. – Считалось, что Рокси и миссис Гигантс были близкими подругами. Но родственники покойной хотя бы объявились?
– Там были две ее дочери.
Устроив Тэма поудобнее на коленях, я с интересом принялась наблюдать, как хлопают его шелковистые темные ресницы, борясь со сном.
– Обе пошли по стопам мамочки? – Фредди прикрыл зевок тыльной стороной ладони. – Я хочу сказать, они действительно живут в замке великана и кричат «Посторонись», когда делают шаг?
– Мне кажется, они еще не так закричат, когда не услышат у нотариуса то, что жаждут услышать, – ядовито заметила я. – Любящие дочурки отправились на свидание с Лайонелом Шельмусом, дабы поприсутствовать на оглашении завещания.
Фредди задумчиво потеребил реденькую бороденку.
– Не думаю, что у миссис Гигантс есть что завещать.
– Об этом всегда трудно судить заранее. – Я погладила Тэма по голове. – Кто знает, может, она выиграла в лотерею или унаследовала состояние доброго дядюшки. Но Трикси Маккинли уверяет, что ее дочерей ждет неприятный сюрприз.
– Интересно, интересно! – Фредди тут же навострил уши. – Особенно если кто-то из них проник в «Высокие трубы» и спихнул родительницу со стремянки в надежде отхватить куш. – Он горестно покачал головой. – А я-то уж решил, что тут постарались сестрицы Миллер. Правда, с мотивом преступления полная неясность, но сейчас это уже неважно, поскольку на сцене появились любящие дочки!
– Фредди! – тотчас взвилась я. – Почему твоя голова вечно забита одними мерзостями?! К твоему сведению, несчастные случаи происходят сплошь и рядом и люди время от времени падают со стремянок. Бедной миссис Гигантс просто не повезло, она слишком сильно ударилась головой и умерла. Трагическая случайность, и только! Полиция не нашла в происшествии ничего загадочного, и с какой стати, мой драгоценный кузен, ты нагнетаешь страсти?
– Милая Элли, ты, как всегда, совершенно права, – с притворным смирением прохныкал Фредди. – Просто мне пришло в голову, что миссис Гигантс – одна из тех несчастных особ, которых рано или поздно убивают. Уверен, Джонас подумывал, не прибить ли ее, когда она расколотила его зеркало. – Фредди подскочил. – Вот черт, кузина! А что, если за это дело возьмутся всерьез? Полиция непременно допросит Джонаса, он ведь в тот день ошивался неподалеку. И они в мгновение ока вытянут из него правду про зеркало. Как ты считаешь, – Фредди понизил голос и зыркнул по сторонам, словно опасаясь, что стены Мерлин-корта обзавелись ушами, – может, нашему старикану бежать из Англии?
Я величественно поднялась, едва не уронив Тэма.
– Фредди, ты переходишь все границы!
– Спасибо. – Фредди скромно улыбнулся и поклонился. – Но признайся честно, тебе ведь приходила в голову мысль, что миссис Гигантс помогли отправиться на тот свет?
– Ни на мгновение! – солгала я. – Кстати, о Джонасе, он сегодня спал днем?
– Отправился наверх сразу после обеда, но ты не увиливай, Элли, не увиливай. – Я шагнула к двери, Фредди следовал за мной по пятам. – Ты еще не все рассказала о похоронах. Там были груды цветов?
Удовлетворить его любопытство я не успела, так как навстречу нам, перепрыгивая через ступеньки, несся Бен. Оглушительным шепотом он сообщил, что спешит в ресторан. Фредди, пробормотав, что не стоит ссориться с начальством, выхватил у меня Тэма и побежал наверх. Мне ничего не оставалось, как наблюдать за суетой любимого. Он натянул старый плащ и распахнул дверь. Небо по-прежнему закрывали косматые тучи, с деревьев то и дело срывались крупные капли.
