— Паркуются посреди улицы, поганцы! Ты что, связан с этим Дебю, Берни?
— Кажется, Флэксфорд был связан.
— Каким образом?
Я задумался. Если бы в точности знать, когда совершен налет на мою квартиру и когда Дебю велел обыскать квартиру Флэксфорда... И что тогда? Ровным счетом ничего. Сначала Восточная Шестьдесят седьмая, а уж потом авеню Западной стороны — этот факт подкрепил бы мою версию, но он ничего не доказывал, как ничего не доказывал и не помогал моей версии обратный порядок обысков. Как ни крути, единственная постоянная величина во всех этих раскладках — сама шкатулка. Разыщу я ее или нет — вот что важно.
— Хорошо бы знать, кто приходил от Дебю на квартиру и когда, — ответил я Рэю. — Это может пригодиться.
— Такие вещи всегда записываются.
— Ты мог бы это узнать?
— Не сию минуту. А потом — с нашим удовольствием.
— В любом случае она там.
— Чего?
— Ничего.
Швейцар в доме на Восточной Шестьдесят седьмой был тот же самый. Он не узнал меня, и я опять подумал, что надо бы сделать ему подарок на Рождество. Он так же открыл перед нами дверь, как дважды открывал ее передо мной. Рэй перебросился с ним несколькими словами, а тот за это время остановил двоих вошедших в парадное и спросил, к кому они идут. Очевидно, он получил нагоняй за то, что проморгал меня, хорошо, что не уволили. Я был рад за него. На меня он даже не смотрел. Парень в форме, пришел с мистером Киршманом — эка невидаль!
Вместе с нами в кабине лифта оказался молодой человек, одетый священником. «Вероятно, он действительно священник, — подумал я, — но еще меньше похож на духовное лицо, чем я на полицейского. Почему я должен ему верить?» Потом мне пришло в голову, что повседневная одежда священнослужителя — прекрасный маскарад для взломщика. Не всякий привратник решится остановить. Конечно, на окраине и в пригороде им не попользуешься, там главное — быть как можно незаметнее, но фешенебельные кварталы — это другой коленкор. А на окраине идеальный наряд — почтового служащего. Народ там, естественно, знает своих почтальонов, но всегда можно выдать себя за разносчика посылок или срочных депеш...
— Что задумался, Берни?
— О нашем деле думаю, — ответил я.
Мы сошли на третьем этаже, а человек, одетый священником, поехал выше. Рэй сломал печати на двери в квартиру Флэксфорда и полез в карман за ключами, а я тем временем ткнул пальцем в кнопку звонка. За дверью зазвенело. Рэй удивленно взглянул на меня.
— Это для порядка, — объяснил я.
— Квартира же опечатана. Кто там может быть?
— Кто знает.
— Ты что, свихнулся?
— В каждом деле свой порядок, — еще раз объяснил я. — У меня свой.
— Господи Иисусе!.. — буркнул Рэй. Вытащив связку ключей, он сунул один из них в замок. Я сразу понял, что ключ не подойдет, и верно, он не подошел. Рэй вставил другой ключ. — Для тебя это, должно быть, чудно — открывать дверь ключами! — хохотнул Рэй.
Всего час назад у меня были ключи в квартиру Дарлы, сейчас у нас ключи от квартиры Флэксфорда. Единственное место, куда меня вынудили на этих днях вломиться без ключей, была моя собственная квартира.
— Когда последний раз входил в эту дверь, в комнате был взломщик, — сказал Рэй.
— Когда я входил последний раз, в спальне был труп, — отозвался я.
— Будем надеяться, что прошлое не повторится. — Рэй повернул ключ на пол-оборота по часовой стрелке и толкнул дверь. Буркнув что-то, он вошел в прихожую и включил свет. Потом обернулся и поманил меня, но я стоял в раздумье. — Заходи, — сказал он. — Чего ждешь?
— Дверь была не заперта, — сказал я.
— Как не заперта? А что я сейчас делал — разве не отпирал ее?
— Ты отодвинул только пружинную защелку. Для этого надо повернуть ключ всего на пол-оборота. Но кроме защелки, у таких замков есть еще засов, ригель называется. Чтобы отодвинуть ригель в исходное положение, надо сделать ключом полтора оборота.
— Ну и что из этого?
