В конце концов, даже если бы пришлось продать автомобиль, Сакра не ушла бы от него...
В тот момент, когда он повернул ключ зажигания, шофер «роллс-ройса» выскочил из машины и бросился открывать дверь подъезда. Сначала вышел сикх в тюрбане, вооруженный огромным ружьем, и свирепо оглядел улицу. За ним показался невысокий китаец, который сразу же направился к «роллс-ройсу».
Тан Убин машинально отметил про себя детали его внешности: бритый, гладкий череп, очки с толстыми стеклами, похожими на лупы, черные густые усы, свисающие по уголкам рта, и странные деревянные шлепанцы. Тонг Лим не выносил закрытой обуви. Он был похож на монгола, попавшего под пресс и наполовину сплющенного...
Китаец сел в бордовый «роллс-ройс», и машина неторопливо влилась в уличный поток.
Тан Убин последовал за ней, перерезая наискось автомобильную реку. К счастью, движение по Шентон-вэй было односторонним. Сердце журналиста учащенно забилось, словно Тонг Лим, утонувший в кожаном кресле своего автомобиля, мог отгадать его мысли...
В конце Шентон-вэй бордовый «роллс-ройс» свернул на Максвэл-роуд, затем направился в сторону реки Сингапур, пересекая Китайский квартал, или, точнее, то, что от него осталось. Через каждые полсотни метров зиял пустырь. Китайский квартал напоминал поле сражения, только вместо боевой техники его осаждали бульдозеры. Охваченное зудом разрушительства, правительство Ли Куапа Ю систематически сносило старые дома с облезлыми, потрескавшимися фасадами и захламленными балконами, переселяя жителей в тридцатиэтажные бетонные башни. Их окна тотчас же ощетинивались шестами для сушки белья, без которых китаец жить не может.
Все это делалось во имя чистоты и прогресса. Китайцы философски относились к переменам и безропотно приспосабливались к новой обстановке. Малейший протест рассматривался как проявление коммунистических настроений и получал соответствующий отпор...
Тан Убин продолжал преследование. Оба автомобиля пересекли мост через реку, усеянную широкими и плоскими, словно баржи, лодками. Запах, поднимавшийся от черной, как асфальт, воды, прогнал бы даже привычного ко всему мусорщика. Новый порядок сюда еще не дошел.
Сразу же за мостом «роллс-ройс» свернул налево, на Валлей-роуд, и покатил на север, в сторону дипломатического квартала.
Постепенно поток машин уменьшился, высокие здания стали попадаться все реже. На Грендж-роуд Тан Убин вынужден был проехать на красный свет, чтобы не отстать от «роллс-ройса». Тот неторопливо сделал круг на Тенглин-роуд и пересек центр богатого квартала Сингапура. Когда Тан Убин увидел вспыхнувшие на длинном автомобиле указатели поворота, то испытал вдруг разочарование: Тонг Лим ехал к себе домой! Машина свернула в зеленую аллею под названием Риддлей-парк, одно из самых привлекательных мест в Сингапуре. Там и сям, посреди роскошной зелени тропического парка, высились два десятка заботливо ухоженных домов, построенных в английском колониальном стиле. Озадаченный Тан Убин остановился и выключил мотор. На этот раз Хонг Ву, кажется, ошибся. Если Тонг Лим собирался на секретную встречу, то ему незачем было приезжать домой.
Целый час был потерян зря.
* * *
Тан Убин уже десятый раз взглянул на свои часы. Было восемь с половиной. Два часа ожидания. Дождь только что кончился. Индиец умирал от голода, но на Тенглин-роуд не было ресторанов. Чтобы поужинать, нужно было добраться до Орчард-роуд. Он злился на самого себя. Это ожидание ничего не дало. Сакра будет недовольна.
Внезапно фары автомобиля осветили Риддлей-парк. Тан Убин весь подался вперед и разочарованно проворчал. Это был не «роллс-ройс».
С него было довольно. Он включил стартер и зажег свои фары. Они осветили машину, выезжавшую из Риддлей-парка. Это был «мерседес». В какую-то долю секунды Тан Убин заметил черные усы и лысый череп. Тонг Лим!
