«Этот пистолет — для Бориса?!»
А по мере приближения к Парку Горького эта мысль трансформировалась в другую: «Могу ли я верить людям, что едут в этой машине?»
Взглянув на напряженное, мрачное лицо сидевшего напротив сотрудника Службы безопасности, от которого пахло табаком и каким-то еще очень мужским запахом, Марина вспомнила сообщение о том, что она, оказывается, вляпалась в дерьмо, а потому не должна строить из себя дурочку.
Она решила, что не будет дурочкой.
Боярыня Морозова: разбор полетов (2)
Правая сторона лица Монгола выглядела так, будто по ней хорошенько прошлись наждачной бумагой. Именно этой стороной Монгол сидел к Шефу, и тот периодически морщился, натыкаясь сердитым взглядом на это далеко не симпатичное зрелище.
Сам Шеф тоже не годился на обложку журнала мод, но его страдания, как водится, имели причину не физическую, а моральную — он приехал в офис к восьми, просмотрел последние сводки, пролистал утренние газеты и посмотрел новости по телевизору. Этого уже было достаточно, чтобы слечь в постель до конца недели. Но еще существовало начальство. Кто-то из них позвонил Шефу и высказал все, что думает по поводу последних событий. Шеф терпеливо выслушал словесный поток абсолютно некомпетентного человека и вежливо спросил:
— Ну а я-то тут при чем?
На том конце провода захлебнулись от возмущения, а Шеф не стал дожидаться, пока вице-президент корпорации выплывет, он просто повесил трубку. И подумал: «Интересно, что мне теперь за это будет?» И сам себе ответил: «Ничего мне не будет». Они не посмеют его тронуть, пока ситуация с Лавровским столь неопределенна. Со своей стороны Шеф был готов подбрасывать сколько угодно фактов в доказательство того, что эта ситуация действительно неопределенна, ужасно неопределенна... А шепотом, при включенных генераторах шумоподавления, он был готов заявить и большее: Лавровский еще может вернуться. Паре человек из руководства корпорации он так и заявил. Через три часа об этом знала вся верхушка, и теперь они позволяли Шефу швыряться трубками. Они были готовы потерпеть еще немного. А потом выгнать взашей всех людей Лавровского. И Шефа в том числе. Шеф не боялся остаться без работы — он просто не любил, чтобы из-под него вытаскивали стул. Хороший мягкий импортный стул в кабинете заместителя начальника СБ, куратора спецпроектов.
— Ты что, неудачно побрился? — не выдержал Шеф, забрасывая в рот пару таблеток от головной боли.
— Там проход был узкий, — ровным, безэмоциональным голосом ответил Монгол. — Только боком можно было пролезть. Я пролез.
— Это хорошо, что ты пролез... — вздохнул Шеф. — Меня другое волнует. Мадам, — его хмурый взгляд остановился на Морозовой, которая в данный момент изучала состояние своих ногтей. — Мадам Морозова, я не очень понял смысл вашего вчерашнего налета на жилой комплекс «Славянка»... Я, кажется, поставил вам другую цель, совсем другую. Я не просил устраивать цирковое представление, я не просил мериться силами с тамошней Службой безопасности... — он снова покосился на Монгола. — Я также не просил биться физиономией о стену. Я просил выяснить местонахождение человека — всего лишь...
— Но вы добавили: срочно, — напомнила Морозова. — Потому мы и бросились биться мордами о стену, вместо того чтобы пару недель посидеть, подумать и подготовить такую операцию, при которой нас было бы не видно и не слышно.
— Неправильный ответ, — сварливо заметил Шеф. — Ты должна была просто сказать: «Извините, мы облажались». Ты не умеешь признавать собственные ошибки...
— Извините, мы не облажались, — перебила его Морозова.
— Докажите мне это, — Шеф скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла, весь олицетворение скепсиса и неверия в способности своих подчиненных. Морозова знала, что это лишь игра, своего рода педагогический прием, однако она терпеть не могла таких игр и таких приемов. Не нравится — набери других людей.
