Впрочем, я ведь давал накануне судье телеграмму. Ужас вчера вечером был в Лондоне. Ради меня его срочно привезли сюда. Он убил судью, потому что бедняга сам попался ему в лапы…
Селби смертельно устал. Ночь накануне он провел на ступеньках лестницы в доме на Керзон-стрит. Он лег в приготовленную ему по распоряжению судьи постель и тотчас погрузился в глубокий сон. Проснувшись, он узнал, что приезжал главный констебль, но не стал его тревожить. О происшествии уже было сообщено в Скотленд-Ярд. Селби спустился навстречу приехавшим из Лондона полицейским и узнал, что не обнаружено никаких новых обстоятельств, не считая того, что видели автомобиль, мчавшийся на запад.
Селби не сомневался, что Западная железная дорога, о которой писал Оскар Треворс, означала Большую западную железную дорогу, ведущую от вокзала Паддингтон на Запад Англии. Но эта дорога тянулась на триста миль и проходила через многие большие города. Так что обыскать вблизи ее каждый дом было просто невозможно.
К концу дня Селби вернулся на Керзон-стрит. Билля и Гвенды дома не было. Он вышел прогуляться. Ему всегда лучше думалось во время быстрой ходьбы. Проходя через Гайд-парк, Селби обогнал человека, вид которого заставил его остановиться и оглянуться.
— Извините, но мне кажется, что ваше имя Локс, — сказал Селби.
Голди Локс приятно улыбнулся и посмотрел сквозь очки с тем по-отечески благожелательным выражением, по которому его можно было безошибочно узнать.
— Да, мистер Лоу. Я — Локс. Шел и размышлял о красотах природы, глядя на детей, резвящихся на травке. Я чувствовал, что должно что-то случится, и вот — вы передо мной…
— Присядьте, Локс. Мне нужно с вами поговорить.
Мистер Локс нехотя повиновался. Селби Лоу был единственным человеком из всей полиции (хотя Локс не был уверен, что он из полиции), с которым ему не хотелось встречаться.
— Локс, — сказал Селби. — Вы — вор и вращаетесь в обществе воров. Вряд ли в Лондоне найдется хоть один преступный тип, которого бы вы не знали.
— Как и вы, сэр, — подчеркнул Локс. — Я не могу сообщить вам ничего нового. К тому же я слишком стар, чтобы идти в осведомители.
— Я не собираюсь превращать вас в доносчика, — сказал Селби. — Я хочу знать одну вещь, которая вам, наверняка, известна. Нет ли среди ваших знакомых человека, который носит перстень с камеей?
— С чем? — спросил удивленный Локс, который плохо знал ювелирные термины.
— С камеей — маленькой, овальной…
— Понимаю, — перебил Локс. — Как брошки, которые носят квартирные хозяйки. Чем больше камея, тем жиже суп вам подают! Нет, я не знаю никого, кто носит украшения подобного рода. Я считаю, что люди, которые носят на себе драгоценности, стоят на низшей ступени развития. А как зовут человека, которого вы ищете?
— Я не знаю, как он себя называет. Может быть Кинтон.
Локс покачал головой.
— Никогда не слыхал о Кинтоне. Я знаю Уинтона, специалиста по краже скота, господина по имени Минсинг…
— Этого зовут Кинтон.
Локс снова покачал головой.
— Не знаю, никогда не слыхал, сэр.
Когда Селби ушел, мистер Локс еще долго сидел на скамейке парка, рассеянно глядя в пространство. Ибо он не только знал, что такое перстень с камеей, но знал и человека, который носит такой перстень…
Глава 12
Человек с перстнем
Если верить бланкам Маркуса Флита, его контора открыта с 10 до 4 часов. Но те, кто хорошо знали его привычки, не колеблясь заходили и до 10 часов, и после закрытия. Было ровно без четверти шесть, когда мистер Локс робко постучал в дверь первой комнаты. Раздалось резкое приглашение войти.
— Мистера Флита нельзя видеть, — сурово сказала секретарша, увидев Локса. — Вам же было сказано, чтобы больше не приходили! Мистер Флит ушел домой.
— Тогда принесите его обратно, ангел, — сказал мистер Локс. — И улыбнитесь же бедному Голди! Если бы вы знали, как улыбка красит человека, вы бы отвинтили свое лицо и приставили новое. Вы не смотрели на себя последнее время? — заботливо спросил он. — Посмотрите как следует. В следующий раз я принесу вам зеркало.