Поток адреналина хлынул в жилы индийца. Тонг Лим, соблюдая приличия, никогда сам не водил машину. «Мерседес» принадлежал его дочери.
Журналист развернулся и поехал следом, догнав черную машину на площади с круговым движением. Та свернула на Орчард-роуд, направляясь к центру. Напряженно всматриваясь вперед, Тан Убин краем глаза видел ацетиленовые лампы ресторанов под открытым небом, которые работали каждый вечер на Орчард-роуд. В конце ее «мерседес» повернул влево, на Серангун-роуд, широкую улицу, пересекавшую китайские и мусульманские кварталы и тянувшуюся на восток. Они миновали мост над рекой Келендж и, оставив позади центр, направились в сторону аэропорта.
Но на перекрестке «мерседес» свернул к поселку Пунгол. Местами к дороге между домами подступали джунгли. Эта часть острова еще не знала бетона.
Движение стало реже. Петляя между двумя рядами зарослей, сменяющихся кое-где рисовыми полями, Пунгол-роуд, по которой они ехали, упиралась в морской рукав, отделяющий Сингапур от Малайзии. Внезапно загорелись тормозные огни «мерседеса», и Таи Убин вынужден был поспешно затормозить. Машина Тонга Лима почти остановилась, сворачивая на узкую дорогу в джунглях.
Тан Убин выждал, немного отстав, а затем поехал следом. Метров через триста он вновь увидел «мерседес». Машина стояла с потушенными фарами у стены, ограждающей чье-то владение. Тан Убин затормозил и огляделся. Можно было подумать, что это место находится в сотнях километров от Сингапура. Огромные гладкие стволы кокосовых пальм поднимались над редким тропическим лесом. Поселок Пунгол лежал приблизительно в миле отсюда. К дороге подступало болото или рисовое поле. В темноте раздавалось кваканье бычьей жабы.
Тан Убин подождал немного, а потом, выйдя из машины, пошел к «мерседесу».
* * *
За «мерседесом» стоял другой автомобиль – голубая «тойота-2000». В стене, заканчивающейся сверху колючей проволокой, виднелась небольшая калитка. Это была довольно большая усадьба, протянувшаяся, наверное, до самой дороги на Пунгол. Тан Убин толкнул калитку. Она была заперта. Журналист прошел до угла стены и остановился. Ничего не было слышно, кроме кваканья лягушек и крика ночных птиц. Ветер мягко прошелестел листьями высокой кокосовой пальмы.
Что делал могущественный Тонг Лим в этом глухом месте?
Тан Убин колебался, не зная, что предпринять. Он хотел есть и устал, но любопытство пересилило. Эта голубая «тойота» напомнила ему кое о чем. И он был почти уверен, что знает ее владельца. Да, Хонг Ву, его информатор, никогда не обманывал. Журналист подумал вдруг о Сакре. Она будет беспокоиться. Он решил, что Тонг Лим только прибыл и есть еще время ей позвонить. Он вернулся к своей машине, сел в нее и поехал по дороге на Пунгол. Там, в конце ее, была телефонная будка.
* * *
Притаившись в темноте, Тан Убин, словно загипнотизированный, смотрел на стену. Как все индийцы, он был склонен скорее к размышлениям, чем к действиям. Прошло уже десять минут, как он вернулся. Сакра была рассержена. Пришлось ей все рассказать...
Эта стена неудержимо влекла его к себе. Если он увидит, что происходит по ту сторону, возможно, ему не придется долго ждать, да и Сакра не ляжет спать до его возвращения. Он отступил и стал карабкаться по стволу кокосовой пальмы, стоящей у стены. Через четверть часа ему с трудом удалось взобраться настолько, чтобы видеть двор. Он разглядел поблизости темную массу какого-то ангара без окон, а чуть дальше – здание с двумя светящимися окнами на первом этаже. Тан сказал себе, что если сумеет перебраться через стену, то сможет незаметно подкрасться к дому и увидеть таинственного собеседника Тонга Лима. Отсюда, с пальмы, это казалось несложным.
