Займитесь этим делом и попытайтесь переговорить с Сиднеем Телфером.
Прибыв в помещение фирмы Телфер, Ридер обнаружил присутствие знакомого лица.
— Прошу прощения, мисс, но мне кажется, я имел удовольствие видеть вас ранее, — сказал он, обращаясь к шедшей навстречу и приветливо улыбавшейся девушке.
— Ведь вы мистер Ридер, вы живете неподалеку от меня, — сказала она и добавила: — Вы пришли по делу мистера Биллингема?
— Совершенно верно, — ответил он шепотом, словно говоря о безвременно почившем друге. — Я бы хотел повидать мистера Телфера, но, быть может, и вы могли бы дать мне исчерпывающие сведения.
Единственное, что она могла ему сообщить, сводилось к тому, что Сидней Телфер вот уже с семи часов вечера находился в помещении фирмы в таком состоянии, что пришлось послать за врачом.
— Я не думаю, что он смог бы принять вас, — сказала девушка.
— Я принимаю на себя всю ответственность за последствия, — заметил Ридер. — Мистер Телфер… гм… ваш друг, мисс?..
— Меня зовут Беллмен.
Он заметил, как щеки девушки зарделись краской.
— Нет, — ответила она, — я всего лишь его секретарша.
Тон, которым были произнесены эти слова, открыл ему многое. Ридер был очень чуток по части определения отношений, существовавших на почве деловых встреч.
— Он был по отношению к вам несколько назойлив? — пробормотал он, и она подозрительно поглядела на него.
«Что могло быть ему известно? И какое это отношение имеет к исчезновению Биллингема?»
Она бродила в потемках и тщетно пыталась установить соотношение вещей. Потом пришла к выводу, что откровенность будет самым лучшим способом внести ясность во всю эту неразбериху.
— Он хотел бежать с вами! Великий Боже! -прошептал не на шутку перепуганный Ридер: — Он женат?
— Нет, — коротко ответила молодая девушка.-Бедняга! По совести говоря, мне его жалко. Я боюсь, что он с трудом перенесет постигшую его утрату. И кто бы мог подумать, что мистер Биллингем способен на нечто подобное?
— В этом вы правы, — прошептал Ридер и, печально покачав головой, занялся протиранием стекол своего пенсне.
Взглянув на него, девушка решила, что пожилой сыщик вот-вот расплачется.
— Я сейчас пройду к нему и посмотрю, в каком он состоянии.
Сидней удивленно посмотрел на непрошеного гостя. Вот уже час он сидел за столом все в той же позе, склонив голову на руки.
— Послушайте… что вам угодно? — слабым голосом произнес он. — Я никого не принимаю… Вы от прокурора?.. — Он чуть не выкрикнул последнее слово. — Какой смысл преследовать его, если я все равно не получу назад своих денег?
Ридер выждал, пока он не успокоился, и потом продолжал беседу.
— Я ничего не знаю, — ответил на его расспросы молодой глава фирмы. — Я здесь на положении манекена. Биллингем приносил мне чеки, и я подписывал их. Я не давал ему никаких указаний. Я ничего обо всем случившемся не знаю. Он сказал мне, что наши дела идут неважно… да, да, неважно, и что нам на следующей неделе для платежей потребуется полмиллиона… Господи! И после этого он исчезает со всей нашей наличностью.
Сидней уткнул лицо в ладони и заплакал, как малое дитя.
Ридер выждал несколько мгновений и потом сочувственным тоном продолжил допрос Сиднея.
— Нет, меня здесь не было. Я выехал на пару дней отдохнуть в Брайтон. И полиция разбудила меня в четыре часа утра. Мы обанкротились. Мне придется продать свою машину, уйти из клуба…
Сидней совершенно утратил всяческое представление о происходившем, и Ридер понял, что все дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.
Прошла неделя, и о дерзком исчезновении Биллингема со всей наличностью фирмы перестали разговаривать. Биллингем исчез, словно в воду канул.
В сырое и пасмурное утро Ридер, в поисках нового материала, направился в здание суда и прислушался к разбору мелких очередных дел.
