Ну, вспомни какие-нибудь факты, правдивые факты, или мы снова будем заниматься неприятными вещами?
Толстяк дрожа отшатнулся от него.
– Я больше ничего не знаю, – пробормотал он, – клянусь.
– Где Мариус сейчас?
Однако немедленного ответа не последовало, так как в квартире неожиданно раздался звонок.
Секунду Святой оставался неподвижен.
Потом он зашел за кресло пленника, и его кинжал снова покинул ножны. Толстяк, увидев сверкающее лезвие, в ужасе вытаращил глаза. Он было разомкнул губы, но Святой закрыл ему рот ладонью, подавив крик. Острие кинжала уперлось прямо в грудь толстяка.
– Одно только слово, – предупредил Святой, – и тогда все остальные слова скажешь уже своему ангелу-хранителю. Роджер, как ты думаешь, кто это?
– Тил?
– Выследил торговца автомобилями в его воскресном убежище и вышел на наш след?
– Если не отзовемся...
– Взломают дверь, знают, что мы здесь, – машина около дома. Нет, они просто обязаны войти...
– Только мы стали кое-что узнавать...
Глазами Саймон Темплер показал:
– Дай-ка мне этот пистолет!
Конвей подобрал пистолет толстяка, валявшийся на полу, и передал Святому.
– Знаешь, Роджер, – молвил тот. – Ни один человек, рожденный женщиной, не должен вмешиваться в мои дела. Я намерен выколотить все из этого куска мяса, а потом действовать – и найти Патрицию. Я пробьюсь к ней, даже если придется перестрелять весь Скотленд-Ярд. Иди и открой дверь.
Конвей кивнул.
– Я с тобой, – сказал он и вышел из комнаты.
Святой спокойно ждал.
Левой рукой он держал кинжал у сердца толстяка, готовый вонзить его, а в правой – пистолет, который скрывала спинка кресла.
Когда Роджер вернулся и Святой увидел человека, вошедшего следом, он не шевельнулся и ничто не отразилось на его бесстрастном лице. Только сердце болезненно сжалось да странное чувство пульсирующей пустоты разлилось в нем.
– Рад снова встретиться с вами, Мариус! – произнес Святой.
Глава 8
Как Саймон Темплер развлекал гостя и испортил все веселье
Святой медленно выпрямился.
Никто никогда не узнает, чего ему стоили спокойствие и улыбчивая невозмутимость. Но дались они ему легче, чем то спокойствие, которое он уже продемонстрировал Конвею.
Темперамент Святого не позволял ему расслабляться в периоды вынужденного бездействия; он не мог использовать свои незаурядные качества в борьбе с противником, которого не видел; он был, в зависимости от обстоятельств, выше или ниже хитрых уловок.
В Саймоне Темплере было много простоты. Он и сам говорил, что хотя инстинктивно понимает преступника, но никогда не смог бы стать классным детективом. То есть его ум для этого годился, а характер – нет. Он предпочитал более яркие цвета, более размашистые и четкие линии, простые, прямые и ошеломляющие действия. Сильный дух бойца и прекрасные идеи вели его в бой и помогали победить, но он редко задумывался над этим. У него были идеалы, но и о них он размышлял редко; для него они были сформулированы как бы высшим авторитетом и оставались несколько отстраненными и неоспоримыми.
Он не любил трудных раздумий, не связанных с конкретными делами. По его мнению, любые размышления другого сорта были ересью и бедствием, внезапной болезнью, убивающей честь и поступок. Он имел отважное сердце счастливого воителя, отзывающегося на призыв. Святой так говорил о себе, без малейшего намека на позу: «Риск, схватка и внезапная смерть».
Наконец-то он попал в ситуацию, которую ожидал, сколь бы опасной и отчаянной она ни была.
– Возьми-ка пугач, Роджер, – ровно и насмешливо сказал Святой, а затем обратился к Мариусу: – Как мило с вашей стороны нанести нам визит. Что-нибудь выпьете?
Мариус сделал шаг вперед.
На нем была приличествующая случаю визитка и полосатые брюки. Строгое изящество одежды гротескно контрастировало с фигурой человека из эпохи неолита и отвратительно уродливой невыразительностью лица, моделью для которого, наверное, служила маска какого-то первобытного идола.
