С той лишь разницей, что «девочки» были не двадцатилетние, а чаще всего сорокалетние, а то и постарше…
– Ваш инспектор, маленький толстяк…
– Люка…
– Да… Он вызывал меня недели три назад, после смерти Мазотти, но я ничего не знал стоящего…
Он подходил к делу потихоньку, на свой манер.
– Я ему сказал, что мой хозяин к делу непричастен, это уж точно, и не ошибся… Теперь у меня есть верные сведения… Вы всегда относились ко мне с пониманием, и я передам их вам, но за ту цену, конечно, какой они стоят… Поймите меня правильно, я говорю это не полиции… Я говорю человеку, которого знаю много лет… Мы беседуем… Случайно вспомнили Мазотти, а он, между нами говоря, совсем зарвался… Так вот, я лишь повторяю вам то, что мне сказали… Не надо тратить силы и искать стрелявшего на площади Пигаль… На пасху… Когда в этом году была пасха?..
– В конце марта…
– Прекрасно! Так вот, на пасху Мазотти, этот жалкий проходимец, полное ничтожество. Который, однако, хотел, чтобы его почитали за человека, уехал в Тулон… Там он встретил красавицу Иоланду… Вы знаете, кто она?.. Жена Матте!.. А Матте – главарь марсельской банды «Фальшивые носы», она сумела совершить двадцать вооруженных ограблений, прежде чем дала полиции сцапать себя… Улавливаете?.. Матте в каталажке… Мазотти, считающий, что ему все дозволено, вернулся в Париж с Иоландой… Теперь у меня нет надобности дорисовывать вам картину… В Марселе еще оставались люди Матте, и двое или трое из них приехали в Париж, чтобы уладить дело…
Это выглядело правдоподобно… Объясняло, как разворачивались события на улице Фонтэн. Профессиональная работа, без сучка и задоринки.
– Я подумал, может, вас это заинтересует, но адреса вашего не знал, вот и зашел к вашему коллеге…
Непохоже было, чтобы Микей собирался уходить, а это означало, что он еще не все выложил или ждет вопросов. Мегрэ с невинным видом спросил:
– Вы знаете новость?
– Какую новость? – с той же искренностью полюбопытствовал его собеседник. И тут же хитро улыбнулся: – Вы хотите поговорить о мсье Эмиле? Я вроде слышал, будто его нашли…
– Вы были сейчас у Джо?
– Не такие уж мы с ним друзья, но слухом земля полнится…
– Куда больше, чем дело Мазотти, меня интересует, что случилось с Эмилем Буле…
– Но вот здесь, господин комиссар, скажу вам, я не знаю ничего… Святая истина!..
– Что вы думаете об Эмиле Буле?
– То, что я уже сказал мсье Люка… Что думают о нем все…
– А именно?..
– Мсье Эмиль вел дела на свой лад, но он был порядочный человек…
– Вы помните вечер вторника?
– У меня довольно хорошая память…
Он все время улыбался, словно каждое его слово заслуживало особого внимания, и еще у него была привычка без конца подмигивать.
– Тогда не произошло ничего необычного?
– Все зависит от того, что вы считаете необычным… Мсье Эмиль, как и каждый вечер, пришел около девяти часов вместе с мадемуазель Адой, чтобы проследить за подготовкой… Вы знаете это… Затем он отправился взглянуть, что происходит в «Голубом экспрессе», и еще сходил на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт…
– В котором часу он вернулся?
– Погодите… Оркестр начал играть… Должно быть, уже миновало десять… Заведение было еще пусто… В это время мы даем музыку погромче, чтобы привлечь гостей, ведь они в основном приходят только после театра или кино…
– Секретарша была с ним?
– Нет… Она вернулась домой…
– Вы видели, как она вошла в дом?
– Пожалуй, да… Я проводил ее взглядом, она красивая девушка, и я всегда чуточку заигрываю с ней, но поручиться я бы не мог…
– А Буле?
– Он вернулся в «Лотос» позвонить…
– Откуда вы знаете, что он звонил?
– Мне сказала Жермен, гардеробщица… Телефон находится около вешалки… В кабине за стеклянной дверью… Он набрал номер, но там не ответили, и когда он вышел из кабины, вид у него был раздосадованный…
– Почему это удивило гардеробщицу?