На очереди были два дела о буйстве в пьяном виде, ограблении мелочной лавки и тому подобные мелкие дела, пока, наконец, перед судом не предстала мисстрис Джексон и небольшой полный полисмен не доложил судье:
— Перси Перромен No 97721 из дивизиона Л.,-отрекомендовался он. — В половине третьего утра я стоял на дежурстве на углу Эдгвар-Род и увидел, как обвиняемая шла по дороге, таща большой, тяжелый чемодан. Завидев меня, она поспешила повернуться и быстрым шагом пошла в противоположную сторону. Это показалось мне подозрительным, и я последовал за нею. Догнав ее, я спросил, кому принадлежит этот чемодан. Она ответила мне, что чемодан принадлежит ей и что она спешит на поезд. В чемодане, мол, находятся ее платья. Так как чемодан был очень дорогой, из крокодиловой кожи, с серебряными застежками, то я потребовал, чтобы она предъявила мне его содержимое. Она отказалась. Отказалась она также назвать свое имя и указать свое местожительство. И тогда мне пришлось забрать ее в участок.
После постового полисмена перед судом предстал дежурный по участку:
— Задержанную доставили ко мне, и в ее присутствии я открыл чемодан. В нем находилось множество осколков…
— Осколков? — недоверчиво переспросил судья. — Каких осколков?
— Там находились обломки камня… Куски мрамора, господин судья! Она сказала, что собиралась устлать этими обломками мрамора садовую дорожку и что эти осколки камня она собрала на дворе виллы, в которой проживал скульптор. Она призналась, что взломала ворота его виллы и что чемодан взяла без спроса там же.
Судья откинулся на спинку кресла и пробежал глазами протокол.
— Но тут не упомянуто ее имя и местожительство, — сказал он нахмурясь.
— Совершенно верно, она назвала адрес, но он оказался вымышленным. А имя свое она отказывается назвать.
Ридер уселся на своем сиденье поудобнее и уставился, раскрыв рот, на обвиняемую.
Она была очень большого роста и очень полной. Ее руки, лежавшие на перилах, были в два раза крупнее большой женской руки.
Лицо ее нельзя было назвать некрасивым, но черты его были непомерно крупны.
Глубоко сидящие карие глаза, широкий, несколько приплюснутый нос, правильно очерченный рот и двойной подбородок -т аков был ее облик.
Вред ли любители женской красоты причислили бы ее к излюбленному своему типу, но в то же время Ридер должен был признать, что некрасивой ее назвать нельзя было.
— Я признаюсь, что с моей стороны это было очень глупо. Я не должна была делать этого, — сказала она мягким, грудным голосом. — Но как раз, когда я собиралась ко сну, у меня мелькнула эта нелепая мысль, и, не откладывая ее в долгий ящик, я тут же выполнила ее. Я могла бы себе позволить роскошь купить эти камешки, потому что в момент задержания при мне находилась пятидесятифунтовая банкнота.
— Это правда? — осведомился у полицейского судья. Полицейский утвердительно кивнул головой.
— Вы доставили нам множество хлопот своим нежеланием назвать себя и указать свой адрес… Мне понятно, что вам нежелательно, чтобы кто-либо узнал о вашем бессмысленном поступке, но если вы и впредь собираетесь упорствовать в своем нежелании назвать себя, то я буду принужден посадить вас в тюрьму на неделю.
Женщина была просто, но хорошо одета, на руке ее мерцало кольцо с крупным бриллиантом. Ридер оценил кольцо в двести фунтов.
«Мисстрис Джексон» решительно покачала головой.
— Я не могу вам назвать себя и сказать, где я живу, — коротко заявила она.
— Отвести в камеру для подследственных, — бросил судья. — И подвергнуть врачебному освидетельствованию. Меня интересует, что скажет о ее умственных способностях врач.
Женщину вывели из зала суда, а следом за нею направился и Ридер.
В коридоре он столкнулся с сержантом Уилльсом, приветливо ухмыльнувшимся ему.
— Вот полюбуйтесь, — сказал он, указывая на лежащий перед ним чемодан. — Какого вы мнения об этой истории? Это что-то совсем новенькое. Я что-то никогда не слышал, чтобы крали щебень. Этот чемодан с его содержимым весит не меньше пятидесяти килограммов. Видно у этой женщины есть силенка. Парень, притащивший сюда чемодан, взмок до седьмого пота.
