Как будто
я все это рассматривал через толстое стекло, как будто все происходящее
было абсолютно нереальным. А может быть, нереальным был я? Поэтому, по
сути, эта сцена так и не привела меня в ужас.
Монат закурил еще одну сигарету с марихуаной. Ее огонька было
достаточно для того, чтобы Бартон увидел, что инопланетянин качает
головой.
- Как дико! Вы хотите сказать, что вы не просто убивали своих
преступников - вы еще и отрезали им голову? На виду у всех? И вы позволяли
еще и детям смотреть на этот ужас??
- Ну... В Англии поступали несколько человечнее. У нас преступников
вешали.
- По крайней мере, французы разрешали людям осознать то, что именно
они пролили кровь преступников, - сказал Монат. - На их руках была кровь.
Но, по-видимому, этот аспект никому не приходил в голову. Во всяком
случае, сознательно. А вот теперь, после многих лет - шестьдесят три года,
не так ли? - вы закурили марихуану, и перед вашим взором оживает
происшествие, которое, как вы всегда были убеждены, не оставило в вас
никакого следа. Но от этого зрелища вы сейчас корчились в ужасе. Вы
кричали, как напуганное дитя. Вы отреагировали так, как должны были бы
реагировать в детстве. Я бы сказал, что марихуана вскрывает какие-то
глубинные слои сдерживания и воскрешает страхи, которые были погребены там
в течение шестидесяти трех долгих лет.
- Вполне возможно, - согласился Бартон.
Где-то вдали прогрохотал гром, сверкнула молния. Через минуту
стремительно нахлынул звук падающих на крышу капель. Прошлой ночью дождь
начался примерно в это же время, около трех часов утра. И в эту вторую
ночь дождь пошел в то же самое время. Ливень стал проливным, но крыша
держалась, и ни одна капля не проникла внутрь хижины. Немного воды
показалось все же из-под задней стенки, которая выходила в сторону вершины
холма. Вода растеклась по полу, но не намочила лежащих людей, поскольку
трава и листья под ними образовали матрас в добрый фут толщиной.
Бартон разговаривал с Монатом примерно еще полчаса, пока дождь не
прекратился. Монат заснул, а Казз так ни разу и не проснулся. Бартон
попытался было заснуть, но так и не смог. Он никогда не чувствовал еще
себя таким одиноким... Он боялся, что опять во сне может соскользнуть в
какой-то кошмар. Через некоторое время, поняв, что так и не уснет, он
вышел из хижины и побрел туда, где спала Вильфреда. Еще до того, как он
подошел ко входу в хижину, его ноздрей коснулся запах табака. В темноте
возле хижины светился огонек сигареты. На фоне уже чистого звездного неба
на копне из травы отчетливо вырисовывалась женская фигура.
- Привет! - произнесла она. - Как я и ожидала, вы появились.
- Обладание собственностью - это инстинкт, - сказал Бартон.
- Я очень сомневаюсь, что в человеке это - инстинкт, - возразил
Фригейт. - Некоторые люди в шестидесятых годах, я имею в виду в 1960-х
годах, пытались доказать, что человеку присущ инстинкт, который они
назвали "зовом земли". Но...
- Мне нравится это название. В нем ощущается какой-то звон, - отметил
Бартон.
- Я догадывался, что оно вам понравится, - согласился Фригейт. - Но
Ордри и другие пытались доказать, что человеку не только присущ инстинкт
объявлять определенную часть земли своей собственностью, но также и то,
что он произошел от обезьяны-убийцы. И что инстинкт убивать все еще очень
силен в его наследственности. Этим они объясняли национальные границы,
патриотизм (как общегосударственный, так и местный), капитализм, войны,
убийства, преступления и так далее. Но другая философская школа
утверждала, что все это плоды культуры, то есть общества. Что все дело в
непрерывности общественных формаций, посвятивших себя с самых ранних
времен племенной вражде, войне, убийству, преступлению и так далее.
Измените культуру - и обезьяна-убийца исчезнет. Исчезнет потому, что ее
никогда и не было подобно тому, как не было и карлика на лестнице. Убийцей
было общество, и общество воспитывает новых убийц из подрастающих
несмышленышей. Правда, были некоторые сообщества, образовавшиеся еще до
изобретения письменности, это точно... которые так и не воспитали убийц. И
это было их доказательством того, что человек не произошел от
обезьяны-убийцы. Или я бы сказал, что он, вероятно, произошел от обезьяны,
но уже не несет в себе гены убийства, либо несет, но не в большей мере,
чем гены, определяющие тяжелые надбровные дуги, или шерсть на коже, или
череп объемом в 260 кубических дюймов.
- Все, что вы говорите, довольно интересно, - заметил Бартон. - Мы
еще займемся более глубоко разными теориями в другое время. Но пока
позвольте все же заметить, что почти каждый член воскрешенного
человечества происходит из культур, поддерживавших войны, убийства,
преступления, насилие, разбой и безумие. Таковы люди, среди которых мы
живем и с которыми имеем дело. Когда-нибудь, возможно, появится новое
поколение. Не знаю, слишком рано о чем-то говорить, так как мы провели
здесь всего лишь семь дней. Но, нравится нам это или нет, мы находимся в
мире, населенном существами, которые очень часто поступают как
обезьяны-убийцы.
А пока, давайте вернемся к нашей модели.
Они сидели на бамбуковых стульях перед хижиной Бартона. На небольшом
бамбуковым столе стояла модель лодки, сделанная из сосны и бамбука. Она
имела два параллельных корпуса, соединенных в верхней части площадкой с
невысокими перилами. У нее была одна очень высокая мачта с передними и
задними штагами, пузатый, быстро убирающийся парус и чуть приподнятый
мостик со штурвалом. Эту модель катамарана изготовили Фригейт и Бартон,
используя кремневые ножи и лезвия ножниц. Бартон решил: когда лодка будет
построена, они назовут ее "Хаджи". Она отправится в долгое путешествие,
целью которого будет не Мекка. Он намеревался пройти на ней как можно
дальше вверх по Реке. (Теперь в разговорах река стала именоваться - Рекой!
