Можно было сделать все дела и во дворе, но замоченные в пиве навязчивые идеи о милицейском «хвосте» гнали его в темноту подвала.
Подвал явно был кем-то обитаем, и Толя, облегчившись, решил прогуляться по нему, в надежде найти что-нибудь полезное для себя. По дороге он прихватил короткий обрубок арматурного прута и теперь заглядывал в самые темные закутки, ничего не боясь.
В потолке одной из комнат оказалась большая дырка, и Толя, разорвав штанину и раскровянив пальцы, вылез в помещение первого этажа. Видимо, это помещение планировалось под актовый зал — в одном конце было сделано возвышение наподобие сцены, да и габариты были соответствующие. Разглядывая выведенную под самым потолком красной краской надпись: «На-На — супер», Толя задумался о том, как это можно было сделать — ни лестницы, ни каких-либо других приспособлений поблизости не было видно. Помахивая прутом, Толя вышел из зала. В бетонных коридорах школы было прохладно, и покидать ее не хотелось. Но, осмотрев еще несколько помещений и перекурив, Толя решил, что пора уходить. Все равно ничего полезного найти так и не удалось.
Толя отправился обратно, на поиски актового зала, чтобы опять спуститься в подвал, но остановился, сообразив, что первый этаж расположен совсем невысоко и можно попросту выпрыгнуть из окна.
В коридоре раздались совершенно четкие шаги, и Толя замер, почувствовав, что кто-то находится совсем рядом с ним. Это могло означать и хорошее, и плохое. Толя спрятал прут за спину и напряг слух.
Из-за угла вышел улыбающийся Олег.
— Привет, козел, — сказал он и поднял руку с пистолетом.
Можно было успеть добежать до окна и выпрыгнуть наружу, но встреча была настолько неожиданной и сулила так много плохого, что Толя оцепенел и громко икнул.
— Ну-ну, не обделайся, — усмехнулся Олег и пошевелил рукой. Теперь ствол был направлен точно в середину груди Толи. — И железку свою брось, все равно она тебе не поможет. Только аккуратно, просто разожми пальцы и не делай никаких лишних движений… Ну, давай, давай!.. Молодец!
Металлический прут ударился о бетон и отскочил в сторону. Толя еще раз громко икнул. Он буквально физически ощущал, как хмель испаряется из его головы, и пытался найти выход, но выхода, похоже, не было. Толя пожалел, что его не арестовали.
— Я тебя долго искал, — Олег вовсю наслаждался положением. Написанный на лице Толи смертельный испуг заставлял его тянуть время, играя плохого героя из кинобоевика. — Ты ведь, козлина несчастная, мне все испортил. Понимаешь, все? Это ведь из-за тебя мне теперь прятаться приходится… И как, ты считаешь, я теперь должен с тобой поступить?
— Я могу заплатить, — Толя облизал пересохшие губы. — Я тогда соврал насчет бабы той… Но деньги у меня действительно остались.
— Не смеши, — Олег махнул пистолетом, и Толя напрягся, ожидая выстрела. — Это я тогда так думал. Не ожидал, что ты на самом деле такой мудак. А ты ведь действительно просрал все дело. Такое дело! Ну кому ты, такой недоделанный, нужен? Даже то, что в руках уже есть, удержать не можешь! Мало того, что сам — урод, так еще и другие из-за тебя страдают. Скажи, и какого хрена ты на мою голову навязался?
Вместо ответа Толя в третий раз икнул и помотал головой, а потом начал икать непрерывно.
— Не знаешь, — грустно усмехнулся Олег. — И я не знаю. Садись. Давай, давай, тут стульев нету, так что опускай задницу на пол!
Толя послушно сел на грязный бетонный пол. Олег подождал, а потом и сам сел, прислонившись спиной к стене. Положил пистолет рядом, так, чтобы можно было мгновенно его схватить. Достал пачку сигарет, закурил и положил ее рядом с пистолетом. Медленно выпустил дым вверх и прикрыл глаза. Ухмыльнулся.
— Можешь попробовать дернуться. Посмотрим, кто окажется быстрее.
— Чего мне дергаться-то, все равно против «пушки» не успеешь.
