Узор слишком крупный, понимаете?
— Что? — Чернов никак не мог понять, сходит он с ума или уже сошел. Или — что было вероятнее всего — сумасшедшим был этот загадочный человек, о котором в Организации ходили легенды.
— Галстук у вас мягкий, без подкладки, — продолжал Карлов. — Здесь бы хорошо смотрелся косой узел, но он — не слишком официальный. Его нельзя вязать с пиджаком такого фасона. А вам бы подошел «кембриджский лотос». Вы умеете вязать «кембриджский лотос»?
Карлов расстегнул пиджак и отодвинул правую полу. Чернов увидел плоский ПСМ в черной кобуре, висевшей на брючном ремне генерала.
— Я вас научу, — пообещал Карлов. — Только давайте сначала определимся. Сами? Или — я?
Чернов подался вперед. Карлов видел, какой тяжестью налились его плечи.
— Сам! — сказал он и потянулся к ящику стола.
— Отлично. Дайте мне ваше личное оружие.
Чернов вдруг понял, что не может не повиноваться. Этот человек в элегантном костюме действовал на него магнетически.
Он рывком открыл ящик, не глядя, нашел пистолет и бросил его на край стола.
— Спасибо! — Карлов сделал два шага вперед и взял пистолет.
Он снял оружие с предохранителя и передернул затвор, досылая патрон в патронник. Затем вытащил обойму и положил ее на стол. Пистолет с одним патроном отдал Чернову.
— Бритва Оккама, — сказал он нечто непонятное.
— Что?
— «Не делай с большим то, что можно сделать с меньшим». Одного должно хватить.
Чернов держал пистолет в дрожащей руке, думая о том, что ему мешает выстрелить в Карлова. Тот, не отрываясь, смотрел ему в глаза, и Чернов видел, что Карлов прекрасно понимает, о чем он думает.
Это продолжалось почти минуту. Затем уголки рта Карлова дрогнули, губы сложились в некое подобие улыбки.
— Нам пора, Юрий Геннадьевич.
— Я… позвоню жене? — просительно сказал Чернов.
— Ваша жена — очень достойная женщина, — медленно, почти по слогам, сказал Карлов. — Зачем дарить ей такое тяжелое воспоминание? На всю оставшуюся жизнь?
— Вы правы… — согласился Чернов.
— Это — мужское дело. Я помогу вам. Смотрите мне в глаза и делайте то, что я говорю.
— Да-да-да… — Чернов судорожно закивал, как китайский болванчик, и поднес пистолет к виску.
— Не так, — поправил его Карлов. — В рот.
— Да, — Чернов послушно открыл рот и сунул в него ствол.
— Смотрите мне в глаза, Юрий Геннадьевич!
Чернов, как загипнотизированный, уставился в холодные стальные глаза Карлова.
— Медленно… Нажимайте на спуск. Медленно…
В наступившей тишине послышался легкий щелчок. Спуск полностью выбрал свободный ход; еще одно движение, и раздастся выстрел.
— Все, — сказал Карлов. — Смотрите мне в глаза, Юрий Геннадьевич. Когда я моргну, просто сделайте движение пальцем. Одно короткое движение пальцем. Когда я моргну. Одно движение. Смотрите мне в глаза, Юрий Геннадьевич… — речь его звучала плавно, почти распевно, успокаивая и убаюкивая.
Чернов покраснел, лицо словно раздулось от натуги; капли пота, как расплавленный воск, катились по лбу и щекам.
— Одно короткое движение, — сказал Карлов.
И моргнул.
Грянул выстрел. На стене позади кресла появились густые алые брызги.
Рука Чернова со стуком упала на стол. Глаза закатились; изо рта показалась струйка порохового дыма. Мертвое тело еще пару секунд сохраняло равновесие, затем обмякло и скорчилось в кресле.
Карлов, повинуясь неслышной команде, вытянулся по стойке «смирно»; он отдавал последнюю почесть человеку, который проявил характер и все-таки смог. Сам.
Затем он развернулся и вышел из кабинета.
Бледный, как бумага, референт открыл ключом дверь приемной.
— Слушайте внимательно, майор, — сказал ему Карлов. — Через пять минут вы услышите выстрел.
Референт кивнул и, едва Карлов вышел в коридор, без сил опустился на стул — ноги вдруг стали будто ватными. Он смотрел на большие электронные часы, торопя эти медлительные зеленые цифры.