Он спустился по шершавому стволу и спрыгнул на землю, опьяненный собственной смелостью. Если бы Сакра видела его! Крик раненого животного прозвучал в теплом и сыром ночном воздухе. Казалось, что находишься в чаще джунглей, хотя всего в миле отсюда раскинулся город с двумя миллионами жителей... Тан Убин подпрыгнул, и ему удалось уцепиться за выступ на стене. Затем он ухватился за распорку для колючей проволоки и, весь в поту, взобрался на гребень. Сердце его колотилось. Он замер в неудобной позе прямо над калиткой, вглядываясь в темноту.
Пути назад уже не было. Он осторожно перебрался через колючую проволоку, чтобы не порвать брюки, напряг мышцы и спрыгнул по другую сторону стены с трехметровой высоты. Удар от приземления был довольно ощутимым, и он упал на четвереньки, к счастью, не потеряв очки. Тотчас же поднявшись, он устремил взгляд на светящиеся окна.
* * *
Две тени вынырнули из сумрака так неожиданно, что Тан Убин вскрикнул. До окна оставалось не больше метра. Кто-то схватил его, оторвав от земли. Другой держал за ноги. Вырываясь, журналист догадался, что его несут к выходу, и решил, что его выкинут вон. Один из нападавших что-то проговорил на китайском языке, которого индиец не знал. Услышав шум в доме, он крикнул:
– Пустите меня!
И в тот момент, когда он менее всего ожидал этого, державший его человек внезапно разжал руки и грубо пихнул на невысокую бетонную стенку, о край которой Тан Убин больно ударился животом. Он не успел перевести дыхание. Второй нападавший резко нагнулся, и, схватив его за щиколотки, подтолкнул вверх. Потеряв равновесие, журналист перевалился через стенку, вытянув руки вперед и закричав от страха.
Его правая рука скользнула по чему-то похожему на камень, а другой он оперся о какую-то шершавую поверхность, природу которой не смог определить. Оглушенный, стоя на четвереньках, он попытался успокоиться. Это внезапное грубое нападение потрясло его.
Внезапно чешуйчатая поверхность, на которую он опирался, зашевелилась под ним! И в тот же миг рядом раздался сухой резкий звук, словно столкнулись два куска стали. Он не успел понять, что это такое. Что-то угрожающе и бесшумно задвигалось под ним. Тан Убин выпрямился, застыв от ужаса и чувствуя присутствие чего-то ужасного. В тот момент, когда он уцепился за бетонный парапет, чтобы выбраться изо рва, жестокая боль пронзила его ногу, словно к лодыжке приложили раскаленное железо. Его отчаянный крик разорвал ночную тишину и звучал до тех пор, пока в легких оставался воздух.
Потеряв равновесие, он упал на спину. Его рука натолкнулась на что-то холодное, сразу же ушедшее из-под него.
Другой раскаленный кусок железа ожег его запястье. Острые зубы вонзились в тело и потянули руку в сторону, терзая ее с невероятной силой. И вдруг давление на запястье исчезло. Он почувствовал тошноту, голова его закружилась. Запястье уже не болело, но им овладела внезапная слабость.
Резкий свет ослепил его: зажглась мощная лампа, подвешенная над канавой. Прежде всего он увидел лишь одно: за его левым запястьем ничего не было, кисть исчезла!
Поток крови хлынул из ампутированной руки. Он опустил глаза и пронзительно закричал. Словно в кошмарном сне, вся земля под ним была буквально устлана крокодилами, лежащими друг на друге в несколько слоев. Один из них сомкнул пасть на его ноге и застыл, лишь яростно ударяя хвостом из стороны в сторону.
Все вокруг шевелилось, ползало, щелкало челюстями. Инстинктивно Тан Убин подтянул к себе раздробленную ногу, крича от ужаса.
На краю канавы размером пять на пять метров над парапетом показалось круглое лицо. Это был китаец, глядевший жестоко и насмешливо.
Здесь было десятка три крокодилов, карабкавшихся друг на друга. Разбуженные светом, они зашевелились, поползли.
Нога Тана Убина ушла из-под него: крокодил, державший ее, оторвал стопу.
