А порою там оборудовали еще и кухню, и кладовую. Оригинальные нравы, не правда ли?
— Думаю, на это они пошли не от хорошей жизни, — заметила Сандра. — И тем не менее, как мне удалось узнать, стройка уже приближается к Москве. Линия строительства представляет собой идеальную прямую по широте 55 градусов 59 минут 05 секунд северной широты.
— Но мы же с вами говорим о совершенно разных вещах! — воскликнул Скрёбышев. — Я — о реставрации, вы — о строительстве. Нет уж, подождите тысчонку-другую лет, пока ваш стадион придет в негодность — и тогда мы его отреставрируем... Батюшки светы! — неожиданно возопил он. — Это что еще за пакость!..
Обернувшись, Сандра тихо взвизгнула. С различных сторон зала раздались тревожные крики.
Казалось, что исчезли хрустальные люстры и помпезные канделябры, растворились сверкающие колонны и зал погрузился во влажную чащу тропического леса. Из густых непроходимых зарослей в самый центр зала выползала огромная змея. Холодные глаза ее, каждый диаметром с суповую тарелку, глядели завораживающим, немигающим взглядом, из разинутого рта, блестя слюной, высовывался гибкий раздвоенный язык.
Загремели торжественные гитарные аккорды, затрещали кастаньеты, и на центр поляны выскочил стройный мужчина в расшитом блестками костюме торреро и принялся исполнять изящные пируэты, размахивая мулетой. Змея же пыталась поразить его неожиданными бросками, от которых он каким-то чудом увертывался...
— Послушайте, — не отставал Гурилин, — а если все же это правда и историческая часть города находится под угрозой? Ну, хотя бы не сноса, а частичных разрушений. Сами понимаете, современная техника...
— Но я же не архитектор...
— Но у кого я мог бы узнать?
— Да у вашей же машины! — пожал плечами Скрёбышев. — В наше время все стройки роботизированы. Но, уверяю вас, все ваши опасения абсолютно беспочвенны.
— Лично мне кажется абсолютно беспочвенным ваше спокойствие! — вспылил Гурилин. — Лично я, если бы мне кто-либо сообщил о готовящемся угоне звездолета или покушении на лидера парламентского меньшинства, давно бы уже поднял на ноги весь полицейский аппарат... А вы здесь жрете за троих и в ус не дуете, хотя я вам с полной ответственностью заявляю: если сейчас не взяться за спасение города, реставрация ему не потребуется. Нечего будет реставрировать. Понимаете? Нечего!..
— Вы уже уходите? — перепугался метрдотель, встретив их у выхода. — Вам что-то не понравилось, госпожа Хантер?..
— Да, — сверкнула глазами Сандра. — Любуйтесь сами на своих монстров. Мне вполне достаточно своего!
Возвращались оба расстроенные и недовольные друг другом.
— В первый и в последний раз, — возмущалась Сандра, — я собралась с тобой куда-то пойти, и ты... Если я еще хоть когда-нибудь...
— А что я такого сказал? — оправдывался Андрон. — По-твоему, это правильно, что какой-то болтун будет учить нас уважению к святому искусству, хотя самому ему на это искусство в высшей степени наплевать? Он, видите ли, пятиэтажку отреставрировал! Но ведь я своими глазами видел, как разрушаются действительно памятники древней истории.
— Он же тебе ясно сказал, его ведомство этим не занимается.
Они восстанавливают то, что уже разрушено. Значит, надо обращаться в органы, ведающие разрушением, то есть в строительные организации, в Архитектурный Надзор, наконец, в Общество Охраны Памятников культуры. А для начала выяснить, существовал ли вообще проект или это просто утка. Разве можно, закрыв глаза, доверять журнальной публикации?
— Но ты сказала, что стройка движется по прямой, проходящей через центр...
— Мне могли дать неверную информацию.
— Все это я выясню за две минуты, — пообещал Андрон. — На твоих глазах, — ив сердцах выругал себя за то, что раньше не додумался до столь простого и действенного ответа на все наболевшие вопросы.