— Не желаю больше слушать ваши наглые разглагольствования! Я вам сказала, что мистера Флита нельзя видеть, и кончено! Он дал строгий приказ вышвырнуть вас вон, если вздумаете явиться.
— Попробуйте, — сказал Локс. — Не забывайте, что я могу прийти в ярость, если меня разъярить. Лучше, голубка, пойдите и скажите Маркусу, что Голди ждет его.
Девушка вышла. Голди услышал:
— В таком случае попросите его сами. Я не желаю разговаривать с этим грязным старым вором!
— Это я! — сказал Голди, быстро входя в комнату. — Я здесь, Маркус.
— Что вам нужно?
Голди величественно махнул в сторону девушки.
— Я не хочу говорить при этом ребенке.
Девушка вышла и захлопнула дверь с такой яростью, что было удивительно, как не разбились оконные стекла.
— Сердитый нрав — порок в женщине, — невозмутимо сказал Голди, усаживаясь около стола.
— Оставьте ее в покое, — отрезал Маркус сердито. — Для чего вы пришли? Мне нечего вам дать, и я не стану ничего у вас покупать. Вы — полицейская приманка. Прошлый раз вы привели сюда полицию и думали, что поймали меня, жалкий ублюдок!
Голди переждал поток ругательств, потом вытащил из кармана два билета по сто долларов и положил на стол.
— Что вы хотите этим сказать? — проворчал Флит.
— Фальшивые, — сказал Локс, подвигая бумажки к Маркусу.
— Вы хотите сбыть их мне? — спросил тот. — Те, что я дал вам, были настоящие американские доллары.
— Я знал, что вы жулик, — сказал Голди. — Ваша слава вышла далеко за пределы Лондона. Но меня вы не надуете. Я сделан из огнеупорного материала. А какой у вас хорошенький перстень с камеей! Ай, ай, как он под стать вашей красивой руке!
Мистер Флит быстро спрятал руку.
— Я знал человека, который носил перстни с камеями, — продолжал Локс, как бы вспоминая. Настоящий преступник был… Один из избранных в нашей профессии. Некий Кинтон. Я говорил о нем сегодня с одним сыщиком.
Бледное, одутловатое лицо Маркуса Флита стало еще бледнее. Губы задрожали. Он крепко ухватился за край стола, так что суставы побелели от напряжения.
— Этот Кинтон был настоящий джентльмен. Он не стал бы мне сбывать эти фальшивые бумажки. Он бы помахал своим перстнем с камеей и сказал: «Голди, я виноват, что причинил вам неприятности. Вот ваши две сотни и еще пять в придачу».
Флит облизал сухие губы.
— Если я ошибся, готов исправить свою ошибку.
Он подошел к сейфу, вытащил несколько бумажек и не считая, бросил их на стол. Голди подобрал и тщательно пересчитал.
— Шестьсот долларов, какой подарок! Сам Кинтон бы так не расщедрился!
— Оставьте в покое вашего Кинтона. Я не желаю ничего знать о ваших друзьях и не желаю, чтобы меня сравнивали с ними. Понимаете, Голди? А если будете еще говорить с вашими сыщиками о камеях, то имейте в виду, что я не ношу перстня с камеей. — Он протянул руку. Перстень исчез. Он спрятал его в сейф, когда доставал деньги. — Мне надо работать. Вы задерживаете меня. Можете больше не приходить. Гусыни не несут яиц больше пяти раз в год.
— Гусиные яйца вкусные, — пробормотал Голди.
Он уже был около двери, когда Флит его окликнул.
— Я не хочу ссориться с вами. Такие люди, как мы, должны дружить. Я хочу дать вам работу, Голди.
Глава 13
Доктор встречается с Ужасом
Гвенда Гильдфорд провела чудесный день. Для Билля Джойнера он был тоже прекрасным, хотя и не слишком производительным. Горе его героини требовало утешения, а издатель, которому выпала честь дать миру этот рассказ о «любви и самопожертвовании», был еще более настойчив. Поэтому, еще долго после того, как Гвенда легла спать, Билль сидел в жилете за столом и с поразительной скоростью исписывал страницу за страницей.
В половине третьего ночи он с тяжелым вздохом отложил в сторону перо и обратился к своему приятелю, который вот уже четыре часа сидел с трубкой, погрузившись в свои мысли.
