Я вернулся и взял фонарик. Тогда-то я и нашел Дэнни лежащим в галерее.
– Как выглядела женщина? – спросил Пол.
– Блондинка, мне кажется. Невысокая. Быстрая как заяц.
Пол кивнул:
– До этого она была в отеле.
– Когда? – напрягся Маккой.
– Когда вы с Грумером выступали. Зашла на минуту и ушла.
Маккой понял:
– Достаточно, чтобы убедиться, что все мы были там.
– Похоже на то, – сказал Пол. – Я думаю, это была та самая женщина, что приходила ко мне в офис. Выглядит по-другому, но в ней было что-то знакомое.
– Интуиция адвоката? – спросил Маккой.
– Что-то вроде.
– Вы рассмотрели мужчину? – спросила Рейчел работника.
– Высокий. Светловолосый. С ножом.
– Кнолль, – констатировала она.
Вид ножа из той шахты промелькнул у нее перед глазами.
– Они здесь, Пол. Они оба здесь.
Часы Рейчел показывали 20.10, когда они с Полом поднимались в свой номер на втором этаже. До этого Пол позвонил по телефону Фрицу Паннику, но там был только автоответчик. Он оставил сообщение о Кнолле и женщине, о своих подозрениях и попросил инспектора перезвонить.
Маккой настоял, чтобы они ужинали с партнерами. Рейчел это устраивало – чем больше людей, тем лучше. Она, Пол, Маккой и Грумер поделили группу между собой и рассказывали о раскопках и о том, что они могут найти. Ее мысли тем не менее оставались с Кноллем и той женщиной.
– Это было непросто, – сказала она, когда они возвращались в номер. – Мне надо было следить за каждым своим словом, чтобы никто потом не сказал, что я их дезинформировала. Может, это было не очень удачной мыслью?
Пол прищурился:
– Посмотрите-ка на эту искательницу приключений.
– Ты уважаемый адвокат. Я судья. Маккой прицепился к нам как липучка. Если он действительно обманул этих людей, мы можем стать сообщниками. Отец любил повторять: «Не можешь бежать с большими собаками – залезай обратно под крыльцо». Я готова залезть обратно.
Он выудил из кармана ключ от номера.
– Я не думаю, что Маккой обобрал кого-нибудь. Чем больше я изучаю это письмо, тем больше нахожу там амбициозность, но не обман. Я также думаю, что Маккой был шокирован находкой. А вот Грумер – темная лошадка.
Он отпер дверь и включил верхний свет.
Комната была перевернута вверх дном. Ящики выдвинуты. Двери гардероба широко распахнуты. Матрас криво свисал, половина простыней содрана. Вся их одежда разбросана по полу.
– Горничные здесь ни к черту, – ухмыльнулся Пол.
Ей было не до шуток.
– Тебя это не беспокоит? Кто-то обыскивал наш номер! О черт! Папины письма. И бумажник, который ты нашел.
Пол закрыл дверь, снял пиджак и задрал рубашку. У него на животе висела нательная сумочка.
– Здесь их трудновато будет найти.
– Матерь божия! Я никогда больше не буду упрекать тебя за излишнюю осторожность. Это было чертовски умно, Пол Катлер.
– Копии писем твоего отца хранятся у меня в офисе в сейфе, просто на всякий случай, – сообщил Пол, заправляя рубашку в брюки.
– Ты ожидал этого?
Он пожал плечами:
– Я не знал, чего ждать. Я просто хотел быть готовым. Теперь, когда здесь Кнолль и эта женщина, может случиться что угодно.
– Может, нам стоит выбираться отсюда… Моя избирательная кампания, которая ждет меня дома, теперь не кажется такой уж плохой. Маркус Неттлс – просто ерунда по сравнению со всем этим.
Пол был спокоен.
– Я думаю, настало время сделать кое-что еще.
Она поняла мгновенно:
– Согласна. Пойдем найдем Маккоя.
Пол наблюдал, как Маккой штурмовал дверь. Рейчел стояла позади него. Эффект от трех огромных кружек пива проявлялся в интенсивности ударов Маккоя.
– Грумер, отпирай эту гребаную дверь! – заорал Маккой.
Дверь открылась.
Грумер был все еще одет в рубашку с длинными рукавами и брюки, в которых он был за ужином.
– Что-то случилось, герр Маккой? Опять на шахте?
