На авеню Амлота было мало жизни и еще меньше смеха. Затем особым декретом джонга Корда были открыты все публичные заведения и людей даже насильно заставляли выходить на улицы. Эффект был электрическим. После революции Зани тоже продолжают посильно придерживаться этой практики. Она хорошо зарекомендовала себя. Ну вот, мы приехали к дому путешественников. Приходите ко мне завтра.
Я поблагодарил ее за проявленное ко мне внимание и чудесный вечер, который она мне подарила. Погонщик приставил лестницу к боку гантора, и я уже собирался спуститься, когда она положила руку мне на локоть.
— Если вам будут задавать вопросы, — сказала она, — скажите им то, что рассказали мне. А если вам не поверят, или вы попадете в какие-нибудь неприятности, отправьте всех ко мне. скажите, что я дала вам разрешение так поступать. Вот, возьмите это и наденьте, — она сняла кольцо с пальца и протянула мне. — Это подтвердит ваше утверждение, что вы мой друг. И еще одно. Я бы на вашем месте больше не упоминала, что вы танджонг. Королевское происхождение ныне не так популярно в Амлоте, как было когда-то. Оно ведь нематериально. Недавно сюда прибыл великий джонг в поисках своей единственной дочери, которая была похищена. Он все еще находится в заключении в Гап кум Ров — если еще жив.
Великий джонг, единственная дочь которого была похищена! Возможно ли это?
— Кто этот великий джонг? — спросил я.
Ее глаза слегка сузились, когда она ответила:
— В наши дни в Амлоте не следует быть чересчур любопытным.
— Прошу прощения, — сказал я, затем спустился на тротуар, а ее огромный гантор проследовал дальше по авеню.
8. Послание Мьюзо
Дом путешественников или гостиница, куда меня привезла Зерка, был великолепен. Это свидетельствовало о том, что Амлот был богатым и важным городом в этой части Амтор. Вестибюль служил той же цели, что и холлы земных гостиниц. Стойка регистрации представляла собой большую круглую будку в центре холла. Кроме нее, в холле были кресла, скамейки, ковры, цветы. Прямо в него открывались маленькие магазинчики. Я почувствовал себя почти как дома. Холл был полон народа. Вездесущие гвардейцы Зани тоже были широко представлены. Когда я подошел к стойке, двое из них последовали за мной и слушали, как клерк спрашивает мое имя и адрес.
— Где ваши бумаги? — рявкнул один из Зани.
— У меня их нет, — ответил я. — Я чужестранец из Водаро, прибыл сюда искать службы.
— Что? Никаких бумаг, ах ты, мистал! Ты, наверное, грязный шпион из Санары!
Он рычал так громко, что привлек внимание всех в холле, и все вокруг впали в молчание, которое показалось мне молчанием ужаса.
— Вот что тебе нужно! — гаркнул он и попытался ударить меня.
Боюсь, что я потерял терпение. Я знаю, что сделал глупость. Я парировал его удар и ответил сильным хуком в лицо — настолько сильным, что гвардеец приземлился на спину уже футах в десяти от меня. Тогда его товарищ подскочил ко мне с обнаженным мечом.
— Ты бы лучше сначала разобрался, что к чему, — сказал я, протягивая вперед кольцо, которое мне дала Зерка, чтобы он мог рассмотреть его.
Он бросил один взгляд на кольцо и опустил оружие.
— Почему ты сразу не сказал? — спросил он, и его тон очень отличался от тона его товарища. К этому времени тот поднялся на ноги и пытался вытащить меч. Его сильно шатало.
— Не торопись, — предупредил его товарищ, подошел и прошептал ему что-то на ухо, после чего они оба повернулись и покинули холл, как пара побитых собак. После всего случившегося клерк являл собой воплощение любезности. Он спросил, где мой багаж, и я сказал ему, что вещи прибудут позже. Затем он подозвал дюжего носильщика, у которого к спине было привязано что-то вроде сидения. Носильщик стал передо мной на колени, а я занял место на сидении, так как было очевидно, что от меня ждали именно этого. Затем он встал, взял у клерка ключ и пробежал вверх три лестничных пролета, неся меня: человек-лифт, единственная разновидность лифта, известная в Амлоте. Этот парень был истинным сочетанием Геркулеса и Меркурия. Я пытался дать ему на чай, когда он доставил меня в мою комнату, но он не понял моих благих намерений и подумал, что я пытаюсь подкупить его, чтобы он сделал что-то, чего не следует. Я уверен, что, вернувшись к стойке, он доложил, что я подозрительный тип.