Вернувшись к себе, Карлов первым делом снял трубку с телефонного аппарата без диска.
— Ваши опасения оказались не напрасны, — сказал он. — Генерал Чернов решил поставить точку. Я не успел ничего сделать.
Он выслушал ответ, положил трубку и повернулся к референту.
— Нашли?
— Визуальный контакт установлен, — с трудом сдерживая волнение, сказал референт. — Они на Савеловском вокзале.
Валерий Алексеевич шагал широко, прижимая к боку портативную рацию. Он выглядел собранным и сосредоточенным. Кашинцев едва поспевал за ним.
— Далеко эта «Дмитровская»? — спрашивал на бегу Кашинцев.
— Смотря как ехать, — отвечал куратор.
— А как надо ехать?
— Очень быстро. Поэтому…
Не доходя до машины, Валерий Алексеевич вдруг замедлил шаг, неуловимо преобразившись: движения стали плавными, будто убаюкивающими внимание. Кошачьими — отметил про себя Кашинцев.
Нагнувшись над водительским стеклом, куратор постучал согнутым пальцем.
— Что? — дремавший над рулем вопросительно дернул головой.
— Выходи, — сказал Валерий Алексеевич.
Он миролюбиво улыбался…
— Теперь открой багажник, — попросил куратор.
— Зачем?
— Надо кое-что туда положить.
Водитель покачал головой, но все же достал ключи из замка. Осмотрев куратора и Кашинцева, он не увидел у них в руках ничего такого, что требовалось бы положить в багажник.
— Что положить-то? — недоуменно спросил водитель, вставляя ключ в замок.
— Тебя.
Куратор, по-прежнему улыбаясь, резко выбросил вперед правую руку. Кашинцев вздрогнул от неожиданности. Водитель обмяк и стал медленно оседать. Куратор подхватил его под мышки.
— Открывай! — приказал он Кашинцеву.
Игорь не был готов к такому повороту событий. Одно дело — пользуясь своей репутацией и положением, издеваться над «человеком из органов», отпускать глупые шутки и эпатировать его, и совсем другое — участвовать в чем-то незаконном. А в том, чтобы лупить ни в чем не повинного водителя ребром ладони по шее, подозревал Кашинцев, ничего законного не было.
Он поднял крышку багажника.
— Вы его убили?
Куратор поморщился.
— Зачем? Нет, конечно. Я его… маленько выключил.
— Вы думаете, это сойдет вам с рук? Да? Победителей не судят?
Валерий Алексеевич приподнял водителя, посадил его на край и потом осторожно опустил в бездонные недра багажного отделения. Водитель, хотя и был крупным мужчиной, легко в нем поместился.
— Судят, Игорь Константинович. Еще как судят. Но это потом. Сначала — нужно победить.
Он захлопнул багажник, обошел машину и сел за руль. Кашинцев устроился рядом. Двигатель отозвался на поворот ключа в замке зажигания низким утробным ревом.
Валерий Алексеевич положил рацию между передними сиденьями.
— Если потом… к вам возникнут вопросы, скажете, что действовали по моему принуждению. Под дулом пистолета. Это понятно?
— Ага… — Кашинцев кивнул. — А вы?
— А я… Найду, что сказать.
Куратор выжал сцепление и включил первую передачу.
— И вот еще что. Что бы ни случилось, ничего не бойтесь. Ладно? Нам с вами уже поздно бояться.
Игорь обернулся и посмотрел на заднее сиденье, словно сквозь него мог увидеть лежавшего в багажнике водителя.
— Да, наверное, это так.
— Ну, вот и хорошо.
Валерий Алексеевич отпустил сцепление и нажал на газ. Машина, взвизгнув покрышками, резко взяла с места.
Кашинцева прижало к спинке сиденья. После эпизода на МКАДе он ожидал чего-то подобного, но все-таки… Это больше походило на старт гоночного болида.
«Волга» выскочила со двора и, ведомая опытной рукой, повернула на улицу Свободы. Только теперь Игорь обратил внимание, что на улице подозрительно мало машин. Слишком мало.
Трасса была почти свободна, куратор быстро перещелкал передачи до самой высокой и больше не снимал ногу с акселератора. До Кашинцева стало доходить, что значит ехать «очень быстро».
