— Я выиграл пари, я выиграл! — крикнул ей Рикардо с самой глупой из своих улыбок. — Мы с Джерри, красавица моя, поспорили на десять долларов, что, выйдя последним, я первым войду в самолет.
— Вижу, — улыбнулась девушка. Рикардо подмигнул ей.
Рикенес сел за руль своего «фольксвагена». Шесть пятнадцать утра. Он чувствовал легкое покалывание в шейных позвонках. Наверное, перекурил вчера. Жил он в районе Серро. Поднялся по улице Ла Роса, пересек Аиестаран и выехал на Ранчо Бойерос.
День обещал быть хлопотливым.
В 6.30 Чарли позвонил Норману и в подробностях рассказал ему обо всем случившемся. Вплоть до того, как Рикардо бежал по
полю и ни он, ни Ковак не смогли застрелить его со смотровой площадки.
Поток грязных ругательств был ему ответом. Нервы Нормана сдали, и он вылил на Чарли целый ушат грязи. Тот спокойно дал Норману выговориться.
Когда напряжение спало, Норман пробурчал в телефон: — Сию же секунду отправляйся к Чангу. Фотографии зтого подонка у тебя есть. Дай их Чангу и дай ему денег, столько, чтобы хватило на пять дней в Майами. Я не думаю, что этот пес долго пробудет в Лос-Анджелесе. Не стоит беспокоить их полицию. Он, конечно, будет перебираться в Майами. Если за пять дней он там не появится, то позвони Джо Девину. Я и сам ему сегодня позвоню, чтобы он дал еще денег Чангу. А Чангу скажи, что я свяжусь с ним сегодня после семи вечера.
В семь утра в пятницу 9 октября трое агентов, посланных Норманом, вошли в квартиру Роберто Сан Хиля на Парк-авеню.
К своему большому удивлению, они нашли жену Сан Хиля живою. Она потеряла много крови, но прослушивалось ее слабое дыхание. Согласно инструкциям Нормана Макс Груйлеоу позвонил в полицию и на станцию «Скорой помощи» госпиталя имени Джефферсона. Потом он позвонил Майку Норману.
Побледневший от бессонной ночи, изнервничавшийся после звонка Чарли и всего того, что тот ему сообщил, Норман молча выслушал доклад Макса. — Полицию известил?
— Да, сэр. И госпиталь имени Джефферсона.
— Слушай меня внимательно, Макс, — подумав немного, приказал Майк. — Пускай эти типы из «Скорой помощи» отвезут ее в госпиталь Вестчестера на Кинз. Знаешь, где это?
— Да, сэр. Госпиталь управления.
— Именно туда. Поезжай сам с ней в карете «Скорой помощи». Полицейским скажешь, что дело это строго секретно и что ЦРУ уже занимается им. Понятно?
— Понятно, сэр.
Норман приложил все усилия, чтобы собраться с мыслями:
— Там ты тут же... Погоди...
Из ящика письменного стола он достал записную книжку и принялся листать ее, нашел букву К и под ней фамилию:
— Поговоришь с доктором Вилли Клюгером.
— Доктором Вилли Клюгером, — повторил Макс.
— Да, с ним. Я позабочусь о том, чтобы он тебя ждал. И еще одно, — Майк говорил быстро, но так, чтобы можно было разобрать слова, — Оставь кого-нибудь с трупом Павелчака. И пусть он не отвечает ни на какие вопросы, если они не согласованы с программой, которую я тебе дал. Всем будешь говорить: этим
делом занимается ЦРУ, и чтобы ни звука не вышло наружу. Понятно?
— Понятно.
— Если кто-то из полицейских захочет ехать с тобой — пускай. По ты подождешь меня. Ясно?
— Ясно, сэр.
— Когда его повезут в морг, ты тоже мне позвонишь. Об остальном я сам позабочусь. Пускай они действуют по своим правилам: снимают фото, регистрируют следы. Но один из наших должен остаться рядом с телом Павелчака, а ты будешь с женщиной. О'кэй?
— Я вас понял, сэр.
Повесив трубку, Норман заглянул в записную книжку и набрал номер доктора Клюгера. В трубке долго звучали гудки. Норман от всей души желал, чтобы Клюгера не было дома (это значит, что он был бы в госпитале). Но ему ответил сонный голос Клюгера.
— Клюгер?
- Да.
— Это Майк Норман. Слушай меня внимательно. Ты уже не спишь?
— Нет. Говори.
