Пол покрывала пыль, по которой вились дорожкой следы маленьких ног.
Сюзанна присела на край кровати и безмятежно, как жена, вернувшаяся с мужем домой, распахнула халат.
— Как ты считаешь, Эдвард, мое пристанище ближе к земле или к облакам?
Сандерс оглядел пыльную комнату, пытаясь обнаружить что-либо, несущее на себе отпечаток ее личности. Кроме следов на полу, в комнате не оказалось ничего хоть как-то напоминающего о ней, будто в пустых комнатах белого отеля обрел приют бесплотный призрак.
— Комната мне нравится, — сказал он. — Отсюда великолепный вид на лес.
— Я прихожу сюда только по вечерам, и тогда пыль становится похожа на лунный свет.
Сандерс сел на кровать рядом с ней. Он с опаской покосился на потолок, побаиваясь, что в любой момент отель может рухнуть и, превратившись в гору мусора, погрести их с Сюзанной в своей утробе. Он ждал, чтобы темнота рассеялась, в полной мере осознавая контраст между Сюзанной с ее комнатой в заброшенном отеле, заставленной залитой лунным светом ампирной мебелью, и освещенной лучами солнца комнатой в коттедже, где они с Луизой занимались сегодня утром любовью. Тело Луизы покоилось рядом с ним, словно кусочек солнца, золотая одалиска, заточенная в гробнице фараона. Когда теперь он в свою очередь обнимал холодное тело Сюзанны, стараясь не коснуться руками ее лица, тускло, словно луна в облаках, светившегося рядом с ним во тьме, ему вспомнились слова Вентресса: «У нас иссякает время, Сандерс…» Время иссякало, и его отношения с Сюзанной, из которых ушло все, кроме образа проказы и того, что она символизировала для Сандерса, тоже начали рассыпаться в пыль, лежащую повсюду, стоит лишь выйти из леса.
— Сюзанна… — он приподнялся и сел рядом с ней, пытаясь растереть свои руки, чтобы вернуть в них хоть немного тепла. Ее груди показались ему наполненными льдом чашами. — Завтра я отправляюсь обратно в Порт-Матарре. Мне пора возвращаться.
— Что? — Сюзанна рывком натянула на себя халат, замуровав во мраке белые очертания своего тела. — Но, Эдвард, я думала, что ты…
Сандерс взял ее за руку.
— Дорогая, помимо моих обязательств перед Максом у меня ведь еще есть и пациенты в Форт-Изабель. Я не могу бросить их.
— Они были и моими пациентами. Лес распространяется повсюду, ни я, ни ты ничего больше не можем для них сделать.
— Возможно… чего доброго, я опять думаю только о себе… и тебе, Сюзанна…
Пока он говорил, она поднялась с кровати и теперь стояла перед ним, сметая подолом темного халата пыль с пола.
— Останься с нами на неделю, Эдвард. Дерен не будет бить тревогу, он же знает, что ты здесь. Через неделю…
— Через неделю, чего доброго, нам всем придется отсюда уехать. Поверь мне, Сюзанна, я же был у леса в плену.
Oнa подошла к нему, запрокинув лицо в дорожке лунного света, словно собираясь поцеловать его в губы. И тут он понял, что это был отнюдь не романтический жест, — Сюзанна наконец показывала ему свое лицо.
— Эдвард, вот только что… Знаешь, с кем… с кем ты занимался любовью?
Пытаясь ее успокоить, Сандерс коснулся рукой ее плеча:
— Знаю, Сюзанна. Прошлой ночью…
— Что? — Она отшатнулась от него, снова спрятав лицо. — Что ты имеешь в виду?
Сандерс шел за нею через комнату.
— Прости, Сюзанна. Это может звучать как лицемерное утешение, но я поражен этим не меньше.
Прежде чем он мог до нее дотронуться, она выскользнула за дверь. Подхватив свой пиджак, он устремился следом и увидел, как она спешит по коридору к лестнице. Когда он добрался до вестибюля, она уже бежала среди рухнувших колонн — на добрых пятьдесят ярдов впереди него, и ее темное одеяние показалось огромной вуалью, когда она устремилась прочь от отеля по тропинке, заросшей кристаллами.
