А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


– Ночь – да, ночь – благо, – продолжала делиться хозяйка. Борис уже и не рад был, что вызвал ее на откровенность: женщины сейчас каются, а потом начинают плакать и мстить тем, кто знает их тайны. – Утром же все кончается: хоть случайный, хоть тщательно подготовленный мужчиной экспромт. Утром неизвестно в который раз обнаруживаешь, хотя и стараешься этого не делать, что ты – одна. Одинока. Что косишься?
– Лук.
Ответ удовлетворил, и она продолжила, словно не было перерыва в монологе:
– Что среди всех лысых, кучерявых, причесанных, шляпо-или кепконосцев, идущих под окнами, нет твоего. Хотя – открой окно, кашляни негромко, и сколько окажется их, задравших головы кверху?
– Я бы, наверное, задрал, – признался Борис.
– А вообще-то мне нравятся мужчины, балдеющие от красивых женщин. Умеющие рассмотреть и оценить женскую красоту. Я-то что, я могу и телеграфный столб закадрить, если надо, а вот когда тебя саму выделят и оценят… Чего так мелко режешь? Терпеливый, что ли?
Люда отобрала доску с измельченным луком, достала из хлебницы батон.
– Только, пожалуйста, не так мелко, как лук. Слушай, я, наверное, шокирую тебя своими откровениями?
– Ну-у, на работе ты несколько другая, если честно, – не стал отрицать Соломатин.
– Я на службе – ни-ни. Ты первый, кто меня провожал. Но вообще-то я не из тех, кого приручают. Я не хожу следом, ты запомни. Я только иду навстречу.
Даже признаваясь, что не знал ее такой, Борис все же лукавил. Людмила открывалась для него совершенно новой гранью. Оставалось лишь гадать: она такой грубоватой и жесткой была всегда или это ее жизнь заставила? Конечно, «серым мышкам» не так больно в жизни. Это ярким женщинам поневоле уделяется больше внимания, они приучаются к изыску. Но они же сильнее и обжигаются, потому как стоят рядом с огнем. Да и трудно, невозможно пока представить Людмилу иной, чем «свет?Людмилой», княгиней, царицей. Скорее всего она специально говорит такие откровенные вещи, чтобы проверить его реакцию. Хотя трудно представить женщину, пытающуюся выглядеть хуже, чем есть на самом деле, но, видимо, есть и такие. Что ни говори, а мужчины более естественны. На них меньше лоска, грима, глянца, всевозможных ухищрений. Женщина же – ловушка. Столетиями она приукрашивала себя, выпячивая достоинства и пряча недостатки, которые тем не менее никуда не исчезали.
Люда, похоже, шла по иному пути, потому что представить ее такой, какой вырисовывалась она сейчас, было невозможно. Не пройдет деревенская девушка сразу гоголем по Арбату. Не пронесет сразу воды на коромысле городская. Не может такая милая и приятная во всех отношениях женщина перевоплощаться с выходом из стен департамента. Истина – посередине. Середина – золото. Вот Надя как раз из таких. За что, наверное, и мается.
– Так, что еще? – перебил Борис вспыхнувшее не к месту и не ко времени сравнение между двумя женщинами.
– Все. Неси в комнату.
– А может, здесь посидим?
– Я сказала – в комнату. – В голосе Люды зазвенело больше металла, чем игривости, и это тоже удивило Бориса.
Да, Люда из тех, кто не идет следом. Но она вряд ли идет и навстречу. Судя по ее красоте и хватке, она сама привыкла вести за собой. Такую женщину врасплох не застанешь, когда можно что-то повернуть в свою выгоду. И если для самой женщины по жизни это скорее всего и хорошо, то лично для Бориса прелестей не сулило: командиров и начальников хватало по службе. Кроткие и женственные – они, как ни странно, надежнее, при таких и себя не то что чувствуешь на высоте, но уж уважаешь – точно.
Однокомнатная квартирка оказалась под стать хозяйке: аккуратненькая, богато и любовно обставленная. Борис не стал всматриваться в марки видео и музыкальных центров, чем несколько, видимо, обидел хозяйку: вроде бы она ждала если не похвалы и удивления, то более внимательного взгляда на окружающее великолепие.