– Потому что обычно по вечерам он звонил по телефону или в одно из кабаре, или шурину, а там всегда отвечают… Мало того, минут через пятнадцать он снова стал звонить…
– И снова безрезультатно?
– Да… Он звонил кому-то, кого не было дома, и это, верно, выводило его из терпения… Между звонками он бродил по залу… Оглядел танцовщиц, у них оказались несвежие платья, учинил разнос бармену… Он пытался дозвониться три или четыре раза, а потом вышел на улицу подышать свежим воздухом…
– Он разговаривал с вами?
– Вы же знаете, – мой хозяин не любил много говорить… Он, бывало, и раньше так стоял у двери… Смотрел на небо, на проезжавшие мимо машины, мог сказать, что, мол, сегодня будет полный сбор, или наоборот…
– Он все же дозвонился?
– Около одиннадцати…
– И ушел?
– Не сразу… Сначала снова постоял возле меня… Такая уж у него была привычка… Два или три раза, я видел, вытаскивал из кармашка часы… Потом, минут через двадцать, пошел вниз по улице Пигаль…
– Короче говоря, у него было назначено свидание…
– Я вижу, мы рассуждаем одинаково…
– Мне говорили, он почти никогда не пользовался такси…
– Точно… После аварии он не любил автомобили… Предпочитал метро…
– Вы уверены, что он пошел по улице Пигаль вниз, а не вверх?
– Уверен!
– Но если бы он намеревался поехать на метро, он пошел бы вверх…
– На метро он обычно ехал, когда хотел взглянуть, что делается на улице Берри…
– В таком случае свидание скорее всего было назначено в том же квартале…
– Я даже решил, что он отправился в «Сен-Троп», на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт, но там его не видели…
– Как вы думаете, у него была любовница?
– Убежден, что нет…
И, снова подмигнув, этот сморщенный подросток добавил:
– Вы же знаете, в таких делах у меня есть некоторый опыт… В какой-то степени это мое ремесло, не правда ли?
– Где живет мсье Резон? Вопрос удивил Микея.
– Счетовод? Он уже не меньше тридцати лет живет в одном и том же доме на бульваре Рошешуар…
– Один?
– Ну ясно!.. У него тоже, уж поверьте мне, нет любовницы… И не потому, что ему начхать на женщин… Просто его желания не соответствуют его средствам, вот он и обходится тем, что тискает девочек, которые приходят к нему в кабинет просить аванс…
– Вы знаете, чем он занимается по вечерам?
– Играет в бильярд, всегда в одном и том же кафе на углу сквера Анвер… Он там чуть ли не чемпион…
Еще одна версия, кажется, рассыпалась. И все же Мегрэ спросил, не желая ничего оставлять невыясненным:
– Откуда он взялся, этот мсье Резон?
– Из банка… Он, уж не ведаю сколько лет, служил кассиром в филиале банка, где у хозяина был счет, это на улице Бланш… Сдается мне, он снабжал мсье Эмиля информацией… Мсье Эмиль нуждался в верном человеке, который вел бы его счета, ведь в его ремесле легко проторговаться… Мне, конечно, неизвестно, сколько хозяин положил этому счетоводу жалованья, но, почитай, кругленькую сумму, если мсье Резон оставил банк…
Мегрэ снова и снова возвращался к вечеру вторника. Это становилось каким-то наваждением. В конце концов перед его мысленным взором явственно возник образ худощавого мсье Эмиля: вот он стоит под светящейся вывеской «Лотоса», время от времени поглядывая на часы, вот решительным шагом внезапно направляется вниз по улице Пигаль.
Мсье Эмиль шел куда-то недалеко, иначе он спустился бы в метро, оно находится всего в ста метрах. Если бы, несмотря на его неприязнь к автомобилям, ему потребовалось такси, он мог бы остановить его около кабаре, они то и дело проезжают мимо.
Своего рода план вырисовывался в мозгу Мегрэ, план небольшого кусочка Парижа, к которому его вело все. Три кабаре Эмиля Буле находились неподалеку одно от другого, и только «Пари-Стрип», управляемое Антонио, составляло исключение.
Буле со своими тремя итальянками жил на улице Виктор-Массе, совсем рядом с «Лотосом».
От бара Джо-Кечиста, на пороге которого убили Мазотти, до «Лотоса» почти рукой подать.