Ридер осмотрел чемодан. Это был очень элегантный, чемодан, украшенный серебряными шарнирами и застежками, шелковая подкладка его была изорвана в клочки и покрыта мраморною пылью.
— Очень интересно, — прошептал Ридер. — исключительно интересно. Вы больше ничего не обнаружили?
— Нет, только вот еще эту пару перчаток, — сказал чиновник, указывая на пару больших кожаных перчаток.
— Эти перчатки не впервые употреблялись во время такой работы, — пробормотал Ридер — Похоже на то, что в них переносили целую коллекцию различных мраморных осколков. Что у нее было в кармане?
— Ничего, кроме банкнот с печатью центрального отделения банка. Быть может, это наведет вас на какое-нибудь след?
После обеда мистер Ридер сидел у себя в кабинете. Неожиданно затрещал телефон. Сняв трубку, он услышал голос сержанта Уилльса.
— Не могу ли я переговорить с вами? Дело касается банкнот.
Несколько минут спустя в кабинет Ридера вошел сержант.
— Эти банкноты были три месяца тому назад выданы мистеру Сиднею Телферу, — доложил, он, — а последний передал их своей экономке, некоей мисстрис Уелфорд,
— И «мисстрис Джексон» не кто иная, как экономка мисстрис Уелфорд? — осведомился Ридер.
— Да. Бедняга Телфер едва не потерял рассудок, когда я рассказал ему о том, что она арестована. Он тут же поехал подтвердить ее личность. Ее выпустили на поруки, и Телфер плакал, как ребенок, утверждая, что она не в своем уме. И как он боялся ее! Когда я привел ее в тюремную приемную, она бросила на него взгляд, и этим взглядом было все сказано. У него ноги подкосились.
Ридер провел день в попытках выяснить что-либо относительно личности мисстрис Ревекки Алемби Мэри Уелфорд. Она была вдовой профессора университета Джона Уелфорда, умершего два года спустя после свадьбы.
Потом она поступила на службу в семью Телферов и с четырехлетнего возраста находилась при Сиднее.
Мисстрис Телфер назначила ее опекуншей над Сиднеем, и таким образом бывшая воспитательница стала опекуншей своего воспитанника и управляла всем домом Телферов.
Дом Телферов также привлек внимание мистера Ридера.
Он стоял у ворот и с любопытством взирал на красный двухэтажный дом. В это мгновение отворилась дверь, и на пороге показалась крупная экономка. Она несла ведро с золой. Ридер поспешил спрятаться.
Затем, услышав, как захлопнулась дверь, он осмелился снова выйти уз своего убежища.
Ридер оглядел садовые дорожки — они не были устланы мрамором. Сиднея Телфера не было видно, но сыщик знал, что он находится в доме. Поэтому он и выбрал место, с которого мог наблюдать за домом, сам оставаясь незамеченным его обитателями.
Управление делами фирмы Телферов перешло в руки конкурсного правления, а сам Сидней по-прежнему был болен. Он послал своей секретарше уведомление, прося ее прибыть к нему на дом и поручив ей сжечь всю его «частную переписку». Далее он извещал ее о том, что вскоре уезжает за границу.
Ридер ознакомился с содержанием этого письма, ибо он просматривал всю переписку, прибывавшую от Сиднея на адрес фирмы. И это письмо частично послужило причиной появления Ридера в этих краях.
Спустились сумерки. К дому подъехал закрытый автомобиль, и, прежде чем шофер затормозил, из дома выскочил Сидней Телфер. В руках он тащил два больших чемодана и, швырнув их в машину, последовал за ними. Дверца захлопнулась, и автомобиль с большой скоростью понесся по дороге.
Наступила ночь. Со стороны Реджент-парка надвигался густой туман, но Ридер все еще неподвижно стоял на своем наблюдательном посту.
Дом был погружен во мрак, не было слышно ни малейшего шума, -казалось, он вымер.
Но в доме продолжала находиться бывшая воспитательница Сиднея, его бывшая опекунша, ставшая ныне его женой. Эта властная женщина не только стала женою сумасбродного, болезненного юноши, но и фактически переняла руководство делами фирмы, хотя ничего в них не смыслила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Прибыв в помещение фирмы Телфер, Ридер обнаружил присутствие знакомого лица.