— Слава Богу, закончено, — сказал Билль. — Сегодня мы пойдем смотреть Тауэр.
— Кто это «мы»?
— Не издевайся.
— Она славная девушка, самая симпатичная американка, которую мне приходилось когда-либо встречать… — сказал Селби.
Он посмотрел на потолок, словно ожидая там найти ответ на свой незаданный вопрос.
— А тебе придется быть богатым, Билль, потому что она будет богата.
— Кто — Гвенда?
— Когда Оскар Треворс умрет, а это случится скоро, Гвенда получит уйму денег.
Билль заерзал на стуле.
— Что ты хочешь сказать?
— За ней нужно смотреть как следует, — продолжал Селби. — В тот день, когда умрет Треворс, у них будут основания убрать с дороги Гвенду.
— Что за ужасная мысль! — воскликнул Билль.
Селби вдруг встал и прислушался. С улицы послышался звук быстрых шагов. В дверь постучали. Селби посмотрел на часы и вышел в коридор. Включив свет, он отворил дверь. На пороге стоял человек, которого Селби не сразу узнал.
— Вы мистер Лоу? Я очень рад, что вы не спите, сэр. Можете сейчас прийти к доктору?
— Вы — шофер доктора, не так ли?
— Да, сэр.
— Что случилось? Входите.
Человек был явно взволнован. Рука, держащая фуражку, дрожала.
— Я хотел вам позвонить, но линия была испорчена. Доктор… на него напал этот ужасный тип.
— Ужас?
— Да, сэр.
— Где это случилось?
— На пороге докторского дома. Как раз, когда доктор открывал дверь, чтобы войти, он подошел сзади и чуть не убил его. К счастью, доктор успел ударить его своей тростью…
— Ваш автомобиль здесь?
— Здесь, сэр. Я оставил его на углу.
Селби надел пиджак и снял с вешалки шляпу.
— Подожди, пока я вернусь, Билль, — сказал он тихо. — Это может оказаться самой значительной из всех проделок Джумы.
Через пять минут он был у доктора. Эвершам лежал на диване. Два доктора уже перевязывали ему раны.
— Он чуть не прикончил меня, Селби. Я боялся, что сломана нога, но, к счастью, обошлось. О! — застонал он, когда доктор прикоснулся к нему какой-то иглой.
Губы его были изранены и вспухли. Пыльная одежда выдавала следы борьбы. Когда доктора ушли, Эвершам рассказал, что произошло.
Он был в театре. Потом зашел в свой клуб, чтобы выпить, и возвращался пешком к себе на Харлей-стрит. Недалеко от дома он заметил автомобиль. Не успел он подойти к двери, как услышал позади себя шорох. Обернулся… и оказался лицом к лицу с Ужасом.
— Один Бог знает, как я спасся! К счастью, у меня тяжелая трость, и мне удалось нанести ему несколько ударов. Прежде, чем он успел очнуться, я вошел в дом и запер дверь на засов.
— Он не пытался ворваться в дом?
— Нет, насколько я помню. Я кое-как добрался до кабинета и вызвал по телефону шофера.
Было уже достаточно светло, и Селби осмотрел место борьбы. На перилах лестницы, ведущей к подъезду, он обнаружил пятно крови. Потом прошел по улице, тщательно осматривая перила ограды, что вела вдоль домов, сначала в одном направлении, потом в другом. На обратном пути он нашел второе пятно.
Возвратившись к дому, он увидел, что прибыла полиция. Селби вкратце рассказал полицейскому о своих наблюдениях.
— Должно быть, доктор его серьезно ранил, — сказал полицейский. — Мы должны найти его по этим следам.
— Вероятно, — ответил Селби рассеянно.
Он снял с себя новый синий пиджак и, к удивлению полицейского, стал медленно и осторожно вытирать им ступени лестницы.
— Что вы делаете, мистер Лоу?!
— Ищу бациллы, — сказал Селби.
Он осмотрел результаты своей чистки, потом вытряхнул пиджак.
— Вы погубили свой пиджак, мистер Лоу, — сказал полицейский.
— Я погубил Ужас, — сказал Селби и пошел в дом, чтобы проститься с доктором.
— Я чувствую себя не очень плохо, но я так потрясен, — сказал, улыбаясь, Эвершам. — В моем возрасте человек не приспособлен для подобных упражнений.