Они пролетели под каналом имени Москвы параллельно трамвайным путям. Оранжевые вагоны выстроились вдоль Волоколамского шоссе длинной вереницей; все они были пусты, даже вагоновожатых в кабинах не было.
Кашинцев украдкой скосил глаза на куратора. Валерий Алексеевич выглядел, как человек, принявший важное и очень трудное решение.
— Мы их догоним? — спросил Кашинцев, имея в виду группу наружного наблюдения, умчавшуюся раньше на «девяносто девятой».
В этот момент из рации послышался треск, затем мужской голос произнес:
— Внимание всем группам! Говорит Центр! Есть устойчивый сигнал, он движется вдоль Бутырской улицы в сторону Савеловского вокзала. Кто ближе всех к объекту?
Снова треск, потом — ответ:
— Центр, я — четвертый! Нахожусь в районе Аэровокзала. Буду на месте через пять минут.
— Четвертый! Вы их уже видели! Попытайтесь их найти, мы не можем установить точные координаты.
— Понял вас, будем искать.
— Четвертый! — в голосе послышалась тревога. — Действуйте быстрее, у вас очень мало времени.
— Так точно, понял вас, Центр. Какие будут указания? Что делать при обнаружении объектов?
— Документы, прежде всего — документы. Потом — изоляция объектов.
— Понял, Центр. Ищем объекты в районе Савеловского вокзала. Приоритетная задача — поиск документов. Подтвердите правильность действий. Прием!
— Четвертый, все правильно. Действуйте. В эфире снова воцарилось молчание.
Кашинцев помотал головой.
— Вы что-нибудь поняли из всей этой абракадабры? — спросил он куратора.
Валерий Алексеевич невозмутимо пожал плечами.
— Разумеется.
— Тогда, может, вы объясните мне, в чем дело?
— Это просто. Поисками Гарина занимаются сразу несколько групп. Видимо, он не один, поэтому говорят во множественном числе. Они надеются, что у него должны быть какие-то документы, из-за этого вся суматоха. Мы, кстати, тоже на это надеемся. Но… Как только они увидят в его руках бумаги, Гарина уберут.
— То есть — убьют? — это не укладывалось у Кашинцева в голове, но потом он вспомнил тело старика в морге. — Ах, ну да… А почему он сказал: «Вы их видели»?
— Потому, что видели. Как вы меня. И знают в лицо. В этом их преимущество перед нами.
Кашинцеву нравилось, как куратор ведет машину: быстро, четко, не делая ни одного лишнего движения. Он поневоле залюбовался, но мысли тут же переключились на более насущные проблемы.
— А как они смогли их найти?
— Игорь Константинович, — укоризненно сказал куратор. — Я ведь уже объяснял. Мобильный. Найти человека с включенным мобильным — пара пустяков.
— Но ведь у Гарина нет мобильного? Вспомните, в телефонной книжке? Там был только домашний? — допытывался Кашинцев.
— Значит, есть у его спутника. Но! — Валерий Алексеевич немного взял влево, объезжая такси, тащившееся посередине шоссе. Они уже перевалили мост через железнодорожные пути и подъезжали к Соколу. — Тут может быть несколько вариантов. Первый — Гарин и его спутник разделились. Значит, группа идет по ложному следу. Второй — они по-прежнему вместе. Но у них пока нет документов. Значит, у нас в запасе есть какое-то время. И третий — они вместе, и документы у них на руках. Значит… — куратор замолчал.
Кашинцев договорил за него.
— Значит, группа их обнаруживает, убивает, — услышав это слово, Валерий Алексеевич поморщился, — и забирает документы. Тогда мы просто остаемся ни с чем. Так?
— Да. Именно. А вы действовали по принуждению…
— Помню, помню… Под дулом пистолета. Но знаете, мне непонятна еще одна вещь. Почему он сказал, что у них мало времени?
Они проехали мимо «Сокола». Троллейбусы стояли вдоль дороги, токоприемники были опущены. Из метро (по крайней мере, за те несколько секунд, пока станция не скрылась из виду) никто не выходил.
— Не знаю, — ответил куратор. — Видимо, они тоже куда-то торопятся.
«Волга» летела по прямому, как стрела, Ленинградскому шоссе. Они проехали аэровокзал, и машина стала притормаживать, готовясь повернуть налево.
