Чтобы доказать, что это действительно ему удалось, он рассказал Хайму, что спрятал трусики женщины под монитором. Потом Хайм вошел в комнату и действительно нашел трусики. Он принес их этой женщине и спросил: «Это твои?»
Обескуражено она ответила, что нет, но Хайм бросил их ей на стол и сказал: «Смотри, не простудись».
Все в доме об этом знали. Так как я человек честный и достаточно прямой, то разрушил некоторые такие связи. Между мужчинами, трахающими всех вокруг, возникали своего рода компашки. Я-то думал, что взошел на Олимп Израиля, а оказалось, что очутился в Содоме и Гоморре, и это меня разочаровало. Это пронизывало всю работу. Каждый был связан с кем-то через секс. Возникла целая система взаимного фаворитизма. Ты – мне, а я – тебе. Ты поможешь мне. Я помогу тебе. Таки продвигались вперед «катса» вверх через секс. Большинство секретарш в бюро были довольно красивы. Их выбирали по этому признаку. Но дошло до того, что они стали в чистом виде товаром для потребления: это просто стало частью их работы. Были шпионы, которые по два, три, четыре года не бывали в Израиле. «Катса» отвечавшие за них в отделе «Метсада» были единственными связующими звеньями между ними и их семьями. Еженедельно эти «катса» контактировали с женами шпионов. И через некоторое время эти контакты выходили за рамки разговоров, а в конце они уже спали с чужими женами.
Такому человеку ты доверяешь свою жизнь; но жену ему лучше не доверять. Ты работаешь во враждебной арабской стране, а он в это время соблазняет твою супругу. Это было настолько обычное явления, что на просьбу перейти в отдел «Метсада» задают вопрос: «Зачем, ты что – такой бабник?»
Упомянутое мною выше шоу новичков называлось «Тени». Это была шпионская история, разыгрываемая полностью за тремя огромными простынями в роли экранов. На них так падал свет, что возникала игра теней. Так как мы были будущими «катса», наши лица не должны были быть известны широкой публике.
Спектакль начинался с танца живота и соответствующей турецкой музыки. Человек с «дипломатом» в руке проходил за экраном. Этим обыгрывалась популярная внутри Моссад шутка, что настоящего «катса» легко узнать по трем «С» – чемодану «Самсонайт». дневнику в кожаном переплете «Севен Стар» и часам «Сейко».
Следующая сцена показывала вербовку. За экраном едко намекнули на вскрытие мешка с диппочтой, затем действие переместилось в Лондон. В квартире один человек говорил по телефону, а в соседней комнате (т. е. за соседним экраном) другой в наушниках подслушивал первого.
Затем показали вечеринку в Лондоне, где возникали тени арабов в их национальных головных уборах. Они напивались и становились, расслабившись, все более открытыми. За следующим экраном «катса» встречался с арабом, обмениваясь с ним чемоданами «Самсонайт».
В конце все собрались за экранами, и, взявшись за руки, запели на иврите песню «Дождись другого дня», музыкальное выражение старой поговорки « в следующем году в Иерусалиме», традиционного пожелания евреев до основания Израиля.
Через два дня состоялась завершающая вечеринка с барбекю во внутреннем дворе Академии, рядом с залом для настольного тенниса. Наши жены, наши инструкторы, все, с которыми мы имели дело, были тут.
Наконец-то нам это удалось.
Был март 1984 года. Мы закончили один курс, но нас ожидали еще два.
Часть вторая
Внутри и снаружи
Глава 6
Бельгийский стол
В апреле 1984 года члены моей группы были уже не кадеты, но еще не «катса». Собственно они были «младшими катса», или стажерами, которых ожидала стажировка в штаб-квартире и второй курс обучения, лишь после окончания которого, мы на самом деле могли назвать себя «катса».
