На нем была написана злорадная ухмылка, до неузнаваемости искаженная преломлением в воде.
Палома в ужасе отпрянула, поперхнулась и снова посмотрела наверх, чтобы убедиться, что это ей не привиделось. Тут она увидела, как Хо сунул руку в воду и помахал ей.
9
Палома выскочила на поверхность и ухватилась за уключину лодки. Хо обвязал трос вокруг якорной веревки, сброшенной Паломой, и теперь их лодки были пришвартованы друг к другу.
Он по-прежнему смотрел под воду сквозь ведро со стеклянным дном.
— Матерь Божья! Вот это монстр! Как тебе удалось его поймать?
— Дай-ка и мне посмотреть, — сказал Индио.
Сердце Паломы колотилось так, что она слышала его биение и чувствовала пульсацию в горле. Она глубоко вздохнула и попыталась успокоиться, овладеть собой, прежде чем будет разбираться с братом, с Индио и — о чудо! — внезапно выздоровевшим Маноло, который с довольным видом восседал на носу лодки. Первым ее побуждением было наброситься с криком на Хо, выплеснуть на него весь свой гнев за его предательское вторжение.
Но их было трое против нее одной, и ей вряд ли удалось бы чего-то добиться, придя в ярость. Скорее всего, они просто посмеются над ней, отчего она почувствует еще большее унижение.
— Как же тебе удалось его поймать? — снова спросил Хо.
— Я не ловила его, — сказала Палома. — И он вовсе не пойман.
— Он что, мертв?
— Нет.
Индио, который все еще пялился в воду через ведро, воскликнул:
— Вы только посмотрите на них! Да это же настоящий рыбный базар! Золотая жила!
Палома испытала приступ тошноты, и у нее закружилась голова. Хотя она все еще была погружена в воду, по лбу у нее катились капли пота.
— Я же говорил тебе, — сказал Хо, обращаясь к Индио. — Она приплывает сюда вовсе не за тем, чтобы изучать креветок.
— Да, ты был прав.
— А ты мне не верил, — продолжал Хо и передразнил: — «Давай останемся тут. Давай останемся тут». Впредь слушай, что тебе говорят.
— Ладно, ладно, — ответил Индио. — Я же признал, что ты был прав. Я беру свои слова назад. Теперь давай займемся рыбой.
— Не смейте! — закричала Палома.
Маноло засмеялся:
— Рыба тут кишмя кишит, а ты говоришь, чтобы я ке ловил ее. Рыба для того и существует, чтобы ее ловить.
— Ошибаешься, — сказала Палома, подтягиваясь к носу своей лодки. — Вряд ли Бог создал что-либо на земле только для того, чтобы ты это уничтожал.
Уцепившись одной рукой за якорную веревку, Палома извлекла из-за пояса нож и перерезала трос, которым была привязана лодка брата. Трос был натянут течением, и острое лезвие моментально разрезало волокна с характерным звуком.
Лодку тут же отнесло в сторону, и леска, которую держал в руках Маноло, переплелась с болтающимся тросом.
Вне себя от злости, Хо вскочил на ноги и, осыпая Палому проклятиями, рванул шнур лодочного мотора. Шнур остался у него в руках. Проклиная и Палому, и шнур, и все на свете лодки, и море, Хо кое-как привязал шнур на место и снова дернул. Мотор встрепенулся и заглох. Тогда гнев Хо обрушился на свечи зажигания, на карбюратор, на бензин.
Уцепившись за якорную веревку, Палома наблюдала, как Хо покачивается на корме своей лодки, рискуя опрокинуть ее вверх дном. Потом она увидела, как мотор завелся, выпустив облако голубого дыма, и лодка, описав круг, устремилась в ее сторону. Палома быстро забралась в свою пирогу, зная, что гнев брата слеп и опасен и что он вполне может пригрозить ей тем, что направит лодку прямо на нее. Он, конечно, вряд ли выполнит свою угрозу, но может и переехать ее по случайности.
Не сворачивая в сторону, лодка Хо на полной мощи приблизилась к пироге. Только когда между ними оставалось всего лишь три-четыре метра, Хо вырубил мотор, и лодка замерла в пятнадцати сантиметрах от пироги. Поднявшаяся волна накренила пирогу, и Палому чуть не выбросило за борт.
