Отвезите пиджак в химическую лабораторию. Пусть проверят это пятно. Видите его? Доложить утром! На сегодня все. Престол, пойдите с мистером Дрейменом и осмотрите его комнату! Вы знаете, на что надо обратить внимание. Я присоединюсь к вам через минуту… Подумайте, мистер Дреймен. Я хочу попросить вас прийти утром в Скотленд-Ярд. Все.
Дреймен ничего не ответил и ушел, словно пьяный, волоча за собой пальто.
– Откуда могла взяться эта кровь? – все спрашивал он, дергая Престона за рукав, – Странно, откуда могла взяться эта кровь?
– Не знаю сэр, – бросил Престон. – Осторожно, косяк!
В холодной комнате снова наступила тишина.
– Хотел бы я понять. Фелл, – покачал головой Хедли, – что вам нужно от этого человека? Он, похоже, довольно откровенный, вежливый и спокойный, а вы дубасите его, словно подвесную боксерскую грушу, и он кружится на одном месте. Ему, кажется, безразлично, что вы о нем думаете или что с ним делаете. Может, поэтому молодежь и не любит его.
– Гм… Да… Я возьму из камина бумагу и подумаю дома, – пробормотал доктор Фелл. – То, что вдруг пришло мне в голову…
– Что?
– …просто ужасно. – Доктор Фелл энергично поднялся на ноги, надел свою широкополую шляпу и махнул палкой. – Я не хочу теоретизировать. Вам надо послать телеграмму и найти правду. Гм… Но в историю с тремя гробами я не верю, хотя сам Дреймен, может, и верит. Пока наша версия не пошла прахом, нам придется считать, что два брата Хорвата живы, или не так?
– Кто знает…
– С ними что-то случилось. Гм… Да… Моя догадка держится вот на чем: Дреймен верит в то, что говорит. Но, во-первых, я ничуть не верю, что эти братья находились в заключении как политические преступники. Гримо, имея некоторые сбережения, убегает из тюрьмы. Затаившись на пять или более лет, он вдруг – уже под новым именем – получает от неизвестных нам родственников большое наследство, а потом, чтобы спокойно им пользоваться, уезжает из Франции. Во-вторых. Если все это правда, тогда в чем состоит тайна прошлой жизни Гримо? – Большинство людей воспринимают, например, бегство Монте-Кристо как романтическую и волнующую историю, поэтому вина Гримо, политическое преступление, для английского уха значило бы не больше, чем нарушение правил перехода через улицу или пощечина полицейскому на спортивных соревнованиях. Черт возьми, Хедли, что-то тут не так!
– Вы думаете…
– Я думаю, – тихо продолжал доктор Фелл, – что Гримо в самом деле похоронили живым. Допустим, двух других братьев тоже похоронили живыми. Допустим, все три смерти были такие же фальшивые, как и смерть Гримо. А что, если в тех двух гробах были живые люди, когда Гримо выбрался из своего? А что, если они не смогли выбраться только потому, что не имели, как он, клещей? Они были только у Гримо. Он был самый сильный. Выбравшись сам, он мог легко освободить остальных, как они и договорились. Но Гримо предусмотрительно решил оставить их в могилах, чтобы не делить украденных всеми тремя денег. Блестяще осуществленное преступление!
Они помолчали. Хедли тихо что-то проворчал и поднялся на ноги.
– Я знаю, – сказал доктор Фелл, – слабый человек, совершив такое ужасное преступление, сошел бы с ума. Но только так можно объяснить его бесчестный поступок и то, что он не имел бы спокойной жизни, если бы братья тоже выбрались из могил. Кроме того, почему Гримо, даже не избавившись от арестантской одежды, торопил Дреймена ехать от того места? Почему он шел на риск, не боялся, что его увидят на дороге, тогда как укрытие возле чумной могилы было наиболее надежным, ибо местные жители туда не сунутся? А потому, что могилы были очень мелкие. Если бы со временем братья, поняв, что их оставили умирать и освобождать их никто не придет, начали кричать и стучать, то Дреймен мог услышать крики и увидеть, что земля на могилах содрогается.