— А то, что человек, который выходил из квартиры последним, не потрудился запереть дверь ключом. Он просто ее захлопнул.
— Какое это имеет значение? Может, ключ был у его напарника, а напарник уже подошел к лифту, вот он и махнул рукой. Может, он вообще не собирался запирать дверь ключом. Масса людей вообще не запирают свои двери на этот... как его — ригель.
— Знаю. Это облегчает мне жизнь.
— Который последним вышел... Во-первых, это не его квартира, во-вторых, он все равно должен был ее опечатать. На кой хрен ему заботиться о каком-то ригеле! Не вижу смысла.
— Правильно, — сказал я, копаясь в памяти и стараясь поймать юркую, ускользающую мысль. — А я ведь запирал тогда...
— О чем ты?
— Войдя тот раз сюда, я закрыл дверь и повернул эту ручку, видишь? Когда ее поворачиваешь, ригель входит в отверстие запорной коробки. Так запирается дверь с внутренней стороны.
— Что из этого следует?
— Потом пришли вы с Лореном. Ключи вы взяли у швейцара. Вам пришлось повернуть ключ на один полный оборот, чтобы отодвинуть ригель, и еще на пол-оборота — открыть защелку.
— Пусть будет так, как ты говоришь. — Рэй начал терять терпение. — Я охотно тебе верю, Берни. Потому как сам никогда не замечал, сколько раз я поворачиваю ключ, особенно когда не знаешь, в какую задницу попадешь за дверью, как в тот раз.
Наговорил с три короба, а на кой хрен — неизвестно. Умничаешь ты, парень! Я думал, тебе надо попасть в эту квартиру, а ты стоишь как истукан и талдычишь про какие-то ригели...
— Ты абсолютно прав, — сказал я, вошел в прихожую и закрыл за собой дверь. Потом повернул ручку, задвинув ригель в запорную коробку.
В квартире ничего не изменилось. Если допустить причастность к этому делу Майкла Дебю, то сюда он прислал гораздо более деликатную публику, нежели команда громил, орудовавшая у меня. Посещение квартиры Флэксфорда было санкционировано и отражено в официальных документах, тогда как налет на мое жилище был частной и никому не ведомой инициативой. В результате книги, принадлежавшие Флэксфорду, по-прежнему стояли на полках, а его одежда висела и лежала в шкафах. Никто не вспарывал мягкую мебель, не отворачивал ковры, не сбрасывал картины со стен.
Какая чудовищная несправедливость! Флэксфорд, отправившийся в те места, что уготованы шантажистам и мошенникам, теперь уже никогда не раскроет эти книги, не наденет эти пиджаки, вообще не войдет в эти комнаты, где все в ажуре и словно бы ждет его прихода. Со мной же обращаются, как с последним преступником. Даже вход в собственный дом мне заказан.
Я попытался отделаться от неприятных мыслей и сосредоточиться на поисках. Начал я со спальни. Линии, прочерченные на ковре (каком, я так и не понял), указывали на положение тела. Флэксфорд лежал слева у изножья кровати; его раскинутые ноги почти доставали до двери. Там, где была голова, виднелись темно-багровые пятна. Такие же пятна были и на разобранной постели.
— Это кровь? — спросил я. Рэй кивнул. — Но кровь вроде бы красная.
— Темнеет, когда подсохнет.
— Да-да. Когда его ударили, он, наверное, упал на постель, а потом сполз на пол.
— Похоже на то.
— В газетах писали, его убили тяжелой пепельницей. Интересно, где она?
— А разве не лампой? Ты уверен насчет пепельницы?
— Так в газетах было.
— Много они знают, которые в газетах. В любом разе ее уже арестовали. Орудие убийства просто так не должно валяться. Орудие убийства — его в лаборатории вдоль и поперек прощупывают, сотню раз фотографируют, а после — под замок. — Рэй откашлялся. — Ежели оно и было бы тут, это орудие, я бы не дал тебе даже притронуться к нему. Вещественные доказательства, Берни, должны быть в целости и сохранности.
— Да нет, я просто поинтересовался, куда она делась, эта пепельница?
— И я просто так, для твоего сведения.
