Все становилось еще непонятнее: здесь сижу я, израильтянин, в салоне первого класса самолета Королевской Иорданской авиакомпании и пролетаю над Сирией в сопровождении военного атташе Иордании в США. Многие уже точно спорили бы о том, кто именно меня повесит, если бы они узнали, что я намереваюсь сделать.
Несколько минут спустя самолет снова развернулся и пошел на юг, по направлению к Амману. Мы облетали Израиль. Из окна я видел, как солнце садилось за горами Моав. Я был так близок к Белле и в то же время, так далек от нее и детей, как никогда в жизни. Выражение «гора тьмы» открылось для меня в новом значении.
Когда мы приземлились в аэропорту «Королева Алия» южнее Аммана, было уже совсем темно. Как только самолет остановился, стюардесса, которая с большим рвением обслуживала нас весь полет из Нью-Йорка, и стюард отделили нас от других пассажиров.
– Они следят за тем, чтобы никто не вышел из самолета, пока мы не покинем аэропорт, – объяснил Зухир и показал на выход. Мы единственные покинули самолет. Зухир пожал руку летчику, стоявшему у трапа, который сиял так, будто он встретил самого короля.
В конце прохода нас встретили несколько офицеров в парадных мундирах, которые встали по стойке «смирно» и отдали честь моему сопровождавшему. Было заметно, что офицеры так поступали не только из-за звания генерала: очевидным было их восхищение им. Нас быстро провели через маленький терминал. Мой паспорт был у Зухира, и в нем не поставили штемпель о въезде – нормальный подход в нашем деле.
Затем мы попали в большой зал для VIP – гостей, где нас, прежде всего, конечно, Зухира, приветствовала большая группа офицеров в форме, большинство в звании полковника, было даже несколько генералов. Пока Зухир разговаривал с ними, я оставался немного в стороне. Высокий, стройный черноволосый господин с черными усами подошел ко мне, дружелюбно улыбаясь. – Для меня большая честь познакомиться с Вами, Иса. Называйте меня Альберт.
Я улыбнулся и пожал ему руку. – Рад познакомиться с Вами, Альберт.
– Вы говорите по-арабски, друг мой?
– Боюсь, что нет.
– В этом случае, я надеюсь, Вы простите мой плохой английский и позволите спрашивать Вас о значении слов, если я их не пойму.
– Нет проблем, – ответил я. – Но, как я слышу, Вам не нужно просить прощения за свой английский.
– Вы очень добры, – улыбнулся он.
Я не хотел начинать игру в имена с ним в этом чужом месте, пока не познакомлюсь получше с правилами игры. Улыбка может быть очень обманчива и скрывать огромный цинизм. Я держал Зухира в поле зрения. Его личная гарантия моей безопасности и чувство доверия, которое я испытывал к этому человеку чести, привели меня к тому, что я решился совершить это путешествие. Я не хотел терять моего хранителя. Зухиру я доверял прежде всего потому, что он был военным, а не сотрудником спецслужбы. Если он потеряет меня из виду, то я не сомневался, что могут произойти такие вещи, которые он уже не сможет исправить, а система состряпает для него подходящую историю для успокоения его совести. Такого не должно было случиться со мной.
Когда я поймал взгляд Зухира, то сразу незаметно сделал ему знак в сторону Альберта, как бы спрашивая, могу ли я доверять этому человеку. Зухир кивнул, улыбаясь, оставил группу офицеров и подошел к нам. – Этот человек привезет Вас в отель и будет заботиться о Вас. Я знаю его, он лично отвечает предо мной за Ваше благополучие. Он положил мне руку на плечо. – Добро пожаловать в Иорданию. Затем он снова вернулся к своим офицерам.
Альберт вывел меня из аэропорта в теплую ночь. Там стояли несколько машин и около десяти человек в штатском. Когда мы приблизились, один из них открыл для нас дверь второго автомобиля в ряду. Маленький конвой проехал около 20 минут через местность, напомнившую мне пустыню Негев. Машина остановилась перед гостиницей «Ридженси Плэйс» в Аммане. Я мало что увидел в городе по дороге, но мне показалось, что там почти нечего было смотреть. Это не был город в американском смысле слова, с высокими домами и неоновыми вывесками. Это была скорее большая деревня, как мне показалось. Альберт объяснил, что в городе мало что происходит из-за Рамадана, но и в другие месяцы жизнь в городе не была особо кипучей.