Индиец упал навзничь на отвратительный живой ковер с последним криком ужаса, орошая все вокруг фонтаном крови. До него смутно донеслись какие-то выкрики по-китайски. Лежа на спине, он попытался подняться, чтобы избежать этих отвратительных прикосновений, но быстро ослаб от потока крови, льющейся из двух его ран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
В тот момент, когда он повернул ключ зажигания, шофер «роллс-ройса» выскочил из машины и бросился открывать дверь подъезда. Сначала вышел сикх в тюрбане, вооруженный огромным ружьем, и свирепо оглядел улицу. За ним показался невысокий китаец, который сразу же направился к «роллс-ройсу».
Тан Убин машинально отметил про себя детали его внешности: бритый, гладкий череп, очки с толстыми стеклами, похожими на лупы, черные густые усы, свисающие по уголкам рта, и странные деревянные шлепанцы. Тонг Лим не выносил закрытой обуви. Он был похож на монгола, попавшего под пресс и наполовину сплющенного...
Китаец сел в бордовый «роллс-ройс», и машина неторопливо влилась в уличный поток.
Тан Убин последовал за ней, перерезая наискось автомобильную реку. К счастью, движение по Шентон-вэй было односторонним. Сердце журналиста учащенно забилось, словно Тонг Лим, утонувший в кожаном кресле своего автомобиля, мог отгадать его мысли...
В конце Шентон-вэй бордовый «роллс-ройс» свернул на Максвэл-роуд, затем направился в сторону реки Сингапур, пересекая Китайский квартал, или, точнее, то, что от него осталось. Через каждые полсотни метров зиял пустырь. Китайский квартал напоминал поле сражения, только вместо боевой техники его осаждали бульдозеры. Охваченное зудом разрушительства, правительство Ли Куапа Ю систематически сносило старые дома с облезлыми, потрескавшимися фасадами и захламленными балконами, переселяя жителей в тридцатиэтажные бетонные башни. Их окна тотчас же ощетинивались шестами для сушки белья, без которых китаец жить не может.
Все это делалось во имя чистоты и прогресса. Китайцы философски относились к переменам и безропотно приспосабливались к новой обстановке. Малейший протест рассматривался как проявление коммунистических настроений и получал соответствующий отпор...
Тан Убин продолжал преследование. Оба автомобиля пересекли мост через реку, усеянную широкими и плоскими, словно баржи, лодками. Запах, поднимавшийся от черной, как асфальт, воды, прогнал бы даже привычного ко всему мусорщика. Новый порядок сюда еще не дошел.
Сразу же за мостом «роллс-ройс» свернул налево, на Валлей-роуд, и покатил на север, в сторону дипломатического квартала.
Постепенно поток машин уменьшился, высокие здания стали попадаться все реже. На Грендж-роуд Тан Убин вынужден был проехать на красный свет, чтобы не отстать от «роллс-ройса». Тот неторопливо сделал круг на Тенглин-роуд и пересек центр богатого квартала Сингапура. Когда Тан Убин увидел вспыхнувшие на длинном автомобиле указатели поворота, то испытал вдруг разочарование: Тонг Лим ехал к себе домой! Машина свернула в зеленую аллею под названием Риддлей-парк, одно из самых привлекательных мест в Сингапуре. Там и сям, посреди роскошной зелени тропического парка, высились два десятка заботливо ухоженных домов, построенных в английском колониальном стиле. Озадаченный Тан Убин остановился и выключил мотор. На этот раз Хонг Ву, кажется, ошибся. Если Тонг Лим собирался на секретную встречу, то ему незачем было приезжать домой.
Целый час был потерян зря.
* * *
Тан Убин уже десятый раз взглянул на свои часы. Было восемь с половиной. Два часа ожидания. Дождь только что кончился. Индиец умирал от голода, но на Тенглин-роуд не было ресторанов. Чтобы поужинать, нужно было добраться до Орчард-роуд. Он злился на самого себя. Это ожидание ничего не дало. Сакра будет недовольна.
Внезапно фары автомобиля осветили Риддлей-парк. Тан Убин весь подался вперед и разочарованно проворчал. Это был не «роллс-ройс».
С него было довольно. Он включил стартер и зажег свои фары. Они осветили машину, выезжавшую из Риддлей-парка. Это был «мерседес». В какую-то долю секунды Тан Убин заметил черные усы и лысый череп. Тонг Лим!
Поток адреналина хлынул в жилы индийца. Тонг Лим, соблюдая приличия, никогда сам не водил машину. «Мерседес» принадлежал его дочери.