— А я бы попробовал. А тебя даже на это не хватает. Видишь, какая между нами разница? Я бы попробовал… Обидно. Столько сил было вложено, такой расчет был, а из-за какого-то одного мудака — все коту под хвост. Хотя, чего я говорю — тебе все равно этого не понять. Ты бы так всю жизнь и грабил пьяных, на большее-то ни ума, ни смелости не хватит. Так бы и грабил, пока, лет через десять-пятнадцать, не загнулся бы где-нибудь на зоне от туберкулеза. А ведь ты бы и там не смог бы удержаться! Чушком родился, чушком бы и помер! Что, не прав я?
— Дай сигарету, — попросил Толя, пытаясь справиться с приступом икоты.
— Что, даже сигарет своих нет? На, покури! — Олег вытряхнул из пачки одну штуку и бросил ее Толе. Толя не поймал. Сигарета упала на пол и покатилась по грязному бетону. Толя смотрел за ней голодными глазами, но встать без разрешения и подобрать не решился.
— Растяпа, — Олег затушил окурок о стенку. — И даже этого ты не можешь. Возьми, покури напоследок!
Дождавшись, пока Толя сядет на место и закурит, Олег продолжил:
— Знаешь, у меня и злости на тебя уже нет. Ну, как на тебя сердиться, на такого убогого? Ты ведь сам для себя — худшее наказание. Но и простить, сам понимаешь, так просто я не могу. Слишком много ты напортил. Из-за тебя меня теперь весь город ищет. Я-то, конечно, выкручусь, но почему я должен как-то страдать, а тебе ничего не будет? Согласись, несправедливо! Кстати, из ментовки тебя из-за чего выпустили? Заложил уже кого-то или так, на будущее стучать обещал?
— Не знаю, — буркнул Толя, пытаясь с помощью сигаретного дыма справиться с икотой. — Никого я не закладывал.
Напоминание Олега о милиции немного взбодрило Толю, и он поспешно опустил глаза. Ведь если за ним установили наблюдение, то они обязательно вмешаются, как только Олег попытается его убить. Не могут ведь они допустит, чтобы его вот так вот просто пристрелили!
— Врешь, — протянул Олег, внимательно разглядывая Толю. — И врать-то не умеешь, вон, покраснел даже!
— Я правду говорю, отвечаю!
— Чем же это ты отвечаешь? Что у тебя такого ценного есть, чем ответ держать можно?
— Чем угодно отвечаю.
— Чем угодно? Хм! Такими словами, знаешь ли, бросаться нельзя! Я-то тебя, конечно, прощу, по старой памяти, а вот другие люди, боюсь, могут и не понять. Так о чем, говоришь, опера тебя пытали?
— За грабеж один. Старый. Я, блин, уже и забыл про него. Как говорить начали, долго врубиться не мог, про что он. Потом понял… Там какой-то свидетель был, который меня опознал. Только свидетеля мне этого так и не показали. Ни опознанки не было, ни очняков. Не знаю, может, наврали все?
— Может, — кивнул Олег. — Опера — они ведь мастера врать-то…
— И про кастет еще спрашивали.
— Какой кастет?
— Да дома у меня нашли, самодельный.
— Так ведь дома — не в кармане, за это ответственности нету.
— Так мне его и не вязали. Так, поинтересовались, откуда да зачем.
— А про остальное, значит, не спрашивали?
— Как же не спрашивали? Еще как спрашивали! Только я врубился, что больше ничего конкретного они не знают. Так, назвали еще пару эпизодов, так все — невпопад.
— И ты, значит, такой герой, что не раскололся?
— Ну, как — на тот эпизод раскололся. Даже признанку им написал, только перепутал кое-что. Они спрашивали, куда я вещи бросил, которые у мужика взял… Так часы были битые и «лопатник» старый. А я перепутал, не то место назвал. Потом уже сообразил, когда в камере сидел. Хотел следователю об этом сказать, так он мне раньше подписку на стол выложил, а я и не стал уточнять.
— А про остальное, значит, тебя и не спрашивали? Ни про мужика, которого ты на дискотеке уделал, ни про девчонку?
— Не, не спрашивали.
— Значит, не знают… А за какие же такие подвиги тебя отпустили? У тебя ведь одна подписка уже есть, а две вроде как иметь-то не полагается.
— Не знаю, мне не говорили. Отпустили — и хорошо. Что мне, проситься, что ли, чтобы меня «упаковали»?
