— Надевай!
Он сошел с тюремщиком вниз по стальной лестнице в большую галерею, затем по узкому проходу до двери кабинета начальника тюрьмы. Здесь он ждал несколько минут, а затем его впустили в святая святых.
За письменным столом сидел майор Блисс, загорелый мужчина с маленькими черными усиками и такими же волосами, тронутыми сединой на висках.
Кивком головы он отпустил тюремщика.
— Семьдесят пятый, — сказал он коротко, — по решению министерства внутренних дел вы завтра будете выпущены на свободу.
— Как прикажете, господин начальник, — ответил Сноу.
Мгновение начальник сидел молча, погрузившись в свои мысли и бесшумно барабаня пальцами по бювару на письменном столе.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он внезапно.
Сноу улыбнулся.
— Буду продолжать свою преступную деятельность, — ответил он весело.
Начальник покачал головой.
— У вас есть друзья?
Веселая улыбка вновь озарила лицо заключенного.
— Нет, господин начальник.
Майор перебрал несколько бумаг, лежавших перед ним, и взглянул на Сноу.
— Черт возьми! — сказал майор, — с вашими способностями вы бы давно могли… Черт возьми… Десять раз попадать за решетку…
— Видите ли, господин начальник, вы меня помните еще по Сандхерсту. Вы были тогда в моем возрасте. Вам известно, что в материальном отношении я зависел от своего дяди, который неожиданно умер. Что мне оставалось делать, когда я очутился в Лондоне? Сначала все шло очень хорошо, так как я имел десятифунтовую банкноту в кармане, на которую я мог жить, но через месяц я уже голодал. Тогда мне пришли на ум проделки пленных испанцев. Я начал спекулировать на страстях людей, жаждущих вложить мало, а получить много…
Майор покачал головой.
— С тех пор я занимался разного рода аферами, — продолжал Сноу. — Я проделывал самые невероятные фокусы, — он улыбнулся, как бы вспоминая веселое приключение. — В игре нет ни одного трюка, который бы мне не был известен. В Лондоне нет ни одного преступника, чью биографию я не мог бы написать при желании. Так что вы не совсем точны: я побывал за решеткой не десять раз, а четырнадцать!
— Ты глупец, — сказал начальник и позвонил.
— Нет, философ! — ответил номер семьдесят пятый и широко улыбнулся.
Перед отбоем тюремщик принес опрятный узелок с его одеждой.
— Просмотри, семьдесят пятый, все ли на месте, — сказал он, вручая заключенному бумагу с описью.
— Не стоит, — отвечал Сноу, взяв бумагу. — Я верю в вашу порядочность.
— Проверь!
Сноу развернул узелок, вынул свою одежду, встряхнул ее и положил на кровать.
— Вы лучше, чем там, в Вальтоне, сохраняете всю эту дрянь, — сказал он одобрительно, — костюм аккуратно сложен… Но где же мой монокль?
Он нашел его в жилетном кармане, завернутым в мягкую бумагу.
— Завтра утром я пришлю вам парикмахера… И еще, семьдесят пятый, мой совет — не возвращайтесь сюда!
— Почему?
Сноу посмотрел на него с выражением удивленной наивности на лице.
— Существует масса дел, которыми такой человек, как вы мог бы заняться, — сказал тюремщик с упреком, — если бы вы только направили свои способности в нужную сторону…
Семьдесят пятый поднял руку.
— Дорогой мой страж, — сказал он серьезно, — вы тут цитируете «Воскресный Листок», а этого я как раз от вас не хотел бы слышать.
За ужином тюремщик сказал коллегам:
— Этот семьдесят пятый, конечно, неисправим, но какой славный парень!
— Как он сюда попал? — спросил один из тюремщиков.
— Он был священником где-то в провинции, запутался в долгах и заложил серебряную церковную утварь.
В столовой находилось несколько чиновников. Один из них, пожилой толстяк, вынул изо рта трубку.
— Я видел его два года назад в Левесе. Как мне помнится, его тогда выгнали из флота, так как он у берега посадил на мель истребитель.
Сноу служил также темой разговора на квартире начальника тюрьмы, где тот ужинал со своим заместителем.
