— Джим, я ничего не знаю о тех самых белых хлопчатобумажных перчатках. Неужели ты мне не веришь? Даже не представляю, как они очутились у меня в портфеле!
Холодным тоном, которого Хью никогда раньше не слышал, Джим проговорил:
— Ну хватит. Этого я тебе не прощу. Я удрал из конторы, пока полиция не успела опомниться от изумления. Тебе превосходно известно, что убить Абу мог только ты.
— Да, — согласился Хью после паузы. — Похоже на то.
— Только ты оставался с ним наедине. Ты утверждал, будто, когда вышел из кабинета, он, живой, сидел на диване. Кто еще подтвердит этот факт? Кинжал твой. Ты завел разговор насчет комнаты, куда никто не мог проникнуть…
Хью отвел телефонную трубку от уха. Каждое тихо произнесенное слово пронзительно звенело в холодной столовой.
— Ты удрал. Ты подменил кейс. Ты…
— Бесполезно продолжать этот разговор. Мое предложение остается в силе.
— Ты согласен явиться с повинной и все рассказать?
— Согласен.
— Когда?
— Тут проблема. Я сейчас в доме Патрика Батлера, не знаю, где буду ночевать. Прошу об одном: дай мне двадцать четыре часа.
— Нет! — воскликнула Моника, видимо вырывая трубку у Джима.
— Даю! — крикнул Джим, борясь с ней. — Сутки я продержусь. — Голос дрогнул. — Слушай, старик, наверняка есть объяснение…
— Договорились, — оборвал его Хью, грохнув трубкой.
Он немного посидел, ни о чем не думая, глядя на телефонный аппарат и слушая тиканье часов на каминной полке. И вскочил на ноги из-за некоего реального физического ощущения. В дверях стояла Элен в выходном темно-синем платье, как бы раздумывая, надо ли ему знать, что именно она успела услышать. Ее розовые губы были приоткрыты, лицо бледное.
— Элен! — крикнул он, вскочив со стула у столика с телефоном, спеша высказаться раньше ее. — Тебе хочется, чтобы я заводил полезные знакомства, подыгрывал в гольф и умасливал перспективных клиентов? Или хочешь, чтобы я с диким воплем вырвался, как будто из клетки, и без всякой причины совершил какой-нибудь идиотский поступок?
Она широко открыла глаза, невнятно пробормотала:
— Да… Нет… Да! — и протянула руки. — То есть я как раз нынче вечером говорила, что не вынесу, если ты превратишься в набитое мертвое чучело. — Почему-то ее била сильная дрожь. — Я имею в виду гольф, бизнес и никаких сумасбродств…
— Я когда-нибудь говорил, что без памяти тебя люблю?
— Не говорил, но можешь попробовать, — предложила Элен, бросившись к нему в объятия. — Интересно послушать.
Высившаяся за ее спиной величественная фигура со светло-рыжими волосами похлопала девушку по плечу.
— Ну а что касается меня, — протянул Патрик Батлер, — я испытываю глубочайшую эстетическую неприязнь к любовным излияниям. Хотя следует оговариваться, что подобное возражение не относится к излияниям в мой адрес. — Затем выражение его лица полностью изменилось. — Вам предъявлен ультиматум? — мрачно спросил барристер.
— Слышали?
— Весь дом слышал, сэр. Итак, вам предъявлен ультиматум?
Взглянув в лицо Батлера, Хью вдруг понял, что ни при каких обстоятельствах не пожелал бы себе такого противника, как этот самый ирландец.
— Ну… да.
Мягкое, податливое тело Элен окостенело в его объятиях.
— Если ты думаешь, будто кто-нибудь позволит тебе взять на себя преступление, которого ты не совершал, — проговорила она, прижавшись к его шее губами, — то лучше забудь об этом. Ненавижу ее, — добавила Элен. — Она ж твоя родная сестра…
— Моника ничего подобного не имела в виду! Я слишком хорошо ее знаю. В данный момент она просто взволнована и напугана, вот и все. В душе Джим хочет стать респектабельным нисколько не меньше, чем она.
— Я ее ненавижу!
— Кроме того, какие у меня еще варианты? Сегодня я навсегда погубил будущее конторы, замужество Моники, вычеркнул дядю Чарлза из очередного наградного списка — он надеялся получить рыцарский титул…
— Учитывая и то, что в тяжелый момент вы обратились за помощью ко мне? — не без торжественности уточнил Батлер. — Хорошо. Давайте вернемся в библиотеку и перестанем, наконец, молоть чепуху, — отчеканил он. — Пошли!