Дуэль с крокодилом
В полночь, когда Сандерс дремал в своей комнате, до него донесся шум далекой суматохи. Он так устал, что почти не мог спать, но переутомление мешало ему и вслушаться внимательнее, поэтому он просто не обратил внимания на громкие голоса и блуждающий над крышами и отражающийся от окрестных деревьев прерывистый луч установленного на «лендровере» прожектора.
Позднее шум поднялся вновь. Кто-то во дворе госпиталя заводил вручную мотор допотопного грузовика. Пока мотор чихал и кашлял, а вокруг грузовика шли оживленные переговоры, Сандерс слышал по звуку шагов, как в шале вбегают и выбегают все новые люди. Похоже, что подняты на ноги были все слуги, и теперь они перебегали через двор из комнаты в комнату и громко хлопали дверцами шкафов.
Заметив наконец, что кто-то с факелом в руках обследует растительность у него под окном, Сандерс вылез из постели и оделся.
В столовой своего шале он наткнулся на одного из слуг, глядящего через открытое окно на лес.
— Что происходит? — спросил доктор Сандерс. — Что, черт побери, вы здесь делаете? Где доктор Клэр?
Слуга показал на двор:
— Доктор Клэр у грузовика, сэр. В лесу неприятности, он идти смотреть.
— Что за неприятности? — Сандерс подошел к окну. — Лес что, наступает?
— Нет, сэр, не наступает. Доктор Клэр говорить вы спать, сэр.
— А где миссис Клэр? Где-то тут?
— Нет, сэр. Миссис Клэр занят сейчас.
— Что это значит? — настаивал доктор Сандерс. — Я думал, она на ночном дежурстве. Ну, так в чем дело?
Слуга колебался, его губы беззвучно шевелились, подбирая вежливые слова, оставленные Максом, чтобы успокоить Сандерса. Он уже совсем было собрался промямлить что-то, когда во внутреннем дворе послышался звук шагов. Сандерс направился к двери, навстречу ему шел Макс в сопровождении двух помощников.
— Макс! Что происходит — начинается эвакуация?
Клэр остановился прямо перед ним. Его рот был плотно сжат, подбородок прижат к груди, на нависающем куполе лба в свете факелов поблескивали капельки пота.
— Эдвард… Сюзанна не у тебя?
— Что? — Сандерс отступил от двери, приглашая Клэра зайти внутрь. — Дорогой мой… Она ушла? Куда?
— Хотел бы я знать. — Клэр подошел к двери, заглянул внутрь коттеджа, не в состоянии решить, стоит ли воспользоваться приглашением Сандерса. — Она ушла пару часов назад одному Богу ведомо куда. Ты ее не видел?
— Нет, с самого вечера. — Сандерс начал застегивать рукава рубашки. — Ну что, Макс, пошли ее искать!
Клэр поднял руку:
— Только без тебя, Эдвард. У меня и так хватает проблем. На холмах есть одно или два поселения, — привел он ни для кого не убедительный довод. — Она могла отправиться туда навестить больных в лазарете. Оставайся здесь вместо меня, а я возьму «лендровер» и пару людей. Остальные могут воспользоваться грузовиком — пусть проверят отель «Бурбон».
Сандерс начал было возражать, но Клэр повернулся и зашагал прочь. Сандерс проводил его до стоянки и остановился, глядя, как Макс садится в машину.
Потом он повернулся к слуге:
— Значит, она вернулась в лес… бедная женщина! Слуга уставился на него:
— Вы знаете, сэр?
— Нет, но я тем не менее уверен. У каждого из нас есть нечто, упоминания о чем мы не переносим. Скажите водителю грузовика, чтобы он подождал: он сможет подбросить меня до отеля.
Слуга схватил его за руку:
— Вы уходить, сэр… в лес?
— Конечно. Она где-то там… и я должен убедиться в своей правоте.
Допотопный движок грузовика наконец-то ожил, его назойливое урчание заполонило весь двор. Сандерс забрался через откидной борт в кузов, и грузовик, тут же двинувшись с места, медленно обогнул фонтан. Позади шофера сидели шесть санитаров.
Через пять минут они добрались до шоссе и с грохотом покатили сквозь кромешную темноту в сторону белой громадины отеля «Бурбон». Грузовик остановился на заросшей травой проселочной дороге, его фары осветили лес. Когда лучи света наткнулись на кристаллические деревья, вся масса леса вспыхнула вплоть до самой реки в полумиле к югу.