— Сколько бы я ни пытался, — говорил майор, — я не могу припомнить этого Сноу из Сандхерста… Он сказал, что помнит меня, но я при всем желании не могу его припомнить…
Сноу и не предполагал такого интереса к своей особе, лежа на тюремной койке и улыбаясь во сне…
На другое утро перед тюрьмой собралась небольшая группа людей, ожидавших освобождения своих родственников. Это была по большей части городская беднота.
Освобожденные один за другим выходили из маленькой калитки, тупо улыбались своим друзьям, безразлично позволяли плачущим женщинам обнимать себя, а больше радовались грубым шуткам мужчин.
Легкой походкой вышел Сноу. На нем был прекрасный шотландский костюм, на голове мягкая фетровая шляпа, а в глазу монокль. Ожидавшие принимали его за тюремного чиновника и с уважением сторонились. Даже выпущенные на свободу арестанты не узнавали его.
К Сноу подошел молодой человек, одетый во все черное.
— Сноу? — спросил он нерешительно.
— Мистер Сноу, — поправил его бывший арестант.
— Мистер Сноу, — поправился человек в черном. — Мое имя Доулес, я член «Лиги возрождения», которая заботится о выпущенных арестантах…
— Любопытно, — улыбнулся Сноу, — но бесполезно. Совершенно бесполезно, молодой человек!
Он сокрушенно покачал головой, поклонился миссионеру и хотел продолжать свой путь.
— Одну минуту, мистер Сноу! — Миссионер остановил его за руку. — Я знаю вас и ваши проблемы… мы хотели бы вам помочь…
Сноу посмотрел на него с сожалением.
— Милый мой мальчик, — сказал он, я слеплен из другого теста. Вы меня никак не сможете заставить зарабатывать свой хлеб насущный рубкой дров. Не напрягайтесь понапрасну!
Он сунул руку в карман, вынул оттуда пару банкнот и вложил в руку миссионера.
— Будьте добры, оставьте меня в покое.
Глава 2
По Курфакс-стрит, на северо-запад от вокзала, находилось заведение, которое только избранные знали под названием «Уайстлеры» (Выкуривающие трубку). Официально клуб назывался «Голубь». Его основал в конце девятнадцатого века некий Чарльз Пиннок, довольно популярный в свое время.
С течением времени клуб сильно изменился. Это было неизбежно, такова уж судьба всех клубов. Слава его росла и падала, в некоторых отношениях он находился под подозрением и не раз там появлялась полиция, но облавы не давали ощутимых результатов.
…Преднамеренно или случайно, но возле клуба царила темень. Ближайший электрический фонарь находился довольно далеко. Поэтому посетитель мог приходить и уходить, не боясь быть узнанным.
Шофер такси, не знаком был, видимо, с особенностями клуба, поэтому проскочил мимо него и затормозил только возле фонаря.
Один из прибывших гостей был высокого роста, с военной выправкой и густыми черными усами. Ширина его плеч свидетельствовала о колоссальной силе. В свете фонаря, правда, его военный лоск много потерял, так как он имел одутловатое лицо с мешками под глазами. Рядом с ним был человек небольшого роста, моложавый, но с седыми усами и бровями. Его нос и подбородок почти сходились, и за отсутствием более точного сравнения это лицо можно было назвать щипцами для орехов. Висок и подбородок его соединял глубокий шрам.
Первого звали Альфонс Ламбэр, хотя нельзя было утверждать наверное, что это было его настоящее имя.
Второй мужчина был некий Уайтей. До его настоящего имени еще никто не докопался. Для всех он был Уайтей. «Мистер Уайтей» для клубных лакеев, и лишь однажды ему представился случай подписаться: «Джордж Уайтей». Это было во время очередной попытки полиции поймать его в свои сети.
Третьим был молодой человек лет двадцати, с красивым лицом, несмотря на его немного женственное выражение. Выходя из автомобиля, он слегка покачнулся. Ламбэр поддержал его.
— Крепись, старина, — сказал он. — Сеттон, мальчик мой, держись прямо, прошу тебя… Заплати за поездку в этом ковчеге, Уайтей, только по таксе, ни одного шиллинга больше! Так… А теперь возьми его под руку… Ничего, сейчас мы нашего мальчика приведем в христианский вид…
Они вошли в клуб. Такси свернуло за угол.