Маккой ввалился в комнату, отпихнув Грумера. Пол и Рейчел прошли за ним. Две прикроватные лампы светили мягким светом. Грумер, очевидно, читал. Английское издание Полка «Голландское влияние на германскую живопись времен Ренессанса» лежало раскрытое на постели. Маккой схватил Грумера за рубашку и с силой саданул его о стену, так что загремели картины в рамах.
– В данный момент, Грумер, я полупьяный красношеий мужик из Северной Каролины. Ты, наверное, не знаешь, что это значит, но я скажу тебе: ничего хорошего. Я не в настроении, Грумер. Совсем не в настроении, черт возьми. Катлер рассказал мне, что ты стер буквы на песке. Где фотографии?
– Я не знаю, о чем он говорит.
Маккой ослабил свою хватку и ударил Грумера кулаком в живот. Тот согнулся пополам, хватая ртом воздух. Маккой поднял его.
– Давай попробуем еще раз. Где фотографии?
Грумер старался вдохнуть, кашляя желчью, но ему удалось показать на кровать. Рейчел схватила книгу. Внутри была пачка фотографий, изображающих скелет и буквы.
Маккой толкнул Грумера на ковер и стал рассматривать фотографии.
– Я хочу знать почему, Грумер? За каким чертом?
Пол размышлял, не стоит ли ему предупредить Маккоя о возможном обвинении в насилии, но решил, что Грумер сам скажет. Кроме того, Маккой, скорее всего, не послушал бы.
– Деньги, герр Маккой, – ответил Грумер.
– Пятидесяти тысяч долларов, которые я заплатил, было недостаточно?
Грумер не ответил.
– Если не хочешь кашлять кровью, лучше тебе рассказать мне все по-хорошему.
Грумер, казалось, понял.
– Около месяца назад ко мне обратился человек…
– Имя?
Грумер глотнул воздух.
– Он не назвался.
Маккой занес кулак.
– Пожалуйста… это правда. Он не назвался, и он только звонил по телефону. Он прочел о том, что меня пригласили на эти раскопки, и предложил двадцать тысяч евро за информацию. Я не видел в этом никакого вреда. Он сказал, что со мной свяжется женщина по имени Маргарита.
– И?
– Я виделся с ней прошлым вечером.
– Она или вы обыскивали наш номер? – спросила Рейчел.
– Мы оба. Ее интересовали письма вашего отца.
– Она сказала почему? – спросил Маккой.
– Nein. Но думаю, я знаю.
Грумер опять начал дышать нормально, но правой рукой держался за живот. Он оперся о стену.
– Вы слышали когда-нибудь о Retter der Verlorenen Antiquitaten?
– Нет, – сказал Маккой. – Просвети меня.
– Это группа из девяти человек. Их личности неизвестны, но все они состоятельные любители искусства. Они нанимают людей, которые определяют местонахождение произведений искусства, своих персональных собирателей, называемых эквизиторами. Интересно то, как они себя называют. Искатели потерянной старины. Они крадут только то, что однажды уже было украдено. Эквизитор каждого члена этого клуба получает хорошее вознаграждение. Это дорогая игра для искушенных, тем не менее это игра.
– Ближе к делу, – сказал Маккой.
– Эта Маргарита, как я подозреваю, эквизитор. Она этого не говорила и не подразумевала, но я уверен, что моя догадка верна.
– А Кристиан Кнолль? – спросила Рейчел.
– То же самое. Эти двое конкурируют друг с другом за что-то.
– У меня страстное желание снова тебя ударить, – объявил Маккой. – На кого работает Маргарита?
– Я могу только догадываться, но я бы сказал, что на Эрнста Лоринга.
Это имя привлекло внимание Пола, и он увидел, что Рейчел тоже насторожилась.
– Насколько мне известно, члены клуба жестко конкурируют друг с другом. По всему миру – тысячи украденных предметов, которые можно вернуть. Большинство со времен последней войны, но многие были украдены из музеев и частных коллекций по всему миру. Очень умно вообще-то. Красть украденное. Кто пожалуется?
Маккой двинулся к Грумеру:
– Ты испытываешь мое терпение. Ближе к делу, черт тебя возьми.
– Янтарная комната, – сказал Грумер, переводя дыхание.
