Но все происходило именно так, как я сказал.
– А вы, мистер Кестеван?
– Я уже говорил, но могу повторить еще раз, если угодно. Я не выходил из своей комнаты.
– Принимается! Итак, мы знаем, что доктор Мэннинг спустился вниз, чтобы осмотреть тело Генри. Потом его отправили наверх, сообщить это печальное известие леди Рейл. Пошел ли он туда сразу, мы должны будем его спросить. Алиби нет у леди Рейл, у Вуда и всех остальных, поскольку мы не можем с точностью сказать, была ли Дорис убита вскоре после лорда Рейла или незадолго до этого.
– Ну и что дальше, сэр? – спросил Фрэнсис усталым голосом.
– Тебе не приходило в голову, что финансовая подоплека этого дела затеяна для того, чтобы преднамеренно ввести всех в заблуждение? Мы все сосредоточились на украденных облигациях и тому подобном, а другие мотивы преступления как бы остались в стороне. Другими словами, ты не думаешь, что эти облигации исчезли из сейфа только для отвода глаз?
– Никто не станет красть десять тысяч фунтов всего лишь для отвода глаз, – заметил Мэссей.
– Ради бога, Брюс, подключите слегка свое воображение! – сказал сэр Джордж. – Облигации, даже на предъявителя, – это не наличные деньги. Кроме того, у нас есть номера серий облигаций, а полиция знает, как с этим поступить. Убийца, совершивший преступление из-за облигаций, абсолютный безумец. Впрочем, кое-какой наличностью он поживился. Но дело не в этом. Вот мы с вами обсуждаем сейчас финансовую сторону преступления, потратили время на обследование сейфов, а мотивы преступления нам до сих пор неизвестны. Что же касается улик, хочу обратить ваше внимание на косвенную улику, а если точнее – на одну вещь… Короче говоря, это то, что обычно не хранят в сейфе. – Сэр Джордж обвел всех присутствующих пристальным взглядом и, одернув свой белый пикейный жилет, продолжил: – Я имею в виду привидение в доспехах, о котором ты, Фрэнк, упомянул, когда вез нас с Майклом сюда сегодня днем. Ты сказал, что Дорис Мундо была недавно сильно напугана, когда решила, что видела одну из фигур в доспехах на лестнице в Оружейном зале. И признаюсь тебе, это меня встревожило.
– Встревожило вас? Почему?
– Уже давно, Фрэнк, ты упорно говоришь о проявлениях безрассудства, сумасбродства у вас в роду. Но при всей твоей буффонаде, я думаю, ты не отдаешь себе отчета в том, насколько сильно и опасно это проявлялось в твоем отце. Можно даже говорить о безумии! – Сэр Джордж замолчал и внимательно посмотрел на Фрэнсиса.
– Продолжайте, – сказал тот спокойным тоном, однако пальцы у него подрагивали.
– Я не могу исключить того, что он мог проделать такое. Я не имею в виду то, что он надел на себя доспехи. Это было бы нелепо. Но даже если бы он не посчитал это нелепым, то не смог бы облачиться в одеяние, которое весит почти столько же, сколько он сам. Но он мог надеть шлем и пару латных рукавиц и попытаться напугать горничных. Возможно, это бы доставило ему удовольствие. Однако он, думаю, отдавал себе отчет в том, что поступки, не согласующиеся с требованиями здравого смысла, способны нанести ощутимый урон престижу вашей семьи, если их предать огласке.
– Понятно, – протянул Фрэнсис. – И вы подумали, что отец выбрал для своей потехи Дорис, наиболее суеверного человека в этом замке?
– Нет, так я уже сейчас не думаю. Я считаю, что по каким-то собственным резонам. Суеверный человек, кстати, склонен верить во что-либо таинственное, в предзнаменования, приметы. Способность фантазировать, домысливать развита до предела у таких людей. Если кто-то надел латные рукавицы и просто стоял неподвижно на ступеньках, положив руку на перила, – а вы не забывайте, что эти латные рукавицы доходят до середины предплечья, – Дорис была готова вообразить, что по лестнице шагает привидение в доспехах. Наслушалась, должно быть, у себя в глубинке всяких россказней про леших, домовых, оборотней… Такие, как Дорис, пугаются всего, их напугать нетрудно. К тому же учтите, что все это происходило вечером, в зале было сумрачно, сквозь витражные окна, как рассказывал Фрэнсис, пробивался бледный лунный свет, всякие таинственные шорохи, – словом, обстановка была нервозная. Я понятно излагаю?
