– К чему?
– Это уж мое дело. С того самого дня мне охота свезти вас позавтракать в деревню. Не бойтесь. Я приеду за вами на своей колымаге. Но только я буду стоять не у комиссариата, а на углу улицы Фонтен, потому что я не очень-то люблю такие заведения, как ваше. Идет?
Бедняга Жюстен, опять ему не повезло!
– Скажите ему, что меня вызвали по срочному делу. Увидимся с ним сегодня вечером или завтра утром.
Через четверть часа он садился в серый «дион-бутон».
Дедэ был один.
– Скажите, что вам больше по вкусу? Как насчет жареного пескаря? Давайте раньше на минуточку остановимся у ворот Майо и пропустим по одной.
И они зашли в бар, где Дедэ заказал два абсента.
Он был весел, но глаза его сохраняли серьезность. На нем был все тот же серый костюм в клеточку, ботинки желтовато-зеленого цвета и ярко-красный галстук.
– Еще по одной? Нет? Ну, как хотите. Сегодня у меня нет никаких оснований вас спаивать.
И они покатили сначала по дороге, потом выехали на берег Сены, по которой скользили рыбацкие лодочки, и вот наконец у самой воды увидели маленькую харчевню с садом за домом и сетями, натянутыми перед верандой для просушки.
– Густав, сообрази-ка нам обед на славу. Начнем с жареных пескарей. – И, обращаясь к Мегрэ, объяснил:
– Он сейчас закинет сеть, и мы получим их прямо живехонькими. – Затем снова к хозяину:
– Ну, а еще что ты нам предложишь?
– Не желаете ли петуха в розовом «божелэ»?
– Ладно, давай петуха.
Дедэ чувствовал себя здесь как дома. И в кухню зашел, и в погреб спустился, откуда вернулся с бутылкой белого луарского вина.
– Это стоит всех аперитивов мира. А пока, в ожидании жареного пескаря, набейте свою трубку, и потолкуем. – Он почувствовал необходимость объяснить:
– Знаете, почему я так хотел встретиться с вами? Потому что вы мне нравитесь. Вы не такой негодяй, как все эти типы там у вас.
Он тоже будет приукрашивать правду, – Мегрэ это отлично знал. Люди такого сорта, как Дедэ, страшные болтуны, и это часто их губит. Они так довольны собой, что почти всегда испытывают необходимость говорить о своих темных делишках.
– Где Люсиль? – спросил Мегрэ, который полагал, что и она примет участие в завтраке.
– Хотите – верьте, хотите – нет, но она действительно больна. Видите ли, эта девушка по-настоящему любила Боба. Она дала бы разрезать себя за него на мелкие куски. Вся эта история убила ее. Она не хотела ни за что покидать улицу Брей – там, видите ли, все ей напоминает о нем. Вчера я уговорил ее поехать в деревню и сам отвез туда. Я потом поеду к ней. Ну, пока хватит! Может быть, еще когда-нибудь вернемся к этому.
Он закурил сигарету, медленно пуская дым через нос. Вино искрилось в стаканах, под легким ветерком колыхалась молодая травка в саду. Видно было, как хозяин, стоя в своем ялике, готовится закинуть сеть.
– Полагаю, что вы из любопытства заглянули в мое досье и убедились, никаких мокрых дел за мной не числится. Всякие там пустяки. Два раза схлопотал по шесть месяцев и поклялся, что с меня хватит. – Он пил для храбрости. – Газеты читали?
И так как Мегрэ утвердительно кивнул головой, он продолжал:
– Вы бы посмотрели на Люсиль! Она стала белее бумаги. Хотела во что бы то ни стало пойти и выдать всех сообщников. Я ее успокоил. «Что это даст?» – говорил я. Запачкать они его запачкали, так ведь? Если бы мне где-нибудь в таком месте, где нет лягавых, попался бы этот тип с кривым носом, ну, тот, Ришар, клянусь, я бы ему с удовольствием все кости пересчитал. Он швырнул пятьдесят тысяч франков и думает, что кум королю. Так вот! Между нами, хоть вы и из полиции, а я вам скажу: с ним еще счеты не кончены. Рано или поздно, но в один прекрасный день мы еще с ним встретимся. Подлецы разные бывают. Но таких, как этот, я просто не выношу. А теперь расскажите о себе.
