Костя вдруг понял, что говорить им не о чем, что выпирающее из Вадика дружелюбие раздражает его все больше и больше и ему хочется быстрее покончить с этим мероприятием и отправиться домой.
Пиво оказалось очень крепким, и, допив кружку, Костя подумал, что сам он в таком состоянии за руль бы уже не сел. Но Медведев внешне выглядел абсолютно трезвым и порывался заказать еще по кружке. Косте удалось отговорить его с большим трудом.
— Костик, я не понимаю, чего ты боишься? Ты же видишь, что я еще ни в одном глазу. Я тебя довезу, куда скажешь. У тебя же еще есть время?
— Уже нет.
— Тогда поехали. Давай, на дорожку, по пятьдесят грамм тяпнем?
— Нет. Не люблю с пивом мешать.
— Правильно, я тоже не люблю. Но сегодня это не помешает. За встречу, давай?
— Не стоит.
— Вот ты зануда! Ну ладно, не стоит, так не стоит. Слушай, я знаю, от чего ты не откажешься! Тут готовят один коктейль, нигде в городе его больше не найдешь. Ты его просто должен попробовать. Он всего-то — пять градусов, но вкус изумительный. И готовят его, между прочим, тоже из пива. Там пиво и еще восемь каких-то компонентов.
— Водка, наверное. И называется он «ерш».
— Не, не «ерш». Давай, и — пойдем. Пять минут.
Коктейль Косте понравился. Вкус у него, действительно, был приятный, хотя крепость намного превышала обещанные пять градусов.
— Раньше они лучше делали, — недовольно объявил Медведев, отставляя пустой стакан. — Все портится. Пошли?
— Пошли.
Они поднялись и пошли к выходу. На пороге Вадик остановился и хлопнул себя по лбу.
— Извини, совсем забыл. Мне позвонить надо. Держи ключи, а я сейчас подойду. Там центральный замок, снимешь с сигнализации, и все. Садись, я быстро.
Костя устроился на переднем пассажирском сиденье, чувствуя, что захмелел сильнее, чем можно было ожидать. Ощущение опасности ушло.
Вадик вернулся через минуту, уверенно сел за руль и стартовал с места, демонстрируя скоростные возможности своей машины. Ехали молча. Костя опустил боковое стекло и прикрыл глаза, подставив лицо под поток прохладного воздуха.
Подъехать к самому подъезду не удалось — дорогу во двор перегородил грузовик, и Вадик, ругаясь, остановил машину за ним.
— Звони. У меня телефон старый. Собираюсь квартиру купить, надоело с родителями жить, но до этого еще далеко. Помнишь телефон-то?
— Записан.
— Ну, тогда все. Нашим, если кого увидишь, привет передавай. Пока!
Костя вылез из «БМВ» и пошел к дому. Вадик лихо развернул машину и, включив магнитолу, рванул с места.
Костя достал сигареты. В пачке оставалась последняя штука, и он подумал о том, что надо вернуться к ларькам и купить. Но разворачиваться и идти квартал до перекрестка было лень, и он, потоптавшись на месте, продолжил путь к подъезду, решив, что если очень приспичит, то сходит потом, а вообще постарается обойтись без курева и пораньше лечь спать.
Сигарета тянулась очень плохо. Костя остановился и долго разглядывал ее, пока не заметил разрыв около фильтра. Со злостью отбросив окурок в сторону, он открыл тяжелую дверь и вошел в дом.
На лестнице было темно, только где-то на верхнем этаже горела лампочка. Ставя ногу на нижнюю ступеньку, Костя услышал слева какой-то шорох и начал оборачиваться, но реакция была ослаблена алкоголем, и он не успел. Сильный и точный удар обрушился на голову. Перед глазами вспыхнула оранжевая молния, а земля встала на дыбы и понеслась ему навстречу, но удариться лицом о ступени Косте на дали. В самый последний момент его подхватили и, замедлив падение, плавно опустили на лестницу. Другие руки рывком задрали на спине куртку и выдернули из-за пояса пистолет. Острое лезвие швейцарского офицерского ножика рассекло кожаный шнурок, протянувшийся от скобы на рукоятке пистолета к брючному ремню, и табельный «ПМ» исчез в чужом кармане.