Маноло, побагровевший от гнева, обмотал носовой трос вокруг якорной веревки пироги и крепко затянул. Его леска тугой спиралью обвилась вокруг троса. Он попытался распутать ее, но, разматывая ее с одного конца, все больше затягивал с другого. Наконец он плюнул и перерезал леску ножом. Швырнув леску в Хо, он огрызнулся:
— Если ты не можешь заставить ее вести себя подобающе, это сделаю я!
— Не волнуйся, — ответил Хо. — Я с ней справлюсь.
— Хо, ты только взгляни, — сказал Индио, обозревая подводную гору через выставленное за борт ведро с прозрачным дном. — Это же кабрио, их тут дюжины! И каранксы — наверное, целый миллион!
Хо посмотрел на сестру и сказал, передразнивая:
— Ага, «там не на что смотреть». Так я и думал, что тебе нельзя доверять.
Палома была ошеломлена.
— Мне нельзя доверять?! А кто сказал, что хочет поучиться нырять?
— Я. Я и сейчас хочу.
— Нырять, чтобы узнавать новое, изучать животных?
— Да, именно так.
— О нет! Все, что тебе надо, это убивать несчастную рыбу.
— Вовсе нет, — ухмыльнулся Хо. — Да, сейчас я хочу убивать рыбу, а потом я захочу поучиться чему-то новому. Когда я продам столько рыбы, что мне хватит денег на то, чтобы выбраться отсюда, тогда-то я и стану учиться — только в Мехико.
Палома снова выхватила из-за пояса нож и направилась к тросу.
— Палома, — сказал Хо тоном, похожим на страдальческий голос Виехо. — Не будь дурочкой.
— Ты имеешь в виду: «сдайся, дай мне уничтожить все вокруг»?
— Ну вот, ты опять преувеличиваешь. Даже если бы я очень хотел, я бы не смог уничтожить все на этой горе. Если мы уничтожаем что-то, взамен приходит другое. Морская жизнь продолжается вечно. Тебе это хорошо известно.
— Чушь. Ты запросто можешь опустошить это место полностью.
— Я не собираюсь с тобой спорить. И все-таки чего ты уперлась? Мы же не тронем твоих драгоценных устриц.
— Что? Я...
Хо улыбнулся:
— Ты думала, я не знаю, не так ли?
«Что он может знать? — недоумевала Палома. — Ему ничего не известно об ожерелье. Это точно. Иначе бы он все испортил. Если бы он знал, то нашел бы способ все испортить, просто чтобы отомстить мне за... но за что? За то, что я преуспела там, где у него ничего не получилось?»
Палома запнулась.
— Знаешь о чем?
— О том, что ты собираешь здесь устриц. Ах, да, ты ведь у нас такая чистая и невинная. Ты никогда не берешь ничего у моря. Но я же видел пустые раковины в твоей лодке, — усмехнулся Хо. — То есть в этой штуковине, которую ты называешь лодкой.
Хо оглянулся и с удовлетворением увидел, что Индио и Маноло одобрительно улыбаются.
— Ну да, немного устриц, — сказала Палома с облегчением и добавила: — Чтобы не питаться чем попало. Только и всего.
— Вот и нам нужно немного рыбы на продажу. Только и всего.
— Хо... — замялась Палома. — Отец говорил мне, что хочет, чтобы эта гора оставалась нетронутой. Он очень верил, что мы сможем сохранить ее. Ведь это было его любимое место.
Хо покраснел.
— Я знаю. Ты думала, я этого не знаю? — Слова вылетали у него изо рта, словно плевки. Повернувшись к Индио, он небрежно бросил: — Конечно, я знал об этом. Ты ведь слышал, как я рассказывал.
Индио посмотрел на Хо с усмешкой, но ничего не ответил.
Хо кинул на Палому свирепый взгляд и прокричал:
— Наш отец умер, Палома! Умер, умер, умер!!!
Палома заткнула уши, не желая слышать это.
— Даже если он завещал тебе спасти весь мир, мне все равно! Он мертв, и то, что он говорил, сейчас не имеет значения. Ты понимаешь? Не значит ни черта! Важно только то, что говорю я. И это гораздо важнее, чем твоя дурацкая рыба!
Палома не знала, что сказать, поэтому она просто занесла нож, чтобы разрезать трос.
— Это нас не остановит.
— Думаю, что остановит. Я снимусь с якоря и уплыву. И вы никогда не найдете это место.
— Я оставлю здесь буек.
— А я срежу все твои буйки.
