– Я начинаю представлять себе… Вы были с ним во вторник вечером?
– Как и каждый день…
Он снова взглянул на Марину и снова не обнаружил на ее лице и следа ревности.
– В котором часу вы расстались с вашим зятем?
– В половине одиннадцатого…
– Где вы тогда находились?
– В «Лотосе»… «Лотос» – как бы наш центр… А до этого мы побывали уже в «Голубом экспрессе» и в «Сен-Троп»…
– Вы не заметили ничего необычного?
– Ничего. Разве только подумала, что скоро пойдет дождь…
– Дождь был?
– Чуть поморосило, как раз когда я выходила из «Лотоса». Микей предложил мне взять зонтик, но я подождала, и через пять минут дождь кончился…
– Вы записывали деловые встречи Буле?
– При необходимости я напоминала ему о них. Но не часто, потому что он все помнил сам… Он был человек спокойный, рассудительный и относился к своим делам очень серьезно…
– Он ни с кем не должен был встретиться в тот вечер?
– Насколько мне известно, нет…
– А вы знали бы об этом?
– Наверное… Я не хочу преувеличивать свою роль… Например, он не обсуждал со мною ни своих дел, ни своих планов… Но вел разговоры при мне… Когда он принимал посетителей, я почти всегда присутствовала… Не помню случая, чтобы он попросил меня выйти… Иногда он говорил мне, к примеру: «Нужно сменить обивку в „Голубом экспрессе“…» Я брала это на заметку и назавтра днем напоминала ему…
– Как он реагировал на смерть Мазотти?
– Меня тогда не было. Он скорее всего узнал об этом ночью, как и весь Монмартр, ведь такие новости распространяются быстро.
– А на следующий день, когда проснулся?
– Сразу же попросил газеты… Я сходила за ними на угол…
– Обычно он читал газеты?
– Мельком – утреннюю, так же – вечернюю…
– Он играл на скачках?
– Никогда… Ни на скачках, ни в карты, ни в другие азартные игры…
– Он говорил с вами о смерти Мазотти?
– Сказал, что его, вероятно, вызовут в полицию, и попросил меня позвонить метрдотелю «Лотоса» и узнать, может быть, уже приходили оттуда…
Мегрэ повернулся к Люка, и тот понял его немой вопрос.
– Там были два инспектора из девятого округа, – сказал он.
– Буле выглядел встревоженным?
– Он боялся дурной молвы…
Теперь настала очередь Антонио вступить в разговор:
– Он всегда очень дорожил своим добрым именем… И мне тоже часто напоминал, что надо блюсти репутацию заведения… «Ведь если мы зарабатываем на жизнь, демонстрируя обнаженных женщин, – говорил он, – это не значит, что мы гангстеры… Я честный коммерсант и хочу, чтобы все это знали…»
– Верно… То же самое слышала от него и я… Не хотите ли выпить, господин комиссар?
И хотя у Мегрэ не было ни малейшего желания пить кьянти в половине двенадцатого утра, он все же пригубил.
– У него были друзья?
Ада посмотрела вокруг, как если бы это определяло ее ответ:
– Он не нуждался в друзьях… Вся его жизнь протекала здесь…
– Он говорил по-итальянски?
– По-итальянски, по-английски, немного по-испански… Он выучил языки, когда работал в Трансатлантической компании, потом в Соединенных Штатах…
– Вспоминал ли он о своей первой жене?
Никакого смущения у Марины, однако ответила сестра:
– Он каждый год ездил на могилу, а портрет ее висит в спальне…
– Еще один вопрос, мадемуазель Ада… Когда он умер, в его кармане обнаружили чековую книжку… Вы в курсе дела?
– Да… Он всегда носил ее с собой, но пользовался довольно редко. Большие платежи делал мсье Резон… Эмиль всегда имел при себе пачку денег… Это необходимо в его ремесле…
– Вашего зятя вызвали в Уголовную полицию восемнадцатого мая…
– Да, я помню…
– Вы сопровождали его туда?
– До входа… Я подождала его на улице…
– Вы приехали на такси?
– Он не любил такси, а частные машины тем более. Мы приехали на метро…
– Затем он получил вызов на двадцать третье мая…
– Да, я знаю… Это его беспокоило…
– Опять же из-за огласки?
– Да…
– Итак, двадцать второго мая он снял со счета в банке довольно крупную сумму – полмиллиона старых франков… Вам было известно это?