Банк, где у Эмиля Буле был счет, едва ли находился дальше, и мсье Резон, наконец, тоже жил в этом же квартале.
Все это немного напоминало деревню, которую Эмиль покинул не так уж давно и не без сожаления.
– У вас есть какая-нибудь догадка, кто мог назначить ему свидание?
– Клянусь вам… Помолчав, Микей добавил:
– Я тоже думал об этом, из чистого любопытства… Я люблю ясность… В моем ремесле ясность необходима, не правда ли?
Мегрэ, вздохнув, поднялся. Больше вопросов у него не было. Осведомитель дал ему кое-какие сведения, которых он не знал и мог бы не узнать еще долго, но и они, однако, не объясняли смерти Буле и тем более почти невероятный факт, что его труп два дня и три ночи прятали, прежде чем подкинуть под ограду кладбища Пер-Лашез.
– Благодарю вас, Бубе… Выходя, коротышка бросил:
– Вы по-прежнему не интересуетесь боксом?
– А что?
– Завтра будет встреча, об исходе которой у меня есть точная информация… Если хотите…
– Спасибо…
Он не дал ему денег. Микей работал не за деньги, а в обмен на некоторую снисходительность.
– Если я что-нибудь узнаю, я вам позвоню…
Примерно час спустя в своем кабинете в уголовной полиции Мегрэ что-то рисовал на листке бумаги, звонил в комнату инспекторов, требовал прислать к нему Лапуэнта.
Лапуэнту не пришлось дважды смотреть на патрона, чтобы узнать, как обстоят дела. Никак! Мегрэ сидел угрюмый, неприступный, таким он обычно бывал в самые плохие минуты расследования, когда не знаешь, с какого конца браться, и хватаешься, сам ни во что не веря, за все версии сразу.
– Пойдешь на бульвар Рошешуар, разузнаешь о некоем мсье Резоне… Это счетовод «Лотоса» и других заведений Эмиля Буле… Говорят, мсье Резон каждый вечер на сквере Анвер играет в бильярд в каком-то кафе, не знаю, в каком, но ты его найдешь… Постарайся там как можно больше расспросить об этом счетоводе, о его привычках… Особенно я хотел бы знать, был ли он в кафе во вторник вечером, в котором часу ушел оттуда, в котором вернулся домой…
– Иду туда, патрон…
Люка в это время занимался Адой и Антонио. Мегрэ, чтобы унять нетерпение, опять погрузился в административные досье. К половине пятого эта работа ему надоела, и он, надев пиджак, пошел выпить в одиночестве кружку пива в «Дофине». Он едва не заказал вторую, и не потому, что его мучила жажда, а просто в пику своему другу Пардону, который предписал ему воздержание.
Мысль, что он не может разобраться в деле Буле, приводила его в ярость. Это становилось уже вопросом престижа. Перед его глазами то и дело возникали одни и те же картины: Эмиль Буле в темно-синем костюме стоит на пороге «Лотоса», возвращается в кабаре, звонит – безрезультатно! – по телефону, ходит взад и вперед, под безразличным взглядом гардеробщицы снова звонит, потом еще…
Ада уже вернулась домой. Антонио занимается первыми посетителями на улице Берри. Во всех четырех кабаре бармены расставляют бокалы, бутылки, музыканты настраивают инструменты, девицы в грязных комнатенках облачаются в безвкусные наряды, чтобы затем занять свои места за маленькими столиками на одной ножке.
Буле наконец дозвонился, поговорил, но ушел не сразу… Свидание должно было состояться через какое-то время… Ему назначили определенный час…
Он снова выжидал у входа в кабаре, несколько раз вынимал из кармана часы и вдруг направился вниз по улице Пигаль…
Буле пообедал в восемь вечера. Согласно заключению врача, он умер спустя часа четыре или пять, то есть между полуночью и часом ночи.
«Лотос» он покинул в половине двенадцатого.
Ему оставалось жить от получаса до полутора часов.
Итак, он не имел отношения к смерти Мазотти. Те, кто остался из корсиканской банды, Буле не знали, да у них и не было ни малейшего повода убивать его.