К моему величайшему удивлению, нет, даже к ужасу, номер для меня был забронирован на мою настоящую фамилию, хотя я все время был «Иса». Мне дали ключ от номера на восьмом этаже. Альберт провел меня к лифту и сказал, что через пару часов он вернется с еще парой человек, которые хотели бы поговорить со мной. Он предложил мне немного отдохнуть, но я мог бы заказать себе что-то из еды. – Я думаю, Вы должны оставаться в своем номере, пока все не урегулируется.
– Как произошло так, что меня зарегистрировали под настоящей фамилией?
– Я не знаю. Я не давал никаких инструкций по этому поводу. Человек, который их дал, приедет позже со мной. Вы сможете спросить его. То, что они сделали такой прокол, который может стоить мне жизни, казалось, мало затронуло Альберта. – Какое у Вас звание? – спросил я, когда он хотел уходить.
Он смущенно повернулся ко мне. – Зачем Вы хотите знать это?
– Это просто приятней, знать друг о друге, кто в каком звании. Это, конечно, была чепуха, но люди в военных организациях именно так и думают. Это был выстрел в никуда.
– Я капитан. А Вы, например кто? – спросил он меня с легкой иронией.
– Полковник. Его глаза слегка расширились. Я знал, что это подействовало, была создана маленькая иерархия. – И еще.
– Да?
– Мне нужен номер телефона или что-то подобное на случай необходимости.
– Простите, да, конечно. Он взял маленький листок бумаги, и что-то написал на нем. – Вот, это номер штаба полиции безопасности. Я там буду через десять минут. Вы можете спросить Альберта. Но я, как я уже сказал, вернусь через час.
Номер был во многом очень похож на тот, который я оставил в Вашингтоне, за исключением телепрограмм. Я надеялся, что здесь можно смотреть израильское телевидение, но это не вышло. Но зато по радио я мог слушать «Голос Израиля» и другие станции, включая «Голос Мира» Алиби Натана. В номере стояла корзина с фруктами, а вид на пустыню был великолепен. Воздух был тепл и сладок. Я принял душ и заказал в номер ужин, включавший «хумус» и «куфту». Я сидел за маленьким сервировочным столиком, который прикатил официант, когда в дверь постучали.
Прошло чуть больше часа с того времени, когда Альберт оставил меня у лифта. Я встал и подошел к двери. Через глазок я увидел Альберта и второго мужчину. Я открыл и вернулся в комнату. Вошли Альберт и еще три человека. Двое, очевидно, стояли сбоку, так что я не мог их увидеть. Мы пожали друг другу руки, приветливо улыбаясь, затем сели за маленький кофейный стол у двери на веранду. После того, как они представились, вошедшие настояли на том, что я должен закончить трапезу. Я предложил им тоже заказать что-то из еды. Они ответили, что поступят так, когда к ним присоединится их друг Фадлаль.
Они спросили, могут ли они здесь курить, и уже через десять минут комната была полна табачного дыма. Казалось, они все курили «Мальборо». Я остался верен своему «Кэмел»
Один из новых гостей был молодой парень, лет двадцати пяти, очевидно, помощник полного мужчины в темном костюме, с как бы наклеенной улыбкой на лице. Третий выглядел как старший брат Альберта, с серебристыми волосами и в очках с золотой оправой. По их выправке и поведению было видно, что они офицеры. Я вежливо убрал в сторону остатки еды и сказал, что поел в самолете и не голоден. На самом деле, я очень хотел есть, но мне хотелось начинать дело с установления дружеских отношений, а потом уже поесть вместе с ними. – Итак, Иса, – начал полный мужчина и провел рукой по усам. В этот момент я заметил, что у нас всех были похожие усы, только пожилой мужчина, похожий на Альберта, носил более длинные усы в английском стиле, их острые концы закручивались кверху.