Моя комната была большой и хорошо обставленной. Из нее был выход в ванную комнату. С балкона открывался вид на город и до самого океана. Я вышел на балкон и долго стоял там, раздумывая над всем, что случилось со мной, но больше всего думая о Дуари. Я также много размышлял над своим необычным знакомством с Тоганьей Зеркой. Я не мог полностью убедить себя, что ее интерес ко мне целиком дружеский, но у меня не было причин сомневаться в этом. Если, конечно, не считать ее таинственности.
Быть может, я сомневался в ее искренности из-за собственного обмана, но что еще было мне делать? Я был во вражеском городе, где, если заподозрят правду обо мне, смерть придет быстро. Поскольку я не мог сказать правду, мне приходилось лгать. А раз уж я лгал, то должен был делать это хорошо. Я был уверен, что мне удалось ее обмануть. Обманывала ли она меня в свою очередь? Я знал, что город полон шпионов. Есть ли лучший способ вовлечь чужестранца в неосторожные признания, чем при помощи красивой женщины? Этот способ стар, как сам шпионаж.
Возможность того, что отец Дуари, Минтеп, находится здесь в плену, сильно обеспокоила меня. Я решил остаться в городе, пока не получу окончательных доказательств, что мои подозрения либо верны, либо ложны. Ссылка на Спехона, высказанная приятелем Хорджона, который связал имя человека, которому я нес послание от Мьюзо, с именем вождя Занизма, также требовала серьезного рассмотрения. У меня были основательные предчувствия, что все идет не так, как должно было бы. И кажется, в моих руках было средство распутать часть загадки. Я вынул кожаный конверт с сообщением Мьюзо, сломал печати и открыл его. Вот послание, которое я прочел:
«Джонг Мьюзо
Обращается к Спехону из Амлота.
Пусть удача сопутствует вашим начинаниям и никогда вас не постигнет старость.
Мьюзо передает это послание Спехону через Карсона Венерианского, который не читает по-амториански.
Если Санара сдастся войскам Мефиса, эта несчастная гражданская война будет окончена.
Будет хорошо, если Мьюзо станет джонгом после падения Санары. Если Мефис хочет, чтобы все так произошло, пусть три синих ракеты будут выпущены в воздух перед главными воротами Санары три ночи подряд.
На четвертую ночь пусть сильный отряд тайно подойдет к главным воротам, а еще более сильный резерв затаится поблизости.Тогда Мьюзо велит открыть главные ворота, чтобы горожане совершили вылазку. Но вылазки не будет. Войска Мефиса могут силой ворваться в город. Мьюзо сдастся, и кровопролитие будет прекращено.
Мьюзо будет хорошим джонгом, всегда испрашивающим совета у Мефиса. Зани будут вознаграждены. Жаль, но лучше будет, если Карсона Венерианского казнят в Амлоте. Да будет победа вашей!
Мьюзо Джонг.»
Я похолодел при мысли о том, как я был близок к тому, чтобы передать это послание, не прочитав его. Я не отдавал себе отчета в том, что ношу при себе свой смертный приговор, находясь в наивном неведении, как дитя в джунглях. Я осмотрелся в поисках каких-либо средств, чтобы уничтожить послание, и нашел в углу комнаты камин. Он вполне отвечал моим целям. Я поднес к нему документ и, вытащив маленькую карманную зажигалку, уже был готов предать его огню, но что-то заставило меня замереть в нерешительности.
Ведь у меня был важный документ, который мог представлять ценность для Тамана и Корвы, если его правильно использовать. Его нельзя было уничтожать, но мне вовсе не хотелось носить его с собой. Если бы я мог найти тайник для него! Но где? Нигде в этой комнате, если я находился под легчайшим даже подозрением, а я знал, что так оно и есть. Я был совершенно уверен, что, как только я покину комнату, ее тщательно обыщут. Я положил послание обратно в кожаный конверт и отправился в постель. Завтра мне придется решить эту проблему, сегодня я слишком устал.
