Подойдя к перевернутому письменному столу, она наклонилась и выдвинула ящик. Он был пуст.
– Неужели вы не понимаете? – повторила Берил командору Ренуику. – Вчера вечером все в салоне говорили об этом. У Брюса была рукопись – фрагменты пьесы, доказывающие, что кое-кто знал слишком много о Роджере Бьюли. А теперь она исчезла.
Ренуик приглаживал усы дрожащими пальцами, потом стал теребить каштановую бороду.
– Мистер Рэнсом хранил рукопись в этом ящике? – спросил он.
– Да.
– Понятно. Кто знал, что он держит ее там?
Деннис засмеялся.
– Несомненно, это событие имеет свои забавные стороны, – подчеркнуто вежливо сказал Ренуик. – Бессмысленное разрушение всегда забавно. Это часть нашего английского чувства юмора. – Его правая рука коснулась пустого левого рукава.
– Прошу прощения! – спешно извинился Деннис. – Просто единственный, кто наверняка знал о рукописи, так как сэр Генри Мерривейл стоял здесь, размахивая ею у него перед носом, был тот, кого я никак не могу ассоциировать с этим делом. Я имею в виду мистера Читтеринга.
– Хораса Читтеринга? – проворковала Берил. – По-моему, он просто чудо.
– Вы так думаете, мисс Уэст? – осведомился командор Ренуик. – Мне показалось, вчера вечером он был немного…
– Выпивши? – подсказала Берил. – Да он был пьян в стельку! Но я не возражала, даже когда он пытался меня лапать. К тому же мистер Читтеринг рассказал мне несколько очаровательных, хотя и совершенно неприличных анекдотов о театре времен Реставрации. Мне не терпится вернуться в Лондон и пересказать их Джуди Лестер, Нику Фаррену и Сэму Эндрюсу. Я…
– Берил, – негромко произнес Деннис.
Девушка умолкла, прижав к щекам кончики пальцев.
– Понимаете, командор Ренуик, – продолжал Деннис, – мистер Читтеринг, несомненно, безвреден. Но мне не ясна его психология. Когда вы впервые сказали ему, что это была грубая шутка, и никакого убийцы здесь нет, он был разочарован, как ребенок, у которого отняли игрушку. Потом он узнал, что Бьюли все-таки здесь, и так расстроился, что весь вечер глушил двойное виски.
– Для меня в этом нет ничего непонятного, – сказал Ренуик. – Таким, как Читтеринг, приятно представлять Бьюли романтической фигурой, убивавшей женщин в далеком туманном прошлом. Но когда мертвое тело бросают к их ногам и грязь забрызгивает их костюмы, они реагируют по-другому. Так всегда бывает, когда смерть оказывается рядом и заглядывает вам в глаза. – Он сделал паузу. – Читтеринг просто пожилой, глуповатый и он очень одинок. Кто знает, что творится в сердце одинокого человека?
После паузы, когда никто толком не мог ничего сказать, Ренуик шагнул по раскиданным бумагам к правому окну, все еще открытому настежь со вчерашнего вечера, и уставился на темнеющее поле для гольфа.
– Я очень сожалею! – вырвалось у Берил.
– О чем? – не оборачиваясь, спросил Ренуик.
– Не знаю, – беспомощно отозвалась девушка. – Просто вы не должны обращать внимания на то, что я говорю сегодня. Понимаете, я ужасно счастлива, поэтому болтаю вздор. Брюс…
Трепет серых портьер у открытого окна, колеблемых сквозняком, был первым признаком того, что дверь в коридор открылась. Джонатан Херберт, держа за руку жену, шагнул в комнату.
Деннис почуял трагедию, прежде чем кто-то успел произнести хоть слово.
Лицо мистера Херберта было спокойным и бесстрастным, как у человека, принявшего решение. Но миссис Херберт, которую Деннис лишь недолго видел в поезде, выглядела потрясенной. Это была высокая блондинка лет под пятьдесят, чье лицо – по крайней мере, сейчас – казалось старше лица ее седеющего супруга. Они стояли как пара детей. Мистер Херберт трогательным жестом обнял жену за талию.
– Джонатан! – прошептала Клара Херберт.
Мистер Херберт облизнул пересохшие губы.
– Мы надеялись, – заговорил он, – что вы сумеете оказать нам хоть какую-то помощь.
