Ну так как же тогда быть?
Боль от раны на голове усиливала боль в покалеченном плече. Это сочетание причиняло невыносимые мучения. У него снова начала кружиться голова.
Пока еще оставались силы, надо было спешить.
Бетонная лестница справа вела наверх, к номерам верхних этажей. Но его заинтересовала лестница слева, которая вела вниз. Он не мог себе представить, чтобы в отеле столь впечатляющей архитектуры туристов селили под землей. Так что в подвальном этаже отеля вряд ли размещалось что-то еще, кроме складов и систем технического обеспечения.
Он взглянул на свои часы фирмы «Сейко» (по его мнению, именно такого типа часы стал бы носить бывший сотрудник УБН). Они шли, несмотря на заплыв, и, когда он нажал кнопку на корпусе, на экранчике появились цифры 23:09. Было сомнительно, чтобы в такое позднее время кто-то из обслуживающего технику персонала еще работал. Он внимательно прислушался: не слышно ли где-нибудь голосов или шагов на лестнице. Все было тихо, и он стал спускаться.
Его спортивные туфли на резиновой подошве делали шаги почти бесшумными. На площадке лестница повернула в противоположном направлении и вывела его в тускло освещенный коридор. Там пахло плесенью и сыростью. Этот запах тоже, должно быть, не давал персоналу здесь задерживаться. Осторожно выглянув с нижней площадки лестницы и никого не увидев ни в том, ни в другом конце коридора, он вышел из укрытия, пошел направо, оказался перед металлической дверью, прислушался, не услышал за ней никаких звуков и повернул ручку. Дверь была заперта.
Он пошел дальше, дошел до другой двери, и на этот раз, когда он прислушался и взялся за ручку, он выдохнул с облегчением: ручка повернулась. Медленно открыв дверь от себя, он ощупал внутри стену, нашел выключатель, повернул его и расслабился, когда увидел, что в помещении никого нет. Свисающая с потолка лампочка давала такой же слабый желтоватый свет, как и те, что освещали коридор. По стенам комнаты шли металлические полки, на которых были разложены разные инструменты и какие-то коробки. В один из углов была задвинута маленькая ржавая металлическая конторка, а на ней — невзирая на боль, Бьюкенен почувствовал прилив радостного возбуждения — стоял черный телефон с наборным диском.
Он закрыл дверь, запер ее и снял трубку. Его сердце заколотилось, когда он услышал гудок. Он быстро набрал номер.
Ответил мужчина. Коллега Бьюкенена. Для того чтобы быть ближе к Бьюкенену на этой стадии задания, он снял квартиру в материковой части Канкуна. Обычно они общались посредством шифрованных записок, оставляемых в условленных местах по заранее обговоренному графику. Поскольку существовала опасность электронного прослушивания, по телефону они говорили редко, да и то пользуясь заранее выбранными телефонами-автоматами. Все время, пока Бьюкенен работал в условиях глубокой конспирации, они не встречались. Бьюкенен мог просить помощи у группы поддержки, если у него возникнет подозрение, что он в опасности, но, учитывая параноидальность людей, с которыми у него была назначена встреча в этот вечер, было решено, что преимущества от присутствия группы поддержки в отеле «Клуб интернасьональ» и в его окрестностях не перевешивают опасности того, что наркобизнесмены и их группа поддержки учуют слежку. Ведь, в конце концов, операция развивалась по плану. Не было никаких оснований подозревать, что на встрече возникнут осложнения. Пока не появился Большой Боб Бейли. Теперь Бьюкенен мог не волноваться по поводу нарушения конспирации, связываясь по телефону с куратором своего задания. Что может быть хуже того, что уже случилось? Те, с кем Бьюкенен вошел в контакт, мертвы. Операция с треском провалилась.
Что может быть хуже? Кое-что может, да еще как! Например, мексиканская полиция схватит его, и тогда его начальники окажутся причастными к трем убийствам. Ему необходимо исчезнуть.
— Да, — сказал коллега Бьюкенена.
— Это ты, Пол?
— Простите, но здесь нет никакого Пола.