— Я запомню это место по ориентирам.
— Ты? — усмехнулась Палома. — Да ты заблудишься в трех соснах со всеми имеющимися ориентирами. Ты просто не знаешь, как ими пользоваться.
— Я научусь.
Палома знала, что брат прав. Стоит ему научиться находить дорогу по ориентирам, и он отыщет это место так же легко, как она сама.
— Послушай, Палома, давай не будем ссориться. — Хо старался говорить убедительно. — Мы вполне можем договориться. Давай останемся друзьями.
Палома смотрела в сторону. Затем она снова взглянула на брата, стараясь понять, не пытается ли он разыграть ее. Брат выглядел очень искренним.
— Давай заключим договор.
— Что еще за договор?
— Я никому не скажу об этой горе. Я сдержу свое слово, так как мне это тоже выгодно. А мы обещаем ловить рыбу только на удочку — и никаких сетей. Да, и если мы поймаем рыбу, которая нам не нужна, мы отпустим ее назад.
Палома заметила, что друзья уставились на Хо, словно тот потерял рассудок, но не вымолвили ни слова.
— Признайся, ведь это справедливо, — сказал Хо. — Мне вовсе не нужно уговаривать тебя. Я мог бы прийти сюда и бросить за борт взрывчатку.
— Конечно, мог бы, — согласилась Палома. — Но знай, что если бы ты сделал это, — она надеялась, что ее голос звучит спокойно, но достаточно угрожающе, — я бы тебе отомстила. Когда-нибудь и как-нибудь ты бы заплатил за это.
Хо разразился смехом и хлопнул Индио по спине. Но смех этот был каким-то неуверенным, поскольку для него возможности Паломы, по крайней мере физические, оставались абсолютно неизвестными и ее сложно было оценить как противника. Конечно, он был больше ее и сильнее. Но, видимо, он все же чувствовал, что Палома быстрее его и ловчее, а одержимость и страсть только придадут ей смелости.
Палома подумала о предложенной братом «сделке» и заключила про себя, что это никакая не сделка, а явный шантаж. Если Палома позволит им рыбачить, сколько им заблагорассудится, они ничего не скажут своим конкурентам. Если же она станет досаждать им, срезая их приманку или буйки, они всем расскажут об этом месте и скрытых здесь богатствах.
И что еще хуже, Палома сомневалась, что они смогут выполнить свою часть договора. Кто-нибудь обязательно проговорится, хвастаясь перед дружками. А как только станет известно о существовании ее горы, ее местоположение тут же будет раскрыто.
Совершенно очевидно, что довольно скоро Хо с дружками начнут пользоваться сетями. Слишком велик соблазн. Это все равно что поставить тарелку со сладостями перед тремя голодными мальчишками и посоветовать им есть помедленнее, потому что больше сладостей не будет. Они увидят целые косяки кабрио и каранксов под своей лодкой, и каждое блестящее туловище будет отзываться в их головах звоном серебряных монет. Сначала они будут ловить четыре, шесть, пятнадцать рыб на свои удочки. Потом заговорят о том, какое богатство уплывает от них только потому, что они не могут пользоваться сетями. Затем они решат попробовать половить сетями — только один раз и только для того, чтобы посмотреть (из любопытства), сколько рыб поймают за один раз. Это всего лишь эксперимент, скажут они, не более того. Потом они станут ловить сотни за сотнями и на меньшее уже не согласятся. Это будет похоже на глубокий гипноз.
Они будут говорить друг другу (и сами верить сказанному), что в ловле сетями нет ничего дурного и несправедливого, ведь Бог даровал человеку превосходство над животными.
— Ну что, решено? — спросил Хо. — Мы заключаем договор?
Что будет, если она откажется? Если объявит открытую войну? Возможно, ей и удастся сделать их существование вблизи горы столь невыносимым, что они уберутся восвояси. Однако скорее всего они возьмут в долю несколько своих дружков и притащат сюда еще две или три лодки. Тогда ей будет не справиться. А после того как они начнут использовать сети, жизнь на подводной горе будет уничтожена довольно скоро. У Паломы не оставалось другого выхода, кроме как согласиться и тем самым выиграть время.
— Хорошо, — произнесла она.
— Разумно, — сказал Хо. — Очень разумно.
Как полководец, отдающий приказ о наступлении, Хо махнул друзьям рукой, словно повелевая им начать ловлю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31