Обойдя кровать, я подошел к тому месту на стене, где в тяжелой золоченой раме висела писанная маслом картина, изображающая полуразрушенный амбар. Я понимал, что если за картиной есть тайник, то с момента убийства его обшарила по меньше мере добрая дюжина гавриков. И тем не менее я легонько ее сдвинул. Под картиной была голая стена.
— Странно! — сказал я. — По-моему, у него должен быть сейф. Такие люди, как он, часто держат деньги дома. Или просто они валяются где попало.
— Какие деньги, Берни? Все, что имел, он вкладывал в театральные дела. А с театров какой навар? Единственный доход — с продажи билетов. Но кто же кассу ночью домой тащит? Ее прямехонько в банк, в ночной депозитарий. Кроме того, он все больше с мелкими труппами имел дело. От них вообще одни убытки.
«Стоит ли заводить об этом речь!» — подумал я и тут же сказал:
— Он с разным народом сталкивался. Якшался и с уголовным элементом, и с большими политиками знакомство водил. Он был чем-то вроде посредника между махинаторами, вдобавок не брезгал вымогательством и шантажом.
— Я думал, ты не был с ним знаком.
— Я и не был знаком.
— Тогда откуда тебе все это известно?
— Оттуда. А разве в вашем Управлении нет на него досье? На человека, ведущего двойную жизнь, всегда есть досье. Ничего об этом не слышал?
— Нет, не слышал. Да вряд ли кто и заглядывал в картотеки. Убийца нам известен, на кой хрен забивать себе голову? И без того дело верняк.
— Угу, верняк, — тупо повторил я.
— Послушай, Берни, если бы ты сказал, что мы ищем?..
— Мы ничего не ищем. Это я ищу.
— Что?
— Сам узнаю, когда найду.
— А вдруг я найду?
Я ничего не ответил и осторожно переступил через линии на ковре, словно там еще лежало мертвое тело или по крайней мере витал дух погибшего. Выйдя из спальни, я прошел по коридору и заглянул в ванную комнату. Она была непомерно велика для сравнительно небольшой квартиры. Это позволило предположить, что с течением времени просторные помещения каждого этажа были поделены на маленькие для удобства сдачи жильцам. Сама ванна была как реликт минувшей эпохи — массивная, на четырех гнутых ножках, она представляла собой разительный контраст с модерновыми умывальником и туалетом. Я включил кран над раковиной, спустил воду из бачка и огляделся. Подняв брови, Рэй таращил на меня глаза.
— Просто вспоминаю, как это было, — пояснил я. — Если б Лорен не повернул не в ту сторону после того, как спустил за собой, мы бы все трое благополучно смылись.
— Факт. И неизвестно, сколько времени покойник тут пролежал бы до того, как его хватились.
— Да уж несколько дней точно.
— И ты бы сухим из воды вышел... Чего смотришь?
Я постоял на пороге ванной еще с полминуты, еще раз посмотрел в сторону спальни и пошел в гостиную. Может, заглянуть в платяной шкаф? Нет, не в его духе мастерить там тайник.
Оставалось бюро.
Я подошел к нему и начал обстукивать со всех сторон. Дарла Сандоваль видела, что Флэксфорд вытащил шкатулку из ящика и положил ее туда обратно после того, как продемонстрировал содержимое. Между моментом убийства и моим приходом бюро, видимо, не отпирали. Да, я уже обыскивал его, но в старой мебели полным-полно секретных ящичков, отделений, полочек. Мне с самого начала было сказано искать в бюро, этим я и занимался, когда нагрянули Рэй и Лорен, этим я собирался заняться еще раз сейчас.
Достав отмычки, я сказал Рэю:
— Присядь, мне тут потребуется некоторое время.
* * *
Мне потребовался почти час. Я поочередно выдвигал ящик за ящиком, осматривал со всех сторон, перевертывал вверх дном и чуть ли не выворачивал наизнанку. Потом я поднял крышку и, покопавшись внутри, нашел больше секретных отделений, чем рекламных надписей на коробке с «корнфлексом». Все они были пусты за исключением одного. В этом отделении я наткнулся на стопку сохранившихся с викторианских времен порнографических брошюр, в свое время, очевидно, припрятанных каким-нибудь любителем викторианской клубнички. Несколько брошюрок я отдал Рэю, который уже жаловался, что на книжных полках у Флэксфорда нет ничего более занимательного, чем «Становление Голландской республики» Джона Л.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Кажется, Флэксфорд был связан.