Меня направили в «Research» – исследовательский отдел. На следующее утро после нашего прихода туда Шаи Каули объяснил, что стажеров примерно в течение года каждые пару месяцев переводят из одного отдела в другой, чтобы мы познакомились с работой всей организации и подготовились к обучению на втором курсе.
После долгой дискуссии, прерываемой обычными шутками, перекурами и кофе, Каули заявил, что к нам обратится Аарон Шахар, шеф «Комемиуте» (ранее назывался «Метсада»). Переименование всех отделов произошло после потери в июле 1984 года шифровальной книги в лондонской резидентуре.
Шахар выбрал для своего отдела двух человек – психолога Цви Г. и Амирама, спокойного приятного мужчину, переведенного в бюро прямо из армии, где он был подполковником. Оба должны были стать офицерами-контролерами агентов, работающими из самого Израиля.
«Комемиуте», что на иврите означает «независимость с высоко поднятой головой» функционирует как Моссад внутри Моссад. Это сверхсекретный отдел, занимающийся разведчиками – настоящими шпионами-нелегалами, т.е. израильтянами, которых с безупречными «легендами» засылают в арабские страны. Внутри этого отдела есть еще маленькое подразделение «Кидон» («штык»), состоящее из трех команд по 12 человек в каждой. Это профессиональные убийцы, дружелюбно названные «длинной рукой израильского правосудия». Обычно две из трех бригад тренируются в Израиле, а третья выполняет операцию за рубежом. Бойцы «Кидон» не знают не только ничего о прочих структурах «Моссад», но даже и настоящих имен своих коллег по подразделению.
Шпионы всегда работают парами. Один из них находится в стране-цели, а другой в стране-базе. В дружественных Израилю странах, например в Великобритании, они не шпионят, а ведут нечто вроде совместного бизнеса. При необходимости шпион для страны-цели отправляется в эту самую страну-цель, используя, например, фирму в качестве прикрытия, а шпион в стране-базе, его партнер, является его «пуповиной», обеспечивая всяческую помощь и поддержку.
Роль шпионов изменилась со временем, как изменился и сам Израиль. Раньше у Моссад были разведчики, которые долгое время работали в арабских странах. Но часто они пребывали там слишком долго и их разоблачали. Для этого использовали «арабистов», израильтян, которые по разговору и по внешнему виду не отличались от арабов. В начале существования государства, когда из арабских стран в Израиль переехало множество евреев, недостатка в «арабистах» не было. Но сейчас это уже не так, а тот уровень арабского языка, которому учат в школе, недостаточен для настоящей маскировки.
Поэтому большинство шпионов выступают в роли европейцев. Договора заключаются с ними на четыре года. Для маскировки важно, чтобы они действительно владели профессией, которая позволяла бы им всегда совершать краткосрочные поездки. Моссад организовывает для них вместе с партнером – шпионом в стране-базе, настоящую фирму. Это не просто «легенда», она действительно работает – в основном, в сфере импорта и экспорта.
Около 70% таких предприятий находятся в Канаде. С бюро шпион может связаться только посредством своего ведущего офицера (оператора). Каждый офицер-оператор ведет 5–6 шпионов, не больше.
В «Комемиуте» есть подразделение, в котором работают около 20 экспертов по экономике. Они анализируют каждый рынок и каждую фирму и передают сведения офицеру-оператору, который затем дает советы разведчикам, какие им действия предпринимать со своей фирмой.
Шпионы, о которых здесь идет речь – израильские граждане. Это люди из всех слоев общества – врачи, юристы, инженеры, ученые, готовые посвятить четыре года жизни служению своей стране. Их семьям выплачивается в качестве компенсации их средний заработок, но за свою работу за рубежом шпионы получают на отдельный счет премию (бонус). По окончании четырехлетнего срока на счету каждого лежит уже от 20 до 30 тысяч долларов.