Он равнодушно взглянул на Роджера Конвея, прислонившегося к двери с нацеленным на него пистолетом, потом повернулся к Святому. Тот, держа большим и указательным пальцами кинжал, раскачивал его, словно маятник.
Святой выглядел яростно-сдержанным, словно леопард, собирающийся прыгнуть; но Мариус был спокоен, словно гигантская статуя Будды.
– Я вижу у вас тут кое-кого из моих людей, – сказал он.
Для такого огромного человека голос оказался необыкновенно мягким и высоким; его английский был бы безупречен, если бы не такая преувеличенная точность.
– Да, – ответил Святой вежливо. – Вы можете думать обо мне все что угодно, меня это не заботит, но я теперь – практикующий социалист. По воскресеньям, вечером, выхожу на большую дорогу и взимаю лепту с прохожих. Вот сегодняшняя добыча. А как вы об этом узнали?
– Я об этом не узнавал. Один из них давно уже должен был доложить мне о результатах наблюдения, а мои люди знают: опаздывать с докладом нельзя. Поэтому я поехал посмотреть, что же с ним случилось. Не будете ли вы столь любезны отпустить его – и его товарища.
Святой поднял бровь.
– Я не уверен, что они сами этого захотят, – заметил он. – По крайней мере, один, из них временно не в состоянии выразить мнение по данному вопросу. Что касается другого – ну, мы только-только начали ладить друг с другом. Убежден, ему не захочется расстаться со мной.
Толстяк пробормотал несколько слов на непонятном Святому языке. Святой прервал его, сказав:
– Не встревай в разговор, это невежливо. Сначала скажу я то, что хочу, а потом ты. Это будет справедливо. Уверен, доктор Мариус оценит наши маленькие шутки, которые его касаются.
Гигант скривился в отвратительной улыбке и произнес:
– Может быть, сначала выслушаете мою шутку?
– Нет, только после меня, – ответил Святой, – наверняка ваша шутка будет лучше моей, и моя покажется совсем плоской, ведь это маленькая песенка о человеке, которого мы назовем «таинственный Тил» и которому однажды я был вынужден крепко врезать. К сожалению, он оправился, но интерес к охоте на лис в этом сезоне у него пропал. Вы не дали нам достаточно времени на репетицию песенки, а то я попросил бы ребят спеть. Но ничего. Лучше расскажите мне историю вашей жизни.
Гигант и бровью не повел.
– Похоже, вам известно мое имя, – сказал он.
– И очень хорошо, – лучезарно улыбнулся Святой. – Что-то связанное с прославленным доктором Мариусом.
– Да, я довольно известен.
– Я имею в виду известного доктора Мариуса, чье житие стало весьма сомнительным, поскольку оказалась ненадежной техника воплощения множества самых разнообразных его идей. Ну что, теперь прозвенит звонок и моя монетка вывалится из автомата?
Мощной рукой Мариус сделал нетерпеливый жест:
– Я здесь не для того, чтобы слушать ваши шутки, мистер...
– Темплер, – закончил Святой. – Рад знакомству!
– Я не хочу терять время...
Саймон сначала потупился, затем посмотрел на Мариуса. В глазах у того сверкнула жестокость дикаря. Добродушие и юмор улетучились, даже Роджер это заметил.
– Конечно, мы не должны терять время, – спокойно сказал Святой. – Спасибо, что напомнили. Этого-то мне совсем не следовало бы забывать, тем более в вашем присутствии. Хочу признаться, Мариус: собираюсь вас убить. Но прежде чем мы поговорим об этом подробнее, позвольте сказать то, что вы собирались сами мне поведать.
Мариус пожал плечами:
– Вы, похоже, разумный человек, мистер Темплер.
– Огромное спасибо. Но подождем с комплиментами, пока не решим, насколько они уместны. А цветы могут пойти и на погребальный венок... Меня больше интересуют дела сиюминутные. Первое: вы собирались сообщить мне, что молодая леди по имени Патриция Хольм является вашей пленницей.
Гигант кивнул.