Спрыгнув через борт, доктор Сандерс подошел к шоферу. Никто не видел, как уходила Сюзанна, но по тому, сколь внимательно они вглядывались в лес, было ясно — все они считают, что туда-то она и направилась. Но их нерешительное топтание возле машины свидетельствовало, что никто из них не собирался за ней последовать. Когда Сандерс попробовал поднажать на шофера, тот пробубнил что-то невнятное о «белых призраках», обходящих дозором лесной массив, — порожденных, вероятно, мимолетными видениями преследующих друг друга Вентресса и Торенсена — или Радека, ковыляющего к своей утраченной могиле.
Через пять минут, когда он понял, что никакого прогресса в организации поисковой партии не предвидится — водитель заявил, что не оставит свои фары без присмотра, а остальные потянулись к отелю «Бурбон» и, рассевшись на корточках среди упавших колонн, устроили перекур, — доктор Сандерс зашагал по шоссе один. Слева от него лесное сияние отбрасывало холодный лунный свет на ложащуюся ему под ноги щебенку и высветило поворот на узкую проселочную дорогу, уходившую к реке. Сандерс заглянул в глубь этого ущелья, уводившего в лучезарный мир. С минуту он колебался, вслушиваясь в затихающие голоса африканцев. Затем, засунув руки в карманы, двинулся по обочине дороги, прокладывая себе путь между становящимися все гуще и гуще стеклянными шипами.
***
Минут через пятнадцать он добрался до реки и перешел ее по разрушенному мосту, повисшему на отороченных серебром балках над замерзшей речной гладью наподобие изукрашенной самоцветами паутины. Извиваясь среди заиндевевших деревьев, белая лента реки уходила вдаль. Немногочисленные речные суденышки у ее берегов так заросли инеем и настом, что их едва можно было узнать. Исходящий от них свет казался более темным и насыщенным, словно они затаивали свой блеск внутри себя.
К этому времени его костюм вновь начал сиять в темноте; сквозь тонкий слой инея, покрывавший ткань, пробились хрустальные наросты. Процесс кристаллизации здесь шел быстро, а его башмаки вскоре оказались заточенными в призматические чаши.
Монт-Ройяль обезлюдел. Прихрамывая, Сандерс пробирался по пустынным улочкам города среди возвышающихся как надгробия белых зданий и наконец добрался до гавани. Стоя на причале, он разглядел вдалеке по ту сторону замерзшей речной глади когда-то бывшую водопадом наледь. Она стала теперь еще выше и являла собой непреодолимый барьер между ним и отступившими куда-то на юг военными.
Перед самым рассветом он поплелся через город обратно в надежде отыскать беседку, где укрывался со своей умирающей невестой Торенсен. По дороге он наткнулся на свободный от всяких наростов участок тротуара прямо под разбитым окном склада, где хранилось добытое в местных копях. По тротуару кто-то разбросал пригоршни камней; кольца с рубинами и изумрудами, брошки и подвески с топазами лежали вперемешку с бесчисленными мелкими камнями и промышленными алмазами. Весь этот брошенный впопыхах урожай холодно поблескивал в лунном свете.
Стоя среди камней, Сандерс заметил, что кристаллические наросты на его обуви потихоньку растворяются, тают, словно сосульки, на которые откуда-то повеяло жаром. Куски кристаллов отпадали, а затем таяли, исчезая в воздухе.
Тут он понял, почему Торенсен принес молодой женщине самоцветы и почему она так хищно на них набросилась. По какому-то прихотливому капризу — то ли оптической, то ли электромагнитной природы — собранный внутри камней в ослепительный фокус свет параллельно порождал и уплотнение, сгущение времени, и тем самым истечение света с их граней поворачивало вспять процесс кристаллизации. Возможно, именно этот дар — дар времени — и объяснял извечную притягательность драгоценных камней, так же как и очарование всей барочной живописи и архитектуры. Замысловатые гребни и картуши, занимающие гораздо больше места, чем того требует их объем, тем самым, кажется, содержат некое объемлющее, всеохватывающее время, навязывая непреодолимое ощущение бессмертия, которое невольно испытываешь и в соборе Святого Петра, и в Нимфенбургском дворце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Сюзанна присела на край кровати и безмятежно, как жена, вернувшаяся с мужем домой, распахнула халат.