– Или не могла бы какая-нибудь свинья… – неуверенно заговорил Хедли. – Нет, мы сбились с пути. Все это – фантазия. Такого не может быть. Кроме того, они бы не выбрались из могил. Они умерли бы.
– Умерли бы? – безразлично переспросил доктор Фелл. – Вы забываете про лопату.
– Какую лопату?
– Ту, которую с перепугу забыл какой-то бедняга, который копал могилы. В тюрьме, даже в наихудшей, такой нерадивости никогда не простят и немедленно пошлют забрать лопату. Дружище, я вижу это дело со всеми подробностями, даже не имея доказательств. Вспомните, что говорил профессору Гримо тот сумасшедший Флей в ресторане «Уорвик»… Следовательно, за лопатой возвращаются несколько вооруженных опытных надзирателей. Они видят или слышат то, что мог увидеть или услышать Дреймен, и чего так боялся Гримо. Надзиратели не догадываются об обмане и действуют довольно гуманно: разбивают гробы и освобождают обоих почти потерявших сознание, но живых братьев.
– И не гонятся за Гримо? Почему же они не переворачивают всю Венгрию в поисках беглеца и…
– Гм… Да… Я тоже думал об этом. Администрация тюрьмы именно так и сделала бы, если бы не поняла, какая опасность ей угрожает. Что сказало бы начальство, узнав, что такое случилось в тюрьме? Так, может, лучше промолчать. Ведь держать в тюрьме под внимательным надзором двух братьев и молчать о третьем спокойнее.
– Это только предположение, – заметил Хедли после паузы. – Но я, если все это правда, скоро поверю в злых духов. Видит Бог, Гримо получил то, что заслужил. Однако найти его убийцу – наша обязанность. Если вся эта история…
– Конечно, это еще не вся история, даже если все в ней правда, а это, кстати, самое худшее. Вы вспомнили о злых духах. Мне кажется, злее духа, чем Гримо. нет, но этот икс, этот бестелесный человек, этот брат Анри… – Он махнул палкой. – Почему? Почему Пьер Флей боится его? То, что Гримо мог бояться своего врага, – понятно, но почему его боится даже союзник Флей? Почему боится опытный иллюзионист, если этот брат Анри – сумасшедший или не такой хитрый, как дьявол?
– Идите домой, если хотите, – проговорил Хедли, спрятав блокнот и застегнув пиджак. – Мы тут все закончили. А я поговорю с Флеем. Кем бы ни был этот брат, но Флей его знает и обязательно скажет. Я вам это обещаю. Осмотрю и комнату Дреймена, но многого я от этого не жду. Флей – ключ ко всей загадке. И он выведет нас на убийцу. Пойдемте?
До следующего утра они не знали, что Флей в то время был уже мертв. Его застрелили из того самого револьвера, что и Гримо. Хотя это и случилось на глазах у прохожих, убийцу никто не видел, и следов своих ног на снегу он не оставил.
УБИЙСТВО-КОЛДОВСТВО
На следующее утро, в десять часов утра, доктор Фелл застал своих гостей в дреме. Ремпол ночью спал очень мало. Когда они с Феллом возвратились домой, была уже половина второго ночи, но Дороти хотела знать все подробности, и Ремпол был совсем не прочь ими поделиться. Они запаслись сигаретами и пивом и пошли в свою комнату; там Дороти, словно Шерлок Холмс, сбросила с кушетки на пол подушки, уселась на них и с мудрым выражением на лице, держа в руке стакан пива, слушала, а ее муж ходил по комнате и рассказывал. Она с удовольствием слушала про мадам Дюмон и Дреймена, однако проявляла глубокую антипатию к Розетте. Даже когда Ремпол процитировал ей высказанный Розеттой в дискуссионном кружке девиз, с которым оба они, кстати, были согласны, своего мнения о ней Дороти не изменила.
– Запомни мои слова, – твердо сказала она, наставив на него сигарету, – эта блондинка с необыкновенным лицом замешана в деле. Она не искренна, Ремпол. Держу пари, из нее не получилось бы даже хорошей… э-э… куртизанки, если пользоваться ее терминами. Если бы я относилась к тебе так, как она относится к Бейду Менгену, и ты не заткнул бы мне рот платком, то я бы вообще с тобой не разговаривала. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Не стоит ее осуждать, – сказал Ремпол. – К тому же что плохого она сделала Менгену? Насколько мне известно, ничего. Да и не думаешь же ты серьезно, что она могла убить своего отца, если бы даже и не была в той комнате внизу?