Я спал очень крепко. Сомневаюсь, чтобы я хоть раз пошевелился за ночь. Я проснулся около второго часа, что соответствует примерно 6 часов 40 минут утра земного времени. В амторианском дне 26 часов 56 минут 4 секунды земного времени. Он делится на тридцать шесть часов по сорок минут каждый. Часы пронумерованы от 1 до 36. Первый час примерно соответствует восходу, это около 6 часов утра земного времени. Я потянулся, прежде чем вставать, и почувствовал, что вполне доволен собой.
Сегодня утром я должен был явиться к Зерке и, возможно, попасть на такую службу к Зани, которая даст мне возможность удостовериться, на самом ли деле Минтеп находится в Амлоте. Я прочел послание Мьюзо Спехону, так что оно больше не представляло для меня угрозы. Моей единственной насущной проблемой сейчас было найти для него тайник, но я был настолько уверен в себе, что не видел в этом большой сложности.
Я встал с постели и вышел на балкон подышать свежим воздухом и взглянуть на город при свете дня. Я увидел, что дом путешественников расположен куда ближе к воде, чем я себе представлял. Почти у моих ног лежала красивая закрытая гавань. Бесчисленные лодочки стояли на якоре или были пришвартованы к набережным. Это был весь флот, который враг оставил побежденной нации.
Меня ждал новый день. Что он мне принесет? Что ж, я приму ванну, оденусь, позавтракаю, а там посмотрим. Перейдя в ванную, я увидел мою одежду в беспорядке лежащей на полу. Я знал, что оставил ее не в таком виде, и немедленно в мою душу закралось страшное подозрение. Моя первая мысль, естественно, была о послании, так что первым делом я обследовал карман-сумку. Конверт пропал!
Я подошел к двери. Она была закрыта на ключ, как я ее оставил вчера вечером. Я вспомнил двух гвардейцев Зани, с которыми вчера повздорил у стойки. Наверное, это они отомстили. Интересно, когда меня арестуют? Что ж, худшее, что они могут сделать — это добраться до меня раньше, чем Спехон. Разве что он уже издал приказ о моем уничтожении. Если меня не арестуют тотчас же, я могу попытаться бежать из города. Теперь я ничем не послужу Минтепу, если останусь. Единственное, что я мог — попытаться вернуться в Санару и предупредить Тамана.
Я совершил мой туалет, пожалуй, несколько небрежно и без должного внимания к собственной персоне. Затем спустился в холл. Он был почти пуст. Дежурный клерк заговорил со мной довольно вежливо для гостиничного клерка. Никто больше не обратил на меня внимания, когда я нашел столовую и заказал завтрак.
Я решил, что повидаю Зерку. Может быть, она захочет и сможет мне помочь бежать из города. Я приведу ей убедительную причину, почему хочу так поступить. Закончив завтрак, я вернулся в холл. Там начинала пробуждаться жизнь. Несколько гвардейцев Зани слонялись около стойки. Я решил блефовать. Я спокойно направился к ним и навел некоторые справки у клерка за стойкой. Повернувшись уходить, я увидел, что в холл вошли еще два гвардейца. Они направлялись прямиком ко мне, и я узнал в них тех, с которыми у меня была стычка прошлой ночью. Это конец, подумал я.
Приблизившись, они оба узнали меня. Но они миновали меня и, проходя мимо, отдали честь. После этого я вышел на улицу и слонялся, глазея на витрины, чтобы убить время. Затем около восьмого часа (10:40 утра земного времени) я нашел общественного гантора и велел погонщику отвезти меня во дворец Тоганьи Зерки. Минутой позже я уже сидел в этом удивительном такси и двигался по широкой авеню, идущей параллельно океану.
Вскоре после того, как мы выехали из деловой части города, мы стали проезжать великолепные личные дворцы, расположенные в красивом окружении. Наконец мы остановились перед массивными воротами в стене, окружающей одну из этих восхитительных резиденций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31