Шпионы не собирают непосредственно секретные материалы, такие, например, как данные конкретного наблюдения за перевозкой оружия или приготовлениями к войне в больнице. Они собирают то, что мы называем фибер-материал, от английского слова «fiber» – волокно, нить, обрывок. Это сведения, получаемые от слежения за экономическими процессами, из слухов, настроений, дискуссий и т.п. Не подвергаясь большому риску, разведчику могут спокойно наблюдать за подобными процессами. Они не посылают (по радио и.т.п.) свои донесения прямо из страны-цели, но иногда передают и получают что-то (деньги, сообщения) при прямой встрече. Во многих мостах в арабских странах шпионы еще при их строительстве заложили взрывчатку в опоры – всех шпионов учат технике саботажа и диверсий. В случае войны израильский шпион может, получив приказ, взорвать все заминированные мосты в стране.
Вернусь к нашему обучению. После того, как Цви и Амирама забрали в «Комемиуте», у Каули для нас было еще одно сообщение. Оно касалось давно обещанных нам каникул.
– Как вы знаете, – начал он, – каждый план представляет собой лишь базу для его изменения. Я знаю, что вы страстно жаждете каникул, но прежде чем отправиться отдыхать, вам придется сделать еще кое-что. Вы будете нашим первым курсом, прошедшим интенсивное обучение работе с компьютерами в бюро. Это продлится не больше трех недель. Потом отдыхайте все время, которое остается от ваших каникул.
Мы научились всегда считаться с чем-то подобным в Моссад. Бывало так, что нам предстоят каникулы, и нам говорят, что в пятницу после обеда мы можем быть свободны. Но в полдень нам объявляют, что нам придется остаться, но только на одни следующие сутки. Тогда нам дают 20 минут, чтобы позвонить домой, и все несутся к телефону.
Для настоящих «катса» существует система срочного оповещения, используемая в случае необходимости. Сообщение это должно быть по возможности кратким, например: «Алло, я звоню из бюро. Ваш муж сегодня не придет домой, как вы ожидали. Он свяжется с вами, как только сможет. Если у вас возникнут какие-то проблемы, позвоните Якобу.»
Этим можно весьма широко пользоваться. Постороннему человеку даже трудно представить, какую роль в жизни «катса» играет секс. Весь риск и небезопасность этой работы означают одновременно и полную свободу. Если «катса» встречает девушку-солдата и хочет провести с ней уик-энд, ну что же, его жена уже привыкла, что он часто не приходит домой. Такая форма свободы была, очевидно, желанной. Но шутка в том, что нельзя стать «катса», не будучи женатым. Неженатых не пускают заграницу. Они говорят, что неженатому мужчине за границей противник может легко подсунуть девушку. С другой стороны они трахаются со всеми вокруг, что, конечно, позволяет их легче шантажировать, и все об этом знают. Для меня это так и осталось загадкой.
Для компьютерного класса была выделена комната на втором этаже Академии. Там поставили столы формой подковы, и каждый получил компьютер для работы. Инструктор проецировал на стену картинки, чтобы все видели. Сперва мы научились вводить специфические данные в «морковку» – оранжевый экран с разными вопросами, на которые нужно ответить, чтобы получить доступ к компьютерной системе. Эти учебные компьютеры функционировали абсолютно правильно, потому что и они были соединены со штаб-квартирой, что давало нам доступ к реальным файлам. Так мы научились работать с программой и запрашивать или вводить необходимые данные.
Интересный эпизод произошел на этом курсе во время изучения системы под названием «кшарим», т.е. «узлы». Она охватывает все данные о каждом контакте любого индивидуума. Арик Ф. сел за компьютер нашей преподавательницы, когда она отлучилась, и ввел в систему слово «Арафат», а затем «кшарим». Так как Арафат – лидер ООП, то этот запрос получил в системе полный приоритет. Чем выше приоритет запрашиваемого лица, тем быстрее ищет компьютер ответ на запрос.
