– В половине десятого, с красивой барышней.
– Вы хотите сказать – с Адой? А потом он не возвращался один?
– Клянусь святым Георгием!
Почему святым Георгием? Мегрэ вошел, окинул взглядом бар, круглые столики на одной ножке, за которыми, окутанные оранжевым светом, сидели первые посетители. Похоже, о его приходе уже предупредили, потому что персонал – метрдотель, музыканты и танцовщицы – следили за ним глазами, в которых читалось любопытство и тревога одновременно.
Пробыл ли Буле здесь дольше? Мегрэ пошел обратно, у двери «Лотоса» снова кивнул Микею, затем девушке-гардеробщице и попросил у нее жетон.
В застекленной кабине он еще раз – и опять безуспешно! – попытался дозвониться на улицу Ла Брюйер.
Потом он заглянул в «Голубой экспресс», внутреннее убранство которого напоминало пульмановский вагон. Оркестр там играл так оглушительно, что он тут же поспешил уйти и, погрузившись в спокойствие и темноту другого конца улицы Виктор-Массе, дошел до сквера Анвер, где были открыты всего два кафе.
То, что находилось под вывеской «Кружка пива из Антверпена», напоминало старую провинциальную пивнушку. У окон завсегдатаи играли в карты, в глубине можно было увидеть бильярд, вокруг которого не спеша, почти торжественным шагом ходили двое мужчин.
Один из них был мсье Резон. Без пиджака. Его толстопузый партнер – с сигарой в зубах и в зеленых подтяжках.
Мегрэ не вошел, он остановился на пороге, словно это зрелище заворожило его, на самом же деле он думал о другом и вздрогнул, когда чей-то голос произнес рядом:
– Добрый вечер, патрон…
Это был Лапуэнт, получивший задание заняться счетоводом. Он проговорил:
– А я как раз собирался домой… Я выяснил, что он делал во вторник вечером… Из кафе ушел в четверть двенадцатого… Позже половины двенадцатого он никогда не задерживается… Меньше чем через десять минут был уже дома… Консьержка убеждена… Именно в этот вечер она долго не ложилась спать, поджидала из кино мужа и дочь… Она видела, как мсье Резон вернулся, и уверена, что больше он не выходил…
Юный Лапуэнт был сбит с толку, потому что Мегрэ, казалось, не слушал его.
– У вас есть новости? – рискнул спросить он. – Хотите, чтобы я остался с вами?
– Нет. Иди спать…
Он предпочел снова начать свой обход в одиночестве, вскоре опять вошел в «Голубой экспресс», как раз в тот момент, когда там открывали занавес, и бросил взгляд в глубь зала, как некоторые посетители, которые прежде чем войти, хотят убедиться, что они найдут здесь то, что ищут.
Потом – снова «Лотос». Снова Микей, занятый таинственным разговором с двумя американцами, – должно быть, сулил им запрещенные развлечения, – подмигнул ему.
Теперь Мегрэ не нужно было просить жетон для телефона, и звонок – уже не в первый раз! – опять зазвучал в доме, который внешне отныне был знаком Мегрэ и в котором, он был убежден, тогда колыхнулась занавеска.
Он даже растерялся немного, когда ему ответил мужской голос:
– Я слушаю…
Он уже не надеялся больше на это.
– Мэтр Жан-Шарль Гайар?
– Да, это я… Кто со мной говорит?..
– Комиссар Мегрэ из Уголовной полиции…
Молчание. Потом несколько нетерпеливым голосом:
– Так… Да, я слушаю…
– Простите, что беспокою вас в такое время…
– Вы чудом застали меня… Я только сейчас вернулся машиной из Пуатье и перед сном просматривал корреспонденцию…
– Могли бы вы принять меня на несколько минут?
– Вы звоните с набережной Орфевр?
– Нет, я в двух шагах от вас…
– Я вас жду…
Все тот же Микей у двери, еще более оживленная улица, женщина, которая вынырнула из какого-то закоулка и положила ладонь, на руку комиссара, но внезапно отпрянула, узнав его.
– Я не хотела оскорбить вас… – пробормотала она.
Наконец, словно оазис, он нашел тишину и покой на улице Ла Брюйер, где перед домом адвоката стояла длинная американская машина нежно-голубого цвета. Над дверью горела лампочка. Мегрэ одолел три ступеньки, ведущие к двери, и, прежде чем он успел нажать на кнопку звонка, она отворилась, и он увидел холл, выстланный белыми плитами.