– В чем дело, старина? – спросил командор Ренуик с сочувствием, на которое Деннис до сих пор не считал его способным. Он направился к Хербертам, едва не зацепив больной ногой перевернутый письменный стол. – Что не так?
Мистер Херберт снова облизнул губы.
– Дафни, – ответил он, – убежала с Брюсом Рэнсомом.
Глава 16
– Я этому не верю! – крикнула Берил.
Деннис не осмеливался взглянуть на нее.
– Покажи им записку, дорогая, – обратился к жене мистер Херберт. – Теперь скрывать нечего.
Лоб и подбородок Клары Херберт слегка напоминали черты Дафни. Но на лице пожилой дамы было слишком много косметики. Губная помада и румяна только портили еще сохранившуюся красоту. Открыв сумочку, она порылась в ней, достала сложенный листок серой писчей бумаги и замешкалась, не зная, кому его передать.
Мистер Херберт взял у нее листок и вручил его Деннису. Это оказалась краткая записка на бланке, озаглавленном «Олд-Холл. Олдбридж». Деннис прочитал ее вслух:
Дорогие мама и папа!
Я уезжаю с Брюсом. Я люблю его. Все в порядке – объясню позже.
Дафни
– Наша горничная, – сказала Клара Херберт, – видела, как они вдвоем шли по лужайке. Мистер Эдж… кажется, теперь он мистер Рэнсом и бог знает кто еще – нес чемодан Дафни. Они сели в машину – ту, которая исчезла вчера вечером, – и уехали.
Деннис вертел в руке записку. У него пересохло в горле.
– Когда это было? – спросил он.
– Примерно через час после того, как рассвело. Молли так сказала, Джонатан?
– Кажется, да.
– Мистер… кто бы он ни был, – с усилием продолжала Клара Херберт, – приставил лестницу к окну, чтобы Дафни могла спуститься. Совсем как в книгах…
«Примерно через час после того, как рассвело»… Чувства Денниса по отношению к Брюсу Рэнсому, когда он услышал эти слова, было невозможно описать.
Зачем, думал он, Брюс прямо перед этим пришел повидать Берил? Лучше было уйти сразу, чем внушать ей ложную надежду, а через несколько часов заставить выслушивать все подробности о машине, чемодане, лестнице и прочем! На несколько секунд Деннис почти ослеп от ярости.
– Я сама когда-то поступила так же, – вздохнула миссис Херберт. – Это моя вина. Дафни еще ребенок. Она не отдает себе отчета…
– Не волнуйся, дорогая, – мягко произнес ее муж. – Я обо всем позабочусь.
В этот поток эмоций ворвался рассудительный голос командора Ренуика:
– Херберт, старина, послушайте меня!
Мистер Херберт обернулся к нему:
– Да?
– На какой-то момент я испугался, что произошло что-то по-настоящему серьезное. – Ренуик усмехнулся. – Но, как заметила мисс Уэст по поводу разгрома в этой комнате, все могло быть гораздо хуже.
– Хуже?
– Конечно! В конце концов, Рэнсом – известный актер и, должно быть, зарабатывает много денег. Если он и Дафни собираются пожениться, что тут страшного? Пусть вам не нравится Рэнсом – мне он тоже не нравится, – но что вы можете иметь против него?
– То, что он Роджер Бьюли, – заявил мистер Херберт.
– Что-что?!
– Он Роджер Бьюли, – повторил мистер Херберт.
– Чепуха! – фыркнул командор Ренуик, опустив уголки рта так, что усы и борода потянулись за ними. При этом морщины на его лбу и вокруг глаз заметно углубились. – С этим уже покончено. Сэр Генри Мерривейл…
– Перестаньте тыкать мне в зубы Мерривейла! Мерривейл ошибался раньше и может ошибиться снова. В любом случае я предупредил Рэнсома, что я сделаю, если он снова попытается видеться с Дафни. Очевидно, он думал, что я шучу. Ну, он узнает, что это не так.
Наступило гробовое молчание.
– Дорогая, – обратился Джонатан Херберт к жене, – это мистер Фостер. Он друг Рэнсома, но совсем на него не похож!.. – Он повернулся к Деннису: – Молодой человек, я обращаюсь к вам за помощью, как к деловому партнеру моего старого знакомого Джеймса Макинтоша.
– За помощью в чем?
– Куда отправились эти двое?
– Понятия не имею, мистер Херберт. Откуда мне знать?