Ни у кого нет приоритета выше, чем у Арафата, но проблема состояла в его бесчисленных связях и контактах. Все остальные компьютеры «зависли», пока на дисплее высвечивались нескончаемые списки имен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Обескуражено она ответила, что нет, но Хайм бросил их ей на стол и сказал: «Смотри, не простудись».
Все в доме об этом знали. Так как я человек честный и достаточно прямой, то разрушил некоторые такие связи. Между мужчинами, трахающими всех вокруг, возникали своего рода компашки. Я-то думал, что взошел на Олимп Израиля, а оказалось, что очутился в Содоме и Гоморре, и это меня разочаровало. Это пронизывало всю работу. Каждый был связан с кем-то через секс. Возникла целая система взаимного фаворитизма. Ты – мне, а я – тебе. Ты поможешь мне. Я помогу тебе. Таки продвигались вперед «катса» вверх через секс. Большинство секретарш в бюро были довольно красивы. Их выбирали по этому признаку. Но дошло до того, что они стали в чистом виде товаром для потребления: это просто стало частью их работы. Были шпионы, которые по два, три, четыре года не бывали в Израиле. «Катса» отвечавшие за них в отделе «Метсада» были единственными связующими звеньями между ними и их семьями. Еженедельно эти «катса» контактировали с женами шпионов. И через некоторое время эти контакты выходили за рамки разговоров, а в конце они уже спали с чужими женами.
Такому человеку ты доверяешь свою жизнь; но жену ему лучше не доверять. Ты работаешь во враждебной арабской стране, а он в это время соблазняет твою супругу. Это было настолько обычное явления, что на просьбу перейти в отдел «Метсада» задают вопрос: «Зачем, ты что – такой бабник?»
Упомянутое мною выше шоу новичков называлось «Тени». Это была шпионская история, разыгрываемая полностью за тремя огромными простынями в роли экранов. На них так падал свет, что возникала игра теней. Так как мы были будущими «катса», наши лица не должны были быть известны широкой публике.
Спектакль начинался с танца живота и соответствующей турецкой музыки. Человек с «дипломатом» в руке проходил за экраном. Этим обыгрывалась популярная внутри Моссад шутка, что настоящего «катса» легко узнать по трем «С» – чемодану «Самсонайт». дневнику в кожаном переплете «Севен Стар» и часам «Сейко».
Следующая сцена показывала вербовку. За экраном едко намекнули на вскрытие мешка с диппочтой, затем действие переместилось в Лондон. В квартире один человек говорил по телефону, а в соседней комнате (т. е. за соседним экраном) другой в наушниках подслушивал первого.
Затем показали вечеринку в Лондоне, где возникали тени арабов в их национальных головных уборах. Они напивались и становились, расслабившись, все более открытыми. За следующим экраном «катса» встречался с арабом, обмениваясь с ним чемоданами «Самсонайт».
В конце все собрались за экранами, и, взявшись за руки, запели на иврите песню «Дождись другого дня», музыкальное выражение старой поговорки « в следующем году в Иерусалиме», традиционного пожелания евреев до основания Израиля.
Через два дня состоялась завершающая вечеринка с барбекю во внутреннем дворе Академии, рядом с залом для настольного тенниса. Наши жены, наши инструкторы, все, с которыми мы имели дело, были тут.
Наконец-то нам это удалось.
Был март 1984 года. Мы закончили один курс, но нас ожидали еще два.
Часть вторая
Внутри и снаружи
Глава 6
Бельгийский стол
В апреле 1984 года члены моей группы были уже не кадеты, но еще не «катса». Собственно они были «младшими катса», или стажерами, которых ожидала стажировка в штаб-квартире и второй курс обучения, лишь после окончания которого, мы на самом деле могли назвать себя «катса».
Меня направили в «Research» – исследовательский отдел. На следующее утро после нашего прихода туда Шаи Каули объяснил, что стажеров примерно в течение года каждые пару месяцев переводят из одного отдела в другой, чтобы мы познакомились с работой всей организации и подготовились к обучению на втором курсе.