Вернувшись домой, даже не переодеваясь, он потребовал у Системы-1 всю документацию по проекту Суперкорт.
Когда Сандра, переодевшись и приняв душ, вкатила в комнату столик с кофе и крекерами, он сидел в кресле, утопая в облаках тяжелого сизого дыма.
— Ты куришь? — перепугалась она.
— Это из конфискованных, — бросил он. — Можешь выбежать на лестницу и во весь голос кричать, что твой супруг — наркоман. Да, я курил два раза в жизни. Это — третий и, надеюсь, последний.
— Но Служба Здоровья...
— При чем здесь здоровье?! — взорвался он. — Ты сюда, сюда посмотри!..
Взглянув на экран, Сандра внутренне поежилась. Из глубины на нее медленно надвигалась зияющая огненная пасть. Приглядевшись, можно было различить движущиеся по ее ободку крохотные тележки строительных, сварочных и монтажных роботов. Это колоссальная труба охватила собой почти весь горизонт и должна была по плану возникнуть на местах древних строений, идеально вписавшись в окружающий индустриальный ландшафт, не повредив жилым зданиям. Строительные материалы черпались прямо на месте. Впереди трубы сплошной колонной двигалась армия роботизированных бульдозеров и скреперов, у которых вместо ножей стояли плазменные горелки. Миллионноградусное пламя расплавляло на своем пути гранитные валуны, щебень, срезало холмы, кручи, превращая землю в бурлящую лаву. Потоки ее поступали в подвижной формовочный комплекс, откуда готовые блоки по конвейеру подавались монтажным роботам. Труба вырастала на глазах.
— Скорость проходки 70 метров в час. Метр двадцать в минуту! — мрачно констатировал Гурилин. — Сейчас стройка в восьмидесяти километрах от Москвы. И через трое суток...
— Но... надо же что-то делать? — растерянно пролепетала Сандра.
— Надо, — сказал Гурилин, взяв в руки интерком. — И немедленно.
Глава восьмая ПОДРУЧНЫЕ
Всю ночь он связывался с самыми высокими инстанциями, на которые только имел выход, будил ответственных лиц, сообщал им страшную новость, которая вначале принималась со смешками и недоверием. Ему выговаривали за розыгрыш в неурочное время и обещали тотчас же разобраться и прояснить недоразумение, которое поставило под угрозу один из красивейших городов мира. Заснул он под утро, всего на час. Поднялся через силу, ввел себе биостимулятор и отправился с тяжелой головой во Дворец Правосудия. Его слегка мутило. На работе он, как всегда, прослушал сводку, просмотрел списки задержанных и в списке «прочих происшествий» отметил пропажу еще одной клюги. Он связался с Сато. Тот, разведя руками, сознался, что весь институт вторые сутки пытается разыскать потерянные _ аппараты и не может обнаружить никаких следов. — Послушай, старик, — спросил Гурилин, — представь, что тебе потребовалось увести с маршрута клюгу. Что бы ты сделал? — Я? — переспросил эксперт. — А зачем мне это надо? — Просто так, покататься на ней верхом. Меня интересует сама принципиальная возможность совершить это. — В принципе... — Сато пожал плечами. — Клюга ведь управляется по радио, командами из главного центра. И если сконструировать передатчик и настроить его на нужную частоту... — Это мог бы сделать учащийся астронавигационного колледжа?
— Почему бы и нет? Они проходят и более сложные системы... — Вы уже пробовали подсчитать, сколько над городом таких бесхозных клюг?
— Уже за 60, — со вздохом сказал Сато. — Похоже, что у наших детей зарождается новый и на редкость увлекательный вид I спорта: охота на патрульные аппараты. И скоро этот спорт станет поистине массовым.
— Что вы можете предложить? Сато пожал плечами.
— Конструкция клюг настолько унифицирована, что внести в нее какие-либо серьезные изменения в такое короткое время не представляется возможным, придется разрабатывать новую конструкцию, на это могут уйти недели и месяцы.
— Внесите изменения в частоту, на которой работают клюги, — предложил Гурилин.