Он полулежал в постели с подушками под головой. При свете дня было видно, как он пострадал.
— Это мне вперед наука не ходить на дансинги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Селби смертельно устал. Ночь накануне он провел на ступеньках лестницы в доме на Керзон-стрит. Он лег в приготовленную ему по распоряжению судьи постель и тотчас погрузился в глубокий сон. Проснувшись, он узнал, что приезжал главный констебль, но не стал его тревожить. О происшествии уже было сообщено в Скотленд-Ярд. Селби спустился навстречу приехавшим из Лондона полицейским и узнал, что не обнаружено никаких новых обстоятельств, не считая того, что видели автомобиль, мчавшийся на запад.
Селби не сомневался, что Западная железная дорога, о которой писал Оскар Треворс, означала Большую западную железную дорогу, ведущую от вокзала Паддингтон на Запад Англии. Но эта дорога тянулась на триста миль и проходила через многие большие города. Так что обыскать вблизи ее каждый дом было просто невозможно.
К концу дня Селби вернулся на Керзон-стрит. Билля и Гвенды дома не было. Он вышел прогуляться. Ему всегда лучше думалось во время быстрой ходьбы. Проходя через Гайд-парк, Селби обогнал человека, вид которого заставил его остановиться и оглянуться.
— Извините, но мне кажется, что ваше имя Локс, — сказал Селби.
Голди Локс приятно улыбнулся и посмотрел сквозь очки с тем по-отечески благожелательным выражением, по которому его можно было безошибочно узнать.
— Да, мистер Лоу. Я — Локс. Шел и размышлял о красотах природы, глядя на детей, резвящихся на травке. Я чувствовал, что должно что-то случится, и вот — вы передо мной…
— Присядьте, Локс. Мне нужно с вами поговорить.
Мистер Локс нехотя повиновался. Селби Лоу был единственным человеком из всей полиции (хотя Локс не был уверен, что он из полиции), с которым ему не хотелось встречаться.
— Локс, — сказал Селби. — Вы — вор и вращаетесь в обществе воров. Вряд ли в Лондоне найдется хоть один преступный тип, которого бы вы не знали.
— Как и вы, сэр, — подчеркнул Локс. — Я не могу сообщить вам ничего нового. К тому же я слишком стар, чтобы идти в осведомители.
— Я не собираюсь превращать вас в доносчика, — сказал Селби. — Я хочу знать одну вещь, которая вам, наверняка, известна. Нет ли среди ваших знакомых человека, который носит перстень с камеей?
— С чем? — спросил удивленный Локс, который плохо знал ювелирные термины.
— С камеей — маленькой, овальной…
— Понимаю, — перебил Локс. — Как брошки, которые носят квартирные хозяйки. Чем больше камея, тем жиже суп вам подают! Нет, я не знаю никого, кто носит украшения подобного рода. Я считаю, что люди, которые носят на себе драгоценности, стоят на низшей ступени развития. А как зовут человека, которого вы ищете?
— Я не знаю, как он себя называет. Может быть Кинтон.
Локс покачал головой.
— Никогда не слыхал о Кинтоне. Я знаю Уинтона, специалиста по краже скота, господина по имени Минсинг…
— Этого зовут Кинтон.
Локс снова покачал головой.
— Не знаю, никогда не слыхал, сэр.
Когда Селби ушел, мистер Локс еще долго сидел на скамейке парка, рассеянно глядя в пространство. Ибо он не только знал, что такое перстень с камеей, но знал и человека, который носит такой перстень…
Глава 12
Человек с перстнем
Если верить бланкам Маркуса Флита, его контора открыта с 10 до 4 часов. Но те, кто хорошо знали его привычки, не колеблясь заходили и до 10 часов, и после закрытия. Было ровно без четверти шесть, когда мистер Локс робко постучал в дверь первой комнаты. Раздалось резкое приглашение войти.
— Мистера Флита нельзя видеть, — сурово сказала секретарша, увидев Локса. — Вам же было сказано, чтобы больше не приходили! Мистер Флит ушел домой.
— Тогда принесите его обратно, ангел, — сказал мистер Локс. — И улыбнитесь же бедному Голди! Если бы вы знали, как улыбка красит человека, вы бы отвинтили свое лицо и приставили новое. Вы не смотрели на себя последнее время? — заботливо спросил он. — Посмотрите как следует. В следующий раз я принесу вам зеркало.