Рейчел прикоснулась рукой к груди Маккоя:
– Дайте ему объяснить.
– Еще раз: это всего лишь мое предположение. Но Янтарная комната покинула Кенигсберг примерно между январем и апрелем 1945 года. Никто не знает наверняка. Отчеты очень туманны. Эрих Кох, гауляйтер Пруссии, эвакуировал панели по личному приказанию Гитлера. Кох тем не менее был протеже Германа Геринга и в действительности был более лоялен по отношению к Герингу, чем к Гитлеру. Соперничество между Гитлером и Герингом в отношении произведений искусства хорошо известно. Геринг оправдывал страсть к коллекционированию желанием создать музей национального искусства в Каринхалле, своем владении. Гитлер имел право первого выбора, но Геринг опередил его со многими шедеврами. По мере разворачивания войны Гитлер больше и больше принимал личное участие в ведении военных действий, что ограничивало время, которое он мог уделять другим вопросам. Геринг, однако же, обладал большей свободой и был страстным коллекционером.
– Дьявол, как это относится к нашим делам? – прервал его Маккой.
– Геринг хотел, чтобы Янтарная комната стала частью его коллекции в Каринхалле. Некоторые утверждают, что это он, а не Гитлер приказал эвакуировать янтарь из Кенигсберга. Он хотел, чтобы Кох уберег янтарные панели от русских, американцев и Гитлера. Но считается, что Гитлер узнал об этом плане и конфисковал сокровище прежде, чем Геринг смог спрятать его.
– Папа был прав, – мягко сказала Рейчел.
Пол внимательно посмотрел на нее:
– Что ты имеешь в виду?
– Он рассказал мне однажды о Янтарной комнате и о допросе Геринга после войны. Все, что сказал Геринг, – это то, что Гитлер обошел его.
Потом она рассказала им о Маутхаузене и о четырех немецких солдатах, замороженных насмерть.
– Откуда у вас эта информация? – спросил Пол Грумера. – У моего тестя было множество статей о Янтарной комнате, но ни одна не упоминала ничего из того, что вы сейчас сказали.
Он намеренно опустил определение «бывший тесть», и Рейчел не поправила его, как делала обычно.
– И не было бы упоминаний, – сказал Грумер. – Западные СМИ редко пишут о Янтарной комнате. Не многие вообще знают, что это такое. Немецкие и российские ученые, однако, давно исследуют этот предмет. Я слышал эту информацию о Геринге очень часто, но никогда не слышал сообщения из первых рук, как то, о чем рассказала фрау Катлер.
– Как это относится к нашим раскопкам? – спросил Маккой.
– В одном докладе говорится, что три грузовика были загружены панелями где-то к западу от Кенигсберга, после того как Гитлер взял это под свой контроль. Эти грузовики направились на запад, и их больше не видели. Это должны были быть тяжелые машины…
– Как «Bussing NAG», – сказал Маккой.
Грумер кивнул.
Маккой опустился на край кровати.
– Как три грузовика, что мы нашли? – Его резкий тон смягчился.
– Слишком большое совпадение, вам не кажется?
– Но грузовики пусты, – напомнил Пол.
– Точно, – кивнул Грумер и после паузы продолжил: – Возможно, искатели потерянной старины знают больше об этой истории. Может быть, это объясняет повышенный интерес двух эквизиторов.
– Но вы даже не знаете, имеют ли отношение Кнолль и та женщина к этой группе, – сказала Рейчел.
– Нет, фрау Катлер, не знаю. Но Маргарита не произвела на меня впечатления частного коллекционера. Вы были рядом с герром Кноллем. Вы можете сказать то же самое?
– Кнолль отказался сказать, на кого он работает.
– Что делает его еще более подозрительным, – бросил Маккой.
Пол достал найденный бумажник из кармана пиджака и дал его Грумеру:
– Что насчет этого?
Он рассказал, где его нашел.
– Вы обнаружили то, что искал я, – покачал головой Грумер. – Информацию, которую запросила Маргарита, касательно возможного датирования этой площадки после тысяча девятьсот сорок пятого года. Я обыскал все пять скелетов, но ничего не нашел. Это доказывает, что на площадку вторгались после войны.
– Там что-то написано на клочке бумаги внутри. Что это?
Грумер взглянул поближе.