— Я скажу о результатах. Работа была поспешная, грязная, но тем не менее... Вот что мы имеем на сегодняшний день. Господин Романов был сотрудником корпорации «Рослав», причем сотрудником настолько непримечательным, что до этой недели он никогда не попадал в поле зрения наших служб. Та открытая информация, что имеется по Романову, очень скупа, и, таким образом, вообще непонятно, из-за чего возник переполох. Немногим лучше известно, что произошло после исчезновения Романова. Искать его начали вечером в пятницу, и скорее всего именно в пятницу он пропал. По свидетельству соседей Романова, примерно в восемнадцать часов к нему домой приехали люди из СБ. В квартире никого не было. Тогда люди из СБ стали опрашивать соседей, а те могли лишь сказать, что утром Романов, как обычно, уехал на работу, дочь, как обычно, ушла в гимназию, которая находится на территории жилого комплекса «Славянка-2». Все как обычно, за исключением того, что вечером домой они не вернулись.
— То есть пропала и дочь Романова? — уточнил Шеф.
— Она не вернулась домой. Служба безопасности задавала соседям вопросы о ней.
— А жена? Я так понимаю, что там еще имелась и жена?
— Насчет нее Служба безопасности вопросов соседям не задавала, а вчера, то есть во вторник, четыре дня спустя после исчезновения Бориса Романова, сосед видел его жену на территории «Славянки» в окружении нескольких мужчин. Соседу показалось, что жена Романова чувствовала себя несколько скованно.
— Ясно, — сказал Шеф. — Жену сразу же взяли под колпак.
— Взяли и не выпустили до сих пор, — добавила Морозова. — Она все еще у них.
— Откуда такие сведения?
— Квартира не производит впечатление жилой. В холодильнике лежат просроченные продукты. Вероятно, ее отвезли в какое-то охраняемое место и там проводят с ней работу. Между прочим, в ванной комнате у них две зубные щетки, а не три. Одна из них — детская. Отсутствует кое-какая женская одежда, в то время как мужская одежда вроде бы вся на месте...
— То есть жене Романова позволили забрать с собой кое-какие вещи, а у самого Романова и его дочери такой возможности не было? Получается, мы говорим о похищении?
— Нет, — сказала Морозова. — Это не похищение, — она посмотрела на Дровосека. — Давай, хвастайся...
— Ну, — сказал Дровосек, пытаясь скрыть самодовольную усмешку. — В общем, такое дело... Мне велели заняться Бурмистровым. Тём типом, который вроде бы подписал заявление о пропаже Романова. Я выяснил, что этот Бурмистров работал вместе с Романовым. И живут они в одном доме. Мелкий такой клоп, спец по компьютерам.
— Что ты с ним сделал? Я помню, последний спец по компьютерам, который попался в руки вашей команде, плохо кончил, — жестоко сострил Шеф, и улыбка Дровосека сошла на нет.
— Я с ним ничего не делал, — буркнул он. — Я с ним поговорил. Сначала я ему позвонил и сказал, будто Романов просил кое-что передать ему. Назначил встречу.
— Он пришел?
— Он прибежал, — не без удовлетворения произнес Дровосек. — Чуть штаны не потерял, вот как он бежал...
— Он подписывал заявление в милицию?
— Он подписал чистый лист, который ему дали в СБ. А так он вообще никуда не выходил из здания «Рослава» аж до субботы. Его допрашивали всю ночь, думали, что он тоже замазан в романовские штучки...
— Это уже какой-то сленг: «Романовские штучки». Проясните для меня, чайника лоханутого, — попросил Шеф, жалобно щурясь.
— Этот Бурмистров сказал мне, что Романов украл триста тысяч. И свалил вместе с ними.
Шеф некоторое время молчал, осмысливая услышанное.
— Триста тысяч американских денег? — уточнил он.
— Их самых.
— Наличными?
— Без понятия.
— Где работал Романов? В каком отделе?
— Названия мне Бурмистров не сказал, сказал только, что начальника зовут Дарчиев и всего их в этом отделе два человека — он и Романов. В смысле, было два человека. Теперь остался один.