Фрэнсис кивнул, помолчал, приглаживая усы, затем сказал:
– Не знаю, вызывал ли испуг у Дорис отец, но знаю, что это делала Ирэн.
– Ирэн? – воскликнул сэр Джордж. Он был явно ошеломлен. – Хочешь сказать…
– Черт подери, сэр, вы же прекрасно ее знаете! Вам известны ее убеждения. Смотреть в лицо фактам, голая правда, сила и мощь, прямолинейность характера… Такого рода вздор. У нее чутье на все сверхъестественное, почти как у собаки. Если она и проявляла интерес к Дорис, то только ради удовольствия помучить ее. Хотя она считает, что помогала Дорис избавиться от предрассудков. Восхитительно, правда? Я видел, как Ирэн скрещивала ножи на подносе с завтраком, чтобы Дорис всякий раз вздрагивала, я видел, как однажды она якобы случайно толкнула Дорис и та, выронив из рук зеркальце, разбила его. И она постоянно рассказывала ей леденящие кровь истории просто для того, чтобы потом разразиться хохотом и обозвать Дорис идиоткой или как-то еще за то, что та поверила всему. Ирэн говорила, что Дорис служит для нее объектом психоаналитического исследования, а психоанализ, как вам, должно быть, известно, представляет собой психологическое учение, и основанный на нем метод лечения неврозов заключается в изучении всего комплекса обстоятельств, вызвавших нервное заболевание. Ирэн великая мастерица, надо сказать. – Фрэнсис поморщился и добавил: – Иногда мне хочется убить эту женщину. Начиталась всякого-разного… Ах, это новое веяние в науке, ах, эти душевные переживания человека в современной литературе… Да пропади все это пропадом!
Наступила неловкая пауза. Чтобы как-то заполнить ее, Тэрлейн вынул из кармашка часы и уставился на циферблат. Мэссей принялся копаться в своем портфеле, но потом, видимо, решил, что это копошение не к месту и не ко времени, и прекратил. Сэр Джордж стоял, широко расставив ноги, и переводил взгляд с одного на другого.
– А при каких обстоятельствах возникла эта история с привидением в доспехах? – спросил сэр Джордж.
– Было уже поздно, второй час ночи, если точно. Я сидел здесь, в библиотеке, перед камином. Читал и выпивал… В меру, короче – пьяным не был. И вдруг я услышал, что кто-то бродит в гостиной или где-то еще. Поздновато, конечно, подумал я. Должно быть, Сондерс появился наконец. Он всегда приносит мне выпить что-нибудь на ночь и не уходит к себе до тех пор, пока я не лягу спать… Так вот, я решил, что это Сондерс. Поэтому я не поднял глаз, когда этот «кто-то» вошел в библиотеку. Я велел ему поставить выпивку на столик и отправляться на боковую. А мне ответил голос Дорис. Я подпрыгнул. Понимаете, горничным полагается быть в постели уже к четверти одиннадцатого. Но это была она.
Ирэн задержала ее, попросив причесать ее на ночь. А потом Ирэн вспомнила, что оставила одну из своих любимых русских книг где-то внизу, либо в гостиной, либо в библиотеке, либо где-то еще, и отправила Дорис вниз за этой книгой. Она сказала, что не припоминает, где оставила книгу. Зная, что Дорис боится темноты, она зажгла свечу, отдала ее Дорис и предупредила, чтобы та не зажигала свет, иначе муж рассвирепеет. Дорис долго не могла найти эту книгу и извинилась передо мной за вторжение. Я было подключился к поискам, а затем посоветовал ей подняться наверх и послать Ирэн ко всем чертям.
– А что было потом?
– Я снова принялся за чтение, сказав ей, чтобы она включила свет. Я бы и сам включил его, если бы знал, что Дорис настолько боится Ирэн, что не осмелится сделать это… Потом раздался ее крик, и я услышал, как свеча упала на пол в Большом зале. Дорис была смертельно бледна, когда я вошел туда. Я, разумеется, ничего не увидел. Только на следующий день я узнал… окольным путем… что именно она там увидела.
Мэссей тихо выругался. Фрэнсис задумался, похоже осмысливая то, что только что рассказал.
– Вот и вся история! Думайте об этом все, что хотите, – добавил он.