– Выглядит как будто какое-то разрешение или лицензия. Выдано пятнадцатого марта тысяча девятьсот пятьдесят первого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Как выглядела женщина? – спросил Пол.
– Блондинка, мне кажется. Невысокая. Быстрая как заяц.
Пол кивнул:
– До этого она была в отеле.
– Когда? – напрягся Маккой.
– Когда вы с Грумером выступали. Зашла на минуту и ушла.
Маккой понял:
– Достаточно, чтобы убедиться, что все мы были там.
– Похоже на то, – сказал Пол. – Я думаю, это была та самая женщина, что приходила ко мне в офис. Выглядит по-другому, но в ней было что-то знакомое.
– Интуиция адвоката? – спросил Маккой.
– Что-то вроде.
– Вы рассмотрели мужчину? – спросила Рейчел работника.
– Высокий. Светловолосый. С ножом.
– Кнолль, – констатировала она.
Вид ножа из той шахты промелькнул у нее перед глазами.
– Они здесь, Пол. Они оба здесь.
Часы Рейчел показывали 20.10, когда они с Полом поднимались в свой номер на втором этаже. До этого Пол позвонил по телефону Фрицу Паннику, но там был только автоответчик. Он оставил сообщение о Кнолле и женщине, о своих подозрениях и попросил инспектора перезвонить.
Маккой настоял, чтобы они ужинали с партнерами. Рейчел это устраивало – чем больше людей, тем лучше. Она, Пол, Маккой и Грумер поделили группу между собой и рассказывали о раскопках и о том, что они могут найти. Ее мысли тем не менее оставались с Кноллем и той женщиной.
– Это было непросто, – сказала она, когда они возвращались в номер. – Мне надо было следить за каждым своим словом, чтобы никто потом не сказал, что я их дезинформировала. Может, это было не очень удачной мыслью?
Пол прищурился:
– Посмотрите-ка на эту искательницу приключений.
– Ты уважаемый адвокат. Я судья. Маккой прицепился к нам как липучка. Если он действительно обманул этих людей, мы можем стать сообщниками. Отец любил повторять: «Не можешь бежать с большими собаками – залезай обратно под крыльцо». Я готова залезть обратно.
Он выудил из кармана ключ от номера.
– Я не думаю, что Маккой обобрал кого-нибудь. Чем больше я изучаю это письмо, тем больше нахожу там амбициозность, но не обман. Я также думаю, что Маккой был шокирован находкой. А вот Грумер – темная лошадка.
Он отпер дверь и включил верхний свет.
Комната была перевернута вверх дном. Ящики выдвинуты. Двери гардероба широко распахнуты. Матрас криво свисал, половина простыней содрана. Вся их одежда разбросана по полу.
– Горничные здесь ни к черту, – ухмыльнулся Пол.
Ей было не до шуток.
– Тебя это не беспокоит? Кто-то обыскивал наш номер! О черт! Папины письма. И бумажник, который ты нашел.
Пол закрыл дверь, снял пиджак и задрал рубашку. У него на животе висела нательная сумочка.
– Здесь их трудновато будет найти.
– Матерь божия! Я никогда больше не буду упрекать тебя за излишнюю осторожность. Это было чертовски умно, Пол Катлер.
– Копии писем твоего отца хранятся у меня в офисе в сейфе, просто на всякий случай, – сообщил Пол, заправляя рубашку в брюки.
– Ты ожидал этого?
Он пожал плечами:
– Я не знал, чего ждать. Я просто хотел быть готовым. Теперь, когда здесь Кнолль и эта женщина, может случиться что угодно.
– Может, нам стоит выбираться отсюда… Моя избирательная кампания, которая ждет меня дома, теперь не кажется такой уж плохой. Маркус Неттлс – просто ерунда по сравнению со всем этим.
Пол был спокоен.
– Я думаю, настало время сделать кое-что еще.
Она поняла мгновенно:
– Согласна. Пойдем найдем Маккоя.
Пол наблюдал, как Маккой штурмовал дверь. Рейчел стояла позади него. Эффект от трех огромных кружек пива проявлялся в интенсивности ударов Маккоя.
– Грумер, отпирай эту гребаную дверь! – заорал Маккой.
Дверь открылась.
Грумер был все еще одет в рубашку с длинными рукавами и брюки, в которых он был за ужином.
– Что-то случилось, герр Маккой? Опять на шахте?