— Это не проблема для грамотного электронщика, — заявил Сато. — Кроме того, выстрелом из такого же, снятого с клюги, шукера-парализатора угонщик способен на 15—20 минут полностью оглушить компьютер патрульного аппарата.
— А если он ответит им тем же? — загорелся инспектор неожиданной идеей. — Мгновенным и ответным парализующим лучом!
Сато замялся.
— Конечно сделать это возможно, но... Парализующая волна неадекватно воздействует на организм человека. У некоторых она может вызвать мгновенный мозговой инсульт, закупорку сосудов, остановку сердца, тем более у детей. Институт Медицины давно уже требует снять шукеры с патрульных. Ведь дети...
— Какие это дети?! — загремел Гурилин, тяжелыми шагами меряя свой кабинет. — Это ведь самые настоящие...
— Помимо этого, — продолжал Сато, — клюга может просто не успеть отреагировать на выстрел из-за угла, ведь клюги никогда не начинают первыми...
— Вы не договариваете, Сато, — заявил Гурилин. — Говорите, у вас ведь есть какие-то предложения.
— Да, — помедлив, сказал инженер. — Мгновенная самоаннигиляция аппарата при попытке механически воздействовать на него, вскрыть или...
— Что должно произойти при этом?
— Небольшой взрыв, ударная волна в радиусе пяти метров, световое излучение, слабая радиация.
— А если и при этом пострадают дети? Уж лучше парализующий луч, чем...
— Мы можем должным образом закодировать аппарат, — продолжал уговаривать его инженер. — Он будет реагировать не на каждый удар по нему, а лишь на точечный, направленный, например, удар кувалды, сжатие пресса, давление сверла или выстрел. Больше того, нам думается, что новая программа подействует и на уже угнанные аппараты, они начнут взрываться в руках похитителей — и это сразу же выведет нас, то есть вас, на след преступников.
— Не знаю, — пробормотал инспектор. — Это слишком сложный вопрос. Его хорошо бы согласовать с...
— Система-1 не возражает против эксперимента, — с легкой улыбкой заявил Сато. — Более того, даже настаивает на нем, мне думается, ей и самой не по себе от всей этой волны угонов.
— Вы полагаете, ей свойственны материнские чувства по отношению к патрульным роботам? — инспектор усмехнулся.
— Отнюдь, Система ведь не столь уж многим отличается от обычного кибердворника, в нее просто вложена программа, обязующая ее к стопроцентному исполнению всех своих обязанностей. Назовите ее, если хотите, «блоком добросовестности». И она, естественно, испытывает некоторый дискомфорт, когда ей пытаются в этом помешать. Итак, я приступаю к перекодированию.
С легкой почтительной улыбкой и обычным своим полупоклоном электронщик исчез с экрана, оставив инспектора в глубоком размышлении. Вот уже несколько часов ни одна телекамера не могла обнаружить ни Минасова, ни его друзей, ни Марины. Инспектор нервничал. И неожиданно она появилась сама. Вошла и встала на пороге, запыхавшаяся, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы.
Встретив ее задорную улыбку, он и сам улыбнулся и, поднявшись, сказал:
— Наконец-то! А уж я-то искал вас, искал по всей планете...
— А я — вас, — засмеялась она.
— Ну, меня-то найти несложно... *
— А вот и сложно. Нашла в справочном ваш домашний номер, так мне какая-то особа устроила форменный допрос. Ваша жена?
Он непонятно почему смутился.
— Бывшая. Но это неважно... А я в поисках вас обыскал всю картотеку. Вашего личного телефона я на знаю, Георгия Христофоровича дома нет, а Марина Неходова ни в одном каталоге не значится.
— Я вообще-то Марсианна Тищенко. Это мамина фамилия. Л имечко — папина причуда. Ну и я, чтоб «марсианкой» не дразнили, взяла да перекрестилась.
— Но вас нет в регистрационных списках планеты.
— Так ведь прописана я на Марсе. Предки постарались, чтобы я в случае чего квартиру не потеряла. А что нельзя, да?