— Так, — Шеф неожиданно широко улыбнулся, оглядывая морозовскую команду. — Вот оно и всплыло...
— Что у вас там всплыло? — невинно поинтересовалась Морозова.
— Отдел из двух человек, работая в котором можно легко стащить триста тысяч баксов. Человек из этого отдела — очень ценный человек, если он пропадает, его тут же начинает искать вся рославская Служба безопасности. Это отдел, имеющий отношение к банковской сфере деятельности «Рослава». Последствия исчезновения такого человека могут быть очень серьезными — отчего и беснуется Челюсть.
— Целая куча всего, — подытожила Морозова. — А еще вы сказали, что за эту всплывшую кучу... Извините, но вы сами так сказали. Так вот, за эту внезапно всплывшую кучу «Рослав» должен согласиться на возвращение в Москву Лавровского.
— Кстати, я хотел узнать... — вдруг снова проснулся Дровосек, но Морозова прекрасно понимала, в чем причина этого феномена, и шепотом посоветовала Дровосеку заткнуться.
— Все правильно, — Шеф сиял как начищенный таз. — И про Лавровского — правильно. Мы вышли на человека из отдела, через который происходит нелегальная переброска денег «Рослава» за границу, на тайные счета, в офшоры, еще черт знает куда... Это никогда и нигде не афишируется. Больше того — может быть, вы знаете, что у корпорации «Рослав» имидж компании, которая ни копейки не вывозит за рубеж, а все вкладывает в восстановление отечественной экономики. На этом имидже строится все влияние генерала Стрыгина в правительстве, Думе, министерствах... И все мы находим человека, который перекачивал миллионы стрыгинских денег за кордон, и если этот человек дает нам подробную информацию обо всем процессе — названия банков, номера счетов, суммы, имена, даты... Мы тогда получаем такую дубину! — Шеф потряс в воздухе сжатым кулаком. — И этой дубиной мы сможем так хрястнуть Стрыгина по башке! Они нам не только Лавровского в Москву вернут, они нам еще...
— А премия нам за это будет? — вырвалось у Дровосека накипевшее. — Ведь такое большое дело сделаем...
— Премия? — Шеф, судя по всему пребывал в прекрасном расположении духа и был готов простить Дровосеку все глупости, прошлые, настоящие и будущие. — Да ради бога...
— Ух ты, — сказал довольный Дровосек. — Круто...
Часть III
Охотники на крыс
Марина Романова: наше старое место
Когда вечером в пятницу молодая, красивая, хорошо одетая женщина стоит у входа в Парк культуры, это вызывает у проходящих мимо мужчин вполне определенные предположения на ее счет. Марина больше устала не столько от ожидания, не столько от выхаживания по замкнутому маршруту: пять шагов вперед — пять шагов назад, сколько от бесконечно возникающих самодовольных улыбок и соответствующих предложений. Эти предложения сопровождались небрежным кивком в сторону припаркованной слева от входа в парк иномарки, где-то там же стоял и черный микроавтобус с четырьмя людьми из Службы безопасности «Рослава». Отправив Марину прогуливаться у входа в парк, они прицепили ей рядом с пуговицей пальто черную кнопку микрофона.
— Как в кино, — не удержалась Марина.
— М-да, — пробурчал молодой человек, оснастивший Марину микрофоном. Он волновался, другие трое тоже, волновались, а Марина — нет. Она перестала волноваться, когда ей сказали, что ко входу в парк она пойдет одна, без сопровождающего. Стало быть, она приобретала самостоятельность в действиях. За ней наблюдали из машины, ее слушали через микрофон, но никто не держал ее за руки и за ноги, а стало быть, Марина могла кое-что сделать сама. Нужно только было понять — что. А для понимания ей нужен был Борис. Но вместо Бориса из темнеющего воздуха один за другим возникали какие-то совершенно незнакомые типы, уверенные, что Марина непременно согласится ехать с ними в ресторан, в ночной клуб или даже в сауну.
На седьмом или восьмом человеке Марина почувствовала, что ее терпение заканчивается. Она едва не отправила следующего претендента матом, но сдержалась и неожиданно для самой себя попросила у приставучего парня закурить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
А по мере приближения к Парку Горького эта мысль трансформировалась в другую: «Могу ли я верить людям, что едут в этой машине?»