Маккой ввалился в комнату, отпихнув Грумера. Пол и Рейчел прошли за ним. Две прикроватные лампы светили мягким светом. Грумер, очевидно, читал. Английское издание Полка «Голландское влияние на германскую живопись времен Ренессанса» лежало раскрытое на постели. Маккой схватил Грумера за рубашку и с силой саданул его о стену, так что загремели картины в рамах.
– В данный момент, Грумер, я полупьяный красношеий мужик из Северной Каролины. Ты, наверное, не знаешь, что это значит, но я скажу тебе: ничего хорошего. Я не в настроении, Грумер. Совсем не в настроении, черт возьми. Катлер рассказал мне, что ты стер буквы на песке. Где фотографии?
– Я не знаю, о чем он говорит.
Маккой ослабил свою хватку и ударил Грумера кулаком в живот. Тот согнулся пополам, хватая ртом воздух. Маккой поднял его.
– Давай попробуем еще раз. Где фотографии?
Грумер старался вдохнуть, кашляя желчью, но ему удалось показать на кровать. Рейчел схватила книгу. Внутри была пачка фотографий, изображающих скелет и буквы.
Маккой толкнул Грумера на ковер и стал рассматривать фотографии.
– Я хочу знать почему, Грумер? За каким чертом?
Пол размышлял, не стоит ли ему предупредить Маккоя о возможном обвинении в насилии, но решил, что Грумер сам скажет. Кроме того, Маккой, скорее всего, не послушал бы.
– Деньги, герр Маккой, – ответил Грумер.
– Пятидесяти тысяч долларов, которые я заплатил, было недостаточно?
Грумер не ответил.
– Если не хочешь кашлять кровью, лучше тебе рассказать мне все по-хорошему.
Грумер, казалось, понял.
– Около месяца назад ко мне обратился человек…
– Имя?
Грумер глотнул воздух.
– Он не назвался.
Маккой занес кулак.
– Пожалуйста… это правда. Он не назвался, и он только звонил по телефону. Он прочел о том, что меня пригласили на эти раскопки, и предложил двадцать тысяч евро за информацию. Я не видел в этом никакого вреда. Он сказал, что со мной свяжется женщина по имени Маргарита.
– И?
– Я виделся с ней прошлым вечером.
– Она или вы обыскивали наш номер? – спросила Рейчел.
– Мы оба. Ее интересовали письма вашего отца.
– Она сказала почему? – спросил Маккой.
– Nein. Но думаю, я знаю.
Грумер опять начал дышать нормально, но правой рукой держался за живот. Он оперся о стену.
– Вы слышали когда-нибудь о Retter der Verlorenen Antiquitaten?
– Нет, – сказал Маккой. – Просвети меня.
– Это группа из девяти человек. Их личности неизвестны, но все они состоятельные любители искусства. Они нанимают людей, которые определяют местонахождение произведений искусства, своих персональных собирателей, называемых эквизиторами. Интересно то, как они себя называют. Искатели потерянной старины. Они крадут только то, что однажды уже было украдено. Эквизитор каждого члена этого клуба получает хорошее вознаграждение. Это дорогая игра для искушенных, тем не менее это игра.
– Ближе к делу, – сказал Маккой.
– Эта Маргарита, как я подозреваю, эквизитор. Она этого не говорила и не подразумевала, но я уверен, что моя догадка верна.
– А Кристиан Кнолль? – спросила Рейчел.
– То же самое. Эти двое конкурируют друг с другом за что-то.
– У меня страстное желание снова тебя ударить, – объявил Маккой. – На кого работает Маргарита?
– Я могу только догадываться, но я бы сказал, что на Эрнста Лоринга.
Это имя привлекло внимание Пола, и он увидел, что Рейчел тоже насторожилась.
– Насколько мне известно, члены клуба жестко конкурируют друг с другом. По всему миру – тысячи украденных предметов, которые можно вернуть. Большинство со времен последней войны, но многие были украдены из музеев и частных коллекций по всему миру. Очень умно вообще-то. Красть украденное. Кто пожалуется?
Маккой двинулся к Грумеру:
– Ты испытываешь мое терпение. Ближе к делу, черт тебя возьми.
– Янтарная комната, – сказал Грумер, переводя дыхание.
Рейчел прикоснулась рукой к груди Маккоя:
– Дайте ему объяснить.