— Не желаю больше слушать ваши наглые разглагольствования! Я вам сказала, что мистера Флита нельзя видеть, и кончено! Он дал строгий приказ вышвырнуть вас вон, если вздумаете явиться.
— Попробуйте, — сказал Локс. — Не забывайте, что я могу прийти в ярость, если меня разъярить. Лучше, голубка, пойдите и скажите Маркусу, что Голди ждет его.
Девушка вышла. Голди услышал:
— В таком случае попросите его сами. Я не желаю разговаривать с этим грязным старым вором!
— Это я! — сказал Голди, быстро входя в комнату. — Я здесь, Маркус.
— Что вам нужно?
Голди величественно махнул в сторону девушки.
— Я не хочу говорить при этом ребенке.
Девушка вышла и захлопнула дверь с такой яростью, что было удивительно, как не разбились оконные стекла.
— Сердитый нрав — порок в женщине, — невозмутимо сказал Голди, усаживаясь около стола.
— Оставьте ее в покое, — отрезал Маркус сердито. — Для чего вы пришли? Мне нечего вам дать, и я не стану ничего у вас покупать. Вы — полицейская приманка. Прошлый раз вы привели сюда полицию и думали, что поймали меня, жалкий ублюдок!
Голди переждал поток ругательств, потом вытащил из кармана два билета по сто долларов и положил на стол.
— Что вы хотите этим сказать? — проворчал Флит.
— Фальшивые, — сказал Локс, подвигая бумажки к Маркусу.
— Вы хотите сбыть их мне? — спросил тот. — Те, что я дал вам, были настоящие американские доллары.
— Я знал, что вы жулик, — сказал Голди. — Ваша слава вышла далеко за пределы Лондона. Но меня вы не надуете. Я сделан из огнеупорного материала. А какой у вас хорошенький перстень с камеей! Ай, ай, как он под стать вашей красивой руке!
Мистер Флит быстро спрятал руку.
— Я знал человека, который носил перстни с камеями, — продолжал Локс, как бы вспоминая. Настоящий преступник был… Один из избранных в нашей профессии. Некий Кинтон. Я говорил о нем сегодня с одним сыщиком.
Бледное, одутловатое лицо Маркуса Флита стало еще бледнее. Губы задрожали. Он крепко ухватился за край стола, так что суставы побелели от напряжения.
— Этот Кинтон был настоящий джентльмен. Он не стал бы мне сбывать эти фальшивые бумажки. Он бы помахал своим перстнем с камеей и сказал: «Голди, я виноват, что причинил вам неприятности. Вот ваши две сотни и еще пять в придачу».
Флит облизал сухие губы.
— Если я ошибся, готов исправить свою ошибку.
Он подошел к сейфу, вытащил несколько бумажек и не считая, бросил их на стол. Голди подобрал и тщательно пересчитал.
— Шестьсот долларов, какой подарок! Сам Кинтон бы так не расщедрился!
— Оставьте в покое вашего Кинтона. Я не желаю ничего знать о ваших друзьях и не желаю, чтобы меня сравнивали с ними. Понимаете, Голди? А если будете еще говорить с вашими сыщиками о камеях, то имейте в виду, что я не ношу перстня с камеей. — Он протянул руку. Перстень исчез. Он спрятал его в сейф, когда доставал деньги. — Мне надо работать. Вы задерживаете меня. Можете больше не приходить. Гусыни не несут яиц больше пяти раз в год.
— Гусиные яйца вкусные, — пробормотал Голди.
Он уже был около двери, когда Флит его окликнул.
— Я не хочу ссориться с вами. Такие люди, как мы, должны дружить. Я хочу дать вам работу, Голди.
Глава 13
Доктор встречается с Ужасом
Гвенда Гильдфорд провела чудесный день. Для Билля Джойнера он был тоже прекрасным, хотя и не слишком производительным. Горе его героини требовало утешения, а издатель, которому выпала честь дать миру этот рассказ о «любви и самопожертвовании», был еще более настойчив. Поэтому, еще долго после того, как Гвенда легла спать, Билль сидел в жилете за столом и с поразительной скоростью исписывал страницу за страницей.
В половине третьего ночи он с тяжелым вздохом отложил в сторону перо и обратился к своему приятелю, который вот уже четыре часа сидел с трубкой, погрузившись в свои мысли.
— Слава Богу, закончено, — сказал Билль. — Сегодня мы пойдем смотреть Тауэр.