Все это заняло несколько мгновений. Тихо закрылась входная дверь, и две приземистые фигуры в неброской темной одежде направились к перегородившему въезд во двор грузовику. Оба шли, не торопясь, и ничем не привлекали к себе внимания. Подойдя к машине, один из них, доставая ключи, пнул ногой переднее колесо, а второй закурил и, ожидая, пока ему изнутри откроют дверцу, смотрел по сторонам.
Когда грузовик выбрался на проспект и покатил, набирая скорость, к центру города, сидящий на пассажирском месте достал из бардачка радиотелефон и набрал «02».
— Алло, это милиция? Здравствуйте! Понимаете, я только что провожал свою девушку и видел, как по двору болтается пьяный, с пистолетом в руке… Нет, я не знаю, какой у него пистолет, может, и газовый, но вы, пожалуйста, проверьте. Я видел, что он зашел в подъезд дома номер семнадцать… Улица Ольховая… Да… Нет, я из автомата звоню. Сейчас мне его не видно. Но перед этим, понимаете, он что-то бормотал о том, что он сотрудник милиции… Нет, не в форме. Ага, спасибо. Проверьте, пожалуйста.
Отключив трубку, он посмотрел на своего напарника и ухмыльнулся:
— Нормально получилось. Жаль только, что сильнее нельзя было. Я бы их всех…
— Успокойся, — водитель был старше по возрасту, опытнее и рассудительнее. — Делай то, за что тебе платят. А остальное нас не касается.
Через несколько минут во двор дома семнадцать по улице Ольховой медленно въехал патрульный «УАЗ».
— Никого тут нет, — мгновенно определил сидевший на заднем сиденьи милиционер с пустыми погонами и автоматом на коленях. — Конечно, сколько уже времени-то прошло!
Водитель остановил машину посреди двора. Старший наряда распахнул дверцу и сплюнул под колеса, о чем-то раздумывая. Приняв решение, он вылез из машины.
— Толик, пошли посмотрим в подъездах. Может, еще и болтается где.
Толику куда-то ходить и что-то проверять явно не хотелось, но спорить он не стал и, закинув автомат на плечо, спрыгнул на асфальт.
Они безрезультатно проверили два подъезда. Толик вопросительно посмотрел на своего командира, расстегнул кармашек на рукаве куртки и достал пачку «Мальборо».
— Проверим еще там, — не оборачиваясь, прапорщик зашагал к приоткрытой входной двери.
Толик прикурил, коротко выругался и пошел следом. В подъезде, головой на нижних ступенях лестницы, лежал человек. Пока прапорщик разглядывал тело, тренированный на алкогольные ароматы нос Толика уловил знакомый запах.
— Ах ты, сука! Нажрался, а мы за тобой бегать должны! — с короткого размаха Толик врезал тяжелым ботинком под ребра лежавшему. — Делать нам больше нечего!
— Подожди! — прапорщик заметил обрезанный пистолетный ремешок, но остановить подчиненного не успел, и высокий шнурованный ботинок еще раз, хотя и с меньшей силой, ткнулся в бок незнакомца.
— Стой, я тебе говорю! Не видишь?
— Чего? — Толик был занят важным делом — выбрасывал окурок, и обращать внимание на какие-то мелочи времени у него не было. — Да я его уже видел! Он где-то здесь живет, у нас в отделе уже раз двадцать был. Мы с Кирей его как-то по пьяни задерживали, он на Клеверной у кабака болтался…
Лежащий перед ними мужчина застонал и приподнял голову.
— Не хрен пить, если не умеешь, — нравоучительно произнес Толик и поднял ногу, раздумывая, стоит подкрепить слова действием, или пока подождать.
Прапорщик присел на корточки и потряс мужчину за плечо. Он попытался открыть глаза, но тут же зажмурился, что-то тихо пробормотав.
— Чего? — Толик презрительно скривился и плюнул на пол. — Не слышу, громче давай!
Прапорщик перевернул мужчину на спину и быстро ощупал одежду. В правом нагрудном кармане рубашки лежало что-то твердое, знакомых размеров, и, расстегивая пуговицу, он уже догадался, что именно сейчас достанет.