Глава 12
ОСВЕЩЕННОЕ ОКНО
Сэр Джордж откашлялся.
– А ты не думаешь, – спросил он, – что леди Рейл…
– Думай не думай, а Дорис не вернешь! – прервал его Фрэнсис. – Да и вообще вы уже слышали достаточно. Мистер Гонт, – сказал он, резко поворачиваясь. – Хотелось бы услышать, что вы думаете обо всем этом?
– Кажется, доктор Мэннинг собирается к нам присоединиться, – сказал Гонт задумчиво. – Я бы предпочел сначала задать ему несколько вопросов…
Доктор, оправляя свой аккуратный халат, вошел в библиотеку. Потирая ухоженные руки, он сказал:
– Прошу прощения, но, кажется, кто-то произнес мое имя…
Гонт потянулся к стакану, а Тэрлейн с удивлением увидел, как лакей Сондерс, оказавшийся рядом с Гонтом, плеснул в стакан бренди.
Поглаживая свою бородку клинышком, Гонт внимательно смотрел на доктора.
– Вы осмотрели трупы, доктор Мэннинг? – произнес он дружелюбным тоном. – Меня прежде всего интересует труп девушки.
– Всего лишь бегло, мистер Гонт, поскольку дознание всегда сопровождается аутопсией.
– Вскрытие трупа для установления причин смерти, на мой взгляд, в этом конкретном случае не обязательно. Мы уже установили, что она задушена и выброшена из окна в переход, где ее и нашли. Осмотрев ее тело, вы могли бы подтвердить это?
Доктор сделал большие глаза, потом прищурился, затем кивнул:
– Что ж, имеются синяки на левом боку трупа, на левом плече, и бедро вывихнуто. Все это могло появиться на теле в ходе борьбы, разумеется. Она, надо полагать, оказывала сопротивление. Однако…
– Можно, конечно, предположить, что кровоподтеки появились в ходе борьбы. Господи, Джон! Нельзя выбросить тело с высоты пятнадцати-двадцати футов без того, чтобы на нем не появились кровоподтеки, как ты понимаешь.
– Можно… Если это обмякшее тело. Разве ты никогда не наблюдал за цирковыми артистами на арене? Некоторые так шмякаются с высоты, что обычный человек получил бы перелом позвоночника, а у них ни единой царапины. Этот трюк известен и жокеям, особенно участвующим в скачках с препятствиями. Между прочим, в этом заключается причина того, что серьезные увечья редко встречаются у пьяниц. Напившись, они могут свалиться с лестницы или даже с крыши без видимых повреждений, потому что в этот момент они настолько обмякшие, словно у них почти нет костей. Короче говоря, незначительные синяки на теле Дорис – явное свидетельство того, что ее, мертвую уже, выбросили из окна. Я прав, доктор?
– Полностью. Кроме того, кости у нее гибкие, не то что у лорда Рейла. Лорд Рейл…
– Минуточку, если позволите. – Гонт сдвинул брови и постучал краем стакана о свои зубы. – У меня своя теория насчет лорда Рейла. Скажите мне, если я не прав. По вашим словам, он был немощный и весьма тщедушный. Полагаю, лорд Рейл, который был задушен и брошен на пол в Оружейном зале, получил больше ушибов, чем девушка, которую сбросили с высоты пятнадцати футов. Однако позвольте мне обрисовать в общих чертах характер этих ушибов. Во-первых, его оглушили ударом по голове. Я прав?
Мэннинг изумился.
– Да, мистер Гонт.
– Во-вторых, одно бедро у него оказалось вывихнутым, и его, похоже, избили, и довольно сильно.
– Сэр, я не представляю, откуда вы все это узнали, но вы совершенно правы.
– Убийца лютовал, – задумчиво сказал Гонт, – так что магический вывод напрашивается сам собой.
– А сейчас, джентльмены, – продолжил доктор Мэннинг после паузы, – ставлю вас в известность, что я сделал все, что мог, все, что в моих силах. Я поговорил с инспектором Тейпом, и он оставит здесь на ночь констебля, если вам не по себе…
– О господи! – процедил Фрэнсис. – Неужели вы полагаете, будто мы не в состоянии сами позаботиться о себе?
– Ну и чудненько! – улыбнулся доктор. – Я ведь только предложил…
– Прежде чем вы уйдете, доктор, – прервал его Гонт, – хотелось бы, чтобы вы помогли нам разрешить кое-какие наши сомнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– А вы, мистер Кестеван?