Жан-Шарль Гайар был такой же высокий, такой же широкоплечий, как и русский швейцар в «Сен-Троп». Лет сорока пяти, розовощекий, крепкий, словно игрок в регби, он, должно быть, прежде состоял из одних мускулов и лишь недавно начал обрастать жирком.
– Входите, комиссар…
Он закрыл дверь, через коридор провел гостя в свой кабинет – довольно просторную комнату, обставленную комфортабельно, но без кричащей роскоши, освещенную только лампой под зеленым абажуром, которая стояла на столе, частью заваленном только что распечатанными письмами.
– Садитесь, прошу вас… У меня был утомительный день, к тому же в дороге я попал в сильную грозу, и это задержало меня…
Мегрэ завороженно смотрел на левую руку своего собеседника: на ней не хватало четырех пальцев. Остался только большой.
– Я хотел бы задать вам два-три вопроса по поводу одного из ваших клиентов…
Адвокат проявил беспокойство? Или просто интерес? Трудно сказать. У него были голубые глаза и светлые волосы, стриженные ежиком.
– Если это не профессиональная тайна… – проговорил он.
Он сел против комиссара, правой рукой поигрывая пресс-папье из слоновой кости.
– Сегодня утром обнаружили тело Буле…
– Буле? – переспросил адвокат, словно отыскивая это имя в недрах своей памяти.
– Хозяин «Лотоса» и других кабаре…
– А-а… Да-да… знаю…
– Он недавно приходил к вам, не так ли?
– Смотря по тому, что вы называете недавно…
– Во вторник, например…
– Во вторник на этой неделе?
– Да…
Жан-Шарль Гайар покачал головой.
– Если он и приходил, то в мое отсутствие… Возможно, он был, когда я еще не вернулся из Дворца правосудия… Надо спросить завтра у моей секретарши.
И, глядя Мегрэ прямо в глаза, он, в свою очередь, задал вопрос:
– Вы говорите, обнаружили его тело… Сам факт вашего появления здесь свидетельствует о том, что делом занимается полиция… В таком случае, речь, по-видимому, идет о насильственной смерти?..
– Он задушен…
– Странно…
– Почему?
– Потому что, несмотря на свое ремесло, он был славный человек и я не думал, что у него имелись враги… Правда, он был всего лишь одним из моих многочисленных клиентов…
– Когда вы видели его в последний раз?
– Я должен ответить вам точно… Минутку…
Он встал, прошел в соседний кабинет, зажег там свет, покопался в каком-то ящике и вернулся с красным блокнотом в руке.
– Моя секретарша записывает все мои встречи… Подождите…
Он листал блокнот с конца, шепча про себя имена. Пролистал таким образом страниц двадцать.
– Вот!.. Двадцать второго мая, в пять часов… Еще я вижу пометку о другом визите – восемнадцатого мая в одиннадцать часов утра…
– Вы не виделись с ним с двадцать второго мая?
– Что-то не припомню…
– И он не звонил вам?
– Если он звонил сюда, то с ним могла разговаривать только моя секретарша, и только она сможет ответить вам на этот вопрос. Она будет здесь завтра в девять…
– Вы вели все дела Буле?
– Смотря что вы называете «всеми делами»? – и добавил, улыбаясь: – Коварный вопрос… Я отнюдь не посвящен во всю его деятельность…
– Но, кажется, именно вы составляли его декларации о доходах…
– Вот на этот вопрос я не вижу причины не ответить вам… Да, верно… Буле был не очень-то образован и не мог делать это сам… – Гайар снова помолчал, затем уточнил: – Добавлю: он никогда не просил меня жульничать… Конечно, как и все налогоплательщики, он старался платить как можно меньше, но не преступая закона… Иначе я не стал бы вести его дела…
– Вы упомянули о визите, который он нанес вам восемнадцатого мая… А накануне ночью неподалеку от «Лотоса» был убит некий Мазотти…
Гайар невозмутимо закурил сигарету, протянул Мегрэ серебряный портсигар, но, увидев, что тот достал трубку, отвел руку.
– Я не вижу никакой причины скрывать от вас, что заставило его прийти. Мазотти пытался шантажировать Буле, и тот, дабы отвязаться от него, заручился поддержкой трех или четырех здоровяков из своего родного Гавра…
– Да, я знаю…
– Узнав о смерти Мазотти, он понял что полиция будет его допрашивать… Ему нечего было скрывать, но он боялся, как бы его имя не попало в газеты…
– И он просил у вас совета?