— Каким образом?
Я задумался. Если бы в точности знать, когда совершен налет на мою квартиру и когда Дебю велел обыскать квартиру Флэксфорда... И что тогда? Ровным счетом ничего. Сначала Восточная Шестьдесят седьмая, а уж потом авеню Западной стороны — этот факт подкрепил бы мою версию, но он ничего не доказывал, как ничего не доказывал и не помогал моей версии обратный порядок обысков. Как ни крути, единственная постоянная величина во всех этих раскладках — сама шкатулка. Разыщу я ее или нет — вот что важно.
— Хорошо бы знать, кто приходил от Дебю на квартиру и когда, — ответил я Рэю. — Это может пригодиться.
— Такие вещи всегда записываются.
— Ты мог бы это узнать?
— Не сию минуту. А потом — с нашим удовольствием.
— В любом случае она там.
— Чего?
— Ничего.
Швейцар в доме на Восточной Шестьдесят седьмой был тот же самый. Он не узнал меня, и я опять подумал, что надо бы сделать ему подарок на Рождество. Он так же открыл перед нами дверь, как дважды открывал ее передо мной. Рэй перебросился с ним несколькими словами, а тот за это время остановил двоих вошедших в парадное и спросил, к кому они идут. Очевидно, он получил нагоняй за то, что проморгал меня, хорошо, что не уволили. Я был рад за него. На меня он даже не смотрел. Парень в форме, пришел с мистером Киршманом — эка невидаль!
Вместе с нами в кабине лифта оказался молодой человек, одетый священником. «Вероятно, он действительно священник, — подумал я, — но еще меньше похож на духовное лицо, чем я на полицейского. Почему я должен ему верить?» Потом мне пришло в голову, что повседневная одежда священнослужителя — прекрасный маскарад для взломщика. Не всякий привратник решится остановить. Конечно, на окраине и в пригороде им не попользуешься, там главное — быть как можно незаметнее, но фешенебельные кварталы — это другой коленкор. А на окраине идеальный наряд — почтового служащего. Народ там, естественно, знает своих почтальонов, но всегда можно выдать себя за разносчика посылок или срочных депеш...
— Что задумался, Берни?
— О нашем деле думаю, — ответил я.
Мы сошли на третьем этаже, а человек, одетый священником, поехал выше. Рэй сломал печати на двери в квартиру Флэксфорда и полез в карман за ключами, а я тем временем ткнул пальцем в кнопку звонка. За дверью зазвенело. Рэй удивленно взглянул на меня.
— Это для порядка, — объяснил я.
— Квартира же опечатана. Кто там может быть?
— Кто знает.
— Ты что, свихнулся?
— В каждом деле свой порядок, — еще раз объяснил я. — У меня свой.
— Господи Иисусе!.. — буркнул Рэй. Вытащив связку ключей, он сунул один из них в замок. Я сразу понял, что ключ не подойдет, и верно, он не подошел. Рэй вставил другой ключ. — Для тебя это, должно быть, чудно — открывать дверь ключами! — хохотнул Рэй.
Всего час назад у меня были ключи в квартиру Дарлы, сейчас у нас ключи от квартиры Флэксфорда. Единственное место, куда меня вынудили на этих днях вломиться без ключей, была моя собственная квартира.
— Когда последний раз входил в эту дверь, в комнате был взломщик, — сказал Рэй.
— Когда я входил последний раз, в спальне был труп, — отозвался я.
— Будем надеяться, что прошлое не повторится. — Рэй повернул ключ на пол-оборота по часовой стрелке и толкнул дверь. Буркнув что-то, он вошел в прихожую и включил свет. Потом обернулся и поманил меня, но я стоял в раздумье. — Заходи, — сказал он. — Чего ждешь?
— Дверь была не заперта, — сказал я.
— Как не заперта? А что я сейчас делал — разве не отпирал ее?
— Ты отодвинул только пружинную защелку. Для этого надо повернуть ключ всего на пол-оборота. Но кроме защелки, у таких замков есть еще засов, ригель называется. Чтобы отодвинуть ригель в исходное положение, надо сделать ключом полтора оборота.
— Ну и что из этого?