У четвертой группы было, как минимум, полторы минуты форы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Что? — Чернов никак не мог понять, сходит он с ума или уже сошел. Или — что было вероятнее всего — сумасшедшим был этот загадочный человек, о котором в Организации ходили легенды.
— Галстук у вас мягкий, без подкладки, — продолжал Карлов. — Здесь бы хорошо смотрелся косой узел, но он — не слишком официальный. Его нельзя вязать с пиджаком такого фасона. А вам бы подошел «кембриджский лотос». Вы умеете вязать «кембриджский лотос»?
Карлов расстегнул пиджак и отодвинул правую полу. Чернов увидел плоский ПСМ в черной кобуре, висевшей на брючном ремне генерала.
— Я вас научу, — пообещал Карлов. — Только давайте сначала определимся. Сами? Или — я?
Чернов подался вперед. Карлов видел, какой тяжестью налились его плечи.
— Сам! — сказал он и потянулся к ящику стола.
— Отлично. Дайте мне ваше личное оружие.
Чернов вдруг понял, что не может не повиноваться. Этот человек в элегантном костюме действовал на него магнетически.
Он рывком открыл ящик, не глядя, нашел пистолет и бросил его на край стола.
— Спасибо! — Карлов сделал два шага вперед и взял пистолет.
Он снял оружие с предохранителя и передернул затвор, досылая патрон в патронник. Затем вытащил обойму и положил ее на стол. Пистолет с одним патроном отдал Чернову.
— Бритва Оккама, — сказал он нечто непонятное.
— Что?
— «Не делай с большим то, что можно сделать с меньшим». Одного должно хватить.
Чернов держал пистолет в дрожащей руке, думая о том, что ему мешает выстрелить в Карлова. Тот, не отрываясь, смотрел ему в глаза, и Чернов видел, что Карлов прекрасно понимает, о чем он думает.
Это продолжалось почти минуту. Затем уголки рта Карлова дрогнули, губы сложились в некое подобие улыбки.
— Нам пора, Юрий Геннадьевич.
— Я… позвоню жене? — просительно сказал Чернов.
— Ваша жена — очень достойная женщина, — медленно, почти по слогам, сказал Карлов. — Зачем дарить ей такое тяжелое воспоминание? На всю оставшуюся жизнь?
— Вы правы… — согласился Чернов.
— Это — мужское дело. Я помогу вам. Смотрите мне в глаза и делайте то, что я говорю.
— Да-да-да… — Чернов судорожно закивал, как китайский болванчик, и поднес пистолет к виску.
— Не так, — поправил его Карлов. — В рот.
— Да, — Чернов послушно открыл рот и сунул в него ствол.
— Смотрите мне в глаза, Юрий Геннадьевич!
Чернов, как загипнотизированный, уставился в холодные стальные глаза Карлова.
— Медленно… Нажимайте на спуск. Медленно…
В наступившей тишине послышался легкий щелчок. Спуск полностью выбрал свободный ход; еще одно движение, и раздастся выстрел.
— Все, — сказал Карлов. — Смотрите мне в глаза, Юрий Геннадьевич. Когда я моргну, просто сделайте движение пальцем. Одно короткое движение пальцем. Когда я моргну. Одно движение. Смотрите мне в глаза, Юрий Геннадьевич… — речь его звучала плавно, почти распевно, успокаивая и убаюкивая.
Чернов покраснел, лицо словно раздулось от натуги; капли пота, как расплавленный воск, катились по лбу и щекам.
— Одно короткое движение, — сказал Карлов.
И моргнул.
Грянул выстрел. На стене позади кресла появились густые алые брызги.
Рука Чернова со стуком упала на стол. Глаза закатились; изо рта показалась струйка порохового дыма. Мертвое тело еще пару секунд сохраняло равновесие, затем обмякло и скорчилось в кресле.
Карлов, повинуясь неслышной команде, вытянулся по стойке «смирно»; он отдавал последнюю почесть человеку, который проявил характер и все-таки смог. Сам.
Затем он развернулся и вышел из кабинета.
Бледный, как бумага, референт открыл ключом дверь приемной.
— Слушайте внимательно, майор, — сказал ему Карлов. — Через пять минут вы услышите выстрел.
Референт кивнул и, едва Карлов вышел в коридор, без сил опустился на стул — ноги вдруг стали будто ватными. Он смотрел на большие электронные часы, торопя эти медлительные зеленые цифры.
