Маккой повернулся и увидел доктора Альфреда Грумера, стоящего в пещере. Он был высоким, с длинными руками и ногами, карикатурно худым, с седеющей вандейковской бородкой, обрамляющей тонкие, как ниточка, губы. Грумер был местным экспертом раскопок, обладающим степенью в истории искусств Университета Хайдельберга. Маккой познакомился с Грумером три года назад во время своей прошлой экспедиции в рудники Гарц. Этот человек обладал знаниями эксперта и был жаден, два качества, которыми он не только восхищался, но и которые искал в своих деловых партнерах.
– У нас кончается время, – сказал Маккой.
Грумер подошел ближе.
– У нас есть еще четыре недели согласно разрешению. Мы пробьемся.
– Если есть к чему пробиваться.
– Там есть пустое пространство. Звуки радара подтверждают это.
– Но как, черт возьми, далеко в этой скале?
– Трудно сказать. Но там что-то есть.
– И как это туда попало? Вы сказали, что звуки радара подтвердили наличие множественных металлических объектов значительного размера.
Он махнул рукой назад в сторону светильников:
– Эта шахта едва вмещает троих людей.
Тонкая усмешка пробежала по лицу Грумера:
– Вы предполагаете, что это единственный вход?
– А вы предполагаете, что я бездонный денежный мешок?
Рабочие поменяли сверла и начали сверлить новые отверстия. Маккой отошел назад в шахту, за светильники, где было прохладнее и тише. Грумер последовал за ним.
– Если мы не достигнем каких-либо результатов до завтра, к черту это сверление. Взорвем динамитом.
– В нашем разрешении другие требования.
Маккой пробежался рукой по своим влажным черным волосам.
– К черту разрешение. Нам нужны результаты, и быстро. У меня команда телевизионщиков ждет в городе, это стоит мне две тысячи в день. А у этих толстозадых бюрократов в Бонне нет кучи инвесторов, которые прилетят сюда завтра и захотят увидеть найденные ценности.
– Это нельзя брать штурмом, – сказал Грумер. – Не говоря уже о том, что ждет нас за этой скалой.
– Там, должно быть, большая пещера.
– Там она и есть. И в ней есть кое-что.
Он смягчил свой тон. Вины Грумера не было в том, что раскопки продвигались так медленно.
– И от этого чего-то у нашего радара был множественный оргазм, а?
Грумер улыбнулся:
– Это поэтическая форма.
– Вы лучше надейтесь на это, или нас обоих поимеют.
– Немецкое слово, обозначающее пещеру, – Hohle, – сказал Грумер. – Ад обозначается словом Holle. Я всегда думал, что это сходство не без определенного смысла.
– Как, черт побери, интересно, Грумер. Но эти сантименты сейчас немного не вовремя, если вы улавливаете мою мысль.
Грумер выглядел невозмутимым. Как всегда. Еще одна черта в этом человеке, которая выводила его из себя.
– Я пришел сюда, чтобы сказать, что к нам посетители, – сказал Грумер.
– Еще какой-нибудь репортер?
– Американские адвокат и судья.
– На нас уже начали подавать в суд?
Грумер опять усмехнулся одной из своих снисходительных усмешек. Маккой был не в настроении. Ему следовало уволить этого раздражающего его осла. Но контакты Грумера в министерстве культуры были слишком ценные, чтобы обходиться без них.
– Не начали. Эти двое говорят о Янтарной комнате.
Его лицо просияло:
– Я так и подумал, что вас это может заинтересовать. Эти двое утверждают, что у них есть информация.
– Пустозвоны?
– Нет, они так не выглядят.
– Чего они хотят?
– Поговорить.
Он взглянул назад на скалистую стену и визжащие дрели.
– Почему бы и нет? Здесь все равно ни черта не происходит.
Пол повернулся, когда дверь в крошечную рабочую бытовку открылась. Он увидел человека с внешностью медведя гризли, бычьей шеей, мощным торсом и лохматыми черными волосами, входящего в выбеленную комнату. На выпяченную грудь и руки была натянута хлопковая футболка с надписью «РАСКОПКИ МАККОЯ», напряженный взгляд черных глаз сразу оценил ситуацию. Альфред Грумер, с которым он и Рейчел познакомились несколько минут назад, прошел следом.
– Герр Катлер, фрау Катлер, это Вейленд Маккой, – сказал Грумер.