– Совершенно верно. Я сказал ему, чтобы он отвечал со всей искренностью… Причем, убежден, он так и поступил… Если я не ошибаюсь, вторично он был вызван на набережную Орфевр двадцать второго или двадцать третьего мая, и он снова пришел посоветоваться со мной перед этим визитом… Надеюсь, его не подозревали?.. На мой взгляд, это было бы ложным шагом…
– Вы уверены, что он снова не приходил к вам на этой неделе, во вторник, например?
– Абсолютно уверен и еще раз повторяю, если бы эта встреча имела место, она была бы записана в блокноте секретарши… Вот, взгляните сами…
Он протянул блокнот комиссару, но тот не коснулся его.
– Вы были дома во вторник вечером? Теперь уже адвокат нахмурился.
– Это начинает напоминать допрос, – заметил он, – и, признаюсь, я уже думаю, что у вас на уме… Пожав плечами, он тем не менее улыбнулся.
– Покопавшись в памяти, я, разумеется, мог бы вспомнить, чем занимался во вторник… Большинство вечеров я провожу здесь, в своем кабинете, ведь это – единственное время, когда я могу спокойно поработать… По утрам один за другим идут клиенты… После обеда я зачастую во Дворце правосудия…
– Вы не обедаете в городе?
– Почти никогда… Видите ли, я не светский адвокат…
– И все-таки во вторник вечером?..
– Сегодня пятница, не так ли?.. Вернее суббота, поскольку уже перевалило за полночь… Сегодня на рассвете я уехал в Пуатье…
– Один?
Похоже, вопрос его удивил.
– Один, разумеется, ведь я ездил туда на защиту… Вчера я не покидал своего кабинета весь вечер… Насколько я понимаю, вам нужно мое алиби?..
Он сохранял легкий, иронический тон.
– Мне любопытно другое: почему алиби нужно на вечер вторника, в то время как смерть настигла моего клиента, если я правильно вас понял, этой ночью… Ну ладно… Я, как и бедный Буле, в делах педантичен… Четверг – не выходил… В среду вечером… Посмотрим!.. В среду я работал до десяти часов, а потом пошел прогуляться около дома, так как у меня немного разболелась голова… Что же касается вторника… После полудня я защищал в гражданском суде… Путаное дело, которое тянется уже три года, и конца ему не видно… Потом вернулся домой пообедать…
– Вы обедали с женой?
Гайар остановил на комиссаре тяжелый взгляд и четко проговорил:
– Да, с женой…
– Она дома?
– Наверху…
– Она уходила сегодня вечером?
– Практически она не выходит никогда, по здоровью… Моя жена уже много лет больна и очень страдает…
– Простите…
– Ничего… Итак, мы пообедали… Я, как обычно, спустился сюда, в кабинет… Так! Я здесь… Я устал на защите… Я сел в машину, решил часок-другой посидеть за рулем, развеяться, это со мной бывает иногда… Когда-то я много занимался спортом, и мне не хватает вольного воздуха… Проезжая по Елисейским полям, я увидел, что там идет один русский фильм, который мне хвалили…
– Короче, вы пошли в кино…
– Совершенно верно… Вы видите, никакой тайны… После кино я зашел к Фуке пропустить стаканчик, прежде чем вернуться…
– Никто вас не ждал?
– Никто…
– Никто не звонил вам по телефону? Казалось, он снова роется в своей памяти.
– Нет… Нет… Мне пришлось выкурить перед сном одну или две сигареты, иначе я с трудом засыпаю… А теперь позвольте сказать вам, что я весьма удивлен…
Наступила очередь Мегрэ разыгрывать чистосердечие.
– Чем?
– Я ожидал, что вы будете расспрашивать меня о моем клиенте… Вы же расспрашиваете обо мне, о том, как я провожу время… Я мог бы счесть себя оскорбленным…
– А на самом деле я пытаюсь восстановить, где и как провел свой последний вечер Эмиль Буле…
– Не понимаю…
– Он был убит не этой ночью, а в ночь со вторника на среду…
– Но вы же сказали…
– Я сказал, что тело обнаружили сегодня утром…
– Выходит, со вторника оно…
С видом послушного ребенка Мегрэ согласно кивал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17