)
Разговор о "зове земли" зашел по поводу некоторых препятствий,
которые, как они думали, возникнут при постройке лодки. К этому времени
люди в округе кое-как осели и наладили свою жизнь. Они разметили границы
владений и построили - или еще продолжали строить - жилища: от простых
навесов до сравнительно крупных строений - некоторые имели четыре комнаты
и два этажа. Изготовлялись они в основном из бамбуковых бревен и камня.
Большинство теснилось вблизи чашных камней вдоль берегов Реки или у
основания гор. Обследовав двумя днями раньше близлежащую местность, Бартон
прикинул, что плотность населения составляет примерно 108-110 на
квадратную милю. На одну квадратную милю равнины с каждой стороны Реки
приходилось примерно две с половиной квадратной мили холмистой местности.
Но холмы были столь высокими и разбросаны так беспорядочно, что фактически
площадь, пригодная для жилья, составляла девять квадратных миль на каждую
милю длины Реки. В обследованных им местах оказалось, что примерно две
трети населения строили жилье вблизи прибрежных чашных камней и одна треть
- около удаленных от воды.
Более сотни человек на одну квадратную милю было, по земным меркам,
очень высокой плотностью, однако холмы покрывали такие густые леса, а
долины были настолько извилистыми, что любая небольшая группа могла
чувствовать себя в изоляции. Да и на равнине не так уж многолюдно, кроме
разве что часов получения пищи. А все потому, что обитатели равнины
большую часть времени проводили либо в лесу, либо на берегу Реки, ловя
рыбу. Многие выдалбливали челноки или строили бамбуковые лодки для рыбной
ловли в водах Реки. А может, для экспедиций, подобных той, что решил
осуществить Бартон.
Заросли бамбука исчезли, хотя было очевидно, что они скоро вырастут
снова, так как это растение обладало феноменальной скоростью роста. По
оценке Бартона растение высотой в 45 футов могло вырасти за десять дней.
Группа усердно трудилась и заготовляла все, что только можно было
использовать для постройки лодки. Для защиты от воровства они возвели
высокий забор, потратив на него большое количество леса. Его закончили в
тот же день, когда была завершена работа над моделью. Больше всего их
беспокоило то, что им, скорее всего, придется строить лодку на равнине,
иначе ее вряд ли удастся протащить сквозь заросли и через холмы,
отделяющие их поселение от Реки.
- Но если мы уйдем отсюда и попробуем заложить новое поселение, то
обязательно встретим противодействие, - сказал Фригейт. - Сейчас уже нет
ни одного дюйма на равнине, на который бы не было претензий.
Следовательно, чтобы добраться до равнины, придется пойти на нарушение
границ. Пока что еще никто не заикается о своих правах на владения, но
положение может измениться в любой момент. Однако, если мы будем строить
свою лодку на границе между холмами и равниной, мы вполне сможем, хотя и с
трудом, доставить ее к Реке. Но в этом случае нам придется установить
круглосуточное дежурство для охраны стройки и материалов. Вы же знаете
этих варваров!
Он имел в виду случаи повреждения хижин во время отсутствия их
хозяев, а также крайне антисанитарные привычки многих людей.
- Мы возведем новые дома и верфь как можно ближе к границе, -
подытожил сказанное Бартон. - А потом срубим любое дерево, которое
окажется у нас на пути, и проложим себе дорогу силой, если кто-нибудь
откажется пропустить нас миром.
Алиса была отправлена к людям, занимавшим облюбованное место на
границе между равниной и холмами, с целью заключения сделки. Не
рассказывая никому об истинной цели своей миссии, она нашла три пары,
которые были недовольны своим местом - им не хватало уединения, и
уговорила их переехать в хижины группы Бартона. Это случилось на
двенадцатый день Воскрешения, в четверг. По всеобщему согласию первый день
стал воскресным, днем Воскрешения. Руах заметил по этому поводу, что он бы
предпочел назвать первый день субботой, или еще лучше - просто Первым
Днем. Но он попал в местность, где евреев почти не было, и ему пришлось
уступить. Руах завел бамбуковую палку, на которой вел счет дням, делая
зарубки каждое утро. Палка была воткнута в землю перед его хижиной, и
каждый мог лицезреть этот примитивный календарь.
Транспортирование леса для постройки лодки заняло четыре дня тяжкого
труда. К этому времени итальянские пары решили, что они уже достаточно
"намяли мышцы до самых костей". А кроме того, начали задавать праздные
вопросы - зачем нужна эта дурацкая лодка и зачем куда-то уезжать, когда
любое другое место скорее всего такое же, как и это? Их несомненно
воскресили из мертвых для того, чтобы вволю наслаждаться жизнью. Иначе
зачем это спиртное, сигареты, марихуана, мечта-жвачка... и главное -
нагота!!!
С такими мыслями итальянцы покинули группу Бартона, не тая, впрочем,
ни на кого обиды. Фактически, они даже закатили пирушку на прощание.
На следующий день - двадцатый, года первого - произошло два события,
одно из которых приоткрыло тайну, другое - добавило новую, хотя и не особо
важную.
На заре группа, перейдя равнину, вышла к чашному камню. Здесь они
нашли двух новеньких, оба - спали. Их без труда разбудили. Но оба они
оказались очень смущенными и встревоженными. Один новенький был высокий
смуглый мужчина, говоривший на непонятном языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42