— Как ты считаешь, Эдвард, мое пристанище ближе к земле или к облакам?
Сандерс оглядел пыльную комнату, пытаясь обнаружить что-либо, несущее на себе отпечаток ее личности. Кроме следов на полу, в комнате не оказалось ничего хоть как-то напоминающего о ней, будто в пустых комнатах белого отеля обрел приют бесплотный призрак.
— Комната мне нравится, — сказал он. — Отсюда великолепный вид на лес.
— Я прихожу сюда только по вечерам, и тогда пыль становится похожа на лунный свет.
Сандерс сел на кровать рядом с ней. Он с опаской покосился на потолок, побаиваясь, что в любой момент отель может рухнуть и, превратившись в гору мусора, погрести их с Сюзанной в своей утробе. Он ждал, чтобы темнота рассеялась, в полной мере осознавая контраст между Сюзанной с ее комнатой в заброшенном отеле, заставленной залитой лунным светом ампирной мебелью, и освещенной лучами солнца комнатой в коттедже, где они с Луизой занимались сегодня утром любовью. Тело Луизы покоилось рядом с ним, словно кусочек солнца, золотая одалиска, заточенная в гробнице фараона. Когда теперь он в свою очередь обнимал холодное тело Сюзанны, стараясь не коснуться руками ее лица, тускло, словно луна в облаках, светившегося рядом с ним во тьме, ему вспомнились слова Вентресса: «У нас иссякает время, Сандерс…» Время иссякало, и его отношения с Сюзанной, из которых ушло все, кроме образа проказы и того, что она символизировала для Сандерса, тоже начали рассыпаться в пыль, лежащую повсюду, стоит лишь выйти из леса.
— Сюзанна… — он приподнялся и сел рядом с ней, пытаясь растереть свои руки, чтобы вернуть в них хоть немного тепла. Ее груди показались ему наполненными льдом чашами. — Завтра я отправляюсь обратно в Порт-Матарре. Мне пора возвращаться.
— Что? — Сюзанна рывком натянула на себя халат, замуровав во мраке белые очертания своего тела. — Но, Эдвард, я думала, что ты…
Сандерс взял ее за руку.
— Дорогая, помимо моих обязательств перед Максом у меня ведь еще есть и пациенты в Форт-Изабель. Я не могу бросить их.
— Они были и моими пациентами. Лес распространяется повсюду, ни я, ни ты ничего больше не можем для них сделать.
— Возможно… чего доброго, я опять думаю только о себе… и тебе, Сюзанна…
Пока он говорил, она поднялась с кровати и теперь стояла перед ним, сметая подолом темного халата пыль с пола.
— Останься с нами на неделю, Эдвард. Дерен не будет бить тревогу, он же знает, что ты здесь. Через неделю…
— Через неделю, чего доброго, нам всем придется отсюда уехать. Поверь мне, Сюзанна, я же был у леса в плену.
Oнa подошла к нему, запрокинув лицо в дорожке лунного света, словно собираясь поцеловать его в губы. И тут он понял, что это был отнюдь не романтический жест, — Сюзанна наконец показывала ему свое лицо.
— Эдвард, вот только что… Знаешь, с кем… с кем ты занимался любовью?
Пытаясь ее успокоить, Сандерс коснулся рукой ее плеча:
— Знаю, Сюзанна. Прошлой ночью…
— Что? — Она отшатнулась от него, снова спрятав лицо. — Что ты имеешь в виду?
Сандерс шел за нею через комнату.
— Прости, Сюзанна. Это может звучать как лицемерное утешение, но я поражен этим не меньше.
Прежде чем он мог до нее дотронуться, она выскользнула за дверь. Подхватив свой пиджак, он устремился следом и увидел, как она спешит по коридору к лестнице. Когда он добрался до вестибюля, она уже бежала среди рухнувших колонн — на добрых пятьдесят ярдов впереди него, и ее темное одеяние показалось огромной вуалью, когда она устремилась прочь от отеля по тропинке, заросшей кристаллами.