— Почему же? Я искал вас для того, чтобы сказать, что уже напал на след «преступников».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Думаю, на это они пошли не от хорошей жизни, — заметила Сандра. — И тем не менее, как мне удалось узнать, стройка уже приближается к Москве. Линия строительства представляет собой идеальную прямую по широте 55 градусов 59 минут 05 секунд северной широты.
— Но мы же с вами говорим о совершенно разных вещах! — воскликнул Скрёбышев. — Я — о реставрации, вы — о строительстве. Нет уж, подождите тысчонку-другую лет, пока ваш стадион придет в негодность — и тогда мы его отреставрируем... Батюшки светы! — неожиданно возопил он. — Это что еще за пакость!..
Обернувшись, Сандра тихо взвизгнула. С различных сторон зала раздались тревожные крики.
Казалось, что исчезли хрустальные люстры и помпезные канделябры, растворились сверкающие колонны и зал погрузился во влажную чащу тропического леса. Из густых непроходимых зарослей в самый центр зала выползала огромная змея. Холодные глаза ее, каждый диаметром с суповую тарелку, глядели завораживающим, немигающим взглядом, из разинутого рта, блестя слюной, высовывался гибкий раздвоенный язык.
Загремели торжественные гитарные аккорды, затрещали кастаньеты, и на центр поляны выскочил стройный мужчина в расшитом блестками костюме торреро и принялся исполнять изящные пируэты, размахивая мулетой. Змея же пыталась поразить его неожиданными бросками, от которых он каким-то чудом увертывался...
— Послушайте, — не отставал Гурилин, — а если все же это правда и историческая часть города находится под угрозой? Ну, хотя бы не сноса, а частичных разрушений. Сами понимаете, современная техника...
— Но я же не архитектор...
— Но у кого я мог бы узнать?
— Да у вашей же машины! — пожал плечами Скрёбышев. — В наше время все стройки роботизированы. Но, уверяю вас, все ваши опасения абсолютно беспочвенны.
— Лично мне кажется абсолютно беспочвенным ваше спокойствие! — вспылил Гурилин. — Лично я, если бы мне кто-либо сообщил о готовящемся угоне звездолета или покушении на лидера парламентского меньшинства, давно бы уже поднял на ноги весь полицейский аппарат... А вы здесь жрете за троих и в ус не дуете, хотя я вам с полной ответственностью заявляю: если сейчас не взяться за спасение города, реставрация ему не потребуется. Нечего будет реставрировать. Понимаете? Нечего!..
— Вы уже уходите? — перепугался метрдотель, встретив их у выхода. — Вам что-то не понравилось, госпожа Хантер?..
— Да, — сверкнула глазами Сандра. — Любуйтесь сами на своих монстров. Мне вполне достаточно своего!
Возвращались оба расстроенные и недовольные друг другом.
— В первый и в последний раз, — возмущалась Сандра, — я собралась с тобой куда-то пойти, и ты... Если я еще хоть когда-нибудь...
— А что я такого сказал? — оправдывался Андрон. — По-твоему, это правильно, что какой-то болтун будет учить нас уважению к святому искусству, хотя самому ему на это искусство в высшей степени наплевать? Он, видите ли, пятиэтажку отреставрировал! Но ведь я своими глазами видел, как разрушаются действительно памятники древней истории.
— Он же тебе ясно сказал, его ведомство этим не занимается.
Они восстанавливают то, что уже разрушено. Значит, надо обращаться в органы, ведающие разрушением, то есть в строительные организации, в Архитектурный Надзор, наконец, в Общество Охраны Памятников культуры. А для начала выяснить, существовал ли вообще проект или это просто утка. Разве можно, закрыв глаза, доверять журнальной публикации?
— Но ты сказала, что стройка движется по прямой, проходящей через центр...
— Мне могли дать неверную информацию.
— Все это я выясню за две минуты, — пообещал Андрон. — На твоих глазах, — ив сердцах выругал себя за то, что раньше не додумался до столь простого и действенного ответа на все наболевшие вопросы.
Вернувшись домой, даже не переодеваясь, он потребовал у Системы-1 всю документацию по проекту Суперкорт.