— Кто это «мы»?
— Не издевайся.
— Она славная девушка, самая симпатичная американка, которую мне приходилось когда-либо встречать… — сказал Селби.
Он посмотрел на потолок, словно ожидая там найти ответ на свой незаданный вопрос.
— А тебе придется быть богатым, Билль, потому что она будет богата.
— Кто — Гвенда?
— Когда Оскар Треворс умрет, а это случится скоро, Гвенда получит уйму денег.
Билль заерзал на стуле.
— Что ты хочешь сказать?
— За ней нужно смотреть как следует, — продолжал Селби. — В тот день, когда умрет Треворс, у них будут основания убрать с дороги Гвенду.
— Что за ужасная мысль! — воскликнул Билль.
Селби вдруг встал и прислушался. С улицы послышался звук быстрых шагов. В дверь постучали. Селби посмотрел на часы и вышел в коридор. Включив свет, он отворил дверь. На пороге стоял человек, которого Селби не сразу узнал.
— Вы мистер Лоу? Я очень рад, что вы не спите, сэр. Можете сейчас прийти к доктору?
— Вы — шофер доктора, не так ли?
— Да, сэр.
— Что случилось? Входите.
Человек был явно взволнован. Рука, держащая фуражку, дрожала.
— Я хотел вам позвонить, но линия была испорчена. Доктор… на него напал этот ужасный тип.
— Ужас?
— Да, сэр.
— Где это случилось?
— На пороге докторского дома. Как раз, когда доктор открывал дверь, чтобы войти, он подошел сзади и чуть не убил его. К счастью, доктор успел ударить его своей тростью…
— Ваш автомобиль здесь?
— Здесь, сэр. Я оставил его на углу.
Селби надел пиджак и снял с вешалки шляпу.
— Подожди, пока я вернусь, Билль, — сказал он тихо. — Это может оказаться самой значительной из всех проделок Джумы.
Через пять минут он был у доктора. Эвершам лежал на диване. Два доктора уже перевязывали ему раны.
— Он чуть не прикончил меня, Селби. Я боялся, что сломана нога, но, к счастью, обошлось. О! — застонал он, когда доктор прикоснулся к нему какой-то иглой.
Губы его были изранены и вспухли. Пыльная одежда выдавала следы борьбы. Когда доктора ушли, Эвершам рассказал, что произошло.
Он был в театре. Потом зашел в свой клуб, чтобы выпить, и возвращался пешком к себе на Харлей-стрит. Недалеко от дома он заметил автомобиль. Не успел он подойти к двери, как услышал позади себя шорох. Обернулся… и оказался лицом к лицу с Ужасом.
— Один Бог знает, как я спасся! К счастью, у меня тяжелая трость, и мне удалось нанести ему несколько ударов. Прежде, чем он успел очнуться, я вошел в дом и запер дверь на засов.
— Он не пытался ворваться в дом?
— Нет, насколько я помню. Я кое-как добрался до кабинета и вызвал по телефону шофера.
Было уже достаточно светло, и Селби осмотрел место борьбы. На перилах лестницы, ведущей к подъезду, он обнаружил пятно крови. Потом прошел по улице, тщательно осматривая перила ограды, что вела вдоль домов, сначала в одном направлении, потом в другом. На обратном пути он нашел второе пятно.
Возвратившись к дому, он увидел, что прибыла полиция. Селби вкратце рассказал полицейскому о своих наблюдениях.
— Должно быть, доктор его серьезно ранил, — сказал полицейский. — Мы должны найти его по этим следам.
— Вероятно, — ответил Селби рассеянно.
Он снял с себя новый синий пиджак и, к удивлению полицейского, стал медленно и осторожно вытирать им ступени лестницы.
— Что вы делаете, мистер Лоу?!
— Ищу бациллы, — сказал Селби.
Он осмотрел результаты своей чистки, потом вытряхнул пиджак.
— Вы погубили свой пиджак, мистер Лоу, — сказал полицейский.
— Я погубил Ужас, — сказал Селби и пошел в дом, чтобы проститься с доктором.
— Я чувствую себя не очень плохо, но я так потрясен, — сказал, улыбаясь, Эвершам. — В моем возрасте человек не приспособлен для подобных упражнений.
Он полулежал в постели с подушками под головой. При свете дня было видно, как он пострадал.
— Это мне вперед наука не ходить на дансинги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25