— Капитан милиции Ковалев Константин Егорович, старший оперуполномоченный, — тихо прочитал прапорщик секунду спустя и, переведя взгляд на обрезанный конец пистолетного шнура, добавил: — Если «ствол» ушел — конец ему…
Толик переминался с ноги на ногу, теребил брезентовый автоматный ремень и молчал.
— Чего застыл? — сказал прапорщик. Армейской жесткости в его словах не было, прозвучали они метко, по-домашнему, но Толик дернулся и шагнул в сторону двери. — Скажи Шурику, пусть машину сюда под гонит. Не стой.
Когда подчиненный выскочил на улицу, старший наряда приподнял незнакомого капитана и усадил, прислонив спиной к стене.
— Чего ж с тобой случилось-то?
Следующие несколько часов Ковалев, хоть и окончательно пришел в сознание, находился в состоянии, похожем на транс. На место происшествия — в подъезд его дома — слетелось множество народа. Постовые, участковые и опера местного отделения, районное начальство, промелькнул даже кто-то из прокурорских работников. Костя постоянно отвечал на одни и те же вопросы и через некоторое время неожиданно понял, что ему никто не верит. Напрямую никто этого не сказал, но по выражениям лиц и интонации, с которой его в очередной раз просили пересказать все с самого начала, он догадался, что общее мнение сводится к тому, что оружие он попросту прое…л по пьяни, а теперь, нелепыми и ничем не подтвержденными байками, пытается оправдаться. Запах алкоголя налицо, а вот следов побоев — не видно. И как объяснить ту телефонную заявку, благодаря которой его и нашли?
Вскоре приехал ответственный от руководства Правобережного РУВД майор Шлыков. Он всю жизнь проработал участковым инспектором, а сейчас командовал каким-то организационным отделом в управлении и мгновенно сделал выводы о причинах и сути случившегося. Задав несколько вопросов и не выслушав ответы, он многозначительно кивнул, смерил Ковалева презрительным взглядом и удалился к группе руководителей местного управления.
Через несколько минут Ковалева отвезли в районный травмпункт. Когда шли от машины к зданию поликлиники, сопровождавший его опер тихо произнес:
— Я попробую с врачом договориться, чтобы он алкогольное не ставил. Побольше на голову жалуйся… Ну, да ты сам знаешь!
Пока Ковалев сидел в коридоре и разглядывал выписанную ему карточку травматика, опер заскочил в кабинет к врачу.
Молодой врач поначалу благосклонно отнесся к высказанной ему просьбе, но когда услышал звание и должность Ковалева, взгляд его изменился: он вспомнил пустырь и двух «оперов», которые ограбили его несколько дней назад.
— Хорошо, ведите вашего больного, — оборвал он опера и начал перекладывать бумаги на столе.
— Нормальный мужик попался, обещал помочь, — услышал Костя, когда его коллега выскочил из кабинета. — Пошли, сейчас быстренько все оформим…
Костя жаловался на сильную головную боль и пытался изобразить все известные ему симптомы сотрясения головного мозга, при этом чувствуя себя настолько омерзительно, что не мог смотреть на врача и помогавшую ему пожилую медсестру. Выйдя обратно в коридор, он вздохнул с облегчением и всю дорогу до отделения беспрерывно курил.
В отделении его уже ждал Петров. Он успел побеседовать с местными оперативниками и общую картину происшедшего представлял.
— Как же ты так?
— Мудак потому что, — ответил Костя, направляясь в кабинет начальника, чтобы писать рапорт.
Вскоре поступила телефонограмма из травмпункта. В ней говорилось, что обратившийся к ним гражданин Ковалев жалуется на головную боль, но телесных повреждений у него нет и подозрение на сотрясение головного мозга объективно ничем не подтверждается, но зато наличествуют все признаки алкогольного опьянения.
Сопровождавший Ковалева в «травму» опер громко выругался.
Костю отвезли в больницу. Содержание алкоголя в крови оказалось соответствующим состоянию опьянения средней степени.
— Пиво, значит, пил? — Шлыков, вертя в руках справку. — Не умеешь врать — так и не берись тогда уж…
Под утро все формальности были, наконец, закончены. Петров ждал его во дворе отделения, прохаживаясь вокруг своей белой «шестерки».
— Куда сейчас? — спросил он, усаживаясь за руль и доставая ключи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50