— Прошу прощения, мисс, но мне кажется, я имел удовольствие видеть вас ранее, — сказал он, обращаясь к шедшей навстречу и приветливо улыбавшейся девушке.
— Ведь вы мистер Ридер, вы живете неподалеку от меня, — сказала она и добавила: — Вы пришли по делу мистера Биллингема?
— Совершенно верно, — ответил он шепотом, словно говоря о безвременно почившем друге. — Я бы хотел повидать мистера Телфера, но, быть может, и вы могли бы дать мне исчерпывающие сведения.
Единственное, что она могла ему сообщить, сводилось к тому, что Сидней Телфер вот уже с семи часов вечера находился в помещении фирмы в таком состоянии, что пришлось послать за врачом.
— Я не думаю, что он смог бы принять вас, — сказала девушка.
— Я принимаю на себя всю ответственность за последствия, — заметил Ридер. — Мистер Телфер… гм… ваш друг, мисс?..
— Меня зовут Беллмен.
Он заметил, как щеки девушки зарделись краской.
— Нет, — ответила она, — я всего лишь его секретарша.
Тон, которым были произнесены эти слова, открыл ему многое. Ридер был очень чуток по части определения отношений, существовавших на почве деловых встреч.
— Он был по отношению к вам несколько назойлив? — пробормотал он, и она подозрительно поглядела на него.
«Что могло быть ему известно? И какое это отношение имеет к исчезновению Биллингема?»
Она бродила в потемках и тщетно пыталась установить соотношение вещей. Потом пришла к выводу, что откровенность будет самым лучшим способом внести ясность во всю эту неразбериху.
— Он хотел бежать с вами! Великий Боже! -прошептал не на шутку перепуганный Ридер: — Он женат?
— Нет, — коротко ответила молодая девушка.-Бедняга! По совести говоря, мне его жалко. Я боюсь, что он с трудом перенесет постигшую его утрату. И кто бы мог подумать, что мистер Биллингем способен на нечто подобное?
— В этом вы правы, — прошептал Ридер и, печально покачав головой, занялся протиранием стекол своего пенсне.
Взглянув на него, девушка решила, что пожилой сыщик вот-вот расплачется.
— Я сейчас пройду к нему и посмотрю, в каком он состоянии.
Сидней удивленно посмотрел на непрошеного гостя. Вот уже час он сидел за столом все в той же позе, склонив голову на руки.
— Послушайте… что вам угодно? — слабым голосом произнес он. — Я никого не принимаю… Вы от прокурора?.. — Он чуть не выкрикнул последнее слово. — Какой смысл преследовать его, если я все равно не получу назад своих денег?
Ридер выждал, пока он не успокоился, и потом продолжал беседу.
— Я ничего не знаю, — ответил на его расспросы молодой глава фирмы. — Я здесь на положении манекена. Биллингем приносил мне чеки, и я подписывал их. Я не давал ему никаких указаний. Я ничего обо всем случившемся не знаю. Он сказал мне, что наши дела идут неважно… да, да, неважно, и что нам на следующей неделе для платежей потребуется полмиллиона… Господи! И после этого он исчезает со всей нашей наличностью.
Сидней уткнул лицо в ладони и заплакал, как малое дитя.
Ридер выждал несколько мгновений и потом сочувственным тоном продолжил допрос Сиднея.
— Нет, меня здесь не было. Я выехал на пару дней отдохнуть в Брайтон. И полиция разбудила меня в четыре часа утра. Мы обанкротились. Мне придется продать свою машину, уйти из клуба…
Сидней совершенно утратил всяческое представление о происходившем, и Ридер понял, что все дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.
Прошла неделя, и о дерзком исчезновении Биллингема со всей наличностью фирмы перестали разговаривать. Биллингем исчез, словно в воду канул.
В сырое и пасмурное утро Ридер, в поисках нового материала, направился в здание суда и прислушался к разбору мелких очередных дел.
