Конечно, это может быть совпадением. Настоящая миссис Салливан могла назвать своего красивого сына Барри. Но, учитывая связи со сценой, это достаточно интересный факт, чтобы его расследовать. – Он повернулся к Крафту: – Вы можете навести справки в американском консульстве в Лондоне, в актерском профсоюзе и даже там, где он работал, продавая автомобили.
– Я уже телеграфировал в тамошний отдел уголовного розыска, – кивнул суперинтендент. – Расскажу вам об этом позже.
К моему удивлению, обычно спокойное лицо Крафта налилось кровью и он смущенно откашливался. Казалось, настоящее имя Барри Салливана его абсолютно не интересует.
– Скажите, мисс, вы уверены, что это произошло на дороге к Бейкерс-Бриджу?
Молли широко открыла глаза:
– Господи, конечно уверена! Я живу здесь со дня рождения.
– Ваш отец ничего вам не рассказывал вчера или сегодня?
Молли недоуменно заморгала.
– Мой отец? – переспросила она.
– Он не говорил вам, что в ночь с субботы на воскресенье нашел пистолет на шоссе менее чем в десяти футах от поворота к Бейкерс-Бриджу?
На сей раз нас всех удивил Крафт. Г. М. употребил выражения, которые я, будучи достаточно старомодным, не стал бы использовать в присутствии девушки вроде Молли. Но Молли от изумления едва его слышала.
– Нет, он ничего не говорил, но… вряд ли стал бы это делать. Отец мало что рассказывает маме и мне.
– У него не было никаких оснований предполагать что-то дурное, мисс, – указал суперинтендент. – Мы сами до сегодняшнего утра не знали, что этих двоих убили из найденного пистолета.
– Отец будет очень сердиться, – сказала Молли.
– Сердиться? Почему?
– Потому что он терпеть не может быть замешанным в подобных делах – даже в качестве человека, нашедшего оружие. Он говорит, что для солиситорской практики нет ничего хуже. А когда он узнает, что я говорила о бедной Рите после ее смерти…
Аккуратная горничная постучала и заглянула в комнату.
– Мне подавать чай, мисс Молли? – спросила она. – Мистер Грейндж только что вернулся.
Стив Грейндж был высоким худощавым и жилистым мужчиной лет пятидесяти пяти, с прямой осанкой, пружинистой походкой и сухими, педантичными манерами. Его скуластое лицо нельзя было назвать некрасивым, хотя кожа начинала сморщиваться, а черные волосы и усы – седеть. Одетый, как всегда, щеголевато, он вошел с вечерней газетой в руке, и Крафт тут же сообщил ему новости.
– Боже мой! – Стив Грейндж недоверчиво уставился на нас своими темно-серыми глазами, хлопая сложенной газетой по левой ладони. Потом он повернулся к Молли: – Где твоя мать, дорогая?
– В заднем саду. Она…
– Лучше пойди к ней. Скажи Глэдис, чтобы пока не подавала чай.
– Если не возражаешь, папа, я бы хотела…
– Иди к матери. Я хочу поговорить с этими джентльменами.
Молли покорно удалилась. Продолжая хлопать газетой по ладони, Стив прошелся по комнате, потом сел напротив нас, сдвинув брови.
– В высшей степени неприятное дело, – заявил он, махнув костлявой рукой. – Не только неприятное, но и трудное. Удивительно, что вы вообще нашли тела.
– Я тоже так думаю, сэр, – кивнул Крафт. – Учитывая здешние течения и все прочее. Но мы нашли тела и оружие – благодаря вам.
Стив еще сильнее нахмурился:
– Откровенно говоря, если бы я знал, что это за оружие, то не уверен, что передал бы его вам. Возможно, это пренебрежение гражданским долгом, но тем не менее… – Он побарабанил холеными пальцами по подлокотнику кресла. – Теперь нас всех ожидают неприятности.
– Не могли бы вы, сэр, рассказать нам что-нибудь об этом пистолете?
– Послушайте, суперинтендент. – Сухой тон Стива вызвал обычный эффект. – Надеюсь, вы не думаете, что я замешан в этой истории?