– Мне не дали закончить следствие, – выдавил из себя Мегрэ.
– Знаю. И мне платят за то, что я это знаю.
– Они вам приказали молчать?
– Они мне сказали, чтоб я держался в стороне, и в убытке я не останусь.
Это означало, что на все проделки Дедэ они закрывают глаза, что ему простят удар, который чуть было не отправил Мегрэ на тот свет, что не станут доискиваться, откуда взялись сорок девять тысяч франков, обнаруженные в его бумажнике.
– Особенно меня разозлил трюк с дворецким. Вы этому верите?
– Нет.
– Слава богу! А не то я перестал бы вас уважать. Надо же было найти кого-нибудь, кто выстрелил, так пусть им будет слуга. А кто, по-вашему, выкинул этот фортель? Здесь мы можем говорить начистоту, верно? Да, учтите, если вы попытаетесь воспользоваться тем, что я вам тут сказал, я поклянусь, что рта не раскрывал… Полагаю, что это девушка.
– Таково и мое мнение… – С той разницей, что у меня есть все основания так полагать. Утверждаю, что если она и кокнула Боба, так по ошибке. Кого она хотела угробить, так это братишку. Потому что они ненавидят друг друга так, как только могут ненавидеть в таких семейках. Вы не знали Боба, а жаль. Это был самый шикарный парень на свете. Он мог там такое натворить!.. Но злости в нем не было, доложу я вам. Он был выше этого. Он так их презирал, что и смотреть на них не хотел. Когда девчонка стала увиваться вокруг него… – Когда это началось?
– Осенью. Не знаю, кто ее надоумил. Она узнала, что Боба можно встретить после бегов, часов около пяти, на танцульке, на авеню Де Ваграм.
– И она туда пошла?
– Еще бы! Даже без вуалетки. Сказала ему, кто она такая, что живет в замке д'Ансеваль, что интересуется им, что будет счастлива принять его у себя.
– Он ухаживал за ней?
– А как же, ведь она сама набивалась. Он ее даже водил в отель на улицу Брей – вы его знаете. Чтобы посмотреть, до чего она может дойти, понимаете? Да, он был отличный парень. Красавец. Ну, а она такая, что только удовольствия ради в отель не пойдет. От Люсиль он ничего не скрывал. Если бы она ревновала ко всем!.. А вот и пескари. Интересно, понравятся они вам?..
Он умел говорить и есть в одно и то же время и не ограничивал себя ни в том, ни в другом, равно как и не пренебрег второй бутылочкой, поставленной перед ним.
– Не старайтесь понять. Сам Боб, который был куда хитрее вас и меня, вместе взятых, – не подумайте только, что я говорю это, чтоб вас обидеть, – сколько времени потратил, пока разобрался, что к чему. Что его удивляло, так это ее желание выйти за него замуж. Она ему все условия изложила. Само собой, работать ему не придется, ежемесячно будет получать столько-то на мелкие расходы и все прочее. А он и ухом не повел. Он понимал, что ей чертовски хочется стать графиней. Есть такие люди. Они сначала покупают замок. Потом покупают знатное имя бывшего владельца. Вот как мне объяснял Боб.
Он посмотрел Мегрэ в глаза и, довольный произведенным впечатлением, сказал, как отрезал:
– Так вот, дело было совсем не в этом! Он грыз хрустящих пескарей, время от времени поглядывая на Сену, по которой медленно проплывали катера, начинавшие гудеть за несколько сот метров до шлюза.
– Не пытайтесь понять. И не ищите. Боб, когда узнал, просто ахнул. Хотя и знал историю этой семейки назубок. Знаете, кто надоумил ее насчет брака? Старик!
Он торжествовал.
– Признайтесь, что ради такой новости стоило поехать завтракать в Буживаль. Вам приходилось слышать о старой мумии, которая завещала свой дом со всеми картинами государству, чтобы там устроили музей? Хотите посмеяться, так слушайте дальше. Заметьте, я тоже не все знаю. Да и Боб знал не все до конца. Оказывается, старик, который начал с того, что шатался с мешком по деревням, мечтал о внуках и правнуках благородного происхождения. Знаете, что я думаю? Это должна была быть его месть, потому что, оказывается, Ансевали к нему не слишком ласково относились. Они продали ему свой замок и фермы. Скромненько отбыли, но ни разу не захотели пригласить его ни пообедать, ни даже позавтракать. Тогда он в своем завещании поставил условия, которые взволновали всю семью. Его дочь еще была жива, когда он умер. Миллионеры, они не такие уж дураки, имейте в виду. Старик все предусмотрел. После смерти дочери акции должны были быть поделены на две части: пятьдесят один процент – молодой барышне, сорок девять процентов – кривоносому. Оказывается, очень важно, что большинство голосов, как они говорят, будут принадлежать барышне. Я не очень-то во всем этом разбираюсь. Пошли дальше. Раздел должен был произойти, когда ей сравняется двадцать один год.