– Конечно, нет! Она просто не могла надеть тот маскарадный костюм и обмануть мадам Дюмон, – согласилась Дороти, задумчиво глядя на мужа большими карими глазами. – Мадам Дюмон и мистер Дреймен, думаю, тоже не виноваты. А что касается Миллза… Миллз, кажется, довольно самоуверенный тип. Ты считаешь, он говорит правду?
– Да.
– У меня гениальная идея! – задумчиво проговорила она, поднося ко рту сигарету. – Тех двоих, кого я больше всех подозреваю, на кого легче всего было завести дело, вы не видели. Это – Петтис и Бернаби.
– Что?!
– Да. Но Петтис отпадает. Он очень невысокого роста, или не так? Доктор Фелл с его эрудицией, думаю, даже сказал бы – низкого. Я вот припомнила одну историю. Не помню уже, где ее прочитала, но она в той или иной форме встречается в нескольких средневековых рассказах. Помнишь? Высокий рыцарь в латах и с забралом приезжает на турнир и всех подряд побеждает. Тогда против него выступает сильнейший из рыцарей, внезапно бьет его прямо в забрало и сбивает с головы шлем. И тогда оказывается, что это – молодой красивый юноша, рост которого для панциря слишком мал…
– Милая, – посмотрев на нее, с чувством собственного достоинства сказал Ремпол, – это бессмыслица. Это самая бессмысленная идея, которая… Ты серьезно считаешь, что Петтис мог иметь фальшивую голову и накладные плечи?
– Ты слишком осторожничаешь, – сморщила нос Дороти. – По-моему, эта мысль заслуживает внимания. Подтверждения? Хорошо. Разве Миллз не говорит про блестящую голову и про то, что она была словно сделана из папье-маше? Что ты на это скажешь?
– Скажу, что это ужас. А более подходящей мысли у тебя нет?
– Есть, – ответила Дороти, но на этот раз, правда, уже с меньшим задором. – Хотя это почти невозможно. Почему убийца стремился не оставлять следов своих ног? Вы все доискиваетесь каких-то страшных и сложных причин. И в то же время сходитесь на мысли, что убийца просто решил пошутить над полицией. Глупости, милый! Что можно подумать о том, почему убийца стремился не оставить следов? Почему? Потому что они у него такие характерные, что сразу выдали бы его. Следовательно, он имеет какой-то физический недостаток, или что-то другое, что указывало бы на него, если бы он оставил следы ног…
– А…
– А ты вспомни, у Бернаби покалечена нога. Перед рассветом Ремпол наконец уснул. Ему снились сны, в которых Бернаби с покалеченной ногой казался еще более зловещим, чем Петтис, у кого была фальшивая голова…
Когда в то воскресное утро около десяти часов доктор Фелл постучал в дверь, Ремпол соскочил с кровати, побрился, торопливо оделся. Для доктора Фелла этот час еще был слишком ранним, но Ремпол подумал, что за ночь наверняка появились свежие новости. В коридорах было холодно. Даже большая библиотека, где в камине пылал огонь, имела такой вид, какой бывает а комнате, когда люди, поднявшись на рассвете, наспех ее покинули, чтобы успеть на поезд. Завтрак на троих был накрыт на столике в эркере, откуда был виден ряд домов с плоскими крышами. День был серый. Небо затянули снежные тучи. Доктор Фелл, уже одетый, сидел у стола, подперев голову руками, и читал газету.
– Брат Анри, – проворчал он и хлопнул ладонью по газете. – Да. Снова он. Только что позвонил Хедли и рассказал подробности. Он будет тут с минуты на минуту. Вот, почитайте для начала. Когда вчера вечером нам казалось, что перед нами трудная задача… Посмотрите сюда! Я, как и Дреймен, не могу поверить. Это новое убийство вытеснило убийство Гримо с первой страницы. Хорошо, что газетчики не уловили связи между этими двумя убийствами, а может, это и случилось благодаря Хедли.