– Я уже говорил, но могу повторить еще раз, если угодно. Я не выходил из своей комнаты.
– Принимается! Итак, мы знаем, что доктор Мэннинг спустился вниз, чтобы осмотреть тело Генри. Потом его отправили наверх, сообщить это печальное известие леди Рейл. Пошел ли он туда сразу, мы должны будем его спросить. Алиби нет у леди Рейл, у Вуда и всех остальных, поскольку мы не можем с точностью сказать, была ли Дорис убита вскоре после лорда Рейла или незадолго до этого.
– Ну и что дальше, сэр? – спросил Фрэнсис усталым голосом.
– Тебе не приходило в голову, что финансовая подоплека этого дела затеяна для того, чтобы преднамеренно ввести всех в заблуждение? Мы все сосредоточились на украденных облигациях и тому подобном, а другие мотивы преступления как бы остались в стороне. Другими словами, ты не думаешь, что эти облигации исчезли из сейфа только для отвода глаз?
– Никто не станет красть десять тысяч фунтов всего лишь для отвода глаз, – заметил Мэссей.
– Ради бога, Брюс, подключите слегка свое воображение! – сказал сэр Джордж. – Облигации, даже на предъявителя, – это не наличные деньги. Кроме того, у нас есть номера серий облигаций, а полиция знает, как с этим поступить. Убийца, совершивший преступление из-за облигаций, абсолютный безумец. Впрочем, кое-какой наличностью он поживился. Но дело не в этом. Вот мы с вами обсуждаем сейчас финансовую сторону преступления, потратили время на обследование сейфов, а мотивы преступления нам до сих пор неизвестны. Что же касается улик, хочу обратить ваше внимание на косвенную улику, а если точнее – на одну вещь… Короче говоря, это то, что обычно не хранят в сейфе. – Сэр Джордж обвел всех присутствующих пристальным взглядом и, одернув свой белый пикейный жилет, продолжил: – Я имею в виду привидение в доспехах, о котором ты, Фрэнк, упомянул, когда вез нас с Майклом сюда сегодня днем. Ты сказал, что Дорис Мундо была недавно сильно напугана, когда решила, что видела одну из фигур в доспехах на лестнице в Оружейном зале. И признаюсь тебе, это меня встревожило.
– Встревожило вас? Почему?
– Уже давно, Фрэнк, ты упорно говоришь о проявлениях безрассудства, сумасбродства у вас в роду. Но при всей твоей буффонаде, я думаю, ты не отдаешь себе отчета в том, насколько сильно и опасно это проявлялось в твоем отце. Можно даже говорить о безумии! – Сэр Джордж замолчал и внимательно посмотрел на Фрэнсиса.
– Продолжайте, – сказал тот спокойным тоном, однако пальцы у него подрагивали.
– Я не могу исключить того, что он мог проделать такое. Я не имею в виду то, что он надел на себя доспехи. Это было бы нелепо. Но даже если бы он не посчитал это нелепым, то не смог бы облачиться в одеяние, которое весит почти столько же, сколько он сам. Но он мог надеть шлем и пару латных рукавиц и попытаться напугать горничных. Возможно, это бы доставило ему удовольствие. Однако он, думаю, отдавал себе отчет в том, что поступки, не согласующиеся с требованиями здравого смысла, способны нанести ощутимый урон престижу вашей семьи, если их предать огласке.
– Понятно, – протянул Фрэнсис. – И вы подумали, что отец выбрал для своей потехи Дорис, наиболее суеверного человека в этом замке?
– Нет, так я уже сейчас не думаю. Я считаю, что по каким-то собственным резонам. Суеверный человек, кстати, склонен верить во что-либо таинственное, в предзнаменования, приметы. Способность фантазировать, домысливать развита до предела у таких людей. Если кто-то надел латные рукавицы и просто стоял неподвижно на ступеньках, положив руку на перила, – а вы не забывайте, что эти латные рукавицы доходят до середины предплечья, – Дорис была готова вообразить, что по лестнице шагает привидение в доспехах. Наслушалась, должно быть, у себя в глубинке всяких россказней про леших, домовых, оборотней… Такие, как Дорис, пугаются всего, их напугать нетрудно. К тому же учтите, что все это происходило вечером, в зале было сумрачно, сквозь витражные окна, как рассказывал Фрэнсис, пробивался бледный лунный свет, всякие таинственные шорохи, – словом, обстановка была нервозная. Я понятно излагаю?