На очереди были два дела о буйстве в пьяном виде, ограблении мелочной лавки и тому подобные мелкие дела, пока, наконец, перед судом не предстала мисстрис Джексон и небольшой полный полисмен не доложил судье:
— Перси Перромен No 97721 из дивизиона Л.,-отрекомендовался он. — В половине третьего утра я стоял на дежурстве на углу Эдгвар-Род и увидел, как обвиняемая шла по дороге, таща большой, тяжелый чемодан. Завидев меня, она поспешила повернуться и быстрым шагом пошла в противоположную сторону. Это показалось мне подозрительным, и я последовал за нею. Догнав ее, я спросил, кому принадлежит этот чемодан. Она ответила мне, что чемодан принадлежит ей и что она спешит на поезд. В чемодане, мол, находятся ее платья. Так как чемодан был очень дорогой, из крокодиловой кожи, с серебряными застежками, то я потребовал, чтобы она предъявила мне его содержимое. Она отказалась. Отказалась она также назвать свое имя и указать свое местожительство. И тогда мне пришлось забрать ее в участок.
После постового полисмена перед судом предстал дежурный по участку:
— Задержанную доставили ко мне, и в ее присутствии я открыл чемодан. В нем находилось множество осколков…
— Осколков? — недоверчиво переспросил судья. — Каких осколков?
— Там находились обломки камня… Куски мрамора, господин судья! Она сказала, что собиралась устлать этими обломками мрамора садовую дорожку и что эти осколки камня она собрала на дворе виллы, в которой проживал скульптор. Она призналась, что взломала ворота его виллы и что чемодан взяла без спроса там же.
Судья откинулся на спинку кресла и пробежал глазами протокол.
— Но тут не упомянуто ее имя и местожительство, — сказал он нахмурясь.
— Совершенно верно, она назвала адрес, но он оказался вымышленным. А имя свое она отказывается назвать.
Ридер уселся на своем сиденье поудобнее и уставился, раскрыв рот, на обвиняемую.
Она была очень большого роста и очень полной. Ее руки, лежавшие на перилах, были в два раза крупнее большой женской руки.
Лицо ее нельзя было назвать некрасивым, но черты его были непомерно крупны.
Глубоко сидящие карие глаза, широкий, несколько приплюснутый нос, правильно очерченный рот и двойной подбородок -т аков был ее облик.
Вред ли любители женской красоты причислили бы ее к излюбленному своему типу, но в то же время Ридер должен был признать, что некрасивой ее назвать нельзя было.
— Я признаюсь, что с моей стороны это было очень глупо. Я не должна была делать этого, — сказала она мягким, грудным голосом. — Но как раз, когда я собиралась ко сну, у меня мелькнула эта нелепая мысль, и, не откладывая ее в долгий ящик, я тут же выполнила ее. Я могла бы себе позволить роскошь купить эти камешки, потому что в момент задержания при мне находилась пятидесятифунтовая банкнота.
— Это правда? — осведомился у полицейского судья. Полицейский утвердительно кивнул головой.
— Вы доставили нам множество хлопот своим нежеланием назвать себя и указать свой адрес… Мне понятно, что вам нежелательно, чтобы кто-либо узнал о вашем бессмысленном поступке, но если вы и впредь собираетесь упорствовать в своем нежелании назвать себя, то я буду принужден посадить вас в тюрьму на неделю.
Женщина была просто, но хорошо одета, на руке ее мерцало кольцо с крупным бриллиантом. Ридер оценил кольцо в двести фунтов.
«Мисстрис Джексон» решительно покачала головой.
— Я не могу вам назвать себя и сказать, где я живу, — коротко заявила она.
— Отвести в камеру для подследственных, — бросил судья. — И подвергнуть врачебному освидетельствованию. Меня интересует, что скажет о ее умственных способностях врач.
Женщину вывели из зала суда, а следом за нею направился и Ридер.
В коридоре он столкнулся с сержантом Уилльсом, приветливо ухмыльнувшимся ему.
— Вот полюбуйтесь, — сказал он, указывая на лежащий перед ним чемодан. — Какого вы мнения об этой истории? Это что-то совсем новенькое. Я что-то никогда не слышал, чтобы крали щебень. Этот чемодан с его содержимым весит не меньше пятидесяти килограммов. Видно у этой женщины есть силенка. Парень, притащивший сюда чемодан, взмок до седьмого пота.