Взглянув на напряженное, мрачное лицо сидевшего напротив сотрудника Службы безопасности, от которого пахло табаком и каким-то еще очень мужским запахом, Марина вспомнила сообщение о том, что она, оказывается, вляпалась в дерьмо, а потому не должна строить из себя дурочку.
Она решила, что не будет дурочкой.
Боярыня Морозова: разбор полетов (2)
Правая сторона лица Монгола выглядела так, будто по ней хорошенько прошлись наждачной бумагой. Именно этой стороной Монгол сидел к Шефу, и тот периодически морщился, натыкаясь сердитым взглядом на это далеко не симпатичное зрелище.
Сам Шеф тоже не годился на обложку журнала мод, но его страдания, как водится, имели причину не физическую, а моральную — он приехал в офис к восьми, просмотрел последние сводки, пролистал утренние газеты и посмотрел новости по телевизору. Этого уже было достаточно, чтобы слечь в постель до конца недели. Но еще существовало начальство. Кто-то из них позвонил Шефу и высказал все, что думает по поводу последних событий. Шеф терпеливо выслушал словесный поток абсолютно некомпетентного человека и вежливо спросил:
— Ну а я-то тут при чем?
На том конце провода захлебнулись от возмущения, а Шеф не стал дожидаться, пока вице-президент корпорации выплывет, он просто повесил трубку. И подумал: «Интересно, что мне теперь за это будет?» И сам себе ответил: «Ничего мне не будет». Они не посмеют его тронуть, пока ситуация с Лавровским столь неопределенна. Со своей стороны Шеф был готов подбрасывать сколько угодно фактов в доказательство того, что эта ситуация действительно неопределенна, ужасно неопределенна... А шепотом, при включенных генераторах шумоподавления, он был готов заявить и большее: Лавровский еще может вернуться. Паре человек из руководства корпорации он так и заявил. Через три часа об этом знала вся верхушка, и теперь они позволяли Шефу швыряться трубками. Они были готовы потерпеть еще немного. А потом выгнать взашей всех людей Лавровского. И Шефа в том числе. Шеф не боялся остаться без работы — он просто не любил, чтобы из-под него вытаскивали стул. Хороший мягкий импортный стул в кабинете заместителя начальника СБ, куратора спецпроектов.
— Ты что, неудачно побрился? — не выдержал Шеф, забрасывая в рот пару таблеток от головной боли.
— Там проход был узкий, — ровным, безэмоциональным голосом ответил Монгол. — Только боком можно было пролезть. Я пролез.
— Это хорошо, что ты пролез... — вздохнул Шеф. — Меня другое волнует. Мадам, — его хмурый взгляд остановился на Морозовой, которая в данный момент изучала состояние своих ногтей. — Мадам Морозова, я не очень понял смысл вашего вчерашнего налета на жилой комплекс «Славянка»... Я, кажется, поставил вам другую цель, совсем другую. Я не просил устраивать цирковое представление, я не просил мериться силами с тамошней Службой безопасности... — он снова покосился на Монгола. — Я также не просил биться физиономией о стену. Я просил выяснить местонахождение человека — всего лишь...
— Но вы добавили: срочно, — напомнила Морозова. — Потому мы и бросились биться мордами о стену, вместо того чтобы пару недель посидеть, подумать и подготовить такую операцию, при которой нас было бы не видно и не слышно.
— Неправильный ответ, — сварливо заметил Шеф. — Ты должна была просто сказать: «Извините, мы облажались». Ты не умеешь признавать собственные ошибки...
— Извините, мы не облажались, — перебила его Морозова.
— Докажите мне это, — Шеф скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла, весь олицетворение скепсиса и неверия в способности своих подчиненных. Морозова знала, что это лишь игра, своего рода педагогический прием, однако она терпеть не могла таких игр и таких приемов. Не нравится — набери других людей.