– То есть в будущем месяце.
– Да… Вот именно. Из песни слова не выкинешь. Так на чем мы остановились? Вспомнил! Так вот, была еще одна загвоздка. Если наша девица выйдет замуж за одного из Ансевалей, она получает все акции с обязательством выплачивать своему братишке ежемесячное пособие с его части наследства. Это означает, что никакого отношения ко всем этим кафе «Бальтазар» и к замку он больше иметь не будет. Бальтазары и Жандро стали бы Ансевалями, и род их восходил бы к крестоносцам. Боб был очень сведущ в таких вот делишках, и вы себе представить не можете, как он гоготал.
– Он согласился?
– За кого вы его принимаете?
– Как же он обо всем узнал?
– Через братика. Вот послушайте, как глупо человек может попасться. Жандро с кривым носом тоже вовсе не дурак. Он не хочет, как его отец, проводить все свое время в клубах и бегать за служанками с улицы Мира. Он хочет быть хозяином.
– Начинаю понимать.
– Быть не может! Даже Боб и тот не сразу понял. Кривоносый попросил его прийти к нему в контору. Говорят, что она похожа на ризницу: всюду старинная мебель, все стены отделаны резным деревом, а на одной из них – портрет старика от пола до самого потолка. Он смотрит с него как живой, в глазах – насмешка. Откровенно говоря, мне из всей семейки нравится только старик. Боб говорил, что такого хитрого пройдохи он в жизни своей не встречал. Ну конечно, это было сказано ради красного словца. Боб его и не встречал вовсе, потому что тот давно умер. Дальше – больше. Братец выкладывает ему все, как есть. Спрашивает Боба, собирается ли тот жениться на его сестре. Боб отвечает, что никогда не имел такого намерения. Тогда тот ему говорит, что он совершает ошибку, – это, мол, будет выгодное дельце для всех. А почему, спрашивается, это будет выгодно для всех? Да потому, что Ришар Жандро подсыплет деньжат мужу своей сестры. Столько денег, сколько тот захочет. При одном условии: чтобы он таскал его сестру по белу свету, развлекал ее и отбил у нее вкус к коммерции… Теперь вы поняли?.. Боб отвечает, что к такой работе у него нет призвания. Тогда этот гад с кривым носом заявляет, что тем хуже для него, что ему это может очень дорого обойтись… Подумать только, вы меня чуть в тюрьму не упекли за пятьдесят кусков, которыми я разжился у этого кривоносого подлеца!
Аромат поданного к столу петуха в винном соусе заглушил на некоторое время благоухание цветущих деревьев и запахи реки. Дедэ с аппетитом приступил к еде.
– Хлебните-ка этого «божелэ» и признайтесь, что не стоило сажать меня на тюремную похлебку и лишить себя тем самым такого завтрака. А?.. Знаете, что было в портфеле у этой рожи? Я говорил вам, что Боб был шикарный парень, но не святой, отнюдь… Ему, как и многим другим, тоже случалось время от времени сидеть на мели. С самого детства он был знаком с разными там богачами. И иногда, смеха ради, подделывал их подписи на векселях и прочих других штуковинах. В этом ничего такого особенного не было. Люди даже никуда не обращались с жалобами, и часто все устраивалось как нельзя лучше. Так вот, эта гадина, черт его знает каким образом, скупил целую коллекцию таких бумажонок. «Если вы не женитесь на моей сестре, я вас разоблачу. Если, женившись, вы немедленно не отправитесь вместе с ней куда глаза глядят, я вас тоже разоблачу» – так он говорил Бобу. Зверь! Страшный зверь. Почище старика! Клянусь вам. Боб очень жалел, что напоролся на девчонку и влип в эту историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20