Сгладило все содержимое «дипломата», в котором, кроме пакетика со сливками, нашлось и еще кое-что покрепче и экстравагантнее. Люда, лишь увидев голубую этикетку, обомлела:
– Неужели «Молоко любимой женщины»? Невероятно. Где достал?
Достал. Ради нее достал даже такую экзотику, появляющуюся в магазинах раз в сто лет…
На секунду отвлек телефонный звонок, и, пока Люда слушала кого-то, Борис разлил вино.
– А я сейчас у него спрошу, – вдруг посмотрела на него Людмила. Даже не прикрывая трубку, спросила: – Как ты отнесешься к тому, если к нам присоединится еще один человек?
Как отнесется? Плохо. Она что, сама не понимает этого? Или забегут лишь на минуту?
Борис пожал плечами: на твое усмотрение.
– Подъезжай.
Подъезжать, видимо, нужно было только на лифте: не успели выпить за встречу, как раздался звонок в дверь. Борис откинулся на спинку дивана, стараясь принять как можно более независимую и равнодушную позу, но Люда попросила:
– Открой, пожалуйста.
Не почувствовав подвоха, он пошел в прихожую. Крутнул замок в одну сторону, другую, открыл дверь. И обомлел: на пороге стоял с подготовленной для встречи ухмылкой… Иван Черевач.
Не поздоровавшись, как мимо тумбочки, тот привычно и знакомо прошел в комнату и поцеловал привставшую навстречу хозяйку. Борис остался стоять в прихожей. Его не звали и не окликали – давали время прийти в себя. Гуманисты.
Но как только весь спектакль разложился по актам и действующим лицам: «москвич», настойчивость Людмилы, приглашающей в гости, он взял «дипломат», благо оставил его у порога, и, ни слова не сказав, вышел из квартиры.
Боясь, а может, и зря пугаясь, что его станут удерживать, он, не дожидаясь лифта, сбежал по ступенькам. На улице, увидев знакомый «москвич» у соседнего подъезда, пошел к нему. Мало отдавая себе отчет в своих действиях, рванул дверку, схватил водителя за грудки. Тот попытался было дернуться, но Борис толкнул его обратно на сиденье и пошел дальше. Не водители виноваты в том, что привозят нежеланных гостей.
Просчитывать весь заговор, с договорами и уговорами, было слишком неприятно и мерзко, но в этой каше гадости вдруг неожиданно мелькнуло и светлое: он остался честен перед Надей. Да, вот таким способом, но судьба увела его от постельных дел с Людмилой. И слава богу.
Из первой же телефонной будки набрал телефон Нади. Он только услышит ее голос.
Трубку подняли сразу.
– Это я. Здравствуй еще раз.
– Здравствуй, – холодно отозвались ему. – А что, твоя белокурая тебя уже отпустила?
Пока до Бориса доходило, каким образом ввязана в происшедшее еще и Надя, она вынесла приговор:
– Прошу: все, что я говорила про Ивана, забудь.
Короткие гудки.
Вот теперь иди и стреляйся.
17
С инспекцией или без, но проверять дела у «нового русского» коротышка обязан был чуть ли не еженедельно. Слишком большая ставка делалась на план, разработанный стариком-джентльменом, чтобы пускать это дело на самотек. Десятки подстраховочных подпорок, дополнительных ходов, отступных, ловушек – все это присутствовало и крутилось незримо, создавая ауру, фон, настроение хозяину совместной российско-американской фирмы «Южный крест». Хотя в благословенные времена «холодной войны», когда Конгресс не то что практически не следил за расходом средств на разведку, но и сам поощрял всевозможные разработки, параллельно с этим нефтяным вариантом вертелось бы еще два-три дела, с совершенно другими людьми и в другой области. Но все равно не для того он начинал операцию, чтобы заранее согласиться с ее возможным провалом. На этот раз просто чуть пораньше, чуть погуще плелась сеть-паутина, в которой копошилось, порой не подозревая о ловушке, уже достаточное количество сановников российского истеблишмента.