Наконец, никто из преступной среды не обстряпал бы это дело так, как обстряпал его убийца: он задушил Буле и хранил труп двое суток, чтобы потом с риском для себя подбросить его на улицу Рондо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Ваш инспектор, маленький толстяк…
– Люка…
– Да… Он вызывал меня недели три назад, после смерти Мазотти, но я ничего не знал стоящего…
Он подходил к делу потихоньку, на свой манер.
– Я ему сказал, что мой хозяин к делу непричастен, это уж точно, и не ошибся… Теперь у меня есть верные сведения… Вы всегда относились ко мне с пониманием, и я передам их вам, но за ту цену, конечно, какой они стоят… Поймите меня правильно, я говорю это не полиции… Я говорю человеку, которого знаю много лет… Мы беседуем… Случайно вспомнили Мазотти, а он, между нами говоря, совсем зарвался… Так вот, я лишь повторяю вам то, что мне сказали… Не надо тратить силы и искать стрелявшего на площади Пигаль… На пасху… Когда в этом году была пасха?..
– В конце марта…
– Прекрасно! Так вот, на пасху Мазотти, этот жалкий проходимец, полное ничтожество. Который, однако, хотел, чтобы его почитали за человека, уехал в Тулон… Там он встретил красавицу Иоланду… Вы знаете, кто она?.. Жена Матте!.. А Матте – главарь марсельской банды «Фальшивые носы», она сумела совершить двадцать вооруженных ограблений, прежде чем дала полиции сцапать себя… Улавливаете?.. Матте в каталажке… Мазотти, считающий, что ему все дозволено, вернулся в Париж с Иоландой… Теперь у меня нет надобности дорисовывать вам картину… В Марселе еще оставались люди Матте, и двое или трое из них приехали в Париж, чтобы уладить дело…
Это выглядело правдоподобно… Объясняло, как разворачивались события на улице Фонтэн. Профессиональная работа, без сучка и задоринки.
– Я подумал, может, вас это заинтересует, но адреса вашего не знал, вот и зашел к вашему коллеге…
Непохоже было, чтобы Микей собирался уходить, а это означало, что он еще не все выложил или ждет вопросов. Мегрэ с невинным видом спросил:
– Вы знаете новость?
– Какую новость? – с той же искренностью полюбопытствовал его собеседник. И тут же хитро улыбнулся: – Вы хотите поговорить о мсье Эмиле? Я вроде слышал, будто его нашли…
– Вы были сейчас у Джо?
– Не такие уж мы с ним друзья, но слухом земля полнится…
– Куда больше, чем дело Мазотти, меня интересует, что случилось с Эмилем Буле…
– Но вот здесь, господин комиссар, скажу вам, я не знаю ничего… Святая истина!..
– Что вы думаете об Эмиле Буле?
– То, что я уже сказал мсье Люка… Что думают о нем все…
– А именно?..
– Мсье Эмиль вел дела на свой лад, но он был порядочный человек…
– Вы помните вечер вторника?
– У меня довольно хорошая память…
Он все время улыбался, словно каждое его слово заслуживало особого внимания, и еще у него была привычка без конца подмигивать.
– Тогда не произошло ничего необычного?
– Все зависит от того, что вы считаете необычным… Мсье Эмиль, как и каждый вечер, пришел около девяти часов вместе с мадемуазель Адой, чтобы проследить за подготовкой… Вы знаете это… Затем он отправился взглянуть, что происходит в «Голубом экспрессе», и еще сходил на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт…
– В котором часу он вернулся?
– Погодите… Оркестр начал играть… Должно быть, уже миновало десять… Заведение было еще пусто… В это время мы даем музыку погромче, чтобы привлечь гостей, ведь они в основном приходят только после театра или кино…
– Секретарша была с ним?
– Нет… Она вернулась домой…
– Вы видели, как она вошла в дом?
– Пожалуй, да… Я проводил ее взглядом, она красивая девушка, и я всегда чуточку заигрываю с ней, но поручиться я бы не мог…
– А Буле?
– Он вернулся в «Лотос» позвонить…
– Откуда вы знаете, что он звонил?
– Мне сказала Жермен, гардеробщица… Телефон находится около вешалки… В кабине за стеклянной дверью… Он набрал номер, но там не ответили, и когда он вышел из кабины, вид у него был раздосадованный…
– Почему это удивило гардеробщицу?