Фрэнсис кивнул, помолчал, приглаживая усы, затем сказал:
– Не знаю, вызывал ли испуг у Дорис отец, но знаю, что это делала Ирэн.
– Ирэн? – воскликнул сэр Джордж. Он был явно ошеломлен. – Хочешь сказать…
– Черт подери, сэр, вы же прекрасно ее знаете! Вам известны ее убеждения. Смотреть в лицо фактам, голая правда, сила и мощь, прямолинейность характера… Такого рода вздор. У нее чутье на все сверхъестественное, почти как у собаки. Если она и проявляла интерес к Дорис, то только ради удовольствия помучить ее. Хотя она считает, что помогала Дорис избавиться от предрассудков. Восхитительно, правда? Я видел, как Ирэн скрещивала ножи на подносе с завтраком, чтобы Дорис всякий раз вздрагивала, я видел, как однажды она якобы случайно толкнула Дорис и та, выронив из рук зеркальце, разбила его. И она постоянно рассказывала ей леденящие кровь истории просто для того, чтобы потом разразиться хохотом и обозвать Дорис идиоткой или как-то еще за то, что та поверила всему. Ирэн говорила, что Дорис служит для нее объектом психоаналитического исследования, а психоанализ, как вам, должно быть, известно, представляет собой психологическое учение, и основанный на нем метод лечения неврозов заключается в изучении всего комплекса обстоятельств, вызвавших нервное заболевание. Ирэн великая мастерица, надо сказать. – Фрэнсис поморщился и добавил: – Иногда мне хочется убить эту женщину. Начиталась всякого-разного… Ах, это новое веяние в науке, ах, эти душевные переживания человека в современной литературе… Да пропади все это пропадом!
Наступила неловкая пауза. Чтобы как-то заполнить ее, Тэрлейн вынул из кармашка часы и уставился на циферблат. Мэссей принялся копаться в своем портфеле, но потом, видимо, решил, что это копошение не к месту и не ко времени, и прекратил. Сэр Джордж стоял, широко расставив ноги, и переводил взгляд с одного на другого.
– А при каких обстоятельствах возникла эта история с привидением в доспехах? – спросил сэр Джордж.
– Было уже поздно, второй час ночи, если точно. Я сидел здесь, в библиотеке, перед камином. Читал и выпивал… В меру, короче – пьяным не был. И вдруг я услышал, что кто-то бродит в гостиной или где-то еще. Поздновато, конечно, подумал я. Должно быть, Сондерс появился наконец. Он всегда приносит мне выпить что-нибудь на ночь и не уходит к себе до тех пор, пока я не лягу спать… Так вот, я решил, что это Сондерс. Поэтому я не поднял глаз, когда этот «кто-то» вошел в библиотеку. Я велел ему поставить выпивку на столик и отправляться на боковую. А мне ответил голос Дорис. Я подпрыгнул. Понимаете, горничным полагается быть в постели уже к четверти одиннадцатого. Но это была она.
Ирэн задержала ее, попросив причесать ее на ночь. А потом Ирэн вспомнила, что оставила одну из своих любимых русских книг где-то внизу, либо в гостиной, либо в библиотеке, либо где-то еще, и отправила Дорис вниз за этой книгой. Она сказала, что не припоминает, где оставила книгу. Зная, что Дорис боится темноты, она зажгла свечу, отдала ее Дорис и предупредила, чтобы та не зажигала свет, иначе муж рассвирепеет. Дорис долго не могла найти эту книгу и извинилась передо мной за вторжение. Я было подключился к поискам, а затем посоветовал ей подняться наверх и послать Ирэн ко всем чертям.
– А что было потом?
– Я снова принялся за чтение, сказав ей, чтобы она включила свет. Я бы и сам включил его, если бы знал, что Дорис настолько боится Ирэн, что не осмелится сделать это… Потом раздался ее крик, и я услышал, как свеча упала на пол в Большом зале. Дорис была смертельно бледна, когда я вошел туда. Я, разумеется, ничего не увидел. Только на следующий день я узнал… окольным путем… что именно она там увидела.
Мэссей тихо выругался. Фрэнсис задумался, похоже осмысливая то, что только что рассказал.
– Вот и вся история! Думайте об этом все, что хотите, – добавил он.