— А то, что человек, который выходил из квартиры последним, не потрудился запереть дверь ключом. Он просто ее захлопнул.
— Какое это имеет значение? Может, ключ был у его напарника, а напарник уже подошел к лифту, вот он и махнул рукой. Может, он вообще не собирался запирать дверь ключом. Масса людей вообще не запирают свои двери на этот... как его — ригель.
— Знаю. Это облегчает мне жизнь.
— Который последним вышел... Во-первых, это не его квартира, во-вторых, он все равно должен был ее опечатать. На кой хрен ему заботиться о каком-то ригеле! Не вижу смысла.
— Правильно, — сказал я, копаясь в памяти и стараясь поймать юркую, ускользающую мысль. — А я ведь запирал тогда...
— О чем ты?
— Войдя тот раз сюда, я закрыл дверь и повернул эту ручку, видишь? Когда ее поворачиваешь, ригель входит в отверстие запорной коробки. Так запирается дверь с внутренней стороны.
— Что из этого следует?
— Потом пришли вы с Лореном. Ключи вы взяли у швейцара. Вам пришлось повернуть ключ на один полный оборот, чтобы отодвинуть ригель, и еще на пол-оборота — открыть защелку.
— Пусть будет так, как ты говоришь. — Рэй начал терять терпение. — Я охотно тебе верю, Берни. Потому как сам никогда не замечал, сколько раз я поворачиваю ключ, особенно когда не знаешь, в какую задницу попадешь за дверью, как в тот раз.
Наговорил с три короба, а на кой хрен — неизвестно. Умничаешь ты, парень! Я думал, тебе надо попасть в эту квартиру, а ты стоишь как истукан и талдычишь про какие-то ригели...
— Ты абсолютно прав, — сказал я, вошел в прихожую и закрыл за собой дверь. Потом повернул ручку, задвинув ригель в запорную коробку.
В квартире ничего не изменилось. Если допустить причастность к этому делу Майкла Дебю, то сюда он прислал гораздо более деликатную публику, нежели команда громил, орудовавшая у меня. Посещение квартиры Флэксфорда было санкционировано и отражено в официальных документах, тогда как налет на мое жилище был частной и никому не ведомой инициативой. В результате книги, принадлежавшие Флэксфорду, по-прежнему стояли на полках, а его одежда висела и лежала в шкафах. Никто не вспарывал мягкую мебель, не отворачивал ковры, не сбрасывал картины со стен.
Какая чудовищная несправедливость! Флэксфорд, отправившийся в те места, что уготованы шантажистам и мошенникам, теперь уже никогда не раскроет эти книги, не наденет эти пиджаки, вообще не войдет в эти комнаты, где все в ажуре и словно бы ждет его прихода. Со мной же обращаются, как с последним преступником. Даже вход в собственный дом мне заказан.
Я попытался отделаться от неприятных мыслей и сосредоточиться на поисках. Начал я со спальни. Линии, прочерченные на ковре (каком, я так и не понял), указывали на положение тела. Флэксфорд лежал слева у изножья кровати; его раскинутые ноги почти доставали до двери. Там, где была голова, виднелись темно-багровые пятна. Такие же пятна были и на разобранной постели.
— Это кровь? — спросил я. Рэй кивнул. — Но кровь вроде бы красная.
— Темнеет, когда подсохнет.
— Да-да. Когда его ударили, он, наверное, упал на постель, а потом сполз на пол.
— Похоже на то.
— В газетах писали, его убили тяжелой пепельницей. Интересно, где она?
— А разве не лампой? Ты уверен насчет пепельницы?
— Так в газетах было.
— Много они знают, которые в газетах. В любом разе ее уже арестовали. Орудие убийства просто так не должно валяться. Орудие убийства — его в лаборатории вдоль и поперек прощупывают, сотню раз фотографируют, а после — под замок. — Рэй откашлялся. — Ежели оно и было бы тут, это орудие, я бы не дал тебе даже притронуться к нему. Вещественные доказательства, Берни, должны быть в целости и сохранности.
— Да нет, я просто поинтересовался, куда она делась, эта пепельница?
— И я просто так, для твоего сведения.