– Потому что обычно по вечерам он звонил по телефону или в одно из кабаре, или шурину, а там всегда отвечают… Мало того, минут через пятнадцать он снова стал звонить…
– И снова безрезультатно?
– Да… Он звонил кому-то, кого не было дома, и это, верно, выводило его из терпения… Между звонками он бродил по залу… Оглядел танцовщиц, у них оказались несвежие платья, учинил разнос бармену… Он пытался дозвониться три или четыре раза, а потом вышел на улицу подышать свежим воздухом…
– Он разговаривал с вами?
– Вы же знаете, – мой хозяин не любил много говорить… Он, бывало, и раньше так стоял у двери… Смотрел на небо, на проезжавшие мимо машины, мог сказать, что, мол, сегодня будет полный сбор, или наоборот…
– Он все же дозвонился?
– Около одиннадцати…
– И ушел?
– Не сразу… Сначала снова постоял возле меня… Такая уж у него была привычка… Два или три раза, я видел, вытаскивал из кармашка часы… Потом, минут через двадцать, пошел вниз по улице Пигаль…
– Короче говоря, у него было назначено свидание…
– Я вижу, мы рассуждаем одинаково…
– Мне говорили, он почти никогда не пользовался такси…
– Точно… После аварии он не любил автомобили… Предпочитал метро…
– Вы уверены, что он пошел по улице Пигаль вниз, а не вверх?
– Уверен!
– Но если бы он намеревался поехать на метро, он пошел бы вверх…
– На метро он обычно ехал, когда хотел взглянуть, что делается на улице Берри…
– В таком случае свидание скорее всего было назначено в том же квартале…
– Я даже решил, что он отправился в «Сен-Троп», на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт, но там его не видели…
– Как вы думаете, у него была любовница?
– Убежден, что нет…
И, снова подмигнув, этот сморщенный подросток добавил:
– Вы же знаете, в таких делах у меня есть некоторый опыт… В какой-то степени это мое ремесло, не правда ли?
– Где живет мсье Резон? Вопрос удивил Микея.
– Счетовод? Он уже не меньше тридцати лет живет в одном и том же доме на бульваре Рошешуар…
– Один?
– Ну ясно!.. У него тоже, уж поверьте мне, нет любовницы… И не потому, что ему начхать на женщин… Просто его желания не соответствуют его средствам, вот он и обходится тем, что тискает девочек, которые приходят к нему в кабинет просить аванс…
– Вы знаете, чем он занимается по вечерам?
– Играет в бильярд, всегда в одном и том же кафе на углу сквера Анвер… Он там чуть ли не чемпион…
Еще одна версия, кажется, рассыпалась. И все же Мегрэ спросил, не желая ничего оставлять невыясненным:
– Откуда он взялся, этот мсье Резон?
– Из банка… Он, уж не ведаю сколько лет, служил кассиром в филиале банка, где у хозяина был счет, это на улице Бланш… Сдается мне, он снабжал мсье Эмиля информацией… Мсье Эмиль нуждался в верном человеке, который вел бы его счета, ведь в его ремесле легко проторговаться… Мне, конечно, неизвестно, сколько хозяин положил этому счетоводу жалованья, но, почитай, кругленькую сумму, если мсье Резон оставил банк…
Мегрэ снова и снова возвращался к вечеру вторника. Это становилось каким-то наваждением. В конце концов перед его мысленным взором явственно возник образ худощавого мсье Эмиля: вот он стоит под светящейся вывеской «Лотоса», время от времени поглядывая на часы, вот решительным шагом внезапно направляется вниз по улице Пигаль.
Мсье Эмиль шел куда-то недалеко, иначе он спустился бы в метро, оно находится всего в ста метрах. Если бы, несмотря на его неприязнь к автомобилям, ему потребовалось такси, он мог бы остановить его около кабаре, они то и дело проезжают мимо.
Своего рода план вырисовывался в мозгу Мегрэ, план небольшого кусочка Парижа, к которому его вело все. Три кабаре Эмиля Буле находились неподалеку одно от другого, и только «Пари-Стрип», управляемое Антонио, составляло исключение.
Буле со своими тремя итальянками жил на улице Виктор-Массе, совсем рядом с «Лотосом».
От бара Джо-Кечиста, на пороге которого убили Мазотти, до «Лотоса» почти рукой подать.
