Погорячились и хватит. Пойми, меня тут эта троица над писуаром зажала, хочешь-не хочешь взорвешься. Забудем.
Обезьяньи морщины майора Вараскина сложились в ехидную усмешку. Ситуацию он оценил: тот, кто по идее вполне мог бы подойти на роль преступника, по сути прощает его, майора, законопослушные действия. А с другой стороны, мало ли что это за городок, его командировали сюда с конкретным заданием, а все что происходит за рамками его задач может быть связано с основным делом, а может и не быть связано. Да и расклад сил сейчас... оставлял желать лучшего. Так, вероятно, он думал.
- Хорошо. Замнем для ясности. Протокол только подпиши.
Тем временем слухи о происшествие стали проникать наверх. Спустился по лестнице кем-то вызванный генеральный директор, избегавший смотреть на меня, но резким, лающим голосом уже отдававший приказания обслуживающему персоналу. Отдыхающие клиенты тонкой, потом все увеличивающейся струйкой потекли в обход милиции и моих подозрительных ребят на улицу. Вверху где-то сбилась музыка, вновь заиграла, в темный открытый проем входной двери влетела огромная плюшевая ночная бабочка и пошла кружиться вокруг люстры, словно большой тряпичный лоскуток.
Еще минут через двадцать с протоколом было покончено, Я послал какого-то парня, откуда-то знающего Катю, пригласить её вниз. Через десять минут спустилась и она, немного недовольная. Вновь пошла удача, а тут, зачем-то, оторвали. Но сообразив, сквозь заслон алчного азарта, что мельком услышанное о трупах произошло здесь, рядом, а её Сережа опять вел себя героически, сразу перестроилась.
Мы вышли из дверей клуба вдоем. В одной руке я нес пакет с документацией, на другой повисла Катя. Отошли несколько шагов в сторону от парадного подъезда, откуда, потревоженные недавним событием и прибытием милиции, расходились через чур осторожные. Ночь была светлая, ясная. Свежий ветер с реки раогнал облака, так и не спресовавшиеся в весомые тучки, дождь не пролился, но все равно свежо, бодро. Я взглянул на небо, что-то сразу вспомнилось, недавнее... Ах да, мои паучьи подвиги на кране, совсем близко к звездам.
- Что ты там видишь, милый? - запрокинула голову и Катенька. - Ох! Как красиво, я давно на небо не сомтрела. Как красиво!
И правда. Ночная синева неба, по котоой тихо плывут светлые, возле луны серебристые облака. Луна тоже плывет сквозь поджигаемые ею облака, а вокруг льются, льются золотые слезы звезд, густо покрывающие весь бездонный небосвод - без конца и края.
ГЛАВА 24
МЕДИЦИНСКАЯ ТЕМА
Пришлось сидеть до двух часов ночи пока не удалось разобраться в этих книгах. я больше полагался на своих бухгалтеров, поэтому в финансовых документах путался очень быстро, но если не брать детали, основу понять вполне можно. Петрухин Анатолий Сергеевич действительно был генеральным директором АООТ "Клуб "Белая чайка". Его, согласно протоколу от такого-то и такого-то за подписью Куницына Николая Олеговича, назначили генеральным директором на место уволенного по собсвенному желанию Архипова Геннадия Михайловича, проживающего по адресу город Лермонтов, улица Степана Разина, дом двадцать девять, квартира восемнадцать. За что уволили - непонятно. А вот что оказалось интересно: Петрухин был не местный. И примерно тогда же, когда был принят на работу, приехал из Москвы. Здесь был просто зарегистрирован, проживал в квартире, которую снимало АОЗТ "Клуб "Белая чайка". Его московский адрес был таков: Третий переулок Измайловского Зверинца. Ничего себе адрес. Впрочем, звучит.
Еще было не очень поздно, когда я позвонил Елене Михайловне.
- Не разбудил? - спросил сразу, как только представился.
- Что ты, Сережа! Я поздняя птица, ложусь за полночь. Что-нибудь узнал?