– Нет-нет, сэр! Я только…
– Очень рад это слышать. – Стив изобразил подобие улыбки. – Вы нашли тела, но, не располагая орудием преступления, по-прежнему считали бы, что это самоубийство по сговору. Только заполучив пистолет с «обратной вспышкой», вы пришли к иному мнению. По-вашему, если бы я имел какое-то отношение к убийству этих двоих, стал бы я добровольно передавать вам пистолет?
– Едва ли, – усмехнулся Крафт. – Я просто имею в виду, что вы, будучи главой местного ополчения, могли где-то видеть его раньше.
– Не припоминаю. Во всяком случае, я не могу его опознать. Вы заметили, что регистрационный номер спилен?
– Да, сэр.
– Честно говоря, суперинтендент, я сомневаюсь, что вам удастся отследить происхождение этого пистолета. Раньше, когда огнестрельное оружие и боеприпасы продавали только при предъявлении лицензии, это не составило бы труда. Но в наши дни, когда их продают почти всем желающим…
С осуждающим видом Стив соединил кончики пальцев и закрыл глаза. Я всегда считал это сознательной позой, рассчитанной на то, чтобы произвести впечатление, но Стив прибегал к ней так долго, что забыл, насколько напыщенной она выглядит.
– Я заметил, что армейские офицеры приобрели досадную привычку, – продолжал он. – Приходя в рестораны, клубы или театры, они часто снимают ремень с кобурой и оставляют его висеть в гардеробе на глазах у всех. А сейчас они носят оружие любого образца и калибра, какой им нравится…
– Вы думаете, пистолет могли украсть?
– Не знаю. Просто озвучиваю идею. – Стив повернулся к Г. М. и добавил более любезным тоном: – Полагаю, это знаменитый сэр Генри Мерривейл?
– Угу, – ответил Г. М., сосредоточенно разглядывая свой костыль.
– Рад видеть вас в своем доме, сэр Генри. Я много о вас слышал от нашего общего друга.
– Вот как? От кого же?
– От лорда Блэклока. Он мой клиент, – не без самодовольства сообщил Стив.
– Старина Блэки? – с интересом отозвался Г. М. – Как он поживает?
– Боюсь, у него нелады со здоровьем. – Стив поудобнее устроился в кресле перед разговором о сильных мира сего.
– Еще бы, – вздохнул Г. М. – Он сам не свой с тех пор, как побывал в Нью-Йорке и начал глушить виски стаканами.
– В самом деле? – после небольшой паузы осведомился Стив. – Не могу сказать, что когда-нибудь видел его… э-э… нетрезвым.
– Это благодаря его жене. – Г. М. повернулся к Крафту и мне: – Худшей стервы не найти до самого Бристольского залива, но она умудряется держать его под контролем.
Стив, казалось, жалел, что затронул эту тему.
– Похоже, лорд Блэклок вами недоволен.
– Старина Блэклок мною недоволен? Почему?
Стив улыбнулся:
– Он говорит, что приглашал вас провести часть лета в его сельском доме, а вы предпочли остановиться у этого парня… как бишь его? – Стив небрежно щелкнул пальцами, притворяясь, будто забыл фамилию Феррарса, хотя прекрасно ее помнил.
– Пола Феррарса?
– Да-да, художника.
– Не вижу, почему я не должен был у него останавливаться, – сказал Г. М. – Он пишет мой портрет. – Последовала пауза, во время которой в голове Г. М., казалось, мелькнуло ужасное подозрение. Поправив очки, он медленно обвел взглядом нашу группу, изучая каждое лицо в поисках признаков отсутствия серьезности. – Кто-нибудь из присутствующих, – с вызовом осведомился Г. М., – может назвать мне любую причину, по которой художник не может или не должен писать мой портрет?
Я мог бы назвать одну причину сугубо эстетического порядка, но счел более тактичным не упоминать о ней.
– Этот молодой парень, – продолжал Г. М., – друг моей младшей дочери. Он написал мне одно из самых оскорбительных писем, какие я когда-либо получал, а я получал их достаточно. Пол Феррарс утверждал, что у меня самая забавная физиономия из всех, какие он когда-либо видел, в том числе даже в студенческие годы в Париже, и пригласил меня сюда, дабы увековечить ее для потомства. Это было настолько оскорбительно, ребята, что я приехал из чистого любопытства.
– И остались?