— Я скажу о результатах. Работа была поспешная, грязная, но тем не менее... Вот что мы имеем на сегодняшний день. Господин Романов был сотрудником корпорации «Рослав», причем сотрудником настолько непримечательным, что до этой недели он никогда не попадал в поле зрения наших служб. Та открытая информация, что имеется по Романову, очень скупа, и, таким образом, вообще непонятно, из-за чего возник переполох. Немногим лучше известно, что произошло после исчезновения Романова. Искать его начали вечером в пятницу, и скорее всего именно в пятницу он пропал. По свидетельству соседей Романова, примерно в восемнадцать часов к нему домой приехали люди из СБ. В квартире никого не было. Тогда люди из СБ стали опрашивать соседей, а те могли лишь сказать, что утром Романов, как обычно, уехал на работу, дочь, как обычно, ушла в гимназию, которая находится на территории жилого комплекса «Славянка-2». Все как обычно, за исключением того, что вечером домой они не вернулись.
— То есть пропала и дочь Романова? — уточнил Шеф.
— Она не вернулась домой. Служба безопасности задавала соседям вопросы о ней.
— А жена? Я так понимаю, что там еще имелась и жена?
— Насчет нее Служба безопасности вопросов соседям не задавала, а вчера, то есть во вторник, четыре дня спустя после исчезновения Бориса Романова, сосед видел его жену на территории «Славянки» в окружении нескольких мужчин. Соседу показалось, что жена Романова чувствовала себя несколько скованно.
— Ясно, — сказал Шеф. — Жену сразу же взяли под колпак.
— Взяли и не выпустили до сих пор, — добавила Морозова. — Она все еще у них.
— Откуда такие сведения?
— Квартира не производит впечатление жилой. В холодильнике лежат просроченные продукты. Вероятно, ее отвезли в какое-то охраняемое место и там проводят с ней работу. Между прочим, в ванной комнате у них две зубные щетки, а не три. Одна из них — детская. Отсутствует кое-какая женская одежда, в то время как мужская одежда вроде бы вся на месте...
— То есть жене Романова позволили забрать с собой кое-какие вещи, а у самого Романова и его дочери такой возможности не было? Получается, мы говорим о похищении?
— Нет, — сказала Морозова. — Это не похищение, — она посмотрела на Дровосека. — Давай, хвастайся...
— Ну, — сказал Дровосек, пытаясь скрыть самодовольную усмешку. — В общем, такое дело... Мне велели заняться Бурмистровым. Тём типом, который вроде бы подписал заявление о пропаже Романова. Я выяснил, что этот Бурмистров работал вместе с Романовым. И живут они в одном доме. Мелкий такой клоп, спец по компьютерам.
— Что ты с ним сделал? Я помню, последний спец по компьютерам, который попался в руки вашей команде, плохо кончил, — жестоко сострил Шеф, и улыбка Дровосека сошла на нет.
— Я с ним ничего не делал, — буркнул он. — Я с ним поговорил. Сначала я ему позвонил и сказал, будто Романов просил кое-что передать ему. Назначил встречу.
— Он пришел?
— Он прибежал, — не без удовлетворения произнес Дровосек. — Чуть штаны не потерял, вот как он бежал...
— Он подписывал заявление в милицию?
— Он подписал чистый лист, который ему дали в СБ. А так он вообще никуда не выходил из здания «Рослава» аж до субботы. Его допрашивали всю ночь, думали, что он тоже замазан в романовские штучки...
— Это уже какой-то сленг: «Романовские штучки». Проясните для меня, чайника лоханутого, — попросил Шеф, жалобно щурясь.
— Этот Бурмистров сказал мне, что Романов украл триста тысяч. И свалил вместе с ними.
Шеф некоторое время молчал, осмысливая услышанное.
— Триста тысяч американских денег? — уточнил он.
— Их самых.
— Наличными?
— Без понятия.
— Где работал Романов? В каком отделе?
— Названия мне Бурмистров не сказал, сказал только, что начальника зовут Дарчиев и всего их в этом отделе два человека — он и Романов. В смысле, было два человека. Теперь остался один.
— Так, — Шеф неожиданно широко улыбнулся, оглядывая морозовскую команду. — Вот оно и всплыло...