– Неужели ты не можешь немного отдохнуть хотя бы в воскресенье? – зудела я, семеня вслед за Беном к машине. – А еще лучше, не можешь ли ты…
– Закрыть ресторан и повесить табличку «Сдается внаем»? – Бен натянуто улыбнулся. – Элли, ты же знаешь, что я не могу так поступить.
– Почему? – Я уже несколько раз прокручивала в уме этот разговор и каждый раз с энтузиазмом одобряла собственные доводы. – С деньгами мы выкрутимся. Дом не заложен, так что мы настоящие богачи. Кроме того, в банке остались денежки, да и я могла бы вспомнить о своей дизайнерской стезе. У меня большое подозрение, что Кларисса Уитком мечтает заполучить меня в качестве оформителя своего жилища. А там и другие заказчики потянутся. Словом, почему бы тебе не сделать перерыв? Нет, я вовсе не хочу, чтобы ты завалился на диван и принялся плевать в потолок, – испуганно зачастила я, заметив, как поползли вверх брови Бена, – но ты мог бы заняться чем-нибудь другим.
– Например? – На лице его расцвела циничная ухмылка.
– Ну, не то чтобы совсем другим… Просто на время оставить ресторан. С тех пор как я обнаружила на чердаке записную книжку Абигайль, я все время думаю, что неплохо бы найти ей какое-нибудь применение. Испробуй ее советы, а затем напиши книгу – так же, как ты сделал с ее рецептами. Помнишь, в какой мы пришли восторг, когда вычитали, как приготовить знаменитое сырное суфле? – Я потянула его за рукав. – Милый, это может оказаться ужасно забавным и принести нам кучу денег.
– Элли, я не могу. – Бен чмокнул меня в щеку. – Я не уйду из ресторана. Хотя бы назло растреклятым вегетарианцам. Все образуется, вот увидишь, родная.
– Я в этом не сомневаюсь, – прошелестела я, – но…
– Что?
– Мне кажется, что ты больше не получаешь удовольствия от готовки. Первый восторг прошел, и теперь это просто работа.
– И что? – Бен поднял глаза к небу. – Люди не увольняются и не меняют профессию всякий раз, когда на них обрушиваются неудачи. Солнышко, я ведь взрослый человек, а не малое дитя. Более того, семейный человек. Родная, – он ущипнул меня за руку, – ты боишься, что я вот-вот стану занудой?
Я хотела было возмутиться, но, глянув на сдвинутые брови, лицемерно хихикнула.
– Что ж, раз ты сам затронул этот вопрос, дорогой, должна признаться, что знакомство на кладбище вывело меня из равновесия. Мне почему-то кажется, что участь подруги такого крутого субъекта, как Кожаный Джо, куда более увлекательна, чем унылое существование добропорядочной домохозяйки.
Бен подарил мне обольстительную улыбку и сел в машину. Прежде чем он захлопнул дверцу, я быстро нагнулась и поцеловала его.
– Поспеши в дом, – велел мне мой ненаглядный супруг, и глаза его полыхнули изумрудным огнем, – с неба вот-вот хлынет.
– Уверена, – мечтательно проворковала я, впившись в него еще одним поцелуем, – что у миляги Джо имеется по меньшей мере пара татуировок, а уж по части пирсинга ему наверняка нет равных – дырки везде, где только можно.
– Элли, отправляйся в дом, пока не вымокла! – проревел Бен, заводя двигатель.
– Ты мог бы вытатуировать мое имя…
– Давно! На сердце.
С этими словами он укатил, а я со всех ног припустила к дому. Мокрые волосы холодными змеями хлестали по щекам, юбка липла к ногам, словно ее вымазали шоколадно-банановой смесью.
На кухне мирно сидели Джонас и Фредди. Первый все еще клевал носом, а второй при моем появлении вскочил и исполнил пляску святого Витта, выкрикивая, что изнемогает от голода. У бедняжки с самого ленча не было во рту ни крошки. Кормежка Джонаса давно уже стала смыслом моей жизни, а Фредди сегодня отличился, посидев с детьми, так что я без лишних слов бросилась к плите. Через три минуты на столе дымились пирамида сосисок, гора жареной картошки и вулкан печеной фасоли.