– Вероятно, в Лондон. – Херберт задумался. – Это самый логичный вывод. Но зачем бежать именно в это время. – Он поднял глаза к потолку. – У Рэнсома была какая-нибудь причина ехать в Лондон сегодня?
– Насколько я знаю, нет.
– Какая-нибудь встреча, деловое свидание, что-нибудь в этом роде?
– Единственное, что я припоминаю, – сказал Деннис, – это что примерно месяц назад он говорил, что в октябре он выступает по радио. Но…
– По радио… – повторил мистер Херберт.
Деннис был готов откусить себе язык, ибо взгляд Джонатана Херберта, озадаченного беспорядком в комнате, но не придававшего ему значения, скользил вокруг, пока не задержался на «Радио таймс», лежащем среди бумаг на полу.
– Пожалуйста, позвольте мне! – вмешалась Берил Уэст.
К удивлению Денниса, она склонилась над журналом и начала перелистывать его, словно горя желанием помочь. Девушка ничем не выдавала обуревающих ее чувств, если не считать тяжелого дыхания и неестественного блеска в глазах.
В гостиной было невероятно душно. С востока приближалась гроза. Даже за западными окнами клубились тучи. Вскоре Берил нашла то, что искала.
– «Субботний вечерний театр, – прочитала она вслух звенящим голосом, полоснувшим Денниса по нервам. – 21.15–22.30. Брюс Рэнсом в «Капитане Перережь Горло» Уиллиса Хармара. Адаптировано для радио…» – И Берил с улыбкой протянула журнал Деннису.
– Сегодня вечером! – пробормотал мистер Херберт. – Теперь все понятно.
Клара Херберт схватила его за руку.
– Где твое расписание, Джонатан? – спросила она. – Ты всегда носишь его с собой.
– Слушай, дорогая. – Он приподнял ее подбородок. – Конечно, ты можешь поехать со мной в Лондон. Но ты должна обещать не вмешиваться.
– Джонатан, ты не собираешься наделать глупостей?
– Как сказал бы доктор Джоуд, дорогая моя, все зависит от того, что ты под этим подразумеваешь. Я поступлю с Бьюли так, как он того заслуживает.
– Дафни не должна совершить ту же ошибку, что и я!
– Знаю, Клара. Предоставь это мне. – Мистер Херберт повернулся к остальным: – Благодарю вас.
Снова обняв жену за талию, он повел ее к двери. Оба двигались как полуслепые, что часто бывает во время неожиданных семейных неприятностей, которые первое время кажутся страшными трагедиями. Деннис, Берил и командор Ренуик не двинулись с места. Они услышали, как Клара Херберт споткнулась в коридоре.
– Ради бога, Берил!.. – заговорил Деннис.
– Что-то не так, дорогой? – холодно осведомилась она.
– Этот человек, – он указал пальцем на дверь, – действительно верит, что Брюс – Роджер Бьюли. Он собирается…
– Дорогой, я все отлично понимаю. – Берил посмотрела на него со странной застывшей улыбкой. – Ты знаешь что-нибудь о радиопередачах?
– Очень мало. А что?
– Для длительной передачи типа «Субботнего вечернего театра» требуются минимум два дня репетиций. Вчера Брюс был здесь весь день, не так ли?
– Да. Ты имеешь в виду…
– Это означает, Деннис, что Брюс звонил на радио предупредить, что не сможет участвовать, и его кем-то заменили, хотя объявлять об этом было уже поздно.
– Но предположим, Брюс хочет порисоваться перед Дафни и решит все-таки выступить?
– На его место уже взят другой актер, так что Брюс не сможет этого сделать, даже если захочет. Так что пускай семейство Херберт устраивает скандал в Доме радиовещания. Это единственное место в Лондоне, где они никогда не найдут Брюса.
Деннис уставился на нее:
– Значит, несмотря ни на что, ты все еще…
– Все еще – что? – резко спросила Берил.
– Ничего.
Деннис бросил на пол «Радио таймс». В другой руке он держал скомканную записку Дафни. Разгладив ее, он читал ее снова и снова, как человек, касающийся языком больного зуба:
Дорогие мама и папа!
Я уезжаю с Брюсом. Я люблю его. Все в порядке – объясню позже.