– Еще раз: это всего лишь мое предположение. Но Янтарная комната покинула Кенигсберг примерно между январем и апрелем 1945 года. Никто не знает наверняка. Отчеты очень туманны. Эрих Кох, гауляйтер Пруссии, эвакуировал панели по личному приказанию Гитлера. Кох тем не менее был протеже Германа Геринга и в действительности был более лоялен по отношению к Герингу, чем к Гитлеру. Соперничество между Гитлером и Герингом в отношении произведений искусства хорошо известно. Геринг оправдывал страсть к коллекционированию желанием создать музей национального искусства в Каринхалле, своем владении. Гитлер имел право первого выбора, но Геринг опередил его со многими шедеврами. По мере разворачивания войны Гитлер больше и больше принимал личное участие в ведении военных действий, что ограничивало время, которое он мог уделять другим вопросам. Геринг, однако же, обладал большей свободой и был страстным коллекционером.
– Дьявол, как это относится к нашим делам? – прервал его Маккой.
– Геринг хотел, чтобы Янтарная комната стала частью его коллекции в Каринхалле. Некоторые утверждают, что это он, а не Гитлер приказал эвакуировать янтарь из Кенигсберга. Он хотел, чтобы Кох уберег янтарные панели от русских, американцев и Гитлера. Но считается, что Гитлер узнал об этом плане и конфисковал сокровище прежде, чем Геринг смог спрятать его.
– Папа был прав, – мягко сказала Рейчел.
Пол внимательно посмотрел на нее:
– Что ты имеешь в виду?
– Он рассказал мне однажды о Янтарной комнате и о допросе Геринга после войны. Все, что сказал Геринг, – это то, что Гитлер обошел его.
Потом она рассказала им о Маутхаузене и о четырех немецких солдатах, замороженных насмерть.
– Откуда у вас эта информация? – спросил Пол Грумера. – У моего тестя было множество статей о Янтарной комнате, но ни одна не упоминала ничего из того, что вы сейчас сказали.
Он намеренно опустил определение «бывший тесть», и Рейчел не поправила его, как делала обычно.
– И не было бы упоминаний, – сказал Грумер. – Западные СМИ редко пишут о Янтарной комнате. Не многие вообще знают, что это такое. Немецкие и российские ученые, однако, давно исследуют этот предмет. Я слышал эту информацию о Геринге очень часто, но никогда не слышал сообщения из первых рук, как то, о чем рассказала фрау Катлер.
– Как это относится к нашим раскопкам? – спросил Маккой.
– В одном докладе говорится, что три грузовика были загружены панелями где-то к западу от Кенигсберга, после того как Гитлер взял это под свой контроль. Эти грузовики направились на запад, и их больше не видели. Это должны были быть тяжелые машины…
– Как «Bussing NAG», – сказал Маккой.
Грумер кивнул.
Маккой опустился на край кровати.
– Как три грузовика, что мы нашли? – Его резкий тон смягчился.
– Слишком большое совпадение, вам не кажется?
– Но грузовики пусты, – напомнил Пол.
– Точно, – кивнул Грумер и после паузы продолжил: – Возможно, искатели потерянной старины знают больше об этой истории. Может быть, это объясняет повышенный интерес двух эквизиторов.
– Но вы даже не знаете, имеют ли отношение Кнолль и та женщина к этой группе, – сказала Рейчел.
– Нет, фрау Катлер, не знаю. Но Маргарита не произвела на меня впечатления частного коллекционера. Вы были рядом с герром Кноллем. Вы можете сказать то же самое?
– Кнолль отказался сказать, на кого он работает.
– Что делает его еще более подозрительным, – бросил Маккой.
Пол достал найденный бумажник из кармана пиджака и дал его Грумеру:
– Что насчет этого?
Он рассказал, где его нашел.
– Вы обнаружили то, что искал я, – покачал головой Грумер. – Информацию, которую запросила Маргарита, касательно возможного датирования этой площадки после тысяча девятьсот сорок пятого года. Я обыскал все пять скелетов, но ничего не нашел. Это доказывает, что на площадку вторгались после войны.
– Там что-то написано на клочке бумаги внутри. Что это?
Грумер взглянул поближе.
– Выглядит как будто какое-то разрешение или лицензия. Выдано пятнадцатого марта тысяча девятьсот пятьдесят первого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59