Обойдя кровать, я подошел к тому месту на стене, где в тяжелой золоченой раме висела писанная маслом картина, изображающая полуразрушенный амбар. Я понимал, что если за картиной есть тайник, то с момента убийства его обшарила по меньше мере добрая дюжина гавриков. И тем не менее я легонько ее сдвинул. Под картиной была голая стена.
— Странно! — сказал я. — По-моему, у него должен быть сейф. Такие люди, как он, часто держат деньги дома. Или просто они валяются где попало.
— Какие деньги, Берни? Все, что имел, он вкладывал в театральные дела. А с театров какой навар? Единственный доход — с продажи билетов. Но кто же кассу ночью домой тащит? Ее прямехонько в банк, в ночной депозитарий. Кроме того, он все больше с мелкими труппами имел дело. От них вообще одни убытки.
«Стоит ли заводить об этом речь!» — подумал я и тут же сказал:
— Он с разным народом сталкивался. Якшался и с уголовным элементом, и с большими политиками знакомство водил. Он был чем-то вроде посредника между махинаторами, вдобавок не брезгал вымогательством и шантажом.
— Я думал, ты не был с ним знаком.
— Я и не был знаком.
— Тогда откуда тебе все это известно?
— Оттуда. А разве в вашем Управлении нет на него досье? На человека, ведущего двойную жизнь, всегда есть досье. Ничего об этом не слышал?
— Нет, не слышал. Да вряд ли кто и заглядывал в картотеки. Убийца нам известен, на кой хрен забивать себе голову? И без того дело верняк.
— Угу, верняк, — тупо повторил я.
— Послушай, Берни, если бы ты сказал, что мы ищем?..
— Мы ничего не ищем. Это я ищу.
— Что?
— Сам узнаю, когда найду.
— А вдруг я найду?
Я ничего не ответил и осторожно переступил через линии на ковре, словно там еще лежало мертвое тело или по крайней мере витал дух погибшего. Выйдя из спальни, я прошел по коридору и заглянул в ванную комнату. Она была непомерно велика для сравнительно небольшой квартиры. Это позволило предположить, что с течением времени просторные помещения каждого этажа были поделены на маленькие для удобства сдачи жильцам. Сама ванна была как реликт минувшей эпохи — массивная, на четырех гнутых ножках, она представляла собой разительный контраст с модерновыми умывальником и туалетом. Я включил кран над раковиной, спустил воду из бачка и огляделся. Подняв брови, Рэй таращил на меня глаза.
— Просто вспоминаю, как это было, — пояснил я. — Если б Лорен не повернул не в ту сторону после того, как спустил за собой, мы бы все трое благополучно смылись.
— Факт. И неизвестно, сколько времени покойник тут пролежал бы до того, как его хватились.
— Да уж несколько дней точно.
— И ты бы сухим из воды вышел... Чего смотришь?
Я постоял на пороге ванной еще с полминуты, еще раз посмотрел в сторону спальни и пошел в гостиную. Может, заглянуть в платяной шкаф? Нет, не в его духе мастерить там тайник.
Оставалось бюро.
Я подошел к нему и начал обстукивать со всех сторон. Дарла Сандоваль видела, что Флэксфорд вытащил шкатулку из ящика и положил ее туда обратно после того, как продемонстрировал содержимое. Между моментом убийства и моим приходом бюро, видимо, не отпирали. Да, я уже обыскивал его, но в старой мебели полным-полно секретных ящичков, отделений, полочек. Мне с самого начала было сказано искать в бюро, этим я и занимался, когда нагрянули Рэй и Лорен, этим я собирался заняться еще раз сейчас.
Достав отмычки, я сказал Рэю:
— Присядь, мне тут потребуется некоторое время.
* * *
Мне потребовался почти час. Я поочередно выдвигал ящик за ящиком, осматривал со всех сторон, перевертывал вверх дном и чуть ли не выворачивал наизнанку. Потом я поднял крышку и, покопавшись внутри, нашел больше секретных отделений, чем рекламных надписей на коробке с «корнфлексом». Все они были пусты за исключением одного. В этом отделении я наткнулся на стопку сохранившихся с викторианских времен порнографических брошюр, в свое время, очевидно, припрятанных каким-нибудь любителем викторианской клубнички. Несколько брошюрок я отдал Рэю, который уже жаловался, что на книжных полках у Флэксфорда нет ничего более занимательного, чем «Становление Голландской республики» Джона Л.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28