Дафни
Что касается его собственных чувств…
Ну, это не имело значения. Девушка, которую он видел такое короткое время и с которой обменялся всего несколькими словами, едва ли могла обратить на него внимание, а тем более думать о нем, будучи одержимой всепоглощающей страстью к Брюсу Рэнсому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Неужели вы не понимаете? – повторила Берил командору Ренуику. – Вчера вечером все в салоне говорили об этом. У Брюса была рукопись – фрагменты пьесы, доказывающие, что кое-кто знал слишком много о Роджере Бьюли. А теперь она исчезла.
Ренуик приглаживал усы дрожащими пальцами, потом стал теребить каштановую бороду.
– Мистер Рэнсом хранил рукопись в этом ящике? – спросил он.
– Да.
– Понятно. Кто знал, что он держит ее там?
Деннис засмеялся.
– Несомненно, это событие имеет свои забавные стороны, – подчеркнуто вежливо сказал Ренуик. – Бессмысленное разрушение всегда забавно. Это часть нашего английского чувства юмора. – Его правая рука коснулась пустого левого рукава.
– Прошу прощения! – спешно извинился Деннис. – Просто единственный, кто наверняка знал о рукописи, так как сэр Генри Мерривейл стоял здесь, размахивая ею у него перед носом, был тот, кого я никак не могу ассоциировать с этим делом. Я имею в виду мистера Читтеринга.
– Хораса Читтеринга? – проворковала Берил. – По-моему, он просто чудо.
– Вы так думаете, мисс Уэст? – осведомился командор Ренуик. – Мне показалось, вчера вечером он был немного…
– Выпивши? – подсказала Берил. – Да он был пьян в стельку! Но я не возражала, даже когда он пытался меня лапать. К тому же мистер Читтеринг рассказал мне несколько очаровательных, хотя и совершенно неприличных анекдотов о театре времен Реставрации. Мне не терпится вернуться в Лондон и пересказать их Джуди Лестер, Нику Фаррену и Сэму Эндрюсу. Я…
– Берил, – негромко произнес Деннис.
Девушка умолкла, прижав к щекам кончики пальцев.
– Понимаете, командор Ренуик, – продолжал Деннис, – мистер Читтеринг, несомненно, безвреден. Но мне не ясна его психология. Когда вы впервые сказали ему, что это была грубая шутка, и никакого убийцы здесь нет, он был разочарован, как ребенок, у которого отняли игрушку. Потом он узнал, что Бьюли все-таки здесь, и так расстроился, что весь вечер глушил двойное виски.
– Для меня в этом нет ничего непонятного, – сказал Ренуик. – Таким, как Читтеринг, приятно представлять Бьюли романтической фигурой, убивавшей женщин в далеком туманном прошлом. Но когда мертвое тело бросают к их ногам и грязь забрызгивает их костюмы, они реагируют по-другому. Так всегда бывает, когда смерть оказывается рядом и заглядывает вам в глаза. – Он сделал паузу. – Читтеринг просто пожилой, глуповатый и он очень одинок. Кто знает, что творится в сердце одинокого человека?
После паузы, когда никто толком не мог ничего сказать, Ренуик шагнул по раскиданным бумагам к правому окну, все еще открытому настежь со вчерашнего вечера, и уставился на темнеющее поле для гольфа.
– Я очень сожалею! – вырвалось у Берил.
– О чем? – не оборачиваясь, спросил Ренуик.
– Не знаю, – беспомощно отозвалась девушка. – Просто вы не должны обращать внимания на то, что я говорю сегодня. Понимаете, я ужасно счастлива, поэтому болтаю вздор. Брюс…
Трепет серых портьер у открытого окна, колеблемых сквозняком, был первым признаком того, что дверь в коридор открылась. Джонатан Херберт, держа за руку жену, шагнул в комнату.
Деннис почуял трагедию, прежде чем кто-то успел произнести хоть слово.
Лицо мистера Херберта было спокойным и бесстрастным, как у человека, принявшего решение. Но миссис Херберт, которую Деннис лишь недолго видел в поезде, выглядела потрясенной. Это была высокая блондинка лет под пятьдесят, чье лицо – по крайней мере, сейчас – казалось старше лица ее седеющего супруга. Они стояли как пара детей. Мистер Херберт трогательным жестом обнял жену за талию.
– Джонатан! – прошептала Клара Херберт.
Мистер Херберт облизнул пересохшие губы.
– Мы надеялись, – заговорил он, – что вы сумеете оказать нам хоть какую-то помощь.
– В чем дело, старина? – спросил командор Ренуик с сочувствием, на которое Деннис до сих пор не считал его способным. Он направился к Хербертам, едва не зацепив больной ногой перевернутый письменный стол. – Что не так?