– Яйцо-другое тоже не помешало бы, – прочавкал Фредди, заглатывая разом пару сосисок, – но я рад, Элли, чавк-чавк, что ты позаботилась о нас, прежде чем уйти, чавк-чавк.
– Уйти? – переспросила я, разливая чай. – Я разве говорила, что куда-то собираюсь?
– По глазам вижу. – Фредди выхватил у меня чашку. – После того как в детстве сунул нос в твой дневник, ты для меня открытая книга. Так что можешь не врать, будто не сгораешь от желания помчаться в «Высокие трубы» и одним глазком взглянуть, что там поделывают благочестивые сестрицы Миллер.
– И в мыслях не было, – солгала я. Сейчас я впрямь не думала о Женеве и Барселоне, но во время похорон поклялась, что загляну к ним при первой же возможности.
Фредди чавкнул особенно проникновенно.
– Интересно, не повесят ли они портрет миссис Гигантс вместо морды той волкодавши, о которой ты накануне талдычила.
– Да эта женщина и в раму-то не влезет, – проворчал Джонас, расчленяя сосиску, словно это был чей-то труп. – Тут без фрески во всю стену не обойтись.
Я строго заметила, что о покойных дурно не говорят. Джонас сердито завозил останками сосиски по тарелке и объявил, что сроду не был лицемером и на старости лет не собирается меняться. Я будто бы ненароком прошлась мимо вешалки, потом еще раз, в третий сорвала с крючка плащ и выпалила, обращаясь к Фредди:
– Если уж тебе не терпится спровадить меня, то присмотри хотя бы за детьми!
Впрочем, последнее было излишне – эти сони если уж заснут днем, то в течение двух часов о них можно не вспоминать.
Я выскочила навстречу ледяному ветру, нашарила в кармане шарф и замоталась на манер бедуина. Прибегать к услугам древней развалины, верх которой откинулся раз и навсегда, смысла не имело. Подгоняемая ветром, я прыткой рысью преодолела расстояние до «Высоких труб» и через каких-то десять минут очутилась перед дверью сестер Миллер. Протянула было руку к звонку, но дверь внезапно распахнулась. Передо мной стояла Женева. Она растерянно уставилась на меня и сообщила, что собирается пробежаться до магазина.
– Купить что-нибудь вкусненькое к чаю, – пояснила она, – для Барселоны. – На ее локте болталась огромная авоська. – Бедняжка с того трагического дня почти совсем не ест. А она не отличалась крепким здоровьем даже в лучшие времена. А уж после потери Джессики…
– Все это очень печально, – согласилась я, перед глазами тут же встала терьерша с огромным рубином на лапе.
На «Высокие трубы» словно наложили заклятье – дом выглядел жалким и несчастным. Лестница, казалось, жалась к стене, словно стараясь занять как можно меньше места, дабы никто не заметил, что каждая ее ступень подслушивает. Унылый облик жилища призваны были исправить свежевыкрашенные белые стены в прихожей и ковер пестрой расцветки, но эти ухищрения лишь производили впечатление натужной веселости. К счастью, Женева Миллер не выглядела слабонервной особой. На ней был все тот же видавший виды костюм, в котором она заявилась на похороны, лишь шляпка висела на гвоздике, и я сомневалась, что ее наденут до следующих похорон. Практичная короткая стрижка. Судя по всему, по части переживаний в доме заправляла младшая сестрица.
Я старательно пыталась изгнать из головы недобрые мысли и пустилась в путаные объяснения, что, мол, заглянула проведать, как они тут с Барселоной, окончательно навесив на себя ярлык беспардонно любопытной особы. Женева увлеченно рылась в своей сумище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40