Банк, где у Эмиля Буле был счет, едва ли находился дальше, и мсье Резон, наконец, тоже жил в этом же квартале.
Все это немного напоминало деревню, которую Эмиль покинул не так уж давно и не без сожаления.
– У вас есть какая-нибудь догадка, кто мог назначить ему свидание?
– Клянусь вам… Помолчав, Микей добавил:
– Я тоже думал об этом, из чистого любопытства… Я люблю ясность… В моем ремесле ясность необходима, не правда ли?
Мегрэ, вздохнув, поднялся. Больше вопросов у него не было. Осведомитель дал ему кое-какие сведения, которых он не знал и мог бы не узнать еще долго, но и они, однако, не объясняли смерти Буле и тем более почти невероятный факт, что его труп два дня и три ночи прятали, прежде чем подкинуть под ограду кладбища Пер-Лашез.
– Благодарю вас, Бубе… Выходя, коротышка бросил:
– Вы по-прежнему не интересуетесь боксом?
– А что?
– Завтра будет встреча, об исходе которой у меня есть точная информация… Если хотите…
– Спасибо…
Он не дал ему денег. Микей работал не за деньги, а в обмен на некоторую снисходительность.
– Если я что-нибудь узнаю, я вам позвоню…
Примерно час спустя в своем кабинете в уголовной полиции Мегрэ что-то рисовал на листке бумаги, звонил в комнату инспекторов, требовал прислать к нему Лапуэнта.
Лапуэнту не пришлось дважды смотреть на патрона, чтобы узнать, как обстоят дела. Никак! Мегрэ сидел угрюмый, неприступный, таким он обычно бывал в самые плохие минуты расследования, когда не знаешь, с какого конца браться, и хватаешься, сам ни во что не веря, за все версии сразу.
– Пойдешь на бульвар Рошешуар, разузнаешь о некоем мсье Резоне… Это счетовод «Лотоса» и других заведений Эмиля Буле… Говорят, мсье Резон каждый вечер на сквере Анвер играет в бильярд в каком-то кафе, не знаю, в каком, но ты его найдешь… Постарайся там как можно больше расспросить об этом счетоводе, о его привычках… Особенно я хотел бы знать, был ли он в кафе во вторник вечером, в котором часу ушел оттуда, в котором вернулся домой…
– Иду туда, патрон…
Люка в это время занимался Адой и Антонио. Мегрэ, чтобы унять нетерпение, опять погрузился в административные досье. К половине пятого эта работа ему надоела, и он, надев пиджак, пошел выпить в одиночестве кружку пива в «Дофине». Он едва не заказал вторую, и не потому, что его мучила жажда, а просто в пику своему другу Пардону, который предписал ему воздержание.
Мысль, что он не может разобраться в деле Буле, приводила его в ярость. Это становилось уже вопросом престижа. Перед его глазами то и дело возникали одни и те же картины: Эмиль Буле в темно-синем костюме стоит на пороге «Лотоса», возвращается в кабаре, звонит – безрезультатно! – по телефону, ходит взад и вперед, под безразличным взглядом гардеробщицы снова звонит, потом еще…
Ада уже вернулась домой. Антонио занимается первыми посетителями на улице Берри. Во всех четырех кабаре бармены расставляют бокалы, бутылки, музыканты настраивают инструменты, девицы в грязных комнатенках облачаются в безвкусные наряды, чтобы затем занять свои места за маленькими столиками на одной ножке.
Буле наконец дозвонился, поговорил, но ушел не сразу… Свидание должно было состояться через какое-то время… Ему назначили определенный час…
Он снова выжидал у входа в кабаре, несколько раз вынимал из кармана часы и вдруг направился вниз по улице Пигаль…
Буле пообедал в восемь вечера. Согласно заключению врача, он умер спустя часа четыре или пять, то есть между полуночью и часом ночи.
«Лотос» он покинул в половине двенадцатого.
Ему оставалось жить от получаса до полутора часов.
Итак, он не имел отношения к смерти Мазотти. Те, кто остался из корсиканской банды, Буле не знали, да у них и не было ни малейшего повода убивать его.
Наконец, никто из преступной среды не обстряпал бы это дело так, как обстряпал его убийца: он задушил Буле и хранил труп двое суток, чтобы потом с риском для себя подбросить его на улицу Рондо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17