А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Очень сильно повышает мужскую потенцию.
– Неплохие сведения, – вполне серьезно отозвался полковник. – За что я люблю нашу службу – это за возможность узнать такое, что ни в одном справочнике не отыщешь. Ну, а что еще плохого в Африке?
– Плохого?
Похоже, капитан или совсем не знал, или очень мало представлял манеру общения основного опера ДНП. Сказали про чай – он ответил. Требуется про плохое? Пожалуйста.
– В бытность моей службы там одним из самых кровавых, по идеологии «холодной войны», считался режим Заира во главе с президентом Мобуту Сесе Секо Кулу Нгвенду Ва За Банга.
– Это сколько же нужно времени, чтобы выучить имя самого «кровожадного»?
– А я шел от обратного. По одному из местных диалектов это, по словам африканистов, переводится как «Петушок, не пропускающий мимо ни одной курочки».
– Видать, ежедневно пил кабиндский чай, – продемонстрировал великолепнейшие успехи в познании Африки Моржаретов. – Ну, а мы попьем индийский рязанского развеса. Слушай, а что ты, с таким познанием страны пребывания, делаешь в отделе внешних связей?
– Налаживаю внешние связи. – Капитан оставался невозмутим и даже, в отличие от всех бородачей, не пощипывал и не поглаживал бороду. – Готовим соглашения, договора.
– Интересно, а кто будет заниматься международным розыском? Как всегда – Пушкин? Индийский слон? – Моржаретов приблизил к глазам коробочку чая с этикеткой. – Или твой Мобуту Сесе Секо Кулу Нгвенду Ва За Банга?
Имя президента он произнес столь четко и без каких-либо искажений, что наконец достал и капитана. Тот даже сел прямее, хоть таким образом выказывая свое уважение профессиональной памяти и хватке Моржаретова.
Но выдержал и свою марку, ответив независимо и конкретно:
– Мы работаем согласно штатному расписанию и должностным обязанностям.
– Штаты – не догма, в этих делах наш Директор гибок, как Майя Плисецкая. Считай, что я ему уже доказал необходимость иметь в оперативном управлении свой заграничный отдел. Пойдешь ко мне работать?
Капитан впервые тронул бородку. Однако спохватился: начопер скорее всего ведет чаевнический треп. И промолчал.
– Ладно, – принял условие не делить раньше времени шкуру неубитого медведя Моржаретов. – А что там на континенте с нефтью?
– Нефть – хорошая. Но практически все скважины работают на Америку. Если по памяти, где-то процентов шестьдесят идет в Штаты.
– Хочешь сказать, голая, не переработанная нефть?
– Зачем им голая нефть? Они у себя «грязные» заводы не строят. Они построили их в том же Тринидаде и Тобаго, например. Перерабатывают нефть там, а себе везут уже чистый продукт.
– Значит, посторонних американцы в Африку не пускают?
– Стараются не пускать. По крайней мере в зоне их влияния чужая капля мазута не капнет.
– А если все-таки пускают? Тогда что: дурь, блажь, новые экономические отношения?
– Политика, – решительно и без тени сомнения отмел все остальное капитан. – Там, где Америка, – только политика. И с дальним прицелом.
– Значит, нужно искать политику? – вернул в нужное для себя русло разговор Моржаретов.
– Ее, – без колебания подтвердил капитан. Для убедительности даже чуть приоткрыл причину своего «африканского» происхождения: – Я ведь тоже ехал туда вроде бы как эксперт по внешнеэкономическим вопросам. А на деле, как всегда, усиливал наше политическое присутствие.
Побоявшись, что эта фраза сейчас, в эпоху всеобщего охаивания прошлых действий советского руководства, может выглядеть как конъюнктура, не забыл добавить:
– В ответ на подобные же действия своих коллег из ЦРУ.