– Нет.
– Вы не имели касательства к его чековой книжке?
Она помотала головой.
– Он всегда держал ее при себе?
– Да нет… Это была его личная чековая книжка, и мне никогда и в голову не приходила мысль заглянуть в нее… Но он не прятал ее, оставлял на комоде в своей спальне…
– А раньше он снимал со счета в банке крупные суммы?
– Не думаю… В этом не было необходимости… Когда ему требовались деньги, он брал их в кассе «Лотоса» или какого-нибудь другого кабаре и оставлял записку…
– У вас нет предположений, для чего ему понадобились такие деньги?
– Никаких…
– Не могли бы вы как-нибудь выяснить это?
– Попробую… Спрошу у мсье Резона… Просмотрю корреспонденцию…
– Будьте настолько любезны, займитесь этим сегодня же и, если что-нибудь обнаружите, тотчас позвоните мне…
На лестничной площадке Антонио, несколько смущенный, спросил:
– Что нам делать с кабаре?
И так как Мегрэ смотрел на него, не понимая, уточнил:
– Открывать?..
– Лично я не вижу никакой причины, чтобы… Но думаю, этот вопрос должна решить ваша сестра…
– Если будет закрыто, пойдут слухи…
Подъехал лифт, Мегрэ и Люка вошли в него, оставив итальянца в растерянности.
Глава 3
На улице Мегрэ, щуря глаза от солнца, раскурил трубку и только хотел сказать что-то Люка, как его внимание привлекла характерная для Монмартра сценка. Неподалеку от «Голубого экспресса» с погашенной неоновой вывеской и закрытыми ставнями, как раз напротив дома Буле, из маленькой гостиницы торопливо вышла молодая женщина в черном вечернем платье и гипюровой шали, наброшенной на обнаженные плечи. В свете дня бросалось в глаза, что волосы у нее давно не крашены и она не удосужилась даже наложить косметику.
Она была высокая и худая, типичная герл из мюзик-холла. Перебежав на своих слишком высоких каблуках улицу, женщина вошла в маленькое бистро, где, верно, намеревалась выпить кофе с рогаликами.
Почти сразу же вслед за нею из гостиницы вышла другая личность – нордического типа мужчина лет сорока-пятидесяти, из числа деловых людей; бросив по сторонам взгляд, он направился к перекрестку, чтобы взять такси.
Мегрэ машинально поднял голову к окнам четвертого этажа дома, откуда они вышли, к квартире, где три женщины с двумя детьми создали свою маленькую Италию.
– Четверть двенадцатого… Я бы не прочь навестить мсье Резона в его кабинете. А ты за это время можешь порасспросить кое-кого в квартале, особенно в лавках у мясника, в молочной и других…
– Где я вас найду, патрон?
– Может, у Джо?
Бар, где убили Мазотти. У Мегрэ не было определенного плана действий. Ни единой мысли. Он немного напоминал охотничью собаку, которая мечется в поисках следа. И в глубине души ему даже хотелось окунуться в атмосферу Монмартра, где он не бывал так давно.
Он завернул за угол на улицу Пигаль, остановился у решетки, закрывающей вход в «Лотос», и поискал кнопку несуществующего звонка. Дверь за решеткой была заперта. Совсем рядом находилось еще одно кабаре, судя по всему, поменьше и довольно невзрачное, с выкрашенным в пронзительный сиреневый цвет фасадом, затем узкая витрина бельевой лавочки, на которой красовались экстравагантные трусики и бюстгальтеры.
Он наугад вошел в подъезд жилого дома, отыскал в каморке ворчливую консьержку.
– «Лотос»?
– Разве вы не видели, что там закрыто? Она разглядывала его с подозрением, возможно, угадывая в нем полицейского.
– Я хотел бы видеть счетовода мсье Резона…
– Лестница слева во дворе…
Двор был тесный и темный, загроможденный мусорными ящиками, и окна, что выходили сюда, почти все были без занавесок. Коричневая дверь, оказавшаяся приоткрытой, вела на старую, еще более темную лестницу, ступени ее скрипели под тяжестью Мегрэ. К одной из дверей на антресолях была прикреплена цинковая табличка с небрежно выгравированными словами: «Полная луна». Так называлось соседнее кабаре. Напротив, на картоне, надпись: «Лотос».