– Я прочел отчет, который прислал Зухир, – продолжал толстяк, – я думаю, что нам нужно поговорить о столь многих вещах, что даже не знаю, с чего мы начнем. Как Вы думаете, что нам стоит сделать в первую очередь?
– Ну. Я взял сигарету. – Я порекомендовал бы сначала пройтись по тому, что я не смогу сделать для Вас, чтобы у Вас не было ложных ожиданий, которые я не оправдаю.
– Это звучит логично, – сказал человек с острой бородкой и посмотрел на пожилого. – Что же, по Вашему мнению, мы можем хотеть узнать от Вас, в чем Вы не сможете нам помочь?
Я видел, к чему он вел. Это была очень хорошая тактика. Одна из самых больших опасностей состоит в том, что при допросе соответствующего лица что-то выбалтывают о самом себе, что это лицо еще не знает. Они прекрасно владели этой тактикой и ничего о себе не раскрывали.
– Сначала, я полагаю, Вы захотите узнать, есть ли у Моссад агенты в Вашей среде и кто они.
– Это верное предположение, – сказал молодой.
– Итак, я могу сказать Вам, что если верить отчетам, в Вашей системе много агентов, в основном в оперативных отделах. Благодаря структуре Моссад, я не могу ничего узнать о них, если они не мои агенты. Я могу сказать Вам, что я никогда не занимал соответствующую позицию, потому я не могу Вам в этом помочь. Но в этом плане я смогу Вас успокоить, если скажу, что офицеры спецслужб не считаются хорошими объектами вербовки и редко попадают под прицел Моссад.
– И почему так? – спросил толстяк.
– Потому что они подозрительны и всегда настороже. Они хорошо знают используемые приемы, и когда их вербуют, то они часто не располагают информацией, важной для создания полной картины. Обычно они больше знают о Моссад, чем о своей собственной стране. Другими словами, результат не оправдывает затрат.
В дверь постучали. Все повернулись, и я уже хотел встать, когда вместо меня к двери пошел Альберт.
– Итак, Вы говорите..., – начал молодой человек, как будто желая поддерживать беседу. Я повернулся к нему. – Я говорю, что не смогу помочь Вам с именами.
Я услышал, как открыли дверь, и они о чем-то кратко поговорили у двери, причем мне показалось, что Альберт пытается успокоить чей-то разбушевавшийся голос. Я заметил удивление у людей за столом. Пока я успел повернуться, я почувствовал, как что-то твердое уперлось в мою голову. Сильная рука сжала мне шею. Человек что-то сказал по-арабски, что смахивало на приказ. Голос был сердитым. Я почувствовал, как вся кровь отлила у меня из верхней половины тела, и как меня бросило в холодный пот.
– Что, черт побери, здесь происходит? – закричал я, не шевелясь. Мне показалось, что это малокалиберная винтовка, но даже 22-го калибра на таком расстоянии хватило бы, чтобы размозжить мне голову. Я не имел ни малейшего понятия, что происходит, и в этот момент точно даже не хотел знать. Или я это скоро и так узнаю, или меня застрелят, тогда это уже не будет играть никакой роли.
Альберт переводил, напрасно пытаясь передать ту же жесткость голоса, что у человека с оружием. – Он говорит, что Вы агент Моссад и что Вы хотите провести нас.
– Нет никакой тайны в том, что я пришел из Моссад. Я попытался преодолеть дрожание в голосе. Я заметил, как окаменела от страха моя нижняя губа. – Я думаю, если бы я им не был, мы бы все здесь не сидели.
– Он говорит, что Вы здесь, чтобы перехитрить нас, он считает, что знает об этом от хорошего источника.
Вот и все со мной. Или он блефует или у него действительно в руках что-то есть, и в этом случае я ничего не смогу сделать. Так как я был здесь не по заданию Моссад, я не мог рассчитывать на политический спасательный круг. Если Моссад получит меня в свои руки, он сделает со мной то же, что и иорданцы, и никто не скажет даже слово против. Я засунул в рот сигарету, которую только что вытащил и еще не успел зажечь, повернул глаза к Альберту и сказал: – Скажите Вашему человеку, что он должен или пристрелить меня или дать мне прикурить, одно из двух, но побыстрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57