Когда Сандра, переодевшись и приняв душ, вкатила в комнату столик с кофе и крекерами, он сидел в кресле, утопая в облаках тяжелого сизого дыма.
— Ты куришь? — перепугалась она.
— Это из конфискованных, — бросил он. — Можешь выбежать на лестницу и во весь голос кричать, что твой супруг — наркоман. Да, я курил два раза в жизни. Это — третий и, надеюсь, последний.
— Но Служба Здоровья...
— При чем здесь здоровье?! — взорвался он. — Ты сюда, сюда посмотри!..
Взглянув на экран, Сандра внутренне поежилась. Из глубины на нее медленно надвигалась зияющая огненная пасть. Приглядевшись, можно было различить движущиеся по ее ободку крохотные тележки строительных, сварочных и монтажных роботов. Это колоссальная труба охватила собой почти весь горизонт и должна была по плану возникнуть на местах древних строений, идеально вписавшись в окружающий индустриальный ландшафт, не повредив жилым зданиям. Строительные материалы черпались прямо на месте. Впереди трубы сплошной колонной двигалась армия роботизированных бульдозеров и скреперов, у которых вместо ножей стояли плазменные горелки. Миллионноградусное пламя расплавляло на своем пути гранитные валуны, щебень, срезало холмы, кручи, превращая землю в бурлящую лаву. Потоки ее поступали в подвижной формовочный комплекс, откуда готовые блоки по конвейеру подавались монтажным роботам. Труба вырастала на глазах.
— Скорость проходки 70 метров в час. Метр двадцать в минуту! — мрачно констатировал Гурилин. — Сейчас стройка в восьмидесяти километрах от Москвы. И через трое суток...
— Но... надо же что-то делать? — растерянно пролепетала Сандра.
— Надо, — сказал Гурилин, взяв в руки интерком. — И немедленно.
Глава восьмая ПОДРУЧНЫЕ
Всю ночь он связывался с самыми высокими инстанциями, на которые только имел выход, будил ответственных лиц, сообщал им страшную новость, которая вначале принималась со смешками и недоверием. Ему выговаривали за розыгрыш в неурочное время и обещали тотчас же разобраться и прояснить недоразумение, которое поставило под угрозу один из красивейших городов мира. Заснул он под утро, всего на час. Поднялся через силу, ввел себе биостимулятор и отправился с тяжелой головой во Дворец Правосудия. Его слегка мутило. На работе он, как всегда, прослушал сводку, просмотрел списки задержанных и в списке «прочих происшествий» отметил пропажу еще одной клюги. Он связался с Сато. Тот, разведя руками, сознался, что весь институт вторые сутки пытается разыскать потерянные _ аппараты и не может обнаружить никаких следов. — Послушай, старик, — спросил Гурилин, — представь, что тебе потребовалось увести с маршрута клюгу. Что бы ты сделал? — Я? — переспросил эксперт. — А зачем мне это надо? — Просто так, покататься на ней верхом. Меня интересует сама принципиальная возможность совершить это. — В принципе... — Сато пожал плечами. — Клюга ведь управляется по радио, командами из главного центра. И если сконструировать передатчик и настроить его на нужную частоту... — Это мог бы сделать учащийся астронавигационного колледжа?
— Почему бы и нет? Они проходят и более сложные системы... — Вы уже пробовали подсчитать, сколько над городом таких бесхозных клюг?
— Уже за 60, — со вздохом сказал Сато. — Похоже, что у наших детей зарождается новый и на редкость увлекательный вид I спорта: охота на патрульные аппараты. И скоро этот спорт станет поистине массовым.
— Что вы можете предложить? Сато пожал плечами.
— Конструкция клюг настолько унифицирована, что внести в нее какие-либо серьезные изменения в такое короткое время не представляется возможным, придется разрабатывать новую конструкцию, на это могут уйти недели и месяцы.
— Внесите изменения в частоту, на которой работают клюги, — предложил Гурилин.