– Я не хочу показаться грубым, – сказал Маккой, – но у нас сейчас наступил критический момент и у меня нет времени, чтобы просто болтать. Так что чем могу помочь?
Пол решил сразу приступить к делу:
– У нас были очень интересные несколько последних дней…
– Кто из вас судья? – спросил Маккой.
– Я, – сказала Рейчел.
– Что адвокату и судье из Джорджии понадобилось посреди Германии, чтобы беспокоить меня?
– Мы ищем Янтарную комнату, – сказала Рейчел.
Маккой хихикнул.
– А кто не ищет?
– Вы, должно быть, думаете, что она рядом, может, даже там, где вы копаете? – сказала Рейчел.
– Я уверен, что вы, двое орлов юриспруденции, знаете, что я не собираюсь обсуждать с вами никакие детали этих раскопок. Мои инвесторы требуют соблюдения конфиденциальности.
– Мы не просим вас ничего разглашать, – сказал Пол. – Но вы можете посчитать интересным то, что случилось с нами за последние несколько дней.
Он рассказал Маккою и Грумеру все, что произошло с момента гибели Петра Борисова и до момента, когда Рейчел вытащили из шахты.
Грумер уселся на один из стульев.
– Мы слышали об этом взрыве. Того мужчину так и не нашли?
– Некого было искать. Кнолль к тому времени уже давно скрылся.
Пол объяснил, что он и Панник узнали в Вартберге.
– Вы так и не сказали, чего хотите, – сказал Маккой.
– Вы можете начать с кое-какой информации. Кто такой Иосиф Лоринг?
– Чешский промышленник, – сказал Маккой. – Он умер около тридцати лет назад. Были разговоры о том, что он нашел Янтарную комнату сразу после войны, но ничего так и не было подтверждено. Еще один сюжет для романа.
Грумер сказал:
– Лоринга знали из-за его собирательной страсти. Он владел обширной коллекцией. Одной из крупнейших в мире частных коллекций янтаря. Я так понимаю, что его сын и сейчас владеет ею. Как ваш отец мог узнать о нем?
Рейчел рассказала о Чрезвычайной комиссии и роли ее отца. Она также рассказала им о Янси и Марлин Катлер и оговорках ее отца касательно их смерти.
– Как зовут сына Лоринга? – спросила она.
– Эрнст, – сказал Грумер. – Ему, должно быть, сейчас восемьдесят. Он все еще живет в семейном поместье на юге Чехии. Не так далеко отсюда.
Что-то было такое в Альфреде Грумере, что Полу не нравилось. Этот морщинистый лоб? Глаза, в которых отражалась мысль о чем-то другом, пока уши слушали? Некоторым людям нельзя доверять.
– У вас есть переписка вашего отца? – спросил Грумер у Рейчел.
Пол не хотел показывать ему, но подумал, что этот жест будет демонстрацией их доброй воли. Он залез в свой задний карман и достал листки. Грумер и Маккой изучали каждое письмо в молчании. Когда они закончили, Грумер спросил:
– Этот Макаров мертв?
Пол кивнул.
– Ваш отец, миссис Катлер… Кстати, вы двое женаты? – спросил Маккой.
– Разведены, – сказала Рейчел.
– И путешествуете вместе по Германии?
Рейчел изменилась в лице:
– Это относится к делу?
Маккой взглянул на нее с любопытством:
– Возможно, нет, ваша честь. Но вы двое единственные, кто отвлекает меня своими вопросами этим утром. Значит, ваш отец работал на Советский Союз, разыскивая Янтарную комнату?
– Он интересовался тем, что вы здесь делаете.
– Он сказал что-либо определенное?
– Нет, – сказал Пол. – Но он смотрел сюжет Си-эн-эн и хотел получить выпуск «Ю-Эс-эй тудей». Следующее, что мы узнали, – это то, что он изучал карту Германии и читал старые статьи о Янтарной комнате.
Маккой подошел и плюхнулся в дубовое кресло. Пружины заскрипели под его весом.
– Вы думаете, что мы, возможно, в правильном туннеле?
– Петр знал что-то о Янтарной комнате, – сказал Пол. – И Макаров тоже. Мои родители, я думаю, тоже знали что-то. И кто-то, возможно, хотел, чтобы все они замолчали.
– У вас что-то есть доказательство, что они были целью для той бомбы? – спросил Маккой.
– Нет. – Пол задержал взгляд на лице собеседника. – Но после смерти Макарова я начинаю верить, что было что-то большее, чем я думал. И Петр считал так же.