Ремпол, пока ему подавали кофе, пробежал глазами заголовки. Один из них, которым автор, наверное, очень гордился, гласил: «Колдун убивает колдуна». Были еще: «Загадка Калиостро-стрит», «Вторая пуля – для тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Дреймен ничего не ответил и ушел, словно пьяный, волоча за собой пальто.
– Откуда могла взяться эта кровь? – все спрашивал он, дергая Престона за рукав, – Странно, откуда могла взяться эта кровь?
– Не знаю сэр, – бросил Престон. – Осторожно, косяк!
В холодной комнате снова наступила тишина.
– Хотел бы я понять. Фелл, – покачал головой Хедли, – что вам нужно от этого человека? Он, похоже, довольно откровенный, вежливый и спокойный, а вы дубасите его, словно подвесную боксерскую грушу, и он кружится на одном месте. Ему, кажется, безразлично, что вы о нем думаете или что с ним делаете. Может, поэтому молодежь и не любит его.
– Гм… Да… Я возьму из камина бумагу и подумаю дома, – пробормотал доктор Фелл. – То, что вдруг пришло мне в голову…
– Что?
– …просто ужасно. – Доктор Фелл энергично поднялся на ноги, надел свою широкополую шляпу и махнул палкой. – Я не хочу теоретизировать. Вам надо послать телеграмму и найти правду. Гм… Но в историю с тремя гробами я не верю, хотя сам Дреймен, может, и верит. Пока наша версия не пошла прахом, нам придется считать, что два брата Хорвата живы, или не так?
– Кто знает…
– С ними что-то случилось. Гм… Да… Моя догадка держится вот на чем: Дреймен верит в то, что говорит. Но, во-первых, я ничуть не верю, что эти братья находились в заключении как политические преступники. Гримо, имея некоторые сбережения, убегает из тюрьмы. Затаившись на пять или более лет, он вдруг – уже под новым именем – получает от неизвестных нам родственников большое наследство, а потом, чтобы спокойно им пользоваться, уезжает из Франции. Во-вторых. Если все это правда, тогда в чем состоит тайна прошлой жизни Гримо? – Большинство людей воспринимают, например, бегство Монте-Кристо как романтическую и волнующую историю, поэтому вина Гримо, политическое преступление, для английского уха значило бы не больше, чем нарушение правил перехода через улицу или пощечина полицейскому на спортивных соревнованиях. Черт возьми, Хедли, что-то тут не так!
– Вы думаете…
– Я думаю, – тихо продолжал доктор Фелл, – что Гримо в самом деле похоронили живым. Допустим, двух других братьев тоже похоронили живыми. Допустим, все три смерти были такие же фальшивые, как и смерть Гримо. А что, если в тех двух гробах были живые люди, когда Гримо выбрался из своего? А что, если они не смогли выбраться только потому, что не имели, как он, клещей? Они были только у Гримо. Он был самый сильный. Выбравшись сам, он мог легко освободить остальных, как они и договорились. Но Гримо предусмотрительно решил оставить их в могилах, чтобы не делить украденных всеми тремя денег. Блестяще осуществленное преступление!
Они помолчали. Хедли тихо что-то проворчал и поднялся на ноги.
– Я знаю, – сказал доктор Фелл, – слабый человек, совершив такое ужасное преступление, сошел бы с ума. Но только так можно объяснить его бесчестный поступок и то, что он не имел бы спокойной жизни, если бы братья тоже выбрались из могил. Кроме того, почему Гримо, даже не избавившись от арестантской одежды, торопил Дреймена ехать от того места? Почему он шел на риск, не боялся, что его увидят на дороге, тогда как укрытие возле чумной могилы было наиболее надежным, ибо местные жители туда не сунутся? А потому, что могилы были очень мелкие. Если бы со временем братья, поняв, что их оставили умирать и освобождать их никто не придет, начали кричать и стучать, то Дреймен мог услышать крики и увидеть, что земля на могилах содрогается.
– Или не могла бы какая-нибудь свинья… – неуверенно заговорил Хедли. – Нет, мы сбились с пути. Все это – фантазия. Такого не может быть. Кроме того, они бы не выбрались из могил. Они умерли бы.
– Умерли бы? – безразлично переспросил доктор Фелл. – Вы забываете про лопату.