Здесь капитан мог бы и не извиняться – Моржаретов сам занимался подобным, пока не сгорел с Глебычем на Аппенинах. Их сообщение оцоздало тогда на два часа к началу переговоров по стратегическим вооружениям. И никак не повлияло на их результат. А могло…
Поняв, что его миссия окончена, капитан встал, поблагодарил за угощение. «Будет у меня», – все же начал делить шкуру медведя полковник. А вот теперь предстояло думать над африканскими делами. Вновь справки, запросы, анализ… И в самом деле, наверное, интересно узнавать что-то новое для себя, если, конечно, ты турист, а не полковник налоговой полиции.
22
Однако посидеть и подумать над полученной информацией не удалось. Вернулся невозмутимый Ермек, погладил свою стриженую голову и словно между прочим сообщил:
– Есть сведения – у кого, где и когда в руках будут те самые «черные списки», о которых ты, конечно же, знаешь. Директор дает «добро» на мероприятие по их захвату. Мой зам уже выехал к судье за санкциями на его проведение. Нужен надежный «физик». Как насчет того, чтобы задействовать группу твоего крестника и моего соперника?
Моржаретов, насколько мог, непонимающе поглядел на Беркимбаева, но тот оставил без внимания притворство начопера. Он в самом деле был сед от мудрости, их начальник «безпеки»: пока другие делают вид, он делает дело. Похвально и поучительно, ничего не скажешь.
– «За» – обеими руками, хотя пока и не знаю, что ему предстоит сделать. Но он сделает, – подтвердил полковник свою прежнюю оценку Соломатина.
Первый раз Ермек подробно просил рассказать о нем, когда они сначала вдвоем, а затем с подошедшим «физиком» нервно ждали результатов по освобождению несчастного автора «Независимой газеты». Уже тогда, кажется, Ермек положил глаз на новичка из физзащиты, и именно тогда Моржаретов, мысленно опережая его, решил: «Нет уж, дудки. Заберу к себе».
Про то, отдаст ли Соломатина начальник физзащиты и захочет ли сам Борис менять профиль своей работы, не говорилось. Такие офицеры обычно готовы идти туда, куда их позовут – лишь бы не засиживаться на одном месте и лишь бы это было не менее интересно. А веселую жизнь начопер мог ему гарантировать: в департаменте все подчинены и работают на оперативников. Они – коренники, а остальные, как ни называй, – при них. Не беда, что у Бориса нет оперативной практики. Жизнь показала, что прекрасно тянут эту лямку и бывший «звездочет» – офицер космической разведки Генштаба, и «Пржевальский» – бывший военный топограф, и даже бывший командир подводной лодки. Научится и спелеолог-дельтапланерист Соломатин.
– Значит, одобряешь, – обрадовался генерал. И не потому, что мнение Моржаретова было определяющим, просто на серьезное дело по сложившейся практике людей в департаменте всегда подбирали сообща. – От Варахи сведений нет?
– Договорились, что встретимся утром. Ему нет смысла вечером возвращаться сюда. – Про «хвост», который поведет Вараху до дома, полковник даже не сомневался.
И ошибся.
Черевач, высадив оперативника у ближайшего метро, взял курс на Хорошевское шоссе. Там, на его стыке с Беговой улицей, в уютном двухэтажном особнячке-офисе фирмы «Орион» ему должны были передать «дипломат». На два часа. Как понял Иван, только за то, чтобы посмотреть его содержимое, коротышка заплатил немалую сумму начальнику охраны этой фирмы. Обладатель же загадочного «дипломата» словно специально тянул время, дожидаясь отъезда «покупателя» за океан, которому в свою очередь очень хотелось приехать к своим хозяевам с какой-нибудь дополнительной информацией. По крайней мере уже трижды Черевач должен был ехать по этому адресу, и каждый раз поездка откладывалась. Теперь торгующиеся стороны сошлись, видимо, и на сумме, и на условиях: за сутки до отлета Асафа. На два часа.
– Получишь – и ко мне, я жду здесь. На связи быть постоянно. За «дипломат» отвечаешь головой, – лично проинструктировал коротышка.
Если «отвечаешь головой» – то нужно было бы выделять и соответствующую охрану. Как ни надеялся на себя Черевач, а поправка на случайности не исключалась.