Дуэль с крокодилом
В полночь, когда Сандерс дремал в своей комнате, до него донесся шум далекой суматохи. Он так устал, что почти не мог спать, но переутомление мешало ему и вслушаться внимательнее, поэтому он просто не обратил внимания на громкие голоса и блуждающий над крышами и отражающийся от окрестных деревьев прерывистый луч установленного на «лендровере» прожектора.
Позднее шум поднялся вновь. Кто-то во дворе госпиталя заводил вручную мотор допотопного грузовика. Пока мотор чихал и кашлял, а вокруг грузовика шли оживленные переговоры, Сандерс слышал по звуку шагов, как в шале вбегают и выбегают все новые люди. Похоже, что подняты на ноги были все слуги, и теперь они перебегали через двор из комнаты в комнату и громко хлопали дверцами шкафов.
Заметив наконец, что кто-то с факелом в руках обследует растительность у него под окном, Сандерс вылез из постели и оделся.
В столовой своего шале он наткнулся на одного из слуг, глядящего через открытое окно на лес.
— Что происходит? — спросил доктор Сандерс. — Что, черт побери, вы здесь делаете? Где доктор Клэр?
Слуга показал на двор:
— Доктор Клэр у грузовика, сэр. В лесу неприятности, он идти смотреть.
— Что за неприятности? — Сандерс подошел к окну. — Лес что, наступает?
— Нет, сэр, не наступает. Доктор Клэр говорить вы спать, сэр.
— А где миссис Клэр? Где-то тут?
— Нет, сэр. Миссис Клэр занят сейчас.
— Что это значит? — настаивал доктор Сандерс. — Я думал, она на ночном дежурстве. Ну, так в чем дело?
Слуга колебался, его губы беззвучно шевелились, подбирая вежливые слова, оставленные Максом, чтобы успокоить Сандерса. Он уже совсем было собрался промямлить что-то, когда во внутреннем дворе послышался звук шагов. Сандерс направился к двери, навстречу ему шел Макс в сопровождении двух помощников.
— Макс! Что происходит — начинается эвакуация?
Клэр остановился прямо перед ним. Его рот был плотно сжат, подбородок прижат к груди, на нависающем куполе лба в свете факелов поблескивали капельки пота.
— Эдвард… Сюзанна не у тебя?
— Что? — Сандерс отступил от двери, приглашая Клэра зайти внутрь. — Дорогой мой… Она ушла? Куда?
— Хотел бы я знать. — Клэр подошел к двери, заглянул внутрь коттеджа, не в состоянии решить, стоит ли воспользоваться приглашением Сандерса. — Она ушла пару часов назад одному Богу ведомо куда. Ты ее не видел?
— Нет, с самого вечера. — Сандерс начал застегивать рукава рубашки. — Ну что, Макс, пошли ее искать!
Клэр поднял руку:
— Только без тебя, Эдвард. У меня и так хватает проблем. На холмах есть одно или два поселения, — привел он ни для кого не убедительный довод. — Она могла отправиться туда навестить больных в лазарете. Оставайся здесь вместо меня, а я возьму «лендровер» и пару людей. Остальные могут воспользоваться грузовиком — пусть проверят отель «Бурбон».
Сандерс начал было возражать, но Клэр повернулся и зашагал прочь. Сандерс проводил его до стоянки и остановился, глядя, как Макс садится в машину.
Потом он повернулся к слуге:
— Значит, она вернулась в лес… бедная женщина! Слуга уставился на него:
— Вы знаете, сэр?
— Нет, но я тем не менее уверен. У каждого из нас есть нечто, упоминания о чем мы не переносим. Скажите водителю грузовика, чтобы он подождал: он сможет подбросить меня до отеля.
Слуга схватил его за руку:
— Вы уходить, сэр… в лес?
— Конечно. Она где-то там… и я должен убедиться в своей правоте.
Допотопный движок грузовика наконец-то ожил, его назойливое урчание заполонило весь двор. Сандерс забрался через откидной борт в кузов, и грузовик, тут же двинувшись с места, медленно обогнул фонтан. Позади шофера сидели шесть санитаров.
Через пять минут они добрались до шоссе и с грохотом покатили сквозь кромешную темноту в сторону белой громадины отеля «Бурбон». Грузовик остановился на заросшей травой проселочной дороге, его фары осветили лес. Когда лучи света наткнулись на кристаллические деревья, вся масса леса вспыхнула вплоть до самой реки в полумиле к югу.
