А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


– Ты – мужчина! Бессовестный соблазнитель! Ты бы лишь уморил тот прекрасный цветок!
– Может быть, моя дорогая. Но, повстречавшись с тобой, я как бы обрел вещий талант корин-фянок. Можешь мне верить или не верить, но так уж случилось! Я знаю, чувствую: мне нужна только ты, и мне не надо никого другого. И тогда, и теперь, когда я остался один, я могу повторить все слово в слово. Теперь, пожалуй, с большим основанием… Киллашандра, моя принцесса, моя прекрасная леди! Как далека ты от меня! И как пуст и мрачен мир без твоей улыбки…
В тот раз она тоже разулыбалась.
– Такие речи приятно слушать! Не знаю, кому ты их говорил до меня, и знать не хочу… Но мне все-таки нужно место в твоей классификации, и ты над этим подумай, дорогой. Скажем, так: Шандра, бесценная, неповторимая, сверхновая звезда! Затмившая все прежние светила!
– Стоит подумать, – согласился я. Обернувшись к экрану, она коснулась пальцем одного из имен, и список исчез. Теперь перед нами возникло женское лицо – маленькое, темноглазое, с широковатыми скулами и узким подбородком, покрытое плотным слоем белил. В мире Аматерасу, родине Йоко, грим расходовали с невероятной щедростью, так что без мокрой тряпки не выяснишь, красива ли женщина или нет. Но я помнил, что Йоко была красивой, несмотря на все косметические излишества: тонкая, невысокая, изящная, с загадочными раскосыми глазами и шелковистым водопадом угольно-черных волос.
– Похожа на японку, – заметила Шандра. – Вроде бы хорошенькая… Но почему она так накрасилась?
– Национальная традиция, – пояснил я. – Таков обычай Аматерасу: чем девушка красивей, тем больше на ее физиономии помады и белил. Фыркнув, моя принцесса пожелала, чтоб Йоко представили в натуральном виде, но у “Цирцеи” такой голограммы не нашлось. Тогда, убрав изображение, Шандра углубилась в документы. Она просматривала их, а я размышлял о том, не скрыться ли мне куда-нибудь – в оранжерею, в мастерские или в воздушный шлюз, где находился катер с отличным ассортиментом спиртного. К несчастью, я не мог ничего придумать – никакой завалящей причины, способной оправдать мое отсутствие. Мне не хотелось, чтоб оно походило на бегство.
Закончив чтение, Шандра вынесла свой вердикт:
– Скудные данные! Слишком уж все лаконично и сухо. Запись о торговых сделках на Аматерасу… Файл с брачным контрактом… Запись о расторжении контракта, когда “Цирцея” находилась в мире Аткинсона… Отметка: считать Инамура Йоко пассажиром… Запись о высадке пассажира на Сан-Брен-дане – вместе с приличным грузом платины… Очень приличным! Ты что же, Грэм, дал ей отступного?
Я откашлялся, мысленно прокляв скрупулезность “Цирцеи”. Она учитывала все! Каждый мил-,. лиграмм металла и каждую рваную тряпку, брошенную в утилизатор! А все учтенное было, само собой, доступно для просмотра – хоть через десять тысяч лет.
– Послушай, девочка, я расскажу тебе о Йоко… – Горло у меня пересохло, и слова давались с трудом. – Я прибыл на Аматерасу и занялся торговлей; все как обычно – книги, записи, наряды, груз специй с Навсикаи, нейроклипы с Беовуль-фа и долоросские кружева… Все как обычно! Я дал объявление, чтобы найти манекенщицу, ко мне обратились три дюжины девиц, и я выбрал Йоко. Она казалась старше и опытней прочих, и она была самой изящной и милой, даже со всей своей штукатуркой на лице. Словом, мы устроили отличное шоу, расторговали все туалеты, а после отметили свой успех… Я ведь тебе говорил, как это бывает?
– Да. Потрясающие откровения! Но я уже не удивляюсь.
– Я тоже не удивился, когда она захотела остаться еще на пару дней. На “Цирцее” нам было так хорошо! Так уютно! Мы…
– … не вылезали из постели? – предположила Шандра. – Ах ты старое космическое чудище! Совратитель юных манекенщиц!