Глава 12
ОСВЕЩЕННОЕ ОКНО
Сэр Джордж откашлялся.
– А ты не думаешь, – спросил он, – что леди Рейл…
– Думай не думай, а Дорис не вернешь! – прервал его Фрэнсис. – Да и вообще вы уже слышали достаточно. Мистер Гонт, – сказал он, резко поворачиваясь. – Хотелось бы услышать, что вы думаете обо всем этом?
– Кажется, доктор Мэннинг собирается к нам присоединиться, – сказал Гонт задумчиво. – Я бы предпочел сначала задать ему несколько вопросов…
Доктор, оправляя свой аккуратный халат, вошел в библиотеку. Потирая ухоженные руки, он сказал:
– Прошу прощения, но, кажется, кто-то произнес мое имя…
Гонт потянулся к стакану, а Тэрлейн с удивлением увидел, как лакей Сондерс, оказавшийся рядом с Гонтом, плеснул в стакан бренди.
Поглаживая свою бородку клинышком, Гонт внимательно смотрел на доктора.
– Вы осмотрели трупы, доктор Мэннинг? – произнес он дружелюбным тоном. – Меня прежде всего интересует труп девушки.
– Всего лишь бегло, мистер Гонт, поскольку дознание всегда сопровождается аутопсией.
– Вскрытие трупа для установления причин смерти, на мой взгляд, в этом конкретном случае не обязательно. Мы уже установили, что она задушена и выброшена из окна в переход, где ее и нашли. Осмотрев ее тело, вы могли бы подтвердить это?
Доктор сделал большие глаза, потом прищурился, затем кивнул:
– Что ж, имеются синяки на левом боку трупа, на левом плече, и бедро вывихнуто. Все это могло появиться на теле в ходе борьбы, разумеется. Она, надо полагать, оказывала сопротивление. Однако…
– Можно, конечно, предположить, что кровоподтеки появились в ходе борьбы. Господи, Джон! Нельзя выбросить тело с высоты пятнадцати-двадцати футов без того, чтобы на нем не появились кровоподтеки, как ты понимаешь.
– Можно… Если это обмякшее тело. Разве ты никогда не наблюдал за цирковыми артистами на арене? Некоторые так шмякаются с высоты, что обычный человек получил бы перелом позвоночника, а у них ни единой царапины. Этот трюк известен и жокеям, особенно участвующим в скачках с препятствиями. Между прочим, в этом заключается причина того, что серьезные увечья редко встречаются у пьяниц. Напившись, они могут свалиться с лестницы или даже с крыши без видимых повреждений, потому что в этот момент они настолько обмякшие, словно у них почти нет костей. Короче говоря, незначительные синяки на теле Дорис – явное свидетельство того, что ее, мертвую уже, выбросили из окна. Я прав, доктор?
– Полностью. Кроме того, кости у нее гибкие, не то что у лорда Рейла. Лорд Рейл…
– Минуточку, если позволите. – Гонт сдвинул брови и постучал краем стакана о свои зубы. – У меня своя теория насчет лорда Рейла. Скажите мне, если я не прав. По вашим словам, он был немощный и весьма тщедушный. Полагаю, лорд Рейл, который был задушен и брошен на пол в Оружейном зале, получил больше ушибов, чем девушка, которую сбросили с высоты пятнадцати футов. Однако позвольте мне обрисовать в общих чертах характер этих ушибов. Во-первых, его оглушили ударом по голове. Я прав?
Мэннинг изумился.
– Да, мистер Гонт.
– Во-вторых, одно бедро у него оказалось вывихнутым, и его, похоже, избили, и довольно сильно.
– Сэр, я не представляю, откуда вы все это узнали, но вы совершенно правы.
– Убийца лютовал, – задумчиво сказал Гонт, – так что магический вывод напрашивается сам собой.
– А сейчас, джентльмены, – продолжил доктор Мэннинг после паузы, – ставлю вас в известность, что я сделал все, что мог, все, что в моих силах. Я поговорил с инспектором Тейпом, и он оставит здесь на ночь констебля, если вам не по себе…
– О господи! – процедил Фрэнсис. – Неужели вы полагаете, будто мы не в состоянии сами позаботиться о себе?
– Ну и чудненько! – улыбнулся доктор. – Я ведь только предложил…
– Прежде чем вы уйдете, доктор, – прервал его Гонт, – хотелось бы, чтобы вы помогли нам разрешить кое-какие наши сомнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28