— Вы хотите сказать, что это не… — Бьюкенен назвал номер.
— Даже ничего похожего.
— Извините.
Бьюкенен положил трубку и потер лоб, за которым пульсировала боль. Номер, который он передал связнику, был зашифрованным сообщением, где говорилось, что операцию пришлось свернуть, что произошел полный провал, что он ранен, скрывается от преследования и нуждается в срочной эвакуации. Как было условлено заранее, коллега Бьюкенена попытается с ним встретиться через девяносто минут после звонка. Место встречи было в центральной части материкового Канкуна, перед закусочной недалеко от пересечения улиц Тулум и Коба. Но любой план должен строиться с учетом непредвиденных случайностей, иметь несколько запасных вариантов. Скажем, если Бьюкенен не успеет добраться до места встречи, то связник придет завтра в восемь утра к кафе на улице Уксмаль, а если Бьюкенен и там не появится, то будет снова ждать его в полдень у аптеки на улице Яксчилан. Если и в третий раз контакт не состоится, то он вернется к себе. Через сорок восемь часов, если Бьюкенен не даст о себе знать, его коллега будет считать, что случилось худшее из возможного, и покинет территорию страны, чтобы и самому не превратиться в источник неприятностей. Начнется осторожное расследование с целью выяснить, что же случилось с Бьюкененом.
У меня девяносто минут, подумал Бьюкенен. Я должен успеть добраться до места встречи. Но судорога в правой руке отвлекла его от этих мыслей. Он посмотрел вниз и увидел, что пальцы правой руки — и только правой, тогда как с пальцами на левой руке ничего подобного не происходило, — снова задергались. Казалось, они принадлежат и повинуются не ему, а какой-то чужой силе вне его. Он ничего не понимал. Неужели пуля, распоровшая ему плечо, зацепила нервы, ведущие к пальцам?
Внезапно он почувствовал, что не может сосредоточиться. Череп буквально разламывался. Огнестрельная рана пульсировала болью. Он почувствовал, как что-то горячее и мокрое просачивается сквозь затянувшее рану полотенце. Даже не было необходимости смотреть — и так было ясно, что кровь пропитала полотенце и начала протекать насквозь.
В глазах у него помутилось — тревожный симптом. Но туман сразу же рассеялся, и он напряженно замер, когда услышал за дверью шаги.
По мере приближения эти медленные нерешительные шаги становились слышнее. Вот они замерли прямо перед дверью. Бьюкенен вспотел от волнения, когда увидел и услышал, что ручку поворачивают. Войдя сюда, он, естественно, запер за собой дверь. Но ведь тот, кто стоит сейчас за дверью, наверняка работает в гостинице, и у него может быть ключ. Человек в коридоре толкнул дверь. Когда она не открылась, он толкнул сильнее, а потом, видимо, налег на нее плечом. Никакого эффекта это не возымело.
— Кто там в комнате? — требовательно спросил по-испански грубый мужской голос. В дверь забарабанили костяшками пальцев. — Отвечайте! — Теперь в ход пустили кулак. — Что вы там делаете?
Если у него есть ключ, то сейчас самое время им воспользоваться, подумал Бьюкенен. Но что побудило его спуститься сюда и проверить именно это помещение? Шаги в коридоре показались нерешительными… будто человек что-то искал.
Или шел по каким-то следам?
Когда Бьюкенен бесшумно перебежал к двери и встал с той стороны, где мог выключить свет и схватить человека, если тот откроет дверь ключом и войдет, он взглянул вниз и понял, что человек действительно шел по следу. Его оставила вода, капавшая с мокрой одежды Бьюкенена на бетонный пол.
Бьюкенен ждал, боясь услышать скрежет металла о металл, когда этот человек будет вставлять ключ в замок. Но вместо этого опять забарабанили в дверь, голос возмущенно спросил еще раз: «Что вы там делаете?», и вдруг все стихло.
Может, у него нет ключа. А может, он боится им воспользоваться.
Внезапно стали слышны удаляющиеся шаги, топот по коридору, затем звук шагов заглох — человек поднялся по лестнице наверх.