Тусклое, пыльное, почти нищенское помещение никак не вязалось с мыслью о вечерних платьях, обнаженных женщинах, музыке и шампанском.
Мегрэ постучал, не услышал никакого отклика, постучал еще раз и решился повернуть круглую эмалированную ручку. Он увидел узкий коридор с облупившейся краской на стенах, дверь в глубине и еще одну – справа. В эту дверь он снова постучал и сразу же услышал, как в комнате поднялась какая-то возня. После довольно долгой паузы раздалось:
– Войдите…
Сквозь грязные стекла в комнату проникало солнце; тучный мужчина неопределенного возраста, скорее старый, с несколькими прядями седых волос, зализанными на лысой голове, поправлял галстук, а молодая женщина в цветастом платье стояла рядом с ним, пытаясь принять непринужденный вид.
– Мсье Резон?
– Да, это я… – ответил мужчина, не глядя на Мегрэ. Нежданный визитер явно помешал им.
– Комиссар Мегрэ…
В комнате было душно, резко пахло духами.
– Я пойду, мсье Жюль… Не забудьте, о чем я вас просила…
Смущенный счетовод открыл ящик стола, вытянул из потрепанного бумажника две или три купюры и протянул ей. С поразительной быстротой деньги перекочевали в сумку девицы, и она тут же удалилась.
– Все они одинаковы, – вздохнул мсье Резон, утирая носовым платком лицо, быть может, из боязни, что на нем остались следы губной помады. – Им платят по субботам, а уже начиная со среды они приходят клянчить аванс…
Странный кабинет и странный человек! Здесь никак не чувствуешь себя за кулисами кабаре, скорее в какой-нибудь более или менее подозрительной лавчонке. На стенах не висели фотографии артисток, как того можно было ожидать в подобном заведении, а лишь один календарь, да вдоль тянулись металлические ящики картотеки и стеллажи с папками. Вполне вероятно, что мебель купили по случаю на барахолке, а у стула, на который мсье Резон указал комиссару, одна ножка оказалась подвязанной веревкой.
– Вы его нашли?
К счетоводу еще не совсем вернулось самообладание. Когда он закуривал сигарету, его волосатые руки немного дрожали, и Мегрэ заметил, что кончики пальцев у него коричневые от табака.
В этот кабинет, окна которого выходили во двор, почти не доносились никакие уличные шумы, разве только смутный гул. Здесь был другой мир. Мсье Резон сидел без пиджака, на рубашке под мышками виднелись большие пятна пота, и его плохо выбритое лицо тоже было покрыто потом.
Мегрэ ни капли не сомневался в том, что у счетовода нет ни жены, ни семьи, что живет он один в каком-нибудь мрачном логове в этом же квартале и готовит себе еду на спиртовке.
– Вы его нашли? – повторил мсье Резон свой вопрос. – Он жив?
– Мертв…
Мсье Резон благоговейно вздохнул, потупил взор.
– Так я и подозревал… Что же с ним случилось?
– Задушен…
Он внезапно вскинул голову, так же пораженный, как в свое время Люка на набережной Орфевр.
– Его жена знает?.. А Антонио?..
– Я только сейчас с улицы Виктор-Массе… Антонио опознал труп… Я хотел бы задать вам несколько вопросов…
– Постараюсь ответить на них как можно точнее…
– Вы не знаете, Эмиль Буле имел врагов? У мсье Резона были желтые зубы и, наверное, дурно пахло изо рта.
– Все дело в том, кого вы называете врагами… Конкурентов – да, имел… Кое-кто считал, что он слишком преуспевает… Его ремесло трудное, и в этих кругах, случается, убивают…
– Чем вы объясняете, что за несколько лет Буле смог купить четыре кабаре?
Счетовод начинал приходить в себя и теперь уже держался свободно.
– Хотите знать мое мнение? Лично я объясняю это тем, что мсье Буле вел дело так, как если бы он владел, ну, скажем, бакалейной лавочкой. Он был человек серьезный…
– Вы хотите сказать, что он не пользовался своим товаром? – не удержался от иронии комиссар. Собеседник почувствовал намек.
– Если вы имеете в виду Леа, то заблуждаетесь… Я ей в отцы гожусь… Почти все они делятся со мной своими тайнами, рассказывают о своих затруднениях…
– И просят у вас аванс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17