Однако он недооценил своего куратора. Подъехав к указанному офису, увидел около входа двух курящих «качков» из собственной службы охраны. Несмотря на то что он сам прибыл на полчаса раньше назначенного времени, те уже истоптали весь асфальт вокруг крылечка.
Узнав авто начальника, они облегченно расслабились, но подходить к машине и подчеркивать свое знакомство с Черевачом не стали.
Вместо «дипломата» сухощавый, в клубном малиновом пиджаке охранник вручил в своем кабинете портфель не портфель, а что-то похожее на инкассаторскую сумку. Из металлической ручки, словно шнур из пылесоса, вытащил узкий ремень с застежкой, захлопнул ее на запястье Черевача. Ключик положил себе в карман.
– Привезешь обратно – открою.
Это было уже хоть что-то похожее на самые серьезные меры предосторожности. А скорее всего начальник охраны «Ориона» действовал втайне от своего шефа и подстраховывался для себя лично. Но это Черевача, спокойно направившегося к выходу из кабинета, уже не касалось.
А зря.
Сразу за дверью он был схвачен под руки, развернут и приставлен лицом к стене. И его собственные, и охранники «Ориона» были точно так же блокированы в другом конце холла, а перед выбежавшим на шум малиновым охранником предстал… Борис Соломатин. В суматохе схватки Иван не заметил его, похоже, что и тот особо не присматривался, кого берут его подчиненные, дожидаясь конца действа у соседней двери.
– Господин Буслаев? Налоговая полиция, – предъявил Соломатин свое удостоверение побледневшему начальнику охраны. Нельзя людям, которые знают за собой такой недостаток, носить яркие костюмы – слишком заметна реакция.
Но, надо отдать должное Буслаеву, он достаточно быстро приобрел естественный цвет лица и, стараясь казаться невозмутимым, потребовал:
– Ваше предписание на проверку.
В руках Соломатина появилась еще одна бумажка, которую начальник охраны внимательно прочел. Оглядев расставленных у стен своих охранников, кивнул на них:
– Попрошу решение судьи на проведение подобных действий.
Он, надо думать, прекрасно знал как свои права, так и обязанности налоговой полиции. Но и Соломатин приехал сюда не наобум, не ради того, чтобы увидеть в очередной раз своего бывшего друга. Появился еще один документ, также внимательно изученный Буслаевым. Ивану даже показалось, что начальник охраны просто выигрывает время, приходит в себя и думает, что предпринять. Да, если он передавал сумку без разрешения шефа, то парню труба, за Можай уж точно загонят. Но каждому свое.
А Соломатин стоит, улыбается, дает это самое время, потому что знает: за ним – закон. Поэтому – сама любезность. Хотя охрану – мордой об стену. А как отреагирует, увидев, кого взял в свои сети? А может, все он знает – за чем и за кем ехал? Насколько объясняла обязанности офицеров в налоговой полиции Людмила, у них главное действующее лицо – оперативники. А Соломатин – офицер физзащиты, всего-навсего старший оперативно-боевой группы. И если здесь распоряжается он, то вывод в самом деле неутешителен: полиция приехала не с финансовой проверкой, а по конкретному поводу. По поводу «дипломата», то бишь сумки.
Черевач попытался незаметно подтянуть ее под себя, но державший его за плечи полицейский, в камуфляже без малейшего признака любезности вернул его в прежнее положение. «Отвечаешь головой», – предупреждал коротышка о документах, которые должен был получить. Если бы не появление Соломатина, который уж точно не в сговоре с Асафом, то можно было бы даже предположить, что тот устраивает последнюю проверку и хочет оценить реакцию начальника охраны на подобное развитие событий. Но сейчас не проверка. И его, позорно грубо, плохо выполнившего свое дело, завтра лишат работы. А заодно прекраснейшей шоколадной «БМВ», к которой он уже успел привыкнуть. И зарплаты, на которую можно шикануть с красивой женщиной в любом ресторане – и не один раз. На сгоревшего коллегу плевать, нечего было вилять задницей перед всеми. Он, лично он, Иван Черевач, не желает пересаживаться обратно в «москвич» – и это еще при условии, что его обратно примут в старой «конторе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45