Что пока насторожило коротышку при поездках в Россию и о чем он постарался поведать своему патрону в первую очередь, так это выход на первые роли начальника службы безопасности, которого Козельский подобрал из бывших уголовников.
– Вокруг полно уволенных кагебешников, милиционеров, военных, которые за хорошую плату сделали бы любую работу, – доказывал он во время очередной шахматной партии. – У начальника охраны Козельского – уголовное прошлое, которое может потянуть за собой следы. Я намекнул Вадиму Дмитриевичу о нежелательности такого сотрудничества, более того, предложил кандидатуру Буслаева из «Ориона». Но он, похоже, не внял моему совету и продолжает держать охранника под рукой. Это какая-то паранойя у русских руководителей – выводить на первые роли своих помощников и охранников, чтобы потом от их интриг и погибнуть. А может, и взбрык самого Козельского: мы, мол, сами с усами.
Выпячивал проблему, которой, может быть, и не существовало, коротышка еще и потому, что всегда приятно докладывать о замеченном тобой промахе у других. Значит, бдителен. По контрактам, перегону нефти проблем пока не возникало, российские законы здесь позволяли крутиться как рыба в воде, поэтому, кроме этого настораживающего факта, и докладывать вроде было нечего. Ну а то, что весь разговор – результат подслушанного разговора на острове, когда начальник охраны посмел поиздеваться над его ростом, национальностью и памятью о Рите, – это глубоко и никого не касается. Но такие вещи не прощаются. Хотя и труднее будет работать.
– Переключите на себя все его контакты, а его самого уберите, – словно переставляя пешку, отдал распоряжение старик. Коротышка уже прекрасно понял, что тот не просто так, ради хода, двигает даже пешки. И поэтому внутренне удовлетворился ответом.
Не ведая о внимании к своей персоне аж за океаном, Василий Васильевич тем не менее нутром почувствовал, кто есть кто в его сегодняшнем окружении. Признавая на виду в начальниках только НРАП, в то же время он не забывал отмечать, с каким почтением относится Козельский к появляющемуся все чаще и чаще в их офисе подслеповатому коротышке. И он наперед, на какое-то непонятное пока будущее загадал: вот бы к кому перейти на службу. Про свою фразу на острове в его адрес даже не вспоминал: что не ляпнешь под горячую руку и бьющуюся под этой рукой женскую грудь. Знал другое: у богатого и влиятельного хозяина и собаке перепадает больше внимания.
Поэтому, когда коротышка попросил его показать пловцов, охотно свозил его в бассейн, рассказал в мельчайших подробностях о своей работе с Козельским. Не прошло мимо внимания Василия Васильевича и то, что гость очень подробно, дотошно беседует с каждым охранником, водителями. Может, о нем?
И о нем тоже. Убедившись в каких-то своих предположениях, Асаф зашел к Козельскому. Скромно присел на приставленный к столу стульчик, предупредив попытку хозяина пригласить сесть в мягком уголке. Важно, кто командует, а не кто где сидит.
– Ты знал, что недели полторы назад за твоим Василием Васильевичем, начальником охраны, шел «хвост»?
– Что? – удивился Козельский. И уже по одному этому удивленному возгласу стало ясно: он в полном неведении.
– Это очень плохо, когда подчиненные не докладывают своему руководству о таких происшествиях. Где ты его подобрал?
– Посоветовали старые друзья. По своей исполнительности и связям он меня вполне устраивает.
– А меня нет, – развел руками коротышка. – Убери его и больше не будем возвращаться к этой теме.
– Ну-у, – протянул, почти согласившись, Козельский. – Нужно только подобрать замену.
– Сначала убрать, а потом подобрать, – уточнил в очередной раз гость. – Как дела с основным вопросом?
– Подписаны договора с железнодорожниками на эшелоны. Прорабатываем вопросы с танкерами.
– Хорошо. Но я на твоем месте проводил бы более жесткую политику, и в первую очередь, пусть это тебе не покажется странным, в отношении своих же партнеров. В силу обстоятельств у вас создается громоздкая бухгалтерия, так что периодически вызывай к себе всех посредников и сверяй накладные. Не те, что готовятся в налоговые инспекции, а по реальным фактам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45