Мистер Херберт снова облизнул губы.
– Дафни, – ответил он, – убежала с Брюсом Рэнсомом.
Глава 16
– Я этому не верю! – крикнула Берил.
Деннис не осмеливался взглянуть на нее.
– Покажи им записку, дорогая, – обратился к жене мистер Херберт. – Теперь скрывать нечего.
Лоб и подбородок Клары Херберт слегка напоминали черты Дафни. Но на лице пожилой дамы было слишком много косметики. Губная помада и румяна только портили еще сохранившуюся красоту. Открыв сумочку, она порылась в ней, достала сложенный листок серой писчей бумаги и замешкалась, не зная, кому его передать.
Мистер Херберт взял у нее листок и вручил его Деннису. Это оказалась краткая записка на бланке, озаглавленном «Олд-Холл. Олдбридж». Деннис прочитал ее вслух:
Дорогие мама и папа!
Я уезжаю с Брюсом. Я люблю его. Все в порядке – объясню позже.
Дафни
– Наша горничная, – сказала Клара Херберт, – видела, как они вдвоем шли по лужайке. Мистер Эдж… кажется, теперь он мистер Рэнсом и бог знает кто еще – нес чемодан Дафни. Они сели в машину – ту, которая исчезла вчера вечером, – и уехали.
Деннис вертел в руке записку. У него пересохло в горле.
– Когда это было? – спросил он.
– Примерно через час после того, как рассвело. Молли так сказала, Джонатан?
– Кажется, да.
– Мистер… кто бы он ни был, – с усилием продолжала Клара Херберт, – приставил лестницу к окну, чтобы Дафни могла спуститься. Совсем как в книгах…
«Примерно через час после того, как рассвело»… Чувства Денниса по отношению к Брюсу Рэнсому, когда он услышал эти слова, было невозможно описать.
Зачем, думал он, Брюс прямо перед этим пришел повидать Берил? Лучше было уйти сразу, чем внушать ей ложную надежду, а через несколько часов заставить выслушивать все подробности о машине, чемодане, лестнице и прочем! На несколько секунд Деннис почти ослеп от ярости.
– Я сама когда-то поступила так же, – вздохнула миссис Херберт. – Это моя вина. Дафни еще ребенок. Она не отдает себе отчета…
– Не волнуйся, дорогая, – мягко произнес ее муж. – Я обо всем позабочусь.
В этот поток эмоций ворвался рассудительный голос командора Ренуика:
– Херберт, старина, послушайте меня!
Мистер Херберт обернулся к нему:
– Да?
– На какой-то момент я испугался, что произошло что-то по-настоящему серьезное. – Ренуик усмехнулся. – Но, как заметила мисс Уэст по поводу разгрома в этой комнате, все могло быть гораздо хуже.
– Хуже?
– Конечно! В конце концов, Рэнсом – известный актер и, должно быть, зарабатывает много денег. Если он и Дафни собираются пожениться, что тут страшного? Пусть вам не нравится Рэнсом – мне он тоже не нравится, – но что вы можете иметь против него?
– То, что он Роджер Бьюли, – заявил мистер Херберт.
– Что-что?!
– Он Роджер Бьюли, – повторил мистер Херберт.
– Чепуха! – фыркнул командор Ренуик, опустив уголки рта так, что усы и борода потянулись за ними. При этом морщины на его лбу и вокруг глаз заметно углубились. – С этим уже покончено. Сэр Генри Мерривейл…
– Перестаньте тыкать мне в зубы Мерривейла! Мерривейл ошибался раньше и может ошибиться снова. В любом случае я предупредил Рэнсома, что я сделаю, если он снова попытается видеться с Дафни. Очевидно, он думал, что я шучу. Ну, он узнает, что это не так.
Наступило гробовое молчание.
– Дорогая, – обратился Джонатан Херберт к жене, – это мистер Фостер. Он друг Рэнсома, но совсем на него не похож!.. – Он повернулся к Деннису: – Молодой человек, я обращаюсь к вам за помощью, как к деловому партнеру моего старого знакомого Джеймса Макинтоша.
– За помощью в чем?
– Куда отправились эти двое?
– Понятия не имею, мистер Херберт. Откуда мне знать?