– Вовсе нет. Мы с нею беседовали, почти как сейчас с тобой. Я говорил о межзвездной торговле о мирах, что хотел посетить, о планетах Окраины и о Старой Земле… Помню, мы болтали еще о тканях – о том, как надо подбирать их цвет, сообразуясь с оттенком кожи манекенщицы и спектральным классом местного светила… Потом зашел разговор о ее родине. Аматерасу – вполне благополучный уголок Вселенной, но Йоко там не нравилось. Она была недовольна – не своими гонорарами (ее услуги как раз оплачивались неплохо), а тем, что манекенщицы имели низкий статус в местном обществе: повыше гейш, но много ниже, чем мастера чайной церемонии и икебаны. Она сказала, что была бы счастлива отправиться со мной и путешествовать среди звезд. И добавила: с таким добрым и чутким супругом ей ничего не страшно.
Шандра рассмеялась.
– Старая песня! Как говорила Кассильда, назови мужчину добрым и чутким, и он у тебя в кармане. Ты тоже клюнул на эту приманку, мой бедный Грэм?
– Разумеется, – ответствовал я с кислой улыбкой. – Итак, мы отправились “вниз”; мне надо было закончить дела на планете, а Йоко принялась распродавать имущество, превращая все в стандартную валюту. Мы не скрывали своих отношений. Нас часто видели вдвоем – репортеры светской хроники, комментаторы, журналисты… ну, ты знаешь эту публику. О нас писали и сплетничали, но это меня не волновало. Я уже принял решение. Понимаешь, я знал, что не влюблен в нее, но она мне очень нравилась. Она была такая милая, маленькая, хрупкая…
Шандра скосила глаза на свое отражение в блестящей металлической консоли и недовольно нахмурилась.
– Ну, меня маленькой и хрупкой не назовешь… Это большой недостаток,
Грэм?
– Не слишком – особенно ночью, в постели. Девушка вроде тебя не затеряется среди подушек и одеял, а это огромное преимущество в глазах мужчины.
Успокоив ее таким образом, я продолжал свой рассказ о Йоко:
– Мы отправились в путь, и все шло великолепно, пока “Цирцея” не достигла мира Аткинсона. Люди там высокие и стройные, почти как барсумий-цы, но их звезда, красный карлик К-3, не балует теплом и светом. Холодный мир, суровый! Кожа у его обитателей мертвенно бледная, глаза – огромные, голубоватые и почти не различают цветов. Правда, на Аткинсоне велись генетические эксперименты, дабы улучшить зрение, и я полагаю, что им удалось добиться успеха, но в тот период нас это не спасало. Йоко, маленькая смуглая Йоко, совсем не была здесь эталоном красоты, и мне пришлось нанять местную манекенщицу. Она не обиделась, только сказала, что ей тяжело смотреть, как другая девушка выступает на помосте, делая ее работу. Не возражаю ли я, если она отдохнет? Осмотрит достопримечательности, развлечется и все такое… Я, конечно, не возражал, и Йоко уехала – с моим благословением и приличной суммой на мелкие расходы. Если б я догадался, что из этого выйдет! Привстав в кресле, Шандра потянулась ко мне, поцеловала в висок.
– Тяжело вспоминать, Грэм? Я молча кивнул. Эти воспоминания и в самом деле не относились к приятным.
– Она тебе изменила? Предала?
– Изменила и предала, только не так, как ты думаешь. Представь, через неделю-две меня разыскал один из клиентов, хозяин салона модной одежды. Он был взбешен! Он утверждал, что все проданное ему – проданное эксклюзивно, по самым высоким ценам! – продается вновь, в южном полушарии; все наряды, белье, косметика, все патенты на прически и макияж! Его разорили! Разорили по моей вине! Гнусный космический бродяга над смеялся над ним1 Жулик, мошенник, вор! Остановить этот поток претензий можно было только деньгами. Я выплатил штраф, принес извинения и начал чесать в затылке. В общем-то я понимал, что случилось: Йоко устроила новую распродажу, для второразрядных фирм, по минимальным ценам. И теперь все эксклюзивные права моих покупателей были пустым клочком бумаги; а я, капитан Френч, сделался в их глазах жуликом, мошенником и вором! Видели они не очень хорошо, но в делах финансовых не ошибались! Я был ошарашен. Меня подставили – и как! А главное – кто! Кто! Собственная моя супруга, олицетворение нежности и чистоты!