- Я вот чего звоню, - сказал я, - сегодня поговорил с директором клуба... Ну, вашего, "Белой чайки". И не могу понять. Его из Москвы перетянули. Но кто? За какие заслуги? Он же москвич. И он, как мне кажется, фактически бесконтрольно распоряжался всеми финансами клуба. Ты случайно не знаешь, за какие такие заслуги его сделали директором? На протоколах подписи Николая Олеговича, но что-то все мне это кажется подозрительным. Не прояснишь?
- Ты много от меня хочешь. Всеми делами заправлял муж, я даже и не лезла в его дела. Да он и не позволил бы.
- Это верно, - подствердил я. - Но мало ли. Значит, не знаешь. Ну ладно. Теперь о другом. Не знаю... Я завтра с утра хочу отыскать врача, который лечил твоего мужа и к тебе съездить, Аркадия повидать... Нет, наверное сначала к вам, потом в поликлиннику. Впрочем, посмотрим. Так или иначе, с утра заеду.
- Заезжай, мы будем ждать.
Я положил трубку. Еще не ложившаяся Катенька вбежала ко мне в кабинет и ревниво поинтересовалась, кому это он звонил? Узнав, что это опять её Окунева, рассердилась было, но я тут же послал её на кухню за пивом, и она умчалась.
И вот что оказалось интересно. Разбирая квартальные и годовые отчеты, я сообразил неожиданно, что почти вся выручка - по отчетам совсем небольшая - уходила на какой-то анонимный московский счет в "Агро Банке", откуда деньги регулярно переводили в неизвестном направлении, судя по тому, что сумма всегда из месяца в месяц не увеличивалась и оставалась чисто условной. В связи с тем, что "Клуб "Белая чайка" процветал и приток денег осуществлялся в виде "нала", то есть наличности, а проконтролировать ничего было нельзя, все, разумеется, уходило куда-то. Во всяком случае, фронт работ на следующий день наметился.
Утро было ясное, утро было солнечное, и через открытую дверь балкона громко, словно через динамик, ухали голуби. Особенно усердствовал один сизарь, так самодовольно крутившийся на перилах, что все время упускал момент, когда улетала его очередная сиюминутня избранница. На часах было без десяти восемь. В такую погоду хорошо на лодке заякориться где-нибудь в тихой заводи и таскать одну за другой свежую и упругую плотвичку. Но... прежде всего дело.
Я выпрыгнул из кровати прямо под душ и, пока смывал с себя остатки сна в открытую дверь стали вползать кофейные волны. Что может быть лучше для непритязательного человека: хорошая погода, по утрам кофе, который готовит тебе твоя женщина... Что еще? Да, здоровье. А ещё деньги, как символ свободы, сама эта свобода и тогда, действительно, незачем торопиться в неизбежный рай, ибо он уже здесь. Лениво разглядывая себя в зеркале напротив, я подумал, что надо ужесточить собственный распорядок дня и заезжать в спортзал не два раза в неделю, а каждый день. И время тратиться меньше, и психологически меньше расслабляешься, пытаясь пропустить невзначай день тренировки. Я ещё раз критически оглядел себя и решил, что килограмма два уже набрал лишние за последнюю неделю. Это, конечно, не страшно при моих габаритах. Я напряг все мышцы, словно на подиуме, и в этот момент вновь заглянула Катя, быстро оценившая обстановку. Все ещё хихикая, уходила, звонко сообщая на ходу, что кофе готов, вылезай, хватит любоваться.
Кофе, сыр, варенье... Тостер выплюнул подсушенный хлеб... На подоконник открытого окна с газовым пузырем невесомой занавески громко приземлился голубь, поочередно и нервно оглядел нас обоими глазами и, несмотря на их неподвижное любопытство, почел за лучшее ретироваться, что и совершил с неменьшим шумом.