– Жаль, но я не мог упустить такой удобный случай, – сказал он. – С другой стороны, известно: простые средства – самые надежные. Я давно пришел к выводу, что похищение женщины, которую любит мужчина, – залог его хорошего поведения, особенно мужчины того типа, к которому отношу вас, мистер Темплер.
– Очень интересно. И, как я полагаю, безопасность мисс Хольм – гарантия безопасности ваших... гм... служащих? Таковы условия соглашения?
Мариус широко развел длинные руки.
– Ну нет, – ответил он спокойным и тонким голосом. – Помилуй Бог, нет! Соглашение должно быть не столь тривиальным. Разве можно сравнить безопасность леди с безопасностью двух пешек в этой игре?
– Что вы имеете в виду? – невинно спросил Святой.
– Имею в виду джентльмена, которого вам вчера удалось избавить от опеки моих людей.
– Разве?
– У меня есть все основания так считать. Как высоко бы я ни ценил вашу честность, мистер Темплер, в данном случае полагаю: любые ваши возражения не в состоянии опровергнуть того, что я видел собственными глазами.
Святой тихонько качнулся с носков на пятки.
– Я допускаю, что вы уверены в том, что этот человек у меня.
– А я допускаю, в свою очередь, что вы уверены в том, что мисс Хольм у меня.
– У меня его нет.
– В таком случае у меня нет мисс Хольм.
– Очень остроумно! – проворчал Саймон. – Не совсем то, чего я ожидал, но все равно очень остроумно. И крыть нечем. Следовательно...
– Следовательно, мистер Темплер, не лучше ли выложить карты на стол? Мы же условились не тратить время понапрасну. Я честно признаю: мисс Хольм – моя пленница. Почему бы вам не признать, что профессор Варган – у вас?
– Не так скоро, – ответил Святой. – Вы только что, в присутствии свидетелей, признались, что являетесь соучастником похищения. Допустим, это станет известно полиции? Вас это не беспокоит?
Мариус покачал головой:
– Не особенно. У меня есть очень хороший свидетель, который позволит мне отвергнуть подобное обвинение...
– Бандит?
– О нет! Мой весьма респектабельный соотечественник. Смею заверить: его вам дискредитировать не удастся.
Саймон прислонился к столу и произнес:
– Понимаю. В этом-то и заключается ваш трюк, да?
– Думаю, я изложил все основные пункты...
– В таком случае и я сейчас изложу свои.
Святой аккуратно вложил кинжал в ножны и поправил рукав пиджака. Взглянув на лежащего на полу, он понял, что тот приходит в себя, но это Саймона не интересовало. Он обратился к толстяку, сидевшему в кресле:
– Расскажи своему доброму хозяину, в какие мы тут игры играли. Исповедуйся во всем, красавчик. Может, он не будет слишком жесток к тебе.
Толстяк заговорил на родном языке. Мариус с каменным лицом слушал. Святой не понял ни слова, но, когда гигант нетерпеливым жестом и односложным восклицанием оборвал говорившего, сообразил, что изложение фактов закончилось и начались покаянные извинения.
Потом Мариус с любопытством посмотрел на Саймона Темплера. В глазах его мелькнул мрачный юмор.
– А на вид вы не производите впечатления жестокого человека, мистер Темплер.
– Не слишком на это полагайтесь.
Опять нетерпеливый жест.
– Я и не полагаюсь. Мне нравится ваша проницательность. Она избавит меня от необходимости многословно объясняться. Вы с потрясающей краткостью обрисовали ситуацию. Могу попросить, чтобы и решение вы приняли быстро? Должен сказать, счастливая случайность – вы неожиданно оказались дома – сберегла мне массу времени, не пришлось связываться с вами с помощью газетных объявлений, и я сумел передать вам предложение безотлагательно. Неужели вам будет не жалко испортить такое блистательное начало никчемными уловками?
– Будет жаль, – ответил Святой.
И ему мгновенно стало ясно, что необходимо сделать. Его словно озарило вдохновение, и он оценил обстановку так четко и уверенно, как если бы обдумывал ситуацию долго и тщательно.
Он оказался во власти Мариуса, и вырваться отсюда обычными способами невозможно. Ситуация была тупиковая, дважды тупиковая, настоящий клубок перепутавшихся причин и следствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Толстяк дрожа отшатнулся от него.