Вернувшись к себе, Карлов первым делом снял трубку с телефонного аппарата без диска.
— Ваши опасения оказались не напрасны, — сказал он. — Генерал Чернов решил поставить точку. Я не успел ничего сделать.
Он выслушал ответ, положил трубку и повернулся к референту.
— Нашли?
— Визуальный контакт установлен, — с трудом сдерживая волнение, сказал референт. — Они на Савеловском вокзале.
Валерий Алексеевич шагал широко, прижимая к боку портативную рацию. Он выглядел собранным и сосредоточенным. Кашинцев едва поспевал за ним.
— Далеко эта «Дмитровская»? — спрашивал на бегу Кашинцев.
— Смотря как ехать, — отвечал куратор.
— А как надо ехать?
— Очень быстро. Поэтому…
Не доходя до машины, Валерий Алексеевич вдруг замедлил шаг, неуловимо преобразившись: движения стали плавными, будто убаюкивающими внимание. Кошачьими — отметил про себя Кашинцев.
Нагнувшись над водительским стеклом, куратор постучал согнутым пальцем.
— Что? — дремавший над рулем вопросительно дернул головой.
— Выходи, — сказал Валерий Алексеевич.
Он миролюбиво улыбался…
— Теперь открой багажник, — попросил куратор.
— Зачем?
— Надо кое-что туда положить.
Водитель покачал головой, но все же достал ключи из замка. Осмотрев куратора и Кашинцева, он не увидел у них в руках ничего такого, что требовалось бы положить в багажник.
— Что положить-то? — недоуменно спросил водитель, вставляя ключ в замок.
— Тебя.
Куратор, по-прежнему улыбаясь, резко выбросил вперед правую руку. Кашинцев вздрогнул от неожиданности. Водитель обмяк и стал медленно оседать. Куратор подхватил его под мышки.
— Открывай! — приказал он Кашинцеву.
Игорь не был готов к такому повороту событий. Одно дело — пользуясь своей репутацией и положением, издеваться над «человеком из органов», отпускать глупые шутки и эпатировать его, и совсем другое — участвовать в чем-то незаконном. А в том, чтобы лупить ни в чем не повинного водителя ребром ладони по шее, подозревал Кашинцев, ничего законного не было.
Он поднял крышку багажника.
— Вы его убили?
Куратор поморщился.
— Зачем? Нет, конечно. Я его… маленько выключил.
— Вы думаете, это сойдет вам с рук? Да? Победителей не судят?
Валерий Алексеевич приподнял водителя, посадил его на край и потом осторожно опустил в бездонные недра багажного отделения. Водитель, хотя и был крупным мужчиной, легко в нем поместился.
— Судят, Игорь Константинович. Еще как судят. Но это потом. Сначала — нужно победить.
Он захлопнул багажник, обошел машину и сел за руль. Кашинцев устроился рядом. Двигатель отозвался на поворот ключа в замке зажигания низким утробным ревом.
Валерий Алексеевич положил рацию между передними сиденьями.
— Если потом… к вам возникнут вопросы, скажете, что действовали по моему принуждению. Под дулом пистолета. Это понятно?
— Ага… — Кашинцев кивнул. — А вы?
— А я… Найду, что сказать.
Куратор выжал сцепление и включил первую передачу.
— И вот еще что. Что бы ни случилось, ничего не бойтесь. Ладно? Нам с вами уже поздно бояться.
Игорь обернулся и посмотрел на заднее сиденье, словно сквозь него мог увидеть лежавшего в багажнике водителя.
— Да, наверное, это так.
— Ну, вот и хорошо.
Валерий Алексеевич отпустил сцепление и нажал на газ. Машина, взвизгнув покрышками, резко взяла с места.
Кашинцева прижало к спинке сиденья. После эпизода на МКАДе он ожидал чего-то подобного, но все-таки… Это больше походило на старт гоночного болида.
«Волга» выскочила со двора и, ведомая опытной рукой, повернула на улицу Свободы. Только теперь Игорь обратил внимание, что на улице подозрительно мало машин. Слишком мало.
Трасса была почти свободна, куратор быстро перещелкал передачи до самой высокой и больше не снимал ногу с акселератора. До Кашинцева стало доходить, что значит ехать «очень быстро».