— Это не проблема для грамотного электронщика, — заявил Сато. — Кроме того, выстрелом из такого же, снятого с клюги, шукера-парализатора угонщик способен на 15—20 минут полностью оглушить компьютер патрульного аппарата.
— А если он ответит им тем же? — загорелся инспектор неожиданной идеей. — Мгновенным и ответным парализующим лучом!
Сато замялся.
— Конечно сделать это возможно, но... Парализующая волна неадекватно воздействует на организм человека. У некоторых она может вызвать мгновенный мозговой инсульт, закупорку сосудов, остановку сердца, тем более у детей. Институт Медицины давно уже требует снять шукеры с патрульных. Ведь дети...
— Какие это дети?! — загремел Гурилин, тяжелыми шагами меряя свой кабинет. — Это ведь самые настоящие...
— Помимо этого, — продолжал Сато, — клюга может просто не успеть отреагировать на выстрел из-за угла, ведь клюги никогда не начинают первыми...
— Вы не договариваете, Сато, — заявил Гурилин. — Говорите, у вас ведь есть какие-то предложения.
— Да, — помедлив, сказал инженер. — Мгновенная самоаннигиляция аппарата при попытке механически воздействовать на него, вскрыть или...
— Что должно произойти при этом?
— Небольшой взрыв, ударная волна в радиусе пяти метров, световое излучение, слабая радиация.
— А если и при этом пострадают дети? Уж лучше парализующий луч, чем...
— Мы можем должным образом закодировать аппарат, — продолжал уговаривать его инженер. — Он будет реагировать не на каждый удар по нему, а лишь на точечный, направленный, например, удар кувалды, сжатие пресса, давление сверла или выстрел. Больше того, нам думается, что новая программа подействует и на уже угнанные аппараты, они начнут взрываться в руках похитителей — и это сразу же выведет нас, то есть вас, на след преступников.
— Не знаю, — пробормотал инспектор. — Это слишком сложный вопрос. Его хорошо бы согласовать с...
— Система-1 не возражает против эксперимента, — с легкой улыбкой заявил Сато. — Более того, даже настаивает на нем, мне думается, ей и самой не по себе от всей этой волны угонов.
— Вы полагаете, ей свойственны материнские чувства по отношению к патрульным роботам? — инспектор усмехнулся.
— Отнюдь, Система ведь не столь уж многим отличается от обычного кибердворника, в нее просто вложена программа, обязующая ее к стопроцентному исполнению всех своих обязанностей. Назовите ее, если хотите, «блоком добросовестности». И она, естественно, испытывает некоторый дискомфорт, когда ей пытаются в этом помешать. Итак, я приступаю к перекодированию.
С легкой почтительной улыбкой и обычным своим полупоклоном электронщик исчез с экрана, оставив инспектора в глубоком размышлении. Вот уже несколько часов ни одна телекамера не могла обнаружить ни Минасова, ни его друзей, ни Марины. Инспектор нервничал. И неожиданно она появилась сама. Вошла и встала на пороге, запыхавшаяся, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы.
Встретив ее задорную улыбку, он и сам улыбнулся и, поднявшись, сказал:
— Наконец-то! А уж я-то искал вас, искал по всей планете...
— А я — вас, — засмеялась она.
— Ну, меня-то найти несложно... *
— А вот и сложно. Нашла в справочном ваш домашний номер, так мне какая-то особа устроила форменный допрос. Ваша жена?
Он непонятно почему смутился.
— Бывшая. Но это неважно... А я в поисках вас обыскал всю картотеку. Вашего личного телефона я на знаю, Георгия Христофоровича дома нет, а Марина Неходова ни в одном каталоге не значится.
— Я вообще-то Марсианна Тищенко. Это мамина фамилия. Л имечко — папина причуда. Ну и я, чтоб «марсианкой» не дразнили, взяла да перекрестилась.
— Но вас нет в регистрационных списках планеты.
— Так ведь прописана я на Марсе. Предки постарались, чтобы я в случае чего квартиру не потеряла. А что нельзя, да?
— Почему же? Я искал вас для того, чтобы сказать, что уже напал на след «преступников».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23