— Сейчас же одевайся и поезжай в Вестчестер. Понял?
— Слушаю, слушаю, — грустно повторил Клюгер.
— Через полчаса там появится один из моих людей с тяжелораненой женщиной. Слушай внимательно, Вилли, эту женщину никто не должен видеть... Изолируй ее, пока я сам не приеду повидаться с ней. Помести ее в отдельную палату. Словом, сам знаешь, как это устроить.
— Понимаю, — ответил Клюгер.
— Говори всем, что это приказ Стюарта Дыока. Это действительно его дело. Если нужно назвать кого-нибудь повыше, то называй Каплана или в крайнем случае Дж. Дж.
— С Капланом я знаком, — пробормотал Клюгер.
— Запиши остальные два имени. Пиши...
— Подожди, — попросил Клюгер. Он взял ручку и записал на страничке «Ньюсуик» то, что ему продиктовал Норман.
— Ты начинай со Стюарта Дыока. Это очень важно. Если его имя тебе не поможет, называй Каплана и Дж, Дж. Меня назы-вать нельзя. Понял?
— Понял, мистер Норман.
— И не уходи из госпиталя, пока я не приеду.
— Хорошо.
— И последнее, Вилли. Эта женщина должна выжить. Понял?
— Я сделаю все возможное.
— Ты сделаешь и невозможное, — приказал Норман. - Олл райт. И невозможное.
— Выезжай сейчас же.
Норман повесил трубку.Потом зажег сигарету. Несмотря на то, что в его кабинете был включен аппарат кондиционированного воздуха, он весь покрылся липким потом. Медленно снял трубку.
Один звонок, другой, третий... Наконец трубку на другом конце провода сняли:
— Чанг? — спросил Майк.
— Да. Я ждал вашего звонка.
— Чарли принес тебе фотографии, деньги и билет?
— Да.
— Рейсом в девять утра вылетай в Майами. Запиши:, улица 12.1, дом № 23864, квартира 12-А.
— В девять, через два часа. 121, дом 23864, квартира 12-А, записал, — подтвердил Чанг.
— Тебе Чарли объяснил, в чем дело?
— Да, объяснил. — Чанг...
— Да?
— Я на тебя надеюсь...
Турбовинтовой самолет прибыл в Лос-Анджелес. На этот раз Рикардо не остановился ни в «Королевской», ни в «Колумбии». Он выбрал плохонький третьеразрядный отель, расположенный далеко от центра. Позвонил на центральную АТС отеля и попросил разбудить его ровно в семь утра. И тут же заснул. И сон, который ему привиделся, пожалуй, как нельзя более подходил ко всему тому, что случилось накануне. Ему приснилось, что он бредет по улочке в Бруклине (Бруклин всегда пах бойней), кровь обильно течет из носа, и он с силой тянет на веревке труп какого-то мужчины. Потом он вдруг увидел себя на Восточном шоссе, том самом, что мягко скользит среди холмов и равнин. День стоял теплый, моросило, он лежал навзничь на асфальте, и по лицу стекали струйки воды. Он хотел встать, но лишь слабо пошевелил пальцами и открыл глаза. Сейчас проедет грузовик или авто и раздавит его.
И вдруг он уже не на шоссе, а словно в замедленной киносъемке бежит по какому-то мосту; он узнает ого, очень похоже на Кохимар — там, в окрестностях Гаваны, только почему-то не видно моря. Йоланда сидит, прислонившись спиной к дереву, метрах в ста от него. Он ей улыбается и жестом приглашает подойти. Вот-вот он и сам подойдет к ней, коснется ее пальцами, вот и она простирает к нему руки. И вдруг она исчезает, а на ее месте сидит этот тип, наставив на него револьвер. И стреляет.
Весь в поту, он проснулся. Звенел телефон. Это ему звонили из бюро обслуживания известить, что пробило семь утра. Он что-то пробормотал в ответ и повесил трубку.
Все тело болело, и, казалось, совсем уже не было сил. В ванной он взглянул в зеркало: губа вздулась, около носа появился темный синяк. Он принял душ, оделся и спрятал револьвер в карман пиджака. Потом-спустился в холл, выпил кофе со слив-ками и позвонил в аэропорт. Рейс на Майами будет в 12.00 пополудни. Сегодня пятница, а завтра, в субботу, Гавана получит его шифровку с планом нападения на порт Сьенфуэгос.