В библиотеке спиной к камину стояла высокая стройная Пэм, не столько скучающая и томная, сколько глубоко задумавшаяся над какой-то неразрешимой проблемой.
— Я хочу есть, — объявила она.
На какое-то мгновение Хью всерьез подумал, что Батлер вот-вот схватит Краткий оксфордский словарь и швырнет в нее.
— Она хочет есть, — передернулся он, словно при мысли о смертельном яде. — Есть! В такую минуту!
— Гнусный жмот, — заныла Пэм, — жу-уткий, жуткий жмот! Обещал сводить меня в «Капри-ис»!
Батлер указал на самое дальнее кресло и сказал низким дрожащим голосом:
— Ну-ка, сядь вот там и закрой варежку. Иначе, помилуй бог…
Пэм поспешно прикрыла ладонями зад и исполнила приказание.
— Ну, — рявкнул Батлер, обращаясь к Хью, — рассказывайте все сначала, не упуская ни одной подробности.
Хью послушно принялся повторять рассказ. Золотистый трещавший, мерцавший огонь освещал загадочное женское лицо, глядевшее на них с этюда.
Батлер прохаживался вдоль стен с книжными полками, Элен пристроилась на краешке кожаного кресла и до самого конца рассказа, от которого Хью уже тошнило, не сводила с него глаз. По окончании изложения барристер остановился и посмотрел на Хью:
— Будьте любезны ответить на пару вопросов. Вы уверены, что оставили в кабинете живого Абу?
— Да! Когда я уходил, он был жив.
— В тот момент точно никто не мог прятаться в кабинете?
— Точно. Там просто негде спрятаться.
Батлер открыл рот, чтобы что-то сказать, но, взглянув в потолок, передумал.
— В дверях вы оглянулись, боясь, чтобы клиент неожиданно не ушел, не исчез?
— Я упоминал об этом как минимум дважды.
— Он сидел к вам спиной на диване и был настолько мал ростом, что лицо его не отражалось в зеркале над камином. Вы по-прежнему убеждены, что оружия у него не было?
— Да-да-да! Он листал страницы той самой газеты и что-то бормотал про себя. И никто не успел бы к нему подойти, это точно!
— В ту минуту, когда вы стучали в дверь мистера Вогана, мог убийца войти в ваш кабинет, заколоть Абу и выйти?
— Нет, не мог.
— Хорошо. Когда вы прислушивались, стоя у соседней двери, не мог ли наш гипотетический убийца проскользнуть за спиной?
— Определенно не мог.
— Так-так-так.
Волосы на голове у Хью встали дыбом, видя, как Патрик Батлер улыбается, щурясь в угол потолка, — в этой библиотеке, пропитанной запахом табака и убийства.
— Действительно, похоже на классическую запертую комнату, — подтвердил барристер, сделав месмерический пасс. — И последний вопрос: каким образом ваша достославная теория поможет нам разобраться с Абу Испаханом?
— А таким, что он вовсе не Абу Испахан. Мне милостиво отпущено всего двадцать четыре часа. Если выяснить, кто он такой на самом деле и зачем явился ко мне в кабинет, разве это не поможет изобличить убийцу?
Глава 7
Элен соскочила с ручки дивана, Батлер жестом усадил ее обратно.
— Продолжайте, — приказал он.
— Дело в том, — повиновался ему Хью, — что, как я уже объяснял, он вошел в тот момент, когда мы с Элен спорили по поводу детективных романов. Она привела в пример вымышленного — или, с ее точки зрения, вымышленного — Омара Испахана. Когда мнимый Абу представился, мне подумалось мельком, что столь близкое к настоящему имя не выдумаешь, скорее всего, она его сравнительно недавно слышала или где-нибудь видела.
— Не помню ничего подобного и не знаю… — в недоумении возразила Элен.
— Не важно. Я знаю. Коротышка Абу (для ясности будем по-прежнему так его называть) был до смерти испуган. Почти сразу заговорил о своем так называемом брате: «У моего брата, чародея, обманом выманили деньги». Я в тот момент не знал, что слово «escroque» означает обман, иначе многое сразу же прояснилось бы.