Теперь сигарета, необыкновеннао вкусная по утрам. Катя, проходя к мойке, дотронулась до моей шеи - мимолетная ласка, атрибут устойчивого счастья. Я потянулся к телефону, позвонил дежурному, спросил, как обстоят дела с моим нырнувшим "фордом". Оказалось, ребята хорошо сработали с утра, вытянули лебедкой, отвезли в автомастерскую, пусть сохнет, потом проверят. Я одобрил их действия и приказал подогнать к подъезду свой "Мерседес". Положил трубку и решил больше никому не звонить. Сначала заеду в поликлиннику, потом к Елене Михайловне в Княжеское именье. Одел костюм, купленный вчера с Еленой Михайловной. Странно, даже за глаза нет-нет, а назовешь её так, инстинктивно сохраняя дистанцию. Дама хоть куда, княгиня, что и говорить. Посмотрел на себя в зеркале и остался доволен. Этакий викинг славянской национальности, обряженный в свободного покроя костюм. Катя, оглаживая меня со всех сторон, загляделась в зеркало, прислонила голову к моему плечу, задумалась на мгновение, но вдруг порывисто обняла:
- Ты меня правда любишь?
Я рассеянно похлопал её по упругой попке, вытащил пачку сигарет, закурил и, махнув ей рукой, вышел.
Машина уже ждала. Голубой "шестисотый" "Мерседес" редко мною используемый. И сейчас предпочел бы привычный свой "форд".
Машину пригнал Пинаев Василий, недавно демобилизовавшийся из армии и кем-то порекомендованный. Он стоял рядом с дверцей автомобиля. Поздоровались.
- Вы за руль сядите, или мне вас сегодня вести?
- Сам, сам. А ты на своих двоих доберешься, или тебя подкинуть?
- Да мне все равно, как-нибудь доберусь, - скромно сказал Василий, не желавший стеснять начальство.
- Ладно, садись, - сказал я, - доброшу.
Заехали в гараж. В одном крыле здания помещалась авторемонтная мастерская где и работал Василий. Там же над ямой уже стоял белый выкупавшийся "форд". Пришлось выйти полюбоваться. А ещё через десять минут припарковался у Центральной городской поликлинники, где с незапамятный времен стоял на учете отец города, и куда решительно, минуя регистрацию, вошел я. Разумеется, я не собирался на общих основаниях стоять в регистратуре. Жизненный опыт давно подсказал, что в казенных учреждениях надо прорываться на самый верх - сил тратиться столько же, а толку часто гораздо больше.
Молоденькой и очень стерильной секретарше, как и все здесь щеголявшей в белом халатике, распахнутом на груди ровно настолько, чтобы заставить больное мужское население сомневаться, есть ли там что-нибудь под белым хлопком (наверное, нет), я показал свое липовое удостоверение капитана ФСБ и прочее, прочее, на пару минут задержался, чтобы пожаловаться на опасные будни секретной службы и, наконец, был допущен.
Главный врач поликлинники оказался женщиной в летах. Было ей лет под шестьдесят, брови имела густые и сросшиеся на переносице, взгляд умный, и немного раздраженный от постоянного начальственного бремени. Здесь лучше было говорить прямо, что я и сделал. Сообщил, что по желанию единственного сына бывшего мэра города Куницына Николая Олеговича (главный врач его лично прекрасно знала), он расследует некоторые обстоятельства... в связи с новыми данными... внезапная насильственная смерть родственников мэра...
Тут меня подстерегал сюрприз. Главный врач, которую как оказалось звали Ираидой Леонидовной, прежде всего сообщила, что насколько она помнит, Николай Олегович, действительно, был чрезвычайно здоровым мужчиной, то есть она хотела сказать, имел здоровый организм. Кажется, ему делали операцию аппендицита. Он и заходил в поликлиннику либо с комиссией, либо раз в десять лет по собственной нужде. По этой же причине личного лечащего врача у него не было. Лучше свериться с медицинской картой. Но это увы, невозможно. Сегодня ночью случилось ЧП местного значения: кто-то похулиганил и забрался в архив. Подъехали на машине и, пользуясь тем, что сигнализации нет (увы, бедность), зацепили решетку тросом, вырвали оную, разбили стекло и вошли. Внутри хулиганы хулиганили мало: взяли несколько покойницких карт и на железном подносе устроили хулиганский костер. Конечно, совершенно случайно исчезла и карта Куницына Николая Олеговича.
Меня оперативность преступников просто восхитила. Но свое восхищение оставил при себе. Что я мог найти в этой карте такого, из-за чего можно было устраивать весь этот сыр бор?
Уже летя в Княжеские угодья, я вновь обдумывал все, что удалось узнать к настоящему моменту. Очень мало. И вообще, намечался определенный тупик. Для меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38