– Я больше ничего не знаю, – пробормотал он, – клянусь.
– Где Мариус сейчас?
Однако немедленного ответа не последовало, так как в квартире неожиданно раздался звонок.
Секунду Святой оставался неподвижен.
Потом он зашел за кресло пленника, и его кинжал снова покинул ножны. Толстяк, увидев сверкающее лезвие, в ужасе вытаращил глаза. Он было разомкнул губы, но Святой закрыл ему рот ладонью, подавив крик. Острие кинжала уперлось прямо в грудь толстяка.
– Одно только слово, – предупредил Святой, – и тогда все остальные слова скажешь уже своему ангелу-хранителю. Роджер, как ты думаешь, кто это?
– Тил?
– Выследил торговца автомобилями в его воскресном убежище и вышел на наш след?
– Если не отзовемся...
– Взломают дверь, знают, что мы здесь, – машина около дома. Нет, они просто обязаны войти...
– Только мы стали кое-что узнавать...
Глазами Саймон Темплер показал:
– Дай-ка мне этот пистолет!
Конвей подобрал пистолет толстяка, валявшийся на полу, и передал Святому.
– Знаешь, Роджер, – молвил тот. – Ни один человек, рожденный женщиной, не должен вмешиваться в мои дела. Я намерен выколотить все из этого куска мяса, а потом действовать – и найти Патрицию. Я пробьюсь к ней, даже если придется перестрелять весь Скотленд-Ярд. Иди и открой дверь.
Конвей кивнул.
– Я с тобой, – сказал он и вышел из комнаты.
Святой спокойно ждал.
Левой рукой он держал кинжал у сердца толстяка, готовый вонзить его, а в правой – пистолет, который скрывала спинка кресла.
Когда Роджер вернулся и Святой увидел человека, вошедшего следом, он не шевельнулся и ничто не отразилось на его бесстрастном лице. Только сердце болезненно сжалось да странное чувство пульсирующей пустоты разлилось в нем.
– Рад снова встретиться с вами, Мариус! – произнес Святой.
Глава 8
Как Саймон Темплер развлекал гостя и испортил все веселье
Святой медленно выпрямился.
Никто никогда не узнает, чего ему стоили спокойствие и улыбчивая невозмутимость. Но дались они ему легче, чем то спокойствие, которое он уже продемонстрировал Конвею.
Темперамент Святого не позволял ему расслабляться в периоды вынужденного бездействия; он не мог использовать свои незаурядные качества в борьбе с противником, которого не видел; он был, в зависимости от обстоятельств, выше или ниже хитрых уловок.
В Саймоне Темплере было много простоты. Он и сам говорил, что хотя инстинктивно понимает преступника, но никогда не смог бы стать классным детективом. То есть его ум для этого годился, а характер – нет. Он предпочитал более яркие цвета, более размашистые и четкие линии, простые, прямые и ошеломляющие действия. Сильный дух бойца и прекрасные идеи вели его в бой и помогали победить, но он редко задумывался над этим. У него были идеалы, но и о них он размышлял редко; для него они были сформулированы как бы высшим авторитетом и оставались несколько отстраненными и неоспоримыми.
Он не любил трудных раздумий, не связанных с конкретными делами. По его мнению, любые размышления другого сорта были ересью и бедствием, внезапной болезнью, убивающей честь и поступок. Он имел отважное сердце счастливого воителя, отзывающегося на призыв. Святой так говорил о себе, без малейшего намека на позу: «Риск, схватка и внезапная смерть».
Наконец-то он попал в ситуацию, которую ожидал, сколь бы опасной и отчаянной она ни была.
– Возьми-ка пугач, Роджер, – ровно и насмешливо сказал Святой, а затем обратился к Мариусу: – Как мило с вашей стороны нанести нам визит. Что-нибудь выпьете?
Мариус сделал шаг вперед.
На нем была приличествующая случаю визитка и полосатые брюки. Строгое изящество одежды гротескно контрастировало с фигурой человека из эпохи неолита и отвратительно уродливой невыразительностью лица, моделью для которого, наверное, служила маска какого-то первобытного идола.