После долгой дискуссии, прерываемой обычными шутками, перекурами и кофе, Каули заявил, что к нам обратится Аарон Шахар, шеф «Комемиуте» (ранее назывался «Метсада»). Переименование всех отделов произошло после потери в июле 1984 года шифровальной книги в лондонской резидентуре.
Шахар выбрал для своего отдела двух человек – психолога Цви Г. и Амирама, спокойного приятного мужчину, переведенного в бюро прямо из армии, где он был подполковником. Оба должны были стать офицерами-контролерами агентов, работающими из самого Израиля.
«Комемиуте», что на иврите означает «независимость с высоко поднятой головой» функционирует как Моссад внутри Моссад. Это сверхсекретный отдел, занимающийся разведчиками – настоящими шпионами-нелегалами, т.е. израильтянами, которых с безупречными «легендами» засылают в арабские страны. Внутри этого отдела есть еще маленькое подразделение «Кидон» («штык»), состоящее из трех команд по 12 человек в каждой. Это профессиональные убийцы, дружелюбно названные «длинной рукой израильского правосудия». Обычно две из трех бригад тренируются в Израиле, а третья выполняет операцию за рубежом. Бойцы «Кидон» не знают не только ничего о прочих структурах «Моссад», но даже и настоящих имен своих коллег по подразделению.
Шпионы всегда работают парами. Один из них находится в стране-цели, а другой в стране-базе. В дружественных Израилю странах, например в Великобритании, они не шпионят, а ведут нечто вроде совместного бизнеса. При необходимости шпион для страны-цели отправляется в эту самую страну-цель, используя, например, фирму в качестве прикрытия, а шпион в стране-базе, его партнер, является его «пуповиной», обеспечивая всяческую помощь и поддержку.
Роль шпионов изменилась со временем, как изменился и сам Израиль. Раньше у Моссад были разведчики, которые долгое время работали в арабских странах. Но часто они пребывали там слишком долго и их разоблачали. Для этого использовали «арабистов», израильтян, которые по разговору и по внешнему виду не отличались от арабов. В начале существования государства, когда из арабских стран в Израиль переехало множество евреев, недостатка в «арабистах» не было. Но сейчас это уже не так, а тот уровень арабского языка, которому учат в школе, недостаточен для настоящей маскировки.
Поэтому большинство шпионов выступают в роли европейцев. Договора заключаются с ними на четыре года. Для маскировки важно, чтобы они действительно владели профессией, которая позволяла бы им всегда совершать краткосрочные поездки. Моссад организовывает для них вместе с партнером – шпионом в стране-базе, настоящую фирму. Это не просто «легенда», она действительно работает – в основном, в сфере импорта и экспорта.
Около 70% таких предприятий находятся в Канаде. С бюро шпион может связаться только посредством своего ведущего офицера (оператора). Каждый офицер-оператор ведет 5–6 шпионов, не больше.
В «Комемиуте» есть подразделение, в котором работают около 20 экспертов по экономике. Они анализируют каждый рынок и каждую фирму и передают сведения офицеру-оператору, который затем дает советы разведчикам, какие им действия предпринимать со своей фирмой.
Шпионы, о которых здесь идет речь – израильские граждане. Это люди из всех слоев общества – врачи, юристы, инженеры, ученые, готовые посвятить четыре года жизни служению своей стране. Их семьям выплачивается в качестве компенсации их средний заработок, но за свою работу за рубежом шпионы получают на отдельный счет премию (бонус). По окончании четырехлетнего срока на счету каждого лежит уже от 20 до 30 тысяч долларов.