— Что именно? — уточнил Батлер, вытаскивая портсигар.
— Разрешите еще кое-что процитировать, — настаивал Хью. — «Если вы мне не поможете, произойдет убийство». — «Кто же будет убит?» Абу, поколебавшись, ответил: «Мой… брат». Даже говоря по-французски, он все время запинался на этом слове.
— Значит, иными словами…
— Никто не стал бы так бояться за брата или за кого другого. Либо у Абу вообще нет брата, либо брат тут совсем ни при чем. Он имел в виду себя.
— Такая мысль уже приходила мне в голову, — сухо заметил Батлер, щелкнув портсигаром. — Больше вы нам ничего не можете сказать?
— Да ведь я только начал! Называя «брата» чародеем, Абу имел в виду не сказочного волшебника, которого вызывают, потерев старую лампу, а фокусника, выступающего в каком-нибудь красочном шоу, которые нынче даются ежедневно, кроме Рождества. Поэтому можно предположить, что он сам фокусник.
Батлер вытащил из портсигара сигарету, прикурил, защелкнул изысканную серебряную коробочку, выпустил из уголка рта ровную струйку дыма, поплывшую вверх, и вновь принял высокомерно-презрительное выражение.
— У вас есть подтверждения? — спросил он.
— Да. Не стану упоминать о пальто с каракулевым воротником из театрального гардероба, о костюме из мюзик-холла с белым галстуком, даже о его манерах и речи, но… — Хью начал постукивать указательным пальцем по своей левой ладони, — поверьте, это гениальный мастер пантомимы.
— Какой пантомимы? — переспросила Элен.
— Бессловесных жестов. — Хью бросил взгляд на Батлера. — Клянусь святым Георгием, когда он принялся дрожащими руками показывать, сколько у него вытянули денег, я буквально видел нараставшие до потолка груды монет, банкнотов, ценных бумаг…
Подобное мастерство, — быстро добавил он, — абсолютно необходимо выступающему на сцене фокуснику, плохо говорящему по-английски. Помните старых китайских циркачей — или тех, что выдавал себя за китайцев, — которые никогда не произносили ни слова? Эффект достигается исключительно за счет жестов и музыки, которые безотказно действуют на воображение. Бьют литавры, мерцает свет, женщина исчезает…
Пэм порывисто вскочила, словно сама участвовала в иллюзионе, и выдохнула:
— Как ми-иво! О-ой, как ми-иво!
— Сейчас же сядьте, — приказал адвокат.
— Наконец, — захлебывался Хью, — у вас есть газета? Любая, утренняя или вечерняя, за прошлую неделю…
Патрик Батлер направился к деревянной этажерке, стоявшей за одним из кожаных кресел, битком набитой книгами и старыми журналами, и вытащил выпуск «Ньюс кроникл» двухдневной давности.
Хью схватил его, развернул, зашелестел страницами, нашел искомое и показал присутствующим.
— Вот, — ткнул он пальцем в колонку, протягивая газету Элен. — Объявления о представлениях в театрах Уэст-Энда. Читай.
Она бросила взгляд на страницу и вскочила, воскликнув:
— Конечно! Ох, как глупо с моей стороны! Я же видела…
— Вслух читай! — потребовал Хью.
— «Оксфорд», — покорно прочитала Элен в своем собственном драматическом стиле, — телефон: Темпл-0006, начало в 19.30…
— К чертям телефон! Читай, что идет в театре «Оксфорд».
— «Омар Испахан. Всевозможные чудеса и магия. Дневные представления по средам, субботам…»
Леди Памела де Сакс снова пришла в экстаз.
— Па-атрик! — выдохнула она, стиснув руку Батлера. — Папуля водил меня смотреть фо-окусника. Как было ми-иво! Сводите меня на э-этого, а?
— Нет. Он мертв.
— Кто мертв?
— Киска моя, — Батлер опустил голову, словно желая ее остудить, — некогда сейчас втолковывать в ваши и без того перегревшиеся мозги весьма сложные объяснения. Пожалуйста, хоть на минуту перестаньте дергать меня за волосы.
И, дымя зажатой в углу рта сигаретой, он величественно поднялся. Хью уже знал, что барристер всегда принимает такую позу, когда собеседник прав, проявляя любезность и милость, когда тот ошибается.
В данном случае адвокат направился к камину и дернул веревочный шнурок звонка восемнадцатого века.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33