Он равнодушно взглянул на Роджера Конвея, прислонившегося к двери с нацеленным на него пистолетом, потом повернулся к Святому. Тот, держа большим и указательным пальцами кинжал, раскачивал его, словно маятник.
Святой выглядел яростно-сдержанным, словно леопард, собирающийся прыгнуть; но Мариус был спокоен, словно гигантская статуя Будды.
– Я вижу у вас тут кое-кого из моих людей, – сказал он.
Для такого огромного человека голос оказался необыкновенно мягким и высоким; его английский был бы безупречен, если бы не такая преувеличенная точность.
– Да, – ответил Святой вежливо. – Вы можете думать обо мне все что угодно, меня это не заботит, но я теперь – практикующий социалист. По воскресеньям, вечером, выхожу на большую дорогу и взимаю лепту с прохожих. Вот сегодняшняя добыча. А как вы об этом узнали?
– Я об этом не узнавал. Один из них давно уже должен был доложить мне о результатах наблюдения, а мои люди знают: опаздывать с докладом нельзя. Поэтому я поехал посмотреть, что же с ним случилось. Не будете ли вы столь любезны отпустить его – и его товарища.
Святой поднял бровь.
– Я не уверен, что они сами этого захотят, – заметил он. – По крайней мере, один, из них временно не в состоянии выразить мнение по данному вопросу. Что касается другого – ну, мы только-только начали ладить друг с другом. Убежден, ему не захочется расстаться со мной.
Толстяк пробормотал несколько слов на непонятном Святому языке. Святой прервал его, сказав:
– Не встревай в разговор, это невежливо. Сначала скажу я то, что хочу, а потом ты. Это будет справедливо. Уверен, доктор Мариус оценит наши маленькие шутки, которые его касаются.
Гигант скривился в отвратительной улыбке и произнес:
– Может быть, сначала выслушаете мою шутку?
– Нет, только после меня, – ответил Святой, – наверняка ваша шутка будет лучше моей, и моя покажется совсем плоской, ведь это маленькая песенка о человеке, которого мы назовем «таинственный Тил» и которому однажды я был вынужден крепко врезать. К сожалению, он оправился, но интерес к охоте на лис в этом сезоне у него пропал. Вы не дали нам достаточно времени на репетицию песенки, а то я попросил бы ребят спеть. Но ничего. Лучше расскажите мне историю вашей жизни.
Гигант и бровью не повел.
– Похоже, вам известно мое имя, – сказал он.
– И очень хорошо, – лучезарно улыбнулся Святой. – Что-то связанное с прославленным доктором Мариусом.
– Да, я довольно известен.
– Я имею в виду известного доктора Мариуса, чье житие стало весьма сомнительным, поскольку оказалась ненадежной техника воплощения множества самых разнообразных его идей. Ну что, теперь прозвенит звонок и моя монетка вывалится из автомата?
Мощной рукой Мариус сделал нетерпеливый жест:
– Я здесь не для того, чтобы слушать ваши шутки, мистер...
– Темплер, – закончил Святой. – Рад знакомству!
– Я не хочу терять время...
Саймон сначала потупился, затем посмотрел на Мариуса. В глазах у того сверкнула жестокость дикаря. Добродушие и юмор улетучились, даже Роджер это заметил.
– Конечно, мы не должны терять время, – спокойно сказал Святой. – Спасибо, что напомнили. Этого-то мне совсем не следовало бы забывать, тем более в вашем присутствии. Хочу признаться, Мариус: собираюсь вас убить. Но прежде чем мы поговорим об этом подробнее, позвольте сказать то, что вы собирались сами мне поведать.
Мариус пожал плечами:
– Вы, похоже, разумный человек, мистер Темплер.
– Огромное спасибо. Но подождем с комплиментами, пока не решим, насколько они уместны. А цветы могут пойти и на погребальный венок... Меня больше интересуют дела сиюминутные. Первое: вы собирались сообщить мне, что молодая леди по имени Патриция Хольм является вашей пленницей.
Гигант кивнул.