Надо выбираться отсюда, пока он не вернулся с подкреплением, подумал Бьюкенен. Он отпер замок, открыл дверь, осмотрел тускло освещенный коридор и собирался уже выйти, как вдруг заметил на одной из полок что-то похожее на кучу тряпья. Оказалось, что это мятая и грязная хлопчатобумажная рабочая куртка и потрепанная, замызганная бейсбольная кепка с оторванной нашивкой. Он схватил их. Стерев курткой отпечатки своих пальцев со всего, к чему прикасался, он быстро прошел коридор и поднялся по лестнице — его мокрые следы были ясно различимы.
Но это уже не имело значения. Важно было поскорее убраться из отеля, пока этот работяга не вернулся с подмогой. Они, должно быть, сообщат в полицию, что к ним пробрался бродяга. А в полиции будут так неистово жаждать ареста подозреваемого в убийстве трех человек, что сочтут этот инцидент относящимся к делу. И сосредоточат розыск в этом районе.
Бьюкенен повернул туда, где, двигаясь в темноте вдоль берега, он в конце концов выйдет к центральной части Канкуна. Взяв направление на север, он бежал как раз посередине между белеющими гребешками волн и освещенными отелями. Пахнущий свежестью морской бриз овевал прохладой его разгоряченное лицо и выветривал тошнотворный подвальный запах, въевшийся ему в ноздри. Бриз был довольно сильный, так что мог, наверное, даже высушить его одежду.
Но вдруг он оступился, потерял равновесие и едва не упал. Это не показалось бы ему странным, если бы он споткнулся о какой-то невидимый в темноте предмет. Но он ведь споткнулся на ровном месте, и это было хуже всего, что можно себе представить. Потому что ото значит, что он ослабел. Рана в плече пульсировала, пропитывая полотенце кровью. Голова раскалывалась от самой нестерпимой боли, которую ему когда-либо приходилось испытывать.
Правой рукой он прижимал к боку взятую в подвале хлопчатобумажную куртку и замызганную кепку. Он осторожно надел кепку на голову. Кепка была такая потрепанная, что на нее могли обратить внимание, но без нее на окровавленную голову определенно обратили бы еще больше внимания. С усилием дыша, он набросил грязную куртку на правое плечо, прикрыв ею окровавленное полотенце. Теперь можно было рискнуть показаться на людях. Но когда он нажал кнопку на часах и посмотрел на экранчик, то, к своему ужасу, обнаружил, что после телефонного разговора с коллегой прошел уже почти целый час. Этого не может быть! Ведь я вышел из подвала совсем недавно!
Это ты так думаешь.
Приятель, у тебя, должно быть, провалы в памяти.
Мысли Бьюкенена потекли быстрее. Ему придется пройти между отелями на автостраду и поймать такси. Иначе ни за что не успеть добраться вовремя до места встречи с коллегой. Нетвердо ступая, он покинул пляж.
Он был прав хотя бы в одном: дующий с моря ветерок высушил на нем одежду до такой степени, что она уже не облепляла тело.
Но бриз больше не мог справиться с потом, который градом катился у него со лба.
4
— Боже мой, — сказал связник, — на эту рану придется накладывать швы. Снимите-ка кепку. Дайте мне взглянуть… Ух ты, человече, здесь тоже придется поработать иглой.
Они сидели в машине у брошенной заправочной станции на шоссе номер 180, в тридцати километрах к западу от Канкуна. До центральной части города Бьюкенен добрался на такси. Уже буквально через полминуты на мосте встречи оказался и его коллега. Он остановил взятый напрокат «форд-таурус» перед закусочной, где не было недостатка в посетителях, и Бьюкенен забрался внутрь.
Связнику было за пятьдесят, он уже начал лысеть и набирать лишний вес. Его одежда — лимонного цвета трикотажная тенниска и светло-зеленые шорты — соответствовала выбранному им для себя образу туриста. Раньше им вместе работать не приходилось. Бьюкенену он был известен только как Уэйд, что, как полагал Брендан, не было ни его настоящей фамилией, ни постоянным псевдонимом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88