– Слишком много совпадений, да?
– Можно и так сказать.
– А что с туннелем, куда вас отправил Макаров? – спросил Грумер.
– Там ничего нет, – сказала Рейчел. – И Кнолль думал, что тупик образовался от взрыва. По крайней мере, он так сказал.
Маккой усмехнулся.
– Есть какие-нибудь объяснения, почему Макаров отправил вас по ложному следу?
Рейчел пришлось смириться с тем, что у нее нет объяснений.
– Но что с этим Лорингом? Почему мой отец был настолько обеспокоен, что попросил Катлеров навести справки о нем?
– Слухи о Янтарной комнате широко распространены. Их так много, что трудно определить их правдивость. Наверное, ваш отец проверял еще одну ниточку, – сказал Грумер.
– Вы знаете что-нибудь об этом Кристиане Кнолле? – спросил Пол у Грумера.
– Nein. Никогда не слышал это имя.
– Вы приехали, чтобы поучаствовать в поисках? – вдруг спросил Маккой.
Пол улыбнулся. Он почти ожидал приглашения присоединиться.
– Едва ли. Мы не охотники за сокровищами. Просто пара людей, влезших не в свое дело. Мы были поблизости и подумали, что стоит проехаться и посмотреть.
– Я провожу раскопки в этих горах уже многие годы…
Дверь сарая широко распахнулась. Ухмыляющийся мужчина в грязной спецовке сказал:
– Мы пробились!
Маккой вскочил со стула.
– Господи всемогущий! Позвони команде телевизионщиков. Скажи им, чтобы ехали сюда. И никого внутрь не пускать, пока я там не побываю.
Рабочий убежал.
– Пошли, Грумер.
Рейчел кинулась вперед, преграждая Маккою путь к двери:
– Разрешите нам пойти.
– Какого черта?
– Ради моего отца.
Маккой колебался несколько секунд, затем сказал:
– Почему нет? Но не вздумайте путаться под ногами.
ГЛАВА XXXVI
Штодт, Германия
Понедельник, 19 мая, 11.05
Неприятное чувство охватило Рейчел. Шахта была широкая, но уже, чем вчерашняя, и свет очень скоро померк позади них. Двадцать четыре часа назад она была почти похоронена заживо. Теперь она снова была под землей, следуя по тропе, освещенной лампами, глубоко внутри очередной немецкой горы. Проход заканчивался открытой галереей со стенами из грязно-белого камня, в дальней стене была прорублена черная щель. Рабочий размахивал молотом, расширяя щель до размеров отверстия достаточно большого, чтобы пропустить человека.
Маккой взял одну из напольных ламп и подошел к отверстию.
– Кто-нибудь заглядывал внутрь?
– Нет, – сказал рабочий.
– Хорошо.
Маккой поднял алюминиевую подставку для лампы с песка и щелкнул верхним зажимом. Затем он раздвинул подставку как телескоп, пока сама лампа не оказалась на высоте около десяти футов. Он подошел к отверстию и сунул светильник в темноту.
– Сукин сын, – сказал Маккой. – Это помещение огромное. Я вижу три грузовика. О черт! – Он убрал свет. – Тела. Два, насколько я могу видеть.
Сзади послышался звук приближающихся шагов. Рейчел оглянулась и увидела трех людей, бегущих к ним, в руках у них были видеокамеры, свет и упаковки батарей.
– Приготовьте все это, – сказал Маккой. – Я хочу сделать первый кадр для шоу.
Маккой повернулся к Рейчел и Полу:
– Я продал права на съемку. Будет специальный выпуск об этом на телевидении. Но они хотят снять все, как было, с самого начала.
Грумер подошел ближе:
– Грузовики, вы говорите?
– Похожи на «Bussing NAG». Четыре с половиной тонны. Немецкие.
– Это плохо.
– Что вы имеете в виду?
– Не было транспорта в наличии, чтобы перевезти материалы из берлинского музея. Его бы несли на руках.
– Какого черта вы несете?
– То, что я сказал, герр Маккой. Берлинские экспонаты транспортировали по железной дороге, затем грузовиками к шахте. Немцы не бросили бы автомобили. Они были слишком ценны, необходимы для других задач.
– Мы не знаем, что случилось на самом деле, Грумер. Может, эти гребаные капустники решили оставить здесь грузовики, кто знает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59