Журналист развернулся и поехал следом, догнав черную машину на площади с круговым движением. Та свернула на Орчард-роуд, направляясь к центру. Напряженно всматриваясь вперед, Тан Убин краем глаза видел ацетиленовые лампы ресторанов под открытым небом, которые работали каждый вечер на Орчард-роуд. В конце ее «мерседес» повернул влево, на Серангун-роуд, широкую улицу, пересекавшую китайские и мусульманские кварталы и тянувшуюся на восток. Они миновали мост над рекой Келендж и, оставив позади центр, направились в сторону аэропорта.
Но на перекрестке «мерседес» свернул к поселку Пунгол. Местами к дороге между домами подступали джунгли. Эта часть острова еще не знала бетона.
Движение стало реже. Петляя между двумя рядами зарослей, сменяющихся кое-где рисовыми полями, Пунгол-роуд, по которой они ехали, упиралась в морской рукав, отделяющий Сингапур от Малайзии. Внезапно загорелись тормозные огни «мерседеса», и Таи Убин вынужден был поспешно затормозить. Машина Тонга Лима почти остановилась, сворачивая на узкую дорогу в джунглях.
Тан Убин выждал, немного отстав, а затем поехал следом. Метров через триста он вновь увидел «мерседес». Машина стояла с потушенными фарами у стены, ограждающей чье-то владение. Тан Убин затормозил и огляделся. Можно было подумать, что это место находится в сотнях километров от Сингапура. Огромные гладкие стволы кокосовых пальм поднимались над редким тропическим лесом. Поселок Пунгол лежал приблизительно в миле отсюда. К дороге подступало болото или рисовое поле. В темноте раздавалось кваканье бычьей жабы.
Тан Убин подождал немного, а потом, выйдя из машины, пошел к «мерседесу».
* * *
За «мерседесом» стоял другой автомобиль – голубая «тойота-2000». В стене, заканчивающейся сверху колючей проволокой, виднелась небольшая калитка. Это была довольно большая усадьба, протянувшаяся, наверное, до самой дороги на Пунгол. Тан Убин толкнул калитку. Она была заперта. Журналист прошел до угла стены и остановился. Ничего не было слышно, кроме кваканья лягушек и крика ночных птиц. Ветер мягко прошелестел листьями высокой кокосовой пальмы.
Что делал могущественный Тонг Лим в этом глухом месте?
Тан Убин колебался, не зная, что предпринять. Он хотел есть и устал, но любопытство пересилило. Эта голубая «тойота» напомнила ему кое о чем. И он был почти уверен, что знает ее владельца. Да, Хонг Ву, его информатор, никогда не обманывал. Журналист подумал вдруг о Сакре. Она будет беспокоиться. Он решил, что Тонг Лим только прибыл и есть еще время ей позвонить. Он вернулся к своей машине, сел в нее и поехал по дороге на Пунгол. Там, в конце ее, была телефонная будка.
* * *
Притаившись в темноте, Тан Убин, словно загипнотизированный, смотрел на стену. Как все индийцы, он был склонен скорее к размышлениям, чем к действиям. Прошло уже десять минут, как он вернулся. Сакра была рассержена. Пришлось ей все рассказать...
Эта стена неудержимо влекла его к себе. Если он увидит, что происходит по ту сторону, возможно, ему не придется долго ждать, да и Сакра не ляжет спать до его возвращения. Он отступил и стал карабкаться по стволу кокосовой пальмы, стоящей у стены. Через четверть часа ему с трудом удалось взобраться настолько, чтобы видеть двор. Он разглядел поблизости темную массу какого-то ангара без окон, а чуть дальше – здание с двумя светящимися окнами на первом этаже. Тан сказал себе, что если сумеет перебраться через стену, то сможет незаметно подкрасться к дому и увидеть таинственного собеседника Тонга Лима. Отсюда, с пальмы, это казалось несложным.