Вызвав ее, я потребовал объяснений. А что тут такого? – сказала она. Чтоб заработать деньги, любой способ хорош! Я объяснил ей, что мы ничего яе заработали; вся прибыль от нашего шоу пойдет на выплату штрафов. От твоего шоу – уточнила она, прибавив, что отправилась со мной делать деньги и торговать. Неужели я так наивен, что считаю ее идиоткой? Ей-то известно, чего я хочу! Набить карманы да поразвлечься с девушкой, пока не надоест, а затем выкинуть ее с корабля! Бросить в самом гнусном из всех галактических притонов! Рассказ мой был прерван: Шандра вскинула руки к лицу, и я с изумлением увидел, что губы ее подрагивают – то ли от гнева, то ли от сдерживаемых слез. Но глаза ее были сухими, лишь зрачки потемнели, и по этому признаку я догадался, что она в ярости.
– Дрянь! Какая дрянь! Ведь ты бы никогда такого не сделал, Грэм! Вы были связаны клятвой! И она об этом знала!
– Конечно, знала. Но человек бесчестный редко признается в своих грехах; он ищет самые абсурдные оправдания, а если ты отвергнешь их, обвинит тебя в предвзятости. Бесчестный чиновник будет вопить, что воровал для своих голодных детей; жулик-банкир – что утаил доходы из-за налоговой политики правительства, которое тянет с него последний грош; и даже у разбойника с большой дороги найдется тетушка со сломанной ногой и пара счетов из больницы… Оправдания, оправдания!.. Кто не нуждается в них? Быть может, тиран вроде Клерака Белуга, уверенный в своих божественных правах…
– Это все философия, Грэм! Давай забудем о Клераке и вернемся к Йоко. Что ты с ней сделал? Что ты мог с ней сделать?
– Почти ничего, если следовать букве закона. А закон, если помнишь, таков… – Я поднял палец и процитировал:
– “Я обещаю, что ты никогда не покинешь борт нашего корабля против своей воли – до тех пор, пока я являюсь его капитаном и владельцем. Я обещаю, что не оставлю тебя ни в одном из обитаемых миров и ни в одном из космических поселений, если на то не будет твоего ясного и недвусмысленного желания. Если ты выскажешь такое желание или же мы решим расторгнуть брак по обоюдному согласию, я обязуюсь обеспечить тебе достойную жизнь в том мире, который ты изберешь”.
Таков закон, милая, закон чести! И все его пункты оставались нерушимыми, хоть Йоко больше не ложилась в мою постель… Разумеется, я мог покинуть ее в мире Аткинсона или вышвырнуть в космос, мог велеть роботам, чтоб утопили ее в баке с хлореллой… Но это было бы несправедливо, это было бы нарушением клятвы, хранившейся в вечных записях. Так что я развелся с ней, переселил со своей половины в одну из пассажирских кают и стал ждать, когда ей захочется убраться с моего корабля.
– И это ее устроило?
– Еще бы! Она сказала, что мода – очень подходящий бизнес для красивой женщины, и если я, мужчина, хочу посостязаться с ней, то в добрый путь! Только как бы мне не обжечься на молоке! Нарядов у нее хватит и денег – тоже; в любом из обитаемых миров она найдет агента и подходящую посудину, чтобы спуститься вниз и показать товар лицом.
Шандра с возмущением фыркнула.
– И ты ее таскал от звезды к звезде и обращался с ней как с пассажиром! С этой предательницей! С женщиной, оскорбившей тебя! С тем бедолагой Пророком ты был куда суровей!
– Тот бедолага Пророк чуть не отправил меня в мир иной, а Йоко… Она всего лишь предала и опозорила меня. Сажать ее в карцер? На хлеб и воду? А как же с моими обетами? Помнишь: я обещаю любить, почитать и защищать тебя – во все дни!..
– … пока действителен наш брак, – откликнулась Шандра. – А ты с ней развелся!
– Ну так что же? Теперь я был не обязан любить и почитать ее, а вот защищать… Этот пункт контракта оставался справедливым. По крайней мере, я не мог морить ее голодом, держать взаперти и ограничивать ее свободу.
– Бедный Грэм! Твои обещания похожи на клетку без дверцы… Ты – внутри, клетка прочна, выхода нет, и ты не можешь протиснуться между прутьев… Я мрачно усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61