– Разумеется. Должен признать, этот парень воздает мне должное. Портрет получается превосходный, и я собираюсь купить его. Он еще не вполне окончен из-за этого. – Г. М. вытянул ногу под пледом. – Я хотел позировать стоя, а мне теперь позволяют стоять только очень короткое время. – Он фыркнул и скромно добавил: – Феррарс изображает меня в виде римского сенатора.
Это подействовало даже на суперинтендента Крафта.
– В виде кого, сэр?
– Римского сенатора, – повторил Г. М С подозрением посмотрев на Крафта, он проиллюстрировал свои слова с неподражаемым достоинством, выпрямившись и перебросив через плечо край воображаемой тоги.
– Понятно, – равнодушно произнес Стив Грейндж. – Похоже, мистер Феррарс достиг некоторых успехов.
– Вы не любите его, верно?
– Боюсь, сэр Генри, я недостаточно хорошо его знаю, чтобы любить или не любить. Возможно, я слишком старомоден, но мне не по душе то, что именуют богемным образом жизни, – вот и все.
– А как вы относились к миссис Уэйнрайт?
Поднявшись с кресла, Стив подошел к окну позади фортепиано, отодвинул одну из кружевных занавесок и посмотрел на улицу. Я заметил, что по пути он бросил взгляд в зеркало на стене – подобно большинству из нас, Стиву было не чуждо некоторое тщеславие.
– Более года назад у меня с миссис Уэйнрайт произошла серьезная ссора, – ответил он. – Любой может вам это подтвердить. С тех пор мы не разговаривали. – Повернувшись от окна, Стив решительно продолжил: – Причина этой ссоры должна оставаться в секрете. Миссис Уэйнрайт просила меня о профессиональной услуге, которую я счел неэтичной. Это единственное объяснение, которое я могу вам дать. Я отговаривал Молли от визитов туда как только мог. Поймите меня – Молли сама себе хозяйка. Она зарабатывает себе на жизнь и имеет право в пределах разумного поступать по-своему. Но уэйнрайтовский образ жизни нравится мне не больше богемного. Я очень разборчив в отношении людей, которые приходят сюда повидать Молли, о чем открыто ее предупреждаю.
Я счел себя обязанным выразить протест.
– Что вы подразумеваете под «уэйнрайтовским образом жизни»? Надеюсь, не игру в бридж в субботние вечера? В конце концов, я сам в этом участвовал.
Стив улыбнулся:
– Под «уэйнрайтовским образом жизни», доктор Люк, я подразумевал саму миссис Уэйнрайт и всех ее более молодых поклонников мужского иола.
Суперинтендент кашлянул.
– В том-то и суть, сэр. Мы ищем мужчину, которого ваша дочь видела с миссис Уэйнрайт у старой каменной студии на дороге к Бейкерс-Бриджу.
Кожа на щеках и подбородке Стива напряглась, словно скулы затвердели внутри.
– Молли не следовало рассказывать вам об этом. Это нескромно и, возможно, даже дает повод для судебного преследования.
– Но вы не сомневаетесь в словах вашей дочери?
– Нет. Хотя мне часто кажется, что у нее чрезмерно развито воображение. – Стив потер подбородок. – Что касается этого эпизода в студии, то, может быть, имел место более-менее невинный флирт…
– Приведший к убийству? – осведомился Г. М.
Стив снова опустился в кресло.
– Вы никогда не докажете, что в деле фигурировал мужчина, – заявил он, соединив кончики пальцев. – Более того, вы зря тратите время, пытаясь доказать, что произошло убийство. Это было самоубийство по сговору, каковым его определит любое коронерское жюри.
Крафт начал возражать, но Стив заставил его умолкнуть, подняв руку. Его губы улыбались под усами, но лицо и глаза оставались серьезными и задумчивыми. Я мог бы поклясться, что он верит каждому своему слову.
– Чем больше я об этом думаю, джентльмены, тем сильнее убеждаюсь, что это было самоубийство по сговору. На чем вы основываете ваше предположение об убийстве? На двух обстоятельствах. Первое: отсутствие следов пороха на руках жертв. И второе: находка оружия вдалеке от места происшествия. Это так?
– Да, сэр. И для меня этого достаточно.
– Посмотрим. – Стив откинулся на спинку кресла. – Предположим, миссис Уэйнрайт и мистер Салливан решают покончить с собой. Салливан достает пистолет. Они идут на край утеса, где Салливан сначала стреляет в нее, потом в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27