Он спустился по шершавому стволу и спрыгнул на землю, опьяненный собственной смелостью. Если бы Сакра видела его! Крик раненого животного прозвучал в теплом и сыром ночном воздухе. Казалось, что находишься в чаще джунглей, хотя всего в миле отсюда раскинулся город с двумя миллионами жителей... Тан Убин подпрыгнул, и ему удалось уцепиться за выступ на стене. Затем он ухватился за распорку для колючей проволоки и, весь в поту, взобрался на гребень. Сердце его колотилось. Он замер в неудобной позе прямо над калиткой, вглядываясь в темноту.
Пути назад уже не было. Он осторожно перебрался через колючую проволоку, чтобы не порвать брюки, напряг мышцы и спрыгнул по другую сторону стены с трехметровой высоты. Удар от приземления был довольно ощутимым, и он упал на четвереньки, к счастью, не потеряв очки. Тотчас же поднявшись, он устремил взгляд на светящиеся окна.
* * *
Две тени вынырнули из сумрака так неожиданно, что Тан Убин вскрикнул. До окна оставалось не больше метра. Кто-то схватил его, оторвав от земли. Другой держал за ноги. Вырываясь, журналист догадался, что его несут к выходу, и решил, что его выкинут вон. Один из нападавших что-то проговорил на китайском языке, которого индиец не знал. Услышав шум в доме, он крикнул:
– Пустите меня!
И в тот момент, когда он менее всего ожидал этого, державший его человек внезапно разжал руки и грубо пихнул на невысокую бетонную стенку, о край которой Тан Убин больно ударился животом. Он не успел перевести дыхание. Второй нападавший резко нагнулся, и, схватив его за щиколотки, подтолкнул вверх. Потеряв равновесие, журналист перевалился через стенку, вытянув руки вперед и закричав от страха.
Его правая рука скользнула по чему-то похожему на камень, а другой он оперся о какую-то шершавую поверхность, природу которой не смог определить. Оглушенный, стоя на четвереньках, он попытался успокоиться. Это внезапное грубое нападение потрясло его.
Внезапно чешуйчатая поверхность, на которую он опирался, зашевелилась под ним! И в тот же миг рядом раздался сухой резкий звук, словно столкнулись два куска стали. Он не успел понять, что это такое. Что-то угрожающе и бесшумно задвигалось под ним. Тан Убин выпрямился, застыв от ужаса и чувствуя присутствие чего-то ужасного. В тот момент, когда он уцепился за бетонный парапет, чтобы выбраться изо рва, жестокая боль пронзила его ногу, словно к лодыжке приложили раскаленное железо. Его отчаянный крик разорвал ночную тишину и звучал до тех пор, пока в легких оставался воздух.
Потеряв равновесие, он упал на спину. Его рука натолкнулась на что-то холодное, сразу же ушедшее из-под него.
Другой раскаленный кусок железа ожег его запястье. Острые зубы вонзились в тело и потянули руку в сторону, терзая ее с невероятной силой. И вдруг давление на запястье исчезло. Он почувствовал тошноту, голова его закружилась. Запястье уже не болело, но им овладела внезапная слабость.
Резкий свет ослепил его: зажглась мощная лампа, подвешенная над канавой. Прежде всего он увидел лишь одно: за его левым запястьем ничего не было, кисть исчезла!
Поток крови хлынул из ампутированной руки. Он опустил глаза и пронзительно закричал. Словно в кошмарном сне, вся земля под ним была буквально устлана крокодилами, лежащими друг на друге в несколько слоев. Один из них сомкнул пасть на его ноге и застыл, лишь яростно ударяя хвостом из стороны в сторону.
Все вокруг шевелилось, ползало, щелкало челюстями. Инстинктивно Тан Убин подтянул к себе раздробленную ногу, крича от ужаса.
На краю канавы размером пять на пять метров над парапетом показалось круглое лицо. Это был китаец, глядевший жестоко и насмешливо.
Здесь было десятка три крокодилов, карабкавшихся друг на друга. Разбуженные светом, они зашевелились, поползли.
Нога Тана Убина ушла из-под него: крокодил, державший ее, оторвал стопу.
Индиец упал навзничь на отвратительный живой ковер с последним криком ужаса, орошая все вокруг фонтаном крови. До него смутно донеслись какие-то выкрики по-китайски. Лежа на спине, он попытался подняться, чтобы избежать этих отвратительных прикосновений, но быстро ослаб от потока крови, льющейся из двух его ран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28