– Какую лопату?
– Ту, которую с перепугу забыл какой-то бедняга, который копал могилы. В тюрьме, даже в наихудшей, такой нерадивости никогда не простят и немедленно пошлют забрать лопату. Дружище, я вижу это дело со всеми подробностями, даже не имея доказательств. Вспомните, что говорил профессору Гримо тот сумасшедший Флей в ресторане «Уорвик»… Следовательно, за лопатой возвращаются несколько вооруженных опытных надзирателей. Они видят или слышат то, что мог увидеть или услышать Дреймен, и чего так боялся Гримо. Надзиратели не догадываются об обмане и действуют довольно гуманно: разбивают гробы и освобождают обоих почти потерявших сознание, но живых братьев.
– И не гонятся за Гримо? Почему же они не переворачивают всю Венгрию в поисках беглеца и…
– Гм… Да… Я тоже думал об этом. Администрация тюрьмы именно так и сделала бы, если бы не поняла, какая опасность ей угрожает. Что сказало бы начальство, узнав, что такое случилось в тюрьме? Так, может, лучше промолчать. Ведь держать в тюрьме под внимательным надзором двух братьев и молчать о третьем спокойнее.
– Это только предположение, – заметил Хедли после паузы. – Но я, если все это правда, скоро поверю в злых духов. Видит Бог, Гримо получил то, что заслужил. Однако найти его убийцу – наша обязанность. Если вся эта история…
– Конечно, это еще не вся история, даже если все в ней правда, а это, кстати, самое худшее. Вы вспомнили о злых духах. Мне кажется, злее духа, чем Гримо. нет, но этот икс, этот бестелесный человек, этот брат Анри… – Он махнул палкой. – Почему? Почему Пьер Флей боится его? То, что Гримо мог бояться своего врага, – понятно, но почему его боится даже союзник Флей? Почему боится опытный иллюзионист, если этот брат Анри – сумасшедший или не такой хитрый, как дьявол?
– Идите домой, если хотите, – проговорил Хедли, спрятав блокнот и застегнув пиджак. – Мы тут все закончили. А я поговорю с Флеем. Кем бы ни был этот брат, но Флей его знает и обязательно скажет. Я вам это обещаю. Осмотрю и комнату Дреймена, но многого я от этого не жду. Флей – ключ ко всей загадке. И он выведет нас на убийцу. Пойдемте?
До следующего утра они не знали, что Флей в то время был уже мертв. Его застрелили из того самого револьвера, что и Гримо. Хотя это и случилось на глазах у прохожих, убийцу никто не видел, и следов своих ног на снегу он не оставил.
УБИЙСТВО-КОЛДОВСТВО
На следующее утро, в десять часов утра, доктор Фелл застал своих гостей в дреме. Ремпол ночью спал очень мало. Когда они с Феллом возвратились домой, была уже половина второго ночи, но Дороти хотела знать все подробности, и Ремпол был совсем не прочь ими поделиться. Они запаслись сигаретами и пивом и пошли в свою комнату; там Дороти, словно Шерлок Холмс, сбросила с кушетки на пол подушки, уселась на них и с мудрым выражением на лице, держа в руке стакан пива, слушала, а ее муж ходил по комнате и рассказывал. Она с удовольствием слушала про мадам Дюмон и Дреймена, однако проявляла глубокую антипатию к Розетте. Даже когда Ремпол процитировал ей высказанный Розеттой в дискуссионном кружке девиз, с которым оба они, кстати, были согласны, своего мнения о ней Дороти не изменила.
– Запомни мои слова, – твердо сказала она, наставив на него сигарету, – эта блондинка с необыкновенным лицом замешана в деле. Она не искренна, Ремпол. Держу пари, из нее не получилось бы даже хорошей… э-э… куртизанки, если пользоваться ее терминами. Если бы я относилась к тебе так, как она относится к Бейду Менгену, и ты не заткнул бы мне рот платком, то я бы вообще с тобой не разговаривала. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Не стоит ее осуждать, – сказал Ремпол. – К тому же что плохого она сделала Менгену? Насколько мне известно, ничего. Да и не думаешь же ты серьезно, что она могла убить своего отца, если бы даже и не была в той комнате внизу?