Шпионы не собирают непосредственно секретные материалы, такие, например, как данные конкретного наблюдения за перевозкой оружия или приготовлениями к войне в больнице. Они собирают то, что мы называем фибер-материал, от английского слова «fiber» – волокно, нить, обрывок. Это сведения, получаемые от слежения за экономическими процессами, из слухов, настроений, дискуссий и т.п. Не подвергаясь большому риску, разведчику могут спокойно наблюдать за подобными процессами. Они не посылают (по радио и.т.п.) свои донесения прямо из страны-цели, но иногда передают и получают что-то (деньги, сообщения) при прямой встрече. Во многих мостах в арабских странах шпионы еще при их строительстве заложили взрывчатку в опоры – всех шпионов учат технике саботажа и диверсий. В случае войны израильский шпион может, получив приказ, взорвать все заминированные мосты в стране.
Вернусь к нашему обучению. После того, как Цви и Амирама забрали в «Комемиуте», у Каули для нас было еще одно сообщение. Оно касалось давно обещанных нам каникул.
– Как вы знаете, – начал он, – каждый план представляет собой лишь базу для его изменения. Я знаю, что вы страстно жаждете каникул, но прежде чем отправиться отдыхать, вам придется сделать еще кое-что. Вы будете нашим первым курсом, прошедшим интенсивное обучение работе с компьютерами в бюро. Это продлится не больше трех недель. Потом отдыхайте все время, которое остается от ваших каникул.
Мы научились всегда считаться с чем-то подобным в Моссад. Бывало так, что нам предстоят каникулы, и нам говорят, что в пятницу после обеда мы можем быть свободны. Но в полдень нам объявляют, что нам придется остаться, но только на одни следующие сутки. Тогда нам дают 20 минут, чтобы позвонить домой, и все несутся к телефону.
Для настоящих «катса» существует система срочного оповещения, используемая в случае необходимости. Сообщение это должно быть по возможности кратким, например: «Алло, я звоню из бюро. Ваш муж сегодня не придет домой, как вы ожидали. Он свяжется с вами, как только сможет. Если у вас возникнут какие-то проблемы, позвоните Якобу.»
Этим можно весьма широко пользоваться. Постороннему человеку даже трудно представить, какую роль в жизни «катса» играет секс. Весь риск и небезопасность этой работы означают одновременно и полную свободу. Если «катса» встречает девушку-солдата и хочет провести с ней уик-энд, ну что же, его жена уже привыкла, что он часто не приходит домой. Такая форма свободы была, очевидно, желанной. Но шутка в том, что нельзя стать «катса», не будучи женатым. Неженатых не пускают заграницу. Они говорят, что неженатому мужчине за границей противник может легко подсунуть девушку. С другой стороны они трахаются со всеми вокруг, что, конечно, позволяет их легче шантажировать, и все об этом знают. Для меня это так и осталось загадкой.
Для компьютерного класса была выделена комната на втором этаже Академии. Там поставили столы формой подковы, и каждый получил компьютер для работы. Инструктор проецировал на стену картинки, чтобы все видели. Сперва мы научились вводить специфические данные в «морковку» – оранжевый экран с разными вопросами, на которые нужно ответить, чтобы получить доступ к компьютерной системе. Эти учебные компьютеры функционировали абсолютно правильно, потому что и они были соединены со штаб-квартирой, что давало нам доступ к реальным файлам. Так мы научились работать с программой и запрашивать или вводить необходимые данные.
Интересный эпизод произошел на этом курсе во время изучения системы под названием «кшарим», т.е. «узлы». Она охватывает все данные о каждом контакте любого индивидуума. Арик Ф. сел за компьютер нашей преподавательницы, когда она отлучилась, и ввел в систему слово «Арафат», а затем «кшарим». Так как Арафат – лидер ООП, то этот запрос получил в системе полный приоритет. Чем выше приоритет запрашиваемого лица, тем быстрее ищет компьютер ответ на запрос.
Ни у кого нет приоритета выше, чем у Арафата, но проблема состояла в его бесчисленных связях и контактах. Все остальные компьютеры «зависли», пока на дисплее высвечивались нескончаемые списки имен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60