Они пролетели под каналом имени Москвы параллельно трамвайным путям. Оранжевые вагоны выстроились вдоль Волоколамского шоссе длинной вереницей; все они были пусты, даже вагоновожатых в кабинах не было.
Кашинцев украдкой скосил глаза на куратора. Валерий Алексеевич выглядел, как человек, принявший важное и очень трудное решение.
— Мы их догоним? — спросил Кашинцев, имея в виду группу наружного наблюдения, умчавшуюся раньше на «девяносто девятой».
В этот момент из рации послышался треск, затем мужской голос произнес:
— Внимание всем группам! Говорит Центр! Есть устойчивый сигнал, он движется вдоль Бутырской улицы в сторону Савеловского вокзала. Кто ближе всех к объекту?
Снова треск, потом — ответ:
— Центр, я — четвертый! Нахожусь в районе Аэровокзала. Буду на месте через пять минут.
— Четвертый! Вы их уже видели! Попытайтесь их найти, мы не можем установить точные координаты.
— Понял вас, будем искать.
— Четвертый! — в голосе послышалась тревога. — Действуйте быстрее, у вас очень мало времени.
— Так точно, понял вас, Центр. Какие будут указания? Что делать при обнаружении объектов?
— Документы, прежде всего — документы. Потом — изоляция объектов.
— Понял, Центр. Ищем объекты в районе Савеловского вокзала. Приоритетная задача — поиск документов. Подтвердите правильность действий. Прием!
— Четвертый, все правильно. Действуйте. В эфире снова воцарилось молчание.
Кашинцев помотал головой.
— Вы что-нибудь поняли из всей этой абракадабры? — спросил он куратора.
Валерий Алексеевич невозмутимо пожал плечами.
— Разумеется.
— Тогда, может, вы объясните мне, в чем дело?
— Это просто. Поисками Гарина занимаются сразу несколько групп. Видимо, он не один, поэтому говорят во множественном числе. Они надеются, что у него должны быть какие-то документы, из-за этого вся суматоха. Мы, кстати, тоже на это надеемся. Но… Как только они увидят в его руках бумаги, Гарина уберут.
— То есть — убьют? — это не укладывалось у Кашинцева в голове, но потом он вспомнил тело старика в морге. — Ах, ну да… А почему он сказал: «Вы их видели»?
— Потому, что видели. Как вы меня. И знают в лицо. В этом их преимущество перед нами.
Кашинцеву нравилось, как куратор ведет машину: быстро, четко, не делая ни одного лишнего движения. Он поневоле залюбовался, но мысли тут же переключились на более насущные проблемы.
— А как они смогли их найти?
— Игорь Константинович, — укоризненно сказал куратор. — Я ведь уже объяснял. Мобильный. Найти человека с включенным мобильным — пара пустяков.
— Но ведь у Гарина нет мобильного? Вспомните, в телефонной книжке? Там был только домашний? — допытывался Кашинцев.
— Значит, есть у его спутника. Но! — Валерий Алексеевич немного взял влево, объезжая такси, тащившееся посередине шоссе. Они уже перевалили мост через железнодорожные пути и подъезжали к Соколу. — Тут может быть несколько вариантов. Первый — Гарин и его спутник разделились. Значит, группа идет по ложному следу. Второй — они по-прежнему вместе. Но у них пока нет документов. Значит, у нас в запасе есть какое-то время. И третий — они вместе, и документы у них на руках. Значит… — куратор замолчал.
Кашинцев договорил за него.
— Значит, группа их обнаруживает, убивает, — услышав это слово, Валерий Алексеевич поморщился, — и забирает документы. Тогда мы просто остаемся ни с чем. Так?
— Да. Именно. А вы действовали по принуждению…
— Помню, помню… Под дулом пистолета. Но знаете, мне непонятна еще одна вещь. Почему он сказал, что у них мало времени?
Они проехали мимо «Сокола». Троллейбусы стояли вдоль дороги, токоприемники были опущены. Из метро (по крайней мере, за те несколько секунд, пока станция не скрылась из виду) никто не выходил.
— Не знаю, — ответил куратор. — Видимо, они тоже куда-то торопятся.
«Волга» летела по прямому, как стрела, Ленинградскому шоссе. Они проехали аэровокзал, и машина стала притормаживать, готовясь повернуть налево.
У четвертой группы было, как минимум, полторы минуты форы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37