Несколько минут улица оставалась пустынной. Вдруг из-за угла сквера Сен-Джемс показался автомобиль. И этот шофер был, видимо, мало знаком с местностью, так как автомобиль замедлил ход, а шофер осматривал все номера домов. Перед № 46 он остановился, спрыгнул со своего сиденья и открыл дверцу.
— Это здесь, мисс, — сказал он почтительно.
Из автомобиля вышла красивая девушка. Видимо, она приехала из театра, так как была в вечернем туалете, и на ее голые плечи была накинута шаль.
Мгновенье она стояла в нерешительности, затем поднялась на две ступеньки и снова остановилась…
— Может быть, мне спросить, мисс?
— Да, будьте так добры, Джон.
Она стояла на тротуаре и наблюдала, как шофер ступал в стеклянную дверь клуба.
Вышел швейцар и, полуоткрыв дверь, недружелюбно посмотрел на шофера.
— Мистер Сеттон? Нет, он не состоит членом клуба.
— Скажите ему, что Сеттон находится здесь в качестве гостя, — подсказала девушка.
Швейцар посмотрел на нее через голову шафера и сморщил лоб.
— Его здесь нет, миледи, — ответил он.
Она подошла ближе.
— Он здесь, я знаю, что он здесь! — Ее голос звучал ровно, но в нем слышалось некоторое беспокойство. — Скажите ему, что я его немедленно должна видеть!
Эту сцену наблюдал человек, остановившийся в тени соседнего дома.
— Он здесь! — Она нетерпеливо топнула ногой. — Его насильно затащили в этот вертеп, я знаю!
Швейцар захлопнул дверь перед ее носом.
— Прошу прощения!
Вдруг перед ней выросла фигура молодого человека. Чисто выбритый, с моноклем в глазу, в превосходном шотландском костюме. Он снял шляпу. На его лице играла счастливая улыбка, а на тротуаре лежала только что закуренная сигара.
— Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезным?
Его поведение было безупречным, настолько безупречным, что молодая леди оставила всякую осторожность по отношению к постороннему человеку.
— Здесь мой брат. — Она указала на дверь, ведущую в клуб. — Он в дурном обществе… Я пыталась…
В ее глазах сверкнули слезы.
Сноу учтиво поклонился. Не говоря ни слова, он провел ее к машине, и она не задавая вопросов, подчинилась ему.
— Будьте добры сообщить ваш адрес. Я доставлю вашего брата домой.
Дрожащими руками она открыла парчовую сумочку, висевшую на ее руке, и вынула оттуда визитную карточку.
Он взял ее, прочел и слегка поклонился.
— Домой, — бросил он шоферу.
Автомобиль медленно тронулся с места.
Он стоял и обдумывал план действий.
Машина исчезла за углом, а Сноу властно постучал в стеклянную дверь.
Он кивнул швейцару и шагнул через порог.
Швейцар подозрительно посмотрел на вошедшего.
— Простите, сэр, вы член клуба? — спросил он.
Сноу строго посмотрел на него.
— Прошу прощенья, сэр, — извинился сконфуженный швейцар. — У нас так много новых членов, что трудно всех упомнить…
— Предположим, что так, — ответил Сноу холодно. Он начал не спеша подниматься по лестнице. На полдороге он остановился и обернулся.
— Капитан Лоун в клубе?
— Нет, сэр, — ответил швейцар.
— А мистер Август Бриш?
Сноу кивнул и продолжал путь. То, что он ни с одним из этих джентльменов не был знаком, но все же знал, что их нет в клубе, говорило о его незаурядной наблюдательности. В вестибюле стоял ящик для писем членам клуба, разумеется, с их именами, так что в случае необходимости он назвал бы еще полдюжины имен членов клуба, но подозрительность швейцара и так уже была подавлена.
На первом этаже были отдельные кабинеты.
Сноу улыбнулся.
— Здесь, — подумал он, — мошенники решают свои проблемы. Что ж, вполне подходящая обстановка…
Он поднялся этажом выше и вошел в курительную комнату, где сидело несколько человек в элегантных, но поношенных костюмах. В ответ на их удивленные взгляды он невозмутимо поклонился, а одной из групп, сидевшей в углу комнаты, даже улыбнулся, выходя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19