Спрыгнув через борт, доктор Сандерс подошел к шоферу. Никто не видел, как уходила Сюзанна, но по тому, сколь внимательно они вглядывались в лес, было ясно — все они считают, что туда-то она и направилась. Но их нерешительное топтание возле машины свидетельствовало, что никто из них не собирался за ней последовать. Когда Сандерс попробовал поднажать на шофера, тот пробубнил что-то невнятное о «белых призраках», обходящих дозором лесной массив, — порожденных, вероятно, мимолетными видениями преследующих друг друга Вентресса и Торенсена — или Радека, ковыляющего к своей утраченной могиле.
Через пять минут, когда он понял, что никакого прогресса в организации поисковой партии не предвидится — водитель заявил, что не оставит свои фары без присмотра, а остальные потянулись к отелю «Бурбон» и, рассевшись на корточках среди упавших колонн, устроили перекур, — доктор Сандерс зашагал по шоссе один. Слева от него лесное сияние отбрасывало холодный лунный свет на ложащуюся ему под ноги щебенку и высветило поворот на узкую проселочную дорогу, уходившую к реке. Сандерс заглянул в глубь этого ущелья, уводившего в лучезарный мир. С минуту он колебался, вслушиваясь в затихающие голоса африканцев. Затем, засунув руки в карманы, двинулся по обочине дороги, прокладывая себе путь между становящимися все гуще и гуще стеклянными шипами.
***
Минут через пятнадцать он добрался до реки и перешел ее по разрушенному мосту, повисшему на отороченных серебром балках над замерзшей речной гладью наподобие изукрашенной самоцветами паутины. Извиваясь среди заиндевевших деревьев, белая лента реки уходила вдаль. Немногочисленные речные суденышки у ее берегов так заросли инеем и настом, что их едва можно было узнать. Исходящий от них свет казался более темным и насыщенным, словно они затаивали свой блеск внутри себя.
К этому времени его костюм вновь начал сиять в темноте; сквозь тонкий слой инея, покрывавший ткань, пробились хрустальные наросты. Процесс кристаллизации здесь шел быстро, а его башмаки вскоре оказались заточенными в призматические чаши.
Монт-Ройяль обезлюдел. Прихрамывая, Сандерс пробирался по пустынным улочкам города среди возвышающихся как надгробия белых зданий и наконец добрался до гавани. Стоя на причале, он разглядел вдалеке по ту сторону замерзшей речной глади когда-то бывшую водопадом наледь. Она стала теперь еще выше и являла собой непреодолимый барьер между ним и отступившими куда-то на юг военными.
Перед самым рассветом он поплелся через город обратно в надежде отыскать беседку, где укрывался со своей умирающей невестой Торенсен. По дороге он наткнулся на свободный от всяких наростов участок тротуара прямо под разбитым окном склада, где хранилось добытое в местных копях. По тротуару кто-то разбросал пригоршни камней; кольца с рубинами и изумрудами, брошки и подвески с топазами лежали вперемешку с бесчисленными мелкими камнями и промышленными алмазами. Весь этот брошенный впопыхах урожай холодно поблескивал в лунном свете.
Стоя среди камней, Сандерс заметил, что кристаллические наросты на его обуви потихоньку растворяются, тают, словно сосульки, на которые откуда-то повеяло жаром. Куски кристаллов отпадали, а затем таяли, исчезая в воздухе.
Тут он понял, почему Торенсен принес молодой женщине самоцветы и почему она так хищно на них набросилась. По какому-то прихотливому капризу — то ли оптической, то ли электромагнитной природы — собранный внутри камней в ослепительный фокус свет параллельно порождал и уплотнение, сгущение времени, и тем самым истечение света с их граней поворачивало вспять процесс кристаллизации. Возможно, именно этот дар — дар времени — и объяснял извечную притягательность драгоценных камней, так же как и очарование всей барочной живописи и архитектуры. Замысловатые гребни и картуши, занимающие гораздо больше места, чем того требует их объем, тем самым, кажется, содержат некое объемлющее, всеохватывающее время, навязывая непреодолимое ощущение бессмертия, которое невольно испытываешь и в соборе Святого Петра, и в Нимфенбургском дворце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27