— Наверное, для тебя же было бы лучше, чтобы они тебя все-таки «упаковали».
— Да, я теперь вижу…
— Пока еще плохо видишь. Потому как отпустить тебя, если ты, и вправду, молчал, как пионер, они ну никак не могли. Не могли, понимаешь! А значит, что-то интересное ты им все-таки наболтал. Правильно? А я, понимаешь ли, ну просто очень хочу узнать, что же такое любопытное ты им напел. Вдруг оно меня касается? Ведь может же такое быть?
— Ничего я им не говорил, — Толя с возрастающей тревогой смотрел, как Олег положил руку на пистолет.
— Ну, это ведь можно проверить. Сам понимаешь. Только вот, может быть, лучше, если ты сам все мне расскажешь? Все равно говорить придется, так, наверное, лучше, если по-хорошему. Я ведь не живодер, в конце-то концов, только так, в силу необходимости. А то интересно получается — ищут тебя менты, ищут, обкладывают со всех сторон, и все это ради того, чтобы мило поговорить с тобой да отпустить через несколько дней. Не бывает так.
— Бывает.
Олег поднял пистолет и теперь держал его, направив ствол в голову Толи.
— Не бывает, друг Толя, не верю я этому. А если бывает — что ж, тогда докажи это. Может, у меня к тебе даже уважение какое-то появится.
Будучи абсолютно уверенным в своих силах, Олег допустил одну ошибку. От многих других пистолетных систем «ТТ» отличает отсутствие предохранителя и самовзводного ударно-спускового механизма. Перед первым выстрелом необходимо передернуть затвор или, если патрон уже находится в канале ствола, пальцем взвести курок. Последующие выстрелы происходят автоматически, при каждом нажатии на спусковой крючок. Пистолет Олега был заряжен, то есть патрон уже был дослан из магазина в патронник, но курок стоял на предохранительном взводе. Олег был уверен, что всегда успеет его взвести.
Толя не разбирался в оружии и этих тонкостей не знал, но когда черный зрачок дула замер напротив его глаз, он понял, что единственная возможность спастись — это попытаться выбить оружие. В случае рукопашной схватки их шансы были почти равны. Олег, конечно, был лучше тренирован и подготовлен физически, но Толе приходилось чаще участвовать не в показательно-благородных, а в настоящих уличных драках, когда используются все приемы и в ход идут любые подручные средства. Кроме того, в этой ситуации на кону стояла жизнь Толи, и инстинкт самосохранения, хорошо развитый в условиях, в которых ему пришлось расти, должен был подсказать правильный выход.
Изображая сильнейший испуг, Толя поджал ноги и уперся ладонями в пол, немного приподнимая тело. Когда Олег, оценив это действие по-своему, ухмыльнулся, Толя резко толкнулся руками и перекатился через голову вперед, как учили его когда-то на тренировках по самбо. Олег не успел отскочить, а большой палец правой руки соскользнул с головки курка. Перехватив пистолет за ствол, Олег врезал рукояткой по спине противника, стараясь перебить позвоночник, но Толя, не обращая внимания на боль, выпрямился и растопыренными пальцами ткнул Олегу в глаза. Движением головы Олег сумел ослабить удар и в ответ саданул пистолетом по лицу Толи. Кровь из сломанного носа брызнула на стену, но Толя обеими руками вцепился в горло Олега. Они завалились набок и покатились по коридору. Олег пытался взвести курок, но только сломал ноготь, а пальцы противника все сильнее давили его шею. В глазах вспыхнули яркие пятна, и в затылке, после нескольких ударов о бетон, разлилась жгучая боль. Олег начал молотить рукояткой пистолета по спине и бокам Толи, а другой рукой пытался сорвать с горла пальцы. Толя не реагировал на удары, только глухо рычал и сжимал руки. Он молил Бога о том, чтобы в коридор влетели менты. Они ведь должны все это видеть!
Они несколько раз перекатились, и Олегу удалось оказаться сверху. Отчаянным усилием ему удалось освободиться от одной руки Толи, и он рванулся вверх. Размахнувшись пистолетом, он изо всей силы ударил рукояткой по виску. Толя дернулся и ослабил хватку. Олег сбросил вторую руку и снова ударил пистолетом, вкладывая в удар весь вес своего тела и всю злость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50