– Конечно, нет! Она просто не могла надеть тот маскарадный костюм и обмануть мадам Дюмон, – согласилась Дороти, задумчиво глядя на мужа большими карими глазами. – Мадам Дюмон и мистер Дреймен, думаю, тоже не виноваты. А что касается Миллза… Миллз, кажется, довольно самоуверенный тип. Ты считаешь, он говорит правду?
– Да.
– У меня гениальная идея! – задумчиво проговорила она, поднося ко рту сигарету. – Тех двоих, кого я больше всех подозреваю, на кого легче всего было завести дело, вы не видели. Это – Петтис и Бернаби.
– Что?!
– Да. Но Петтис отпадает. Он очень невысокого роста, или не так? Доктор Фелл с его эрудицией, думаю, даже сказал бы – низкого. Я вот припомнила одну историю. Не помню уже, где ее прочитала, но она в той или иной форме встречается в нескольких средневековых рассказах. Помнишь? Высокий рыцарь в латах и с забралом приезжает на турнир и всех подряд побеждает. Тогда против него выступает сильнейший из рыцарей, внезапно бьет его прямо в забрало и сбивает с головы шлем. И тогда оказывается, что это – молодой красивый юноша, рост которого для панциря слишком мал…
– Милая, – посмотрев на нее, с чувством собственного достоинства сказал Ремпол, – это бессмыслица. Это самая бессмысленная идея, которая… Ты серьезно считаешь, что Петтис мог иметь фальшивую голову и накладные плечи?
– Ты слишком осторожничаешь, – сморщила нос Дороти. – По-моему, эта мысль заслуживает внимания. Подтверждения? Хорошо. Разве Миллз не говорит про блестящую голову и про то, что она была словно сделана из папье-маше? Что ты на это скажешь?
– Скажу, что это ужас. А более подходящей мысли у тебя нет?
– Есть, – ответила Дороти, но на этот раз, правда, уже с меньшим задором. – Хотя это почти невозможно. Почему убийца стремился не оставлять следов своих ног? Вы все доискиваетесь каких-то страшных и сложных причин. И в то же время сходитесь на мысли, что убийца просто решил пошутить над полицией. Глупости, милый! Что можно подумать о том, почему убийца стремился не оставить следов? Почему? Потому что они у него такие характерные, что сразу выдали бы его. Следовательно, он имеет какой-то физический недостаток, или что-то другое, что указывало бы на него, если бы он оставил следы ног…
– А…
– А ты вспомни, у Бернаби покалечена нога. Перед рассветом Ремпол наконец уснул. Ему снились сны, в которых Бернаби с покалеченной ногой казался еще более зловещим, чем Петтис, у кого была фальшивая голова…
Когда в то воскресное утро около десяти часов доктор Фелл постучал в дверь, Ремпол соскочил с кровати, побрился, торопливо оделся. Для доктора Фелла этот час еще был слишком ранним, но Ремпол подумал, что за ночь наверняка появились свежие новости. В коридорах было холодно. Даже большая библиотека, где в камине пылал огонь, имела такой вид, какой бывает а комнате, когда люди, поднявшись на рассвете, наспех ее покинули, чтобы успеть на поезд. Завтрак на троих был накрыт на столике в эркере, откуда был виден ряд домов с плоскими крышами. День был серый. Небо затянули снежные тучи. Доктор Фелл, уже одетый, сидел у стола, подперев голову руками, и читал газету.
– Брат Анри, – проворчал он и хлопнул ладонью по газете. – Да. Снова он. Только что позвонил Хедли и рассказал подробности. Он будет тут с минуты на минуту. Вот, почитайте для начала. Когда вчера вечером нам казалось, что перед нами трудная задача… Посмотрите сюда! Я, как и Дреймен, не могу поверить. Это новое убийство вытеснило убийство Гримо с первой страницы. Хорошо, что газетчики не уловили связи между этими двумя убийствами, а может, это и случилось благодаря Хедли.
Ремпол, пока ему подавали кофе, пробежал глазами заголовки. Один из них, которым автор, наверное, очень гордился, гласил: «Колдун убивает колдуна». Были еще: «Загадка Калиостро-стрит», «Вторая пуля – для тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35