– Вероятно, в Лондон. – Херберт задумался. – Это самый логичный вывод. Но зачем бежать именно в это время. – Он поднял глаза к потолку. – У Рэнсома была какая-нибудь причина ехать в Лондон сегодня?
– Насколько я знаю, нет.
– Какая-нибудь встреча, деловое свидание, что-нибудь в этом роде?
– Единственное, что я припоминаю, – сказал Деннис, – это что примерно месяц назад он говорил, что в октябре он выступает по радио. Но…
– По радио… – повторил мистер Херберт.
Деннис был готов откусить себе язык, ибо взгляд Джонатана Херберта, озадаченного беспорядком в комнате, но не придававшего ему значения, скользил вокруг, пока не задержался на «Радио таймс», лежащем среди бумаг на полу.
– Пожалуйста, позвольте мне! – вмешалась Берил Уэст.
К удивлению Денниса, она склонилась над журналом и начала перелистывать его, словно горя желанием помочь. Девушка ничем не выдавала обуревающих ее чувств, если не считать тяжелого дыхания и неестественного блеска в глазах.
В гостиной было невероятно душно. С востока приближалась гроза. Даже за западными окнами клубились тучи. Вскоре Берил нашла то, что искала.
– «Субботний вечерний театр, – прочитала она вслух звенящим голосом, полоснувшим Денниса по нервам. – 21.15–22.30. Брюс Рэнсом в «Капитане Перережь Горло» Уиллиса Хармара. Адаптировано для радио…» – И Берил с улыбкой протянула журнал Деннису.
– Сегодня вечером! – пробормотал мистер Херберт. – Теперь все понятно.
Клара Херберт схватила его за руку.
– Где твое расписание, Джонатан? – спросила она. – Ты всегда носишь его с собой.
– Слушай, дорогая. – Он приподнял ее подбородок. – Конечно, ты можешь поехать со мной в Лондон. Но ты должна обещать не вмешиваться.
– Джонатан, ты не собираешься наделать глупостей?
– Как сказал бы доктор Джоуд, дорогая моя, все зависит от того, что ты под этим подразумеваешь. Я поступлю с Бьюли так, как он того заслуживает.
– Дафни не должна совершить ту же ошибку, что и я!
– Знаю, Клара. Предоставь это мне. – Мистер Херберт повернулся к остальным: – Благодарю вас.
Снова обняв жену за талию, он повел ее к двери. Оба двигались как полуслепые, что часто бывает во время неожиданных семейных неприятностей, которые первое время кажутся страшными трагедиями. Деннис, Берил и командор Ренуик не двинулись с места. Они услышали, как Клара Херберт споткнулась в коридоре.
– Ради бога, Берил!.. – заговорил Деннис.
– Что-то не так, дорогой? – холодно осведомилась она.
– Этот человек, – он указал пальцем на дверь, – действительно верит, что Брюс – Роджер Бьюли. Он собирается…
– Дорогой, я все отлично понимаю. – Берил посмотрела на него со странной застывшей улыбкой. – Ты знаешь что-нибудь о радиопередачах?
– Очень мало. А что?
– Для длительной передачи типа «Субботнего вечернего театра» требуются минимум два дня репетиций. Вчера Брюс был здесь весь день, не так ли?
– Да. Ты имеешь в виду…
– Это означает, Деннис, что Брюс звонил на радио предупредить, что не сможет участвовать, и его кем-то заменили, хотя объявлять об этом было уже поздно.
– Но предположим, Брюс хочет порисоваться перед Дафни и решит все-таки выступить?
– На его место уже взят другой актер, так что Брюс не сможет этого сделать, даже если захочет. Так что пускай семейство Херберт устраивает скандал в Доме радиовещания. Это единственное место в Лондоне, где они никогда не найдут Брюса.
Деннис уставился на нее:
– Значит, несмотря ни на что, ты все еще…
– Все еще – что? – резко спросила Берил.
– Ничего.
Деннис бросил на пол «Радио таймс». В другой руке он держал скомканную записку Дафни. Разгладив ее, он читал ее снова и снова, как человек, касающийся языком больного зуба:
Дорогие мама и папа!
Я уезжаю с Брюсом. Я люблю его. Все в порядке – объясню позже.
Дафни
Что касается его собственных чувств…
Ну, это не имело значения. Девушка, которую он видел такое короткое время и с которой обменялся всего несколькими словами, едва ли могла обратить на него внимание, а тем более думать о нем, будучи одержимой всепоглощающей страстью к Брюсу Рэнсому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30