— Что у вас там всплыло? — невинно поинтересовалась Морозова.
— Отдел из двух человек, работая в котором можно легко стащить триста тысяч баксов. Человек из этого отдела — очень ценный человек, если он пропадает, его тут же начинает искать вся рославская Служба безопасности. Это отдел, имеющий отношение к банковской сфере деятельности «Рослава». Последствия исчезновения такого человека могут быть очень серьезными — отчего и беснуется Челюсть.
— Целая куча всего, — подытожила Морозова. — А еще вы сказали, что за эту всплывшую кучу... Извините, но вы сами так сказали. Так вот, за эту внезапно всплывшую кучу «Рослав» должен согласиться на возвращение в Москву Лавровского.
— Кстати, я хотел узнать... — вдруг снова проснулся Дровосек, но Морозова прекрасно понимала, в чем причина этого феномена, и шепотом посоветовала Дровосеку заткнуться.
— Все правильно, — Шеф сиял как начищенный таз. — И про Лавровского — правильно. Мы вышли на человека из отдела, через который происходит нелегальная переброска денег «Рослава» за границу, на тайные счета, в офшоры, еще черт знает куда... Это никогда и нигде не афишируется. Больше того — может быть, вы знаете, что у корпорации «Рослав» имидж компании, которая ни копейки не вывозит за рубеж, а все вкладывает в восстановление отечественной экономики. На этом имидже строится все влияние генерала Стрыгина в правительстве, Думе, министерствах... И все мы находим человека, который перекачивал миллионы стрыгинских денег за кордон, и если этот человек дает нам подробную информацию обо всем процессе — названия банков, номера счетов, суммы, имена, даты... Мы тогда получаем такую дубину! — Шеф потряс в воздухе сжатым кулаком. — И этой дубиной мы сможем так хрястнуть Стрыгина по башке! Они нам не только Лавровского в Москву вернут, они нам еще...
— А премия нам за это будет? — вырвалось у Дровосека накипевшее. — Ведь такое большое дело сделаем...
— Премия? — Шеф, судя по всему пребывал в прекрасном расположении духа и был готов простить Дровосеку все глупости, прошлые, настоящие и будущие. — Да ради бога...
— Ух ты, — сказал довольный Дровосек. — Круто...
Часть III
Охотники на крыс
Марина Романова: наше старое место
Когда вечером в пятницу молодая, красивая, хорошо одетая женщина стоит у входа в Парк культуры, это вызывает у проходящих мимо мужчин вполне определенные предположения на ее счет. Марина больше устала не столько от ожидания, не столько от выхаживания по замкнутому маршруту: пять шагов вперед — пять шагов назад, сколько от бесконечно возникающих самодовольных улыбок и соответствующих предложений. Эти предложения сопровождались небрежным кивком в сторону припаркованной слева от входа в парк иномарки, где-то там же стоял и черный микроавтобус с четырьмя людьми из Службы безопасности «Рослава». Отправив Марину прогуливаться у входа в парк, они прицепили ей рядом с пуговицей пальто черную кнопку микрофона.
— Как в кино, — не удержалась Марина.
— М-да, — пробурчал молодой человек, оснастивший Марину микрофоном. Он волновался, другие трое тоже, волновались, а Марина — нет. Она перестала волноваться, когда ей сказали, что ко входу в парк она пойдет одна, без сопровождающего. Стало быть, она приобретала самостоятельность в действиях. За ней наблюдали из машины, ее слушали через микрофон, но никто не держал ее за руки и за ноги, а стало быть, Марина могла кое-что сделать сама. Нужно только было понять — что. А для понимания ей нужен был Борис. Но вместо Бориса из темнеющего воздуха один за другим возникали какие-то совершенно незнакомые типы, уверенные, что Марина непременно согласится ехать с ними в ресторан, в ночной клуб или даже в сауну.
На седьмом или восьмом человеке Марина почувствовала, что ее терпение заканчивается. Она едва не отправила следующего претендента матом, но сдержалась и неожиданно для самой себя попросила у приставучего парня закурить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54