– Жаль, но я не мог упустить такой удобный случай, – сказал он. – С другой стороны, известно: простые средства – самые надежные. Я давно пришел к выводу, что похищение женщины, которую любит мужчина, – залог его хорошего поведения, особенно мужчины того типа, к которому отношу вас, мистер Темплер.
– Очень интересно. И, как я полагаю, безопасность мисс Хольм – гарантия безопасности ваших... гм... служащих? Таковы условия соглашения?
Мариус широко развел длинные руки.
– Ну нет, – ответил он спокойным и тонким голосом. – Помилуй Бог, нет! Соглашение должно быть не столь тривиальным. Разве можно сравнить безопасность леди с безопасностью двух пешек в этой игре?
– Что вы имеете в виду? – невинно спросил Святой.
– Имею в виду джентльмена, которого вам вчера удалось избавить от опеки моих людей.
– Разве?
– У меня есть все основания так считать. Как высоко бы я ни ценил вашу честность, мистер Темплер, в данном случае полагаю: любые ваши возражения не в состоянии опровергнуть того, что я видел собственными глазами.
Святой тихонько качнулся с носков на пятки.
– Я допускаю, что вы уверены в том, что этот человек у меня.
– А я допускаю, в свою очередь, что вы уверены в том, что мисс Хольм у меня.
– У меня его нет.
– В таком случае у меня нет мисс Хольм.
– Очень остроумно! – проворчал Саймон. – Не совсем то, чего я ожидал, но все равно очень остроумно. И крыть нечем. Следовательно...
– Следовательно, мистер Темплер, не лучше ли выложить карты на стол? Мы же условились не тратить время понапрасну. Я честно признаю: мисс Хольм – моя пленница. Почему бы вам не признать, что профессор Варган – у вас?
– Не так скоро, – ответил Святой. – Вы только что, в присутствии свидетелей, признались, что являетесь соучастником похищения. Допустим, это станет известно полиции? Вас это не беспокоит?
Мариус покачал головой:
– Не особенно. У меня есть очень хороший свидетель, который позволит мне отвергнуть подобное обвинение...
– Бандит?
– О нет! Мой весьма респектабельный соотечественник. Смею заверить: его вам дискредитировать не удастся.
Саймон прислонился к столу и произнес:
– Понимаю. В этом-то и заключается ваш трюк, да?
– Думаю, я изложил все основные пункты...
– В таком случае и я сейчас изложу свои.
Святой аккуратно вложил кинжал в ножны и поправил рукав пиджака. Взглянув на лежащего на полу, он понял, что тот приходит в себя, но это Саймона не интересовало. Он обратился к толстяку, сидевшему в кресле:
– Расскажи своему доброму хозяину, в какие мы тут игры играли. Исповедуйся во всем, красавчик. Может, он не будет слишком жесток к тебе.
Толстяк заговорил на родном языке. Мариус с каменным лицом слушал. Святой не понял ни слова, но, когда гигант нетерпеливым жестом и односложным восклицанием оборвал говорившего, сообразил, что изложение фактов закончилось и начались покаянные извинения.
Потом Мариус с любопытством посмотрел на Саймона Темплера. В глазах его мелькнул мрачный юмор.
– А на вид вы не производите впечатления жестокого человека, мистер Темплер.
– Не слишком на это полагайтесь.
Опять нетерпеливый жест.
– Я и не полагаюсь. Мне нравится ваша проницательность. Она избавит меня от необходимости многословно объясняться. Вы с потрясающей краткостью обрисовали ситуацию. Могу попросить, чтобы и решение вы приняли быстро? Должен сказать, счастливая случайность – вы неожиданно оказались дома – сберегла мне массу времени, не пришлось связываться с вами с помощью газетных объявлений, и я сумел передать вам предложение безотлагательно. Неужели вам будет не жалко испортить такое блистательное начало никчемными уловками?
– Будет жаль, – ответил Святой.
И ему мгновенно стало ясно, что необходимо сделать. Его словно озарило вдохновение, и он оценил обстановку так четко и уверенно, как если бы обдумывал ситуацию долго и тщательно.
Он оказался во власти Мариуса, и вырваться отсюда обычными способами невозможно. Ситуация была тупиковая, дважды тупиковая, настоящий клубок перепутавшихся причин и следствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29