Ридер осмотрел чемодан. Это был очень элегантный, чемодан, украшенный серебряными шарнирами и застежками, шелковая подкладка его была изорвана в клочки и покрыта мраморною пылью.
— Очень интересно, — прошептал Ридер. — исключительно интересно. Вы больше ничего не обнаружили?
— Нет, только вот еще эту пару перчаток, — сказал чиновник, указывая на пару больших кожаных перчаток.
— Эти перчатки не впервые употреблялись во время такой работы, — пробормотал Ридер — Похоже на то, что в них переносили целую коллекцию различных мраморных осколков. Что у нее было в кармане?
— Ничего, кроме банкнот с печатью центрального отделения банка. Быть может, это наведет вас на какое-нибудь след?
После обеда мистер Ридер сидел у себя в кабинете. Неожиданно затрещал телефон. Сняв трубку, он услышал голос сержанта Уилльса.
— Не могу ли я переговорить с вами? Дело касается банкнот.
Несколько минут спустя в кабинет Ридера вошел сержант.
— Эти банкноты были три месяца тому назад выданы мистеру Сиднею Телферу, — доложил, он, — а последний передал их своей экономке, некоей мисстрис Уелфорд,
— И «мисстрис Джексон» не кто иная, как экономка мисстрис Уелфорд? — осведомился Ридер.
— Да. Бедняга Телфер едва не потерял рассудок, когда я рассказал ему о том, что она арестована. Он тут же поехал подтвердить ее личность. Ее выпустили на поруки, и Телфер плакал, как ребенок, утверждая, что она не в своем уме. И как он боялся ее! Когда я привел ее в тюремную приемную, она бросила на него взгляд, и этим взглядом было все сказано. У него ноги подкосились.
Ридер провел день в попытках выяснить что-либо относительно личности мисстрис Ревекки Алемби Мэри Уелфорд. Она была вдовой профессора университета Джона Уелфорда, умершего два года спустя после свадьбы.
Потом она поступила на службу в семью Телферов и с четырехлетнего возраста находилась при Сиднее.
Мисстрис Телфер назначила ее опекуншей над Сиднеем, и таким образом бывшая воспитательница стала опекуншей своего воспитанника и управляла всем домом Телферов.
Дом Телферов также привлек внимание мистера Ридера.
Он стоял у ворот и с любопытством взирал на красный двухэтажный дом. В это мгновение отворилась дверь, и на пороге показалась крупная экономка. Она несла ведро с золой. Ридер поспешил спрятаться.
Затем, услышав, как захлопнулась дверь, он осмелился снова выйти уз своего убежища.
Ридер оглядел садовые дорожки — они не были устланы мрамором. Сиднея Телфера не было видно, но сыщик знал, что он находится в доме. Поэтому он и выбрал место, с которого мог наблюдать за домом, сам оставаясь незамеченным его обитателями.
Управление делами фирмы Телферов перешло в руки конкурсного правления, а сам Сидней по-прежнему был болен. Он послал своей секретарше уведомление, прося ее прибыть к нему на дом и поручив ей сжечь всю его «частную переписку». Далее он извещал ее о том, что вскоре уезжает за границу.
Ридер ознакомился с содержанием этого письма, ибо он просматривал всю переписку, прибывавшую от Сиднея на адрес фирмы. И это письмо частично послужило причиной появления Ридера в этих краях.
Спустились сумерки. К дому подъехал закрытый автомобиль, и, прежде чем шофер затормозил, из дома выскочил Сидней Телфер. В руках он тащил два больших чемодана и, швырнув их в машину, последовал за ними. Дверца захлопнулась, и автомобиль с большой скоростью понесся по дороге.
Наступила ночь. Со стороны Реджент-парка надвигался густой туман, но Ридер все еще неподвижно стоял на своем наблюдательном посту.
Дом был погружен во мрак, не было слышно ни малейшего шума, -казалось, он вымер.
Но в доме продолжала находиться бывшая воспитательница Сиднея, его бывшая опекунша, ставшая ныне его женой. Эта властная женщина не только стала женою сумасбродного, болезненного юноши, но и фактически переняла руководство делами фирмы, хотя ничего в них не смыслила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23