Но Йен Чанг уже летел самолетом, следующим рейсом до Майами, Флорида..,
Без пятнадцати двенадцать в ту же пятницу, 9-го, Майк Норман сидел в приемной Стюарта Дьюка. Машинистка, повернувшись к нему спиной, перепечатывала какой-то документ. Норман решил развернуть свой корабль носом к ветру, направить его прямо в сердце бури. В любом случае, рано или поздно, старик об всем узнает.
В восемь утра он заехал в госпиталь, и доктор Клюгер сказал, что жена Сан Хиля вне опасности (и главное — ее никто не может видеть: после операции, когда ей извлекли пулю из плеча, доктор сумел так устроить, что ее поместили в изолированную палату в западном крыле здания, предназначенном для родственников служащих агентства). Клюгер солгал в регистратуре; он записал эту женщину как свою свояченицу, указав в карточке, что она случайно попала себе в плечо, прочищая охотничье ружье. Норман успокоил его, заверив, что сегодня же вечером женщину перевезут в частную клинику на Кинз.
— Она сегодня вечером сможет дать показания? — беспокойно спросил он.
— Она сможет говорить, как только пройдет действие наркоза, — ответил Клюгер.
— Хорошо, Вилли: ты усыпи ее, если она проснется. Но мне она будет нужна в восемь вечера.
Грязное дело, но Вилли стольким был обязан Норману, что не смог отказаться.
— Около половины восьмого я приеду и заберу ее. Не уезжай из госпиталя.
Клюгер попытался было слабо запротестовать, но Норман уже повернулся к нему спиной и вышел.
В десять утра он появился в морге. Труп Павелчака сторожил человек, приставленный Максом. Заведующий моргом, невзрачный человечек с расплывчатыми чертами лица, толстыми очками и прилизанными по лысому черепу прядками светлых волос, был преисполнен волнения, ибо чувствовал себя причастным к «государственным секретам», заговорам и так далее. Когда же «первый помощник палаты» представил ему Нормана как «большого начальника», он совсем растерялся.
Норману не стоило большого труда объяснить человечку, в чем дело, тем более что он вообще ничего не объяснял. Лишь смутно упомянул о «государственной безопасности», и, казалось, человечек вот-вот вытянется по стойке «смирно». Норман заверил его, что в четыре часа дня они заберут трупы Сан Хиля и Павелчака, и попросил (почти приказал) сделать вскрытие.
В 11.30 Норман позвонил Чарли Мелтону и поручил ему все связанное с Павелчаком: известить семью, организовать все в похоронном бюро и заняться похоронами. Ему же он поручил и жену Сан Хиля: найти место в хорошей частной клинике на Кинз и в 7.30 вечера ждать его с каретой «Скорой помощи» у госпиталя управления.
Было без пяти двенадцать дня. Норман погасил сигарету.
— Пройдите, пожалуйста, мистер Норман, — сказала секретарша.
- Сони нет, — нервно бросил Хосеито Менокаль.
— А что еще ты смог разузнать? — спросил Фико Таблада, выпуская дым через нос.
— Какого черта, Фико? Убили Роберто — вот что сейчас главное.
Таблада снова вспомнил свой вчерашний телефонный разговор с Роберто Сан Хилем: «Ортис хочет меня видеть». «Он в Нью-Йорке?»
«Нет, мне позвонил некий... Рамон Сьерра. Ты его знаешь?» «Никогда о нем не слышал».
Сан Хиль обещал позвонить ему после семи вечера. В десять Фико охватила тревога, и он позвонил Хосеито Менокалю и попросил его съездить на Парк-авеню. В двенадцать ночи Хосеито перезвонил и сказал, что квартира Сан Хиля не отвечает.
Рано утром на следующий день Хосеито снова вернулся на Парк-авеню и нашел там группу полицейских и кареты «Скорой помощи». Он смешался с толпой зевак и увидел, как на носилках выносили тело Сан Хиля и еще какого-то незнакомого ему человека.
Он бросился к Фико Табладе. Но где же Соня, жена Сан Хиля?
— Думаю, что толстяк Ортис должен кое-что объяснить нам, — пробормотал Фико. — Который час?
— Девять тридцать.
— В двенадцать я буду ждать тебя в аэропорту. Если придешь раньше, возьми два билета на Лос-Анджелес.
Без пяти двенадцать. Стюарт Дьюк сидел в кабинете, молча покусывая кончик сигары. Он размышлял о том, что сказать Майку Норману. Видимо, случилось серьезное, потому что Майк